скачать книгу бесплатно
В случае отказа Варшава угрожала применить силу, а это неизбежно привело бы к захвату новых территорий, на что и делался расчёт. На польско-литовской границе сосредоточились польские войска. Лишь вмешательство СССР, который предостерёг Варшаву от агрессивных действий в отношении соседнего государства, спасло Литву от польской оккупации.
Мюнхенское соглашение стало ярким подтверждением тесного сотрудничества Берлина и Варшавы. Помня о договорённостях, Гитлер добился от французов и англичан согласия на включение в соглашение, кроме своих притязаний, также польские и венгерские претензии к Чехословакии. В итоге Германии отошли Судеты, Польша захватила Тешинскую область, Венгрия месяцем позже присоединила приграничные районы южной Словакии и южной Подкарпатской Руси. (https://translated.turbopages.org/proxy_u/en-ru.ru.d652d116-63e4a7a0-3d1e460a-74722d776562/https/en.wikipedia.org/wiki/Carpathian_Ruthenia)
В Польше весть о новом территориальном приобретении встретили с восторгом. Юзеф Бек был награждён орденом “Белого орла”, а также удостоен званий почётного доктора Варшавского и Львовского университетов. “Газета Польска” писала: “…открытая перед нами дорога к державной, руководящей роли в нашей части Европы требует в ближайшее время огромных усилий и разрешения неимоверно трудных задач”…
Посол Польши в Париже Юлиуш Лукасевич выпустил книгу «Польша – это держава», в которой писал: «Тешинская победа – это новый этап исторического похода Польши Пилсудского во всё лучшее, хотя, может быть, и не более лёгкое будущее».
Мечта стать державой не давала покоя польской политической элите. Именно поэтому в их среде возникли и колониальные притязания. Так, в сентябре 1936 года на заседании Лиги Наций министр иностранных дел Польши Юзеф Бек зачитал обращение относительно проекта по расширению членства в комиссии по вопросам отобранных у Германии и Оттоманской Империи колоний, для того, чтобы все заинтересованные в колониях нации могли получить свою долю. Фактически Польша требовала передать ей до 9% бывших германских колоний в связи с тем, что она, якобы, частично была наследницей Германии в плане территорий.
Были у Варшавы агрессивные планы и в отношении Советского Союза, что стало ещё одной причиной сближения с Германией. На состоявшейся 5 января 1939 года встрече в Оберзальцберге (Берхтесгаден, Бавария) Гитлер заверил Бека, что Германия не имеет никаких интересов по ту сторону Карпат, имея ввиду Украину, на которую Польша претендовала.
А на следующий день Риббентроп в беседе с Беком спросил прямо, отказались ли они от честолюбивых устремлений маршала Пилсудского в отношении Украины, на что он, смеясь, ответил, что они уже побывали в Киеве и что подобные замыслы, без сомнения, живы и сегодня. В приватных разговорах Бек не скрывал, что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю
20 апреля 1935 г. центральные советские издания – «Правда» и «Известия» – перепечатали из британской газеты текст секретного соглашения к германо-польскому пакту о ненападении от 26 января 1934 г. В нём польское правительство обязалось в её внешних отношениях не принимать никаких решений без согласования с германским правительством, а также обеспечить свободное прохождение германских войск по своей территории в случае необходимости. Было ясно, что этот пункт договора был направлен против СССР.
Безусловно, Польша надеялась на совместный с Германией (а возможно, и с другими западными странами) поход на Советский Союз. Так, в докладе разведотдела главного штаба польских вооружённых сил, подготовленного в декабре 1938 года, сказано: «Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке…. Поэтому наша возможная позиция будет сводится к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический день. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно… Главная цель – ослабление и разгром России».[5 - https://www.liveinternet.ru/community/lj_mikle1/post455056322/]
В это же время видный польский дипломат Ян Каршо-Седлевский писал своему германскому коллеге: «Политическая перспектива для европейского Востока ясна. Через несколько лет Германия будет воевать с Советским Союзом, а Польша поддержит, добровольно или вынужденно, в этой войне Германию. Для Польши лучше до конфликта совершенно определённо стать на сторону Германии, так как территориальные интересы Польши на Востоке, прежде всего за счёт Украины, могут быть обеспечены лишь путём заранее достигнутого польско-германского соглашения»[6 - https://nstarikov.ru/nepostizhimaya-glupost-kak-polsha-priblizhala-vtoruyu-mirovuyu-vojnu-108218].
А в более раннем секретном документе польского Генштаба (№ 2304/2/37 от 31 августа 1937 года) обозначалось, что конечной целью польской политики является «уничтожение всякой России», а в качестве одного из действенных инструментов её достижения названо разжигание националистических настроений и сепаратизма на Украине, на Кавказе и в Средней Азии с использованием созданной вторым отделом Генерального штаба Польши (военная разведка) организации «Прометей», которая поддерживала сепаратистов всех мастей из эмигрантской среды и националистическое подполье в СССР.
Население самой Польши было неоднородным по национальной принадлежности. Это и понятно, ведь предвоенная Польша включала в себя территории 4 государств: Германии (часть территории Восточной Пруссии была передана по Версальскому мирному договору), СССР (западная Украина и Западная Белоруссия захвачена в советско-польской войне 1919-1921 г.г.), Литвы (город Вильнюс с прилегающими районами насильственно отторгнут в 1920.г), Чехословакии (Тешинская область отошла по предательскому Мюнхенскому соглашению),
При этом, будучи многонациональным государством – в нём проживали, кроме поляков, украинцы, белорусы, евреи, немцы, литовцы – руководство страны проводило крайне шовинистическую политику полонизации. Национальные меньшинства в Польше подвергались унижению и дискриминации. Для получения образования и карьерного роста нужно было принять католичество, сменить имя на польское.
Для ослабления влияния православной церкви использовались силовые методы. Множество православных храмов превратились в католические костелы, а в сохранившихся польский язык вводился в церковное делопроизводство, издание церковной литературы переводилось на польский язык
На всей территории Польши были закрыты почти все украинские и белорусские школы, общественные и культурные организации, а также газеты на национальных языках. Попытки открыть их вновь приравнивались чуть ли не к государственному преступлению. Всех несогласных с проводимой национальной политикой полонизации населения отправляли в концентрационный лагерь Берёза Картузская, находившийся в Западной Белоруссии.
Чтобы избежать критики в свой адрес, руководство Польши в сентябре 1934 года официально отказалось от сотрудничества с международными организациями, контролирующими соблюдение положений в области защиты прав национальных меньшинств. С 1920 до 1939 года в Лиге Наций в Женеве было зарегистрировано около 15 000 жалоб от нацменьшинств Польши. На них Лига Наций не отреагировала, хотя это было её долгом.
Союзнические отношения Германии и Польши прервались в 1939 году. Закончив с Чехословакией, Берлин предъявил требования Варшаве: включить «вольный город Данциг» в состав Германии, так как население города большей частью составляли немцы; дать разрешение на строительство экстерриториальной железной дороги и шоссе, которые бы соединили основную территорию Германии с Восточной Пруссией.
В свою очередь, к польскому руководству постепенно пришло понимание того, что следующей жертвой германской экспансии выбрана Польша. Именно поэтому Варшава спешно нашла новых союзников в лице Великобритании и Франции, которые дали ей гарантии на случай агрессии.
Соглашение с Лондоном и Парижем Гитлер использовал в качестве формальной причины расторжения германо-польского договора о ненападении. В действительности к этому времени – 11 апреля 1939 года – Гитлер утвердил «Директиву о подготовке вермахта к войне». Её составной частью был план вторжения в Польшу «в любое время, начиная с 1 сентября 1939 года». Теперь этот договор стал обузой и надо было найти благовидный предлог для его денонсации. Предлог был найден. А отказ Варшавы удовлетворить территориальные требования Берлина стал ещё одним поводом для расторжения германо-польского договора.
Глава 6. Ответный ход Москвы
Осмысление
15 апреля состоялась встреча народного комиссара иностранных дел СССР М. М. Литвинова с послом Великобритании в СССР У. Сидсом. Беседа началась с того, что английский посол повторил прежние заявления о решительном и бесповоротном изменении английской политики и отходе от политики умиротворения, о затруднениях, которые возникают из-за позиции некоторых государств, уклоняющихся от любых шагов, связанных с сотрудничеством с Советским Союзом.
После этого вступления Сидс, сославшись на состоявшийся на днях разговор Галифакса с Майским, прочитал написанный на листке бумаги вопрос, с которым английское правительство обращается к Советскому правительству: «Согласно ли Советское правительство сделать публичное заявление, что в случае акта агрессии против какого-либо европейского соседа Советского Союза, который оказал бы сопротивление, можно будет рассчитывать на помощь Советского правительства, если она будет желательна, каковая помощь будет оказана путем, который будет найден наиболее удобным».
Закончив читать, Сидс, посмотрел на округлое непроницаемое лицо Литвинова, пытаясь увидеть его реакцию на услышанное, но натолкнувшись на холодный взгляд наркома, быстро добавил:
– Я считаю, что наибольшая опасность теперь грозит Румынии, а не Польше, ввиду стремления Гитлера к румынской нефти, и вероятно, Англия, включит в число гарантируемых государств также Турцию.
– Я доведу ваше предложение о предоставлении Советским Союзом односторонних гарантий соседним странам до сведения моего правительства, – пообещал Литвинов, а затем, нахмурившись, задумчиво добавил, – но я не нахожу в нем ответа на поставленный нами лорду Галифаксу через нашего посла Майского вопрос о том, как английское правительство мыслит себе помощь, свою собственную и нашу? Видимо, английское правительство предпочитает общие принципиальные декларации более точным обязательствам о заранее согласованных формах помощи.
Сидс, пожав плечами, сдержанным голосом произнёс:
– Я передал то, что поручено передать Вам моим правительством, давать какие-либо разъяснения не в моей компетенции.
Литвинов молча кивнул в знак понимания положения английского посла, встал из-за стола и подчёркнуто вежливо попрощался.
Майский сидел в своем рабочем кабинете и, перебирая бумаги, лежавшие у него на столе, размышлял: «Предложение Чемберлена неприемлемо для Советского Союза по двум главным доводам:
а) это не может предупредить возникновение второй мировой войны, что является нашей основной целью;
б) это ставит СССР в неравное с Англией и Францией положение и сильно повышает опасность нападения Германии на нашу страну.
При этом, только Англия, Франция и СССР, вместе взятые, располагают необходимой мощью для отпора агрессорам, а это обстоятельство требует, чтобы объединение этих трех держав было явным и бесспорным, чтобы в сферу его покровительства входила вся Европа, а не отдельные страны».
Майский встал из-за стола и принялся неспешно ходить по кабинету, продолжая обдумывать создавшуюся ситуацию: «Английское предложение не создаёт никакого общего объединения СССР, Англии и Франции для борьбы с агрессией в Европе, а ограничивает совместные действия трех держав только случаем нападения Германии на Польшу и Румынию. Это означает, что односторонние гарантии не могут вообще предупредить войну, они могут лишь направить агрессию против тех государств, которые не защищены «гарантиями», в частности, в столь важном для СССР направлении, как прибалтийские государства».
Майский остановился у окна, выходящего в посольский сад с ветвистыми деревьями, на которых молодые, ярко-изумрудного цвета листья трепетали от легкого дуновения ветерка, а солнечные лучи, наконец, пробившиеся сквозь пелену облаков, слегка золотили верхушки деревьев. Он любил смотреть в окно и размышлять, и сейчас, наблюдая за игрой света и тени на листьях деревьев, Майский продолжал анализировать инициативу Великобритании: «Однозначно, англичане хитрят, ведь их предложение ставит Советский Союз в неравное положение по сравнению с Англией и Францией. Фактически Англия, Франция и Польша связаны между собой соглашениями о взаимопомощи, и в случае нападения Германии на одну из них две другие державы должны немедленно прийти ей на помощь всеми доступными им средствами (в том числе и вооружёнными силами). Советский Союз, напротив, имеет пакт взаимопомощи только с Францией. Ни Англия, ни Польша не обязаны нам помогать в случае нападения на нас Германии. А между тем предоставление Советским Союзом «гарантий» Польше и Румынии, несомненно, может ухудшить его отношения с Германией и повысит опасность гитлеровской агрессии против Советской страны, в частности через Прибалтику. Получается явное неравноправие СССР с Англией и Францией в столь важном вопросе, как государственная безопасность. Наши это, конечно, понимают, и теперь, скорее всего, постараются сформулировать своё предложение, которое должно обеспечить абсолютное равноправие сторон, что ж, подождём».
Майский оторвал взгляд от деревьев за окном, повернулся, закинул руки за голову, развернул корпус влево, затем вправо, прислушался к приятному хрусту в спине, повторил движение несколько раз, после чего вернулся на своё рабочее место, и, поудобнее устроившись в кресле за своим рабочим столом, углубился в чтение свежих английских газет.
Москва «делает свой ход»
17 апреля 1939 года народный комиссар иностранных дел СССР М. М. Литвинов снова пригласил посла Великобритании в СССР У. Сидса в наркомат и лично вручил ему предложение Советского Союза о трёхстороннем соглашении. Оно было основано на принципе равенства трёх сторон, а предусмотренные в нём обязательства носили взаимный характер, что мог отметить любой непредвзятый человек. Основные тезисы этого предложения гласили:
1. Англия, Франция, СССР заключают между собою соглашение сроком на 5-10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.
2. Англия, Франция, СССР обязуются оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств.
3. Англия, Франция и СССР обязуются в кратчайший срок обсудить и установить размеры и формы военной помощи, оказываемой каждым из этих государств во исполнение § 1 и § 2.
4. Английское правительство разъясняет, что обещанная им Польше помощь имеет в виду агрессию исключительно со стороны Германии.
5. Существующий между Польшей и Румынией союзный договор объявляется действующим при всякой агрессии против Польши и Румынии, либо же вовсе отменяется, как направленный против СССР.
6. Англия, Франция и СССР обязуются, после открытия военных действий, не вступать в какие бы то ни было переговоры и не заключать мира с агрессорами отдельно друг от друга и без общего всех трех держав согласия.
На следующий день, 18 апреля, советский посол в Париже Я.З.Суриц информировал об этих предложениях министерство иностранных дел Франции. А через день советский посол в Великобритании И,М. Майский по пути из Москвы в Лондон залетел в Париж, чтобы лучше ознакомиться с настроениями французского правительства в отношении предложенного Советским Союзом проекта соглашения.
Его коллега, Яков Захарович Суриц, с которым у него были дружеские отношения, невероятно эрудированный человек, обладающий широким политическим кругозором, охотно рассказал ему об обстановке на политическом Олимпе Третьей Французской республики:
– Даладье (премьер-министр Франции) при всех своих недостатках, а их у него очень много, все-таки лучше, чем Чемберлен, он пошел бы навстречу нашим контрпредложениям… К тому же Франция уже имеет пакт взаимопомощи с СССР… По крайней мере, на бумаге… Вот сейчас, например, французское правительство настаивает перед британским, чтобы оно приняло за основу наши предложения о тройственном пакте взаимопомощи, сделанные 17 апреля… Леже (генеральный секретарь французского министерства иностранных дел) даже составил контрпроект тройственного пакта для предъявления Советскому правительству… он более узок, чем наш, но построен на той же базе… Однако Лондон не хочет его принять и продолжает поддерживать своё предложение об односторонних гарантиях Советского Союза Польше и Румынии. Не знаю, чем закончится англо-французский спор, однако настроен я пессимистически.
Суриц вздохнул, демонстративно махнул рукой ту сторону, где расположен Елисейский дворец, показывая тем самым меру своего разочарования, затем продолжил:
– Вся беда в том, что Франция в наши дни не имеет самостоятельной внешней политики, всё зависит от Лондона. Франция наших дней – это великая держава второго ранга, считающаяся великой державой больше по традиции… И что странно – французы с этим как-то примирились… Плетутся за Англией… В англо-французском блоке они рассматривают себя как державу № 2 и не возмущаются…
– Ну, а как ведут себя здесь американцы? – поинтересовался Майский, по привычке вышагивая по гостиной посольства, заложив руки за спину.
– Американцы? – задумчиво переспросил Суриц. – Об этом ясно говорит имя их здешнего посла: Уильям Буллит (участник советско-американских переговоров 1933 года в Вашингтоне, первый американский посол в Москве). Он очень интересуется ходом переговоров, дает советы, иногда поучает, ссылается на свое знание СССР и его правительства… Конечно, его мнение значит очень много для Даладье и Бонне… Ведь Буллит энергично поддерживал их в дни Мюнхена.
Слова Сурицы соответствовали действительности, Величие Франции осталось в прошлом, в тот период это была слабеющая европейская держава, теряющая своё былое влияние на мировой политической арене.
Глава 7. Переход хода
Париж
Франция, в отличие от Великобритании, не отделенная, от континента проливом, находилась в более уязвимом положении по отношению к германской агрессии, оттого была более склонна к соглашению. Именно поэтому в конце апреля французское правительство сообщило в Лондон, что для него не представляется далее возможным поддерживать в Москве английское предложение «об односторонней русской декларации о помощи», не сопровождающейся какими-либо взаимными гарантиями.
25 апреля МИД Франции направил Советскому правительству свой проект соглашения. В проекте говорилось:
«В случае, если бы Франция и Великобритания оказались в состоянии войны с Германией вследствие выполнения обязательств, которые они приняли с целью предупредить всякие насильственные изменения положения, существующего в Центральной или Восточной Европе, СССР оказал бы им немедленно помощь и поддержку.
В случае, если бы вследствие помощи, оказанной Советским Союзом Франции и Великобритании в условиях, предусмотренных предыдущим параграфом, СССР оказался бы в свою очередь в состоянии войны с Германией, Франция и Великобритания предоставили бы ему немедленно помощь и поддержку».
Замысловатые тезисы французского предложения на первый взгляд содержали элементы взаимности, но при внимательном прочтении опять содержали односторонние обязательства СССР. Получалось, что если Англия и Франция решили бы воевать с Германией из-за насильственных действий против стран Центральной или Восточной Европы, то Советский Союз автоматически втягивался в войну на их стороне.
Но если бы он оказался бы в состоянии войны вследствие прямой агрессии или агрессии против стран, по отношению к которым Англия и Франция не имеют никаких обязательств (например, прибалтийских республик), то ни на какую помощь со стороны западных держав СССР не мог рассчитывать. Снова никакого равноправия сторон не было. Пришлось советскому послу в Париже Я.З.Сурице прямо сказать в состоявшейся 29 апреля беседе с министром иностранных дел Франции Ж. Бонне, что во французском проекте нет подлинной взаимности.
Услышав это замечание, Бонне смутился и объяснил это перегруженностью делами, он, мол, поручил редактирование документа генеральному секретарю МИДа А. Леже, а сам «недостаточно вчитался» в документ.
В тот же день в советское посольство был направлен новый вариант французского проекта, который содержал взаимные обязательства трех держав помогать друг другу в случае вовлечения в войну с целью предупредить насильственное изменение существующего положения, но опять обходил вопрос о взаимной помощи в случае прямого нападения на одну из трех держав.
Лондон
Понимая всю важность возможных трехсторонних договорённостей, посол СССР в Великобритании Майский посетил главу Форин офиса лорда Галифакса и долго и горячо доказывал ему важность скорейшего заключения тройственного пакта взаимопомощи, настойчиво заверяя его в самом искреннем желании Советского правительства сотрудничать с Англией и Францией в борьбе с агрессией.
Лорд Галифакс выслушал все доводы советского посла со скептической улыбкой на лице, а когда Майский спросил, принимает ли британское правительство контрпредложения СССР, весьма неопределенно ответил, что оно еще не закончило своих консультаций с Францией.
Лишь 8 мая посол Великобритании в Москве У.Сидс вручил назначенному вместо Литвинова народному комиссару иностранных дел СССР Вячеславу Михайловичу Молотову ответ английского правительства. В этом ответе позиция Великобритании была изложена следующим образом:
«Правительство Его Величества, … в свете советского контрпредложения и своего обмена мнениями с другими правительствами пересмотрело свое первоначальное предложение, сделанное Советскому правительству, и оно позволяет себе передать его в следующей форме: Предлагается на усмотрение Советского правительства, чтобы оно огласило по собственной инициативе декларацию, в которой, делая ссылку на недавнее заявление Сталина по общеполитическому вопросу и принимая в соображение недавние заявления со стороны правительства Его Величества и французского правительства, которыми приняты новые обязательства по отношению к известным восточноевропейским странам, Советское правительство обязалось бы, в случае вовлечения Великобритании и Франции в военные действия во исполнение принятых ими обязательств, оказать немедленно содействие, если оно будет желательным, причем род и условия, в которых представлялось бы это содействие, служили бы предметом соглашения».
Даже неискушенному в дипломатических тонкостях человеку понятно, что Лондон в слегка отредактированной форме снова добивался предоставления Советским Союзом односторонней гарантии Польше и Румынии, не принимая при этом на себя аналогичных обязательств по отношению к СССР. Было ясно, что Советский союз на таких условиях соглашение не подпишет. Создавалось ощущение, что англичанам важен сам процесс переговоров, а не результат. Фактически так и было, все последующие события это ярко продемонстрируют.
Глава 8. Шанс спасти мир
Москва предлагает
Москва в своём официальном ответе ясно и последовательно разъяснила, что последние предложения правительства Великобритании не могут послужить основой для организации фронта сопротивления миролюбивых государств против дальнейшего развертывания агрессии в Европе. Мотивы такого заключения были следующими:
1. Английские предложения не содержат в себе принципа взаимности в отношении СССР и ставят его в неравное положение, так как они не предусматривают обязательства Англии и Франции по гарантированию СССР в случае прямого нападения на него со стороны агрессоров, в то время как Англия, Франция, равно как и Польша, имеют такую гарантию на основании существующей между ними взаимности.
2. Английские предложения распространяют гарантию восточноевропейских государств, граничащих с СССР, лишь на Польшу и Румынию, ввиду чего северо-западные границы СССР со стороны Финляндии, Эстонии, Латвии остаются неприкрытыми.
3. Отсутствие гарантий СССР со стороны Англии и Франции в случае прямого нападения агрессоров, с одной стороны, и неприкрытость северо-западных границ СССР, с другой стороны, могут послужить провоцирующим моментом для направления агрессии в сторону Советского Союза.
Советское правительство полагало, что для создания действительного барьера миролюбивых государств против дальнейшего развертывания агрессии в Европе необходимы по крайней мере три условия:
1. Заключение между Англией, Францией и СССР эффективного равноправного пакта взаимопомощи против агрессии;
2. Гарантирование со стороны этих трех великих держав государств Центральной и Восточной Европы, находящихся под угрозой агрессии, включая сюда также Латвию, Эстонию, Финляндию;
3. Заключение конкретного соглашения между Англией, Францией и СССР о формах и размерах помощи, оказываемой друг другу и гарантируемым государствам, без чего (без такого соглашения) пакты взаимопомощи рискуют повиснуть в воздухе, как это показал опыт с Чехословакией.
15 мая английскому послу Сиидсу было вручено письменное заявление Советского правительства, в котором говорилось, что предоставление односторонней гарантии Польше и Румынии для Советского правительства неприемлемо и что единственной реальной и действительно эффективной формой борьбы с агрессией является только тройственное соглашение о взаимопомощи на базе тех условий, которые были изложены в советском предложении от 17 апреля.
Бойкот советских предложений Лондоном объяснялся просто, на заседание британского правительства 16 мая 1939 года лорд Галифакс заявил, что политические аргументы против пакта с СССР более существенны, чем военные соображения в пользу пакта, а Н. Чемберлен сказал, что он скорее подаст в отставку, чем подпишет союз с Советами.
Оппозиция поддерживает
19 мая в парламенте Великобритании состоялись прения по вопросам внешней политики. Лидеры оппозиции подвергли острой критике своё правительство, говорили о необходимости немедленного заключения договора с СССР. Одним из первых большую речь произнес Уинстон Черчилль: «Я никак не могу понять, каковы возражения против заключения соглашения с Россией, против его заключения в широкой и простой форме, предложенной Советским правительством? Предложения, выдвинутые советским правительством, несомненно, имеют в виду тройственный союз между Англией, Францией и Россией… Единственная цель союза – оказать сопротивление дальнейшим актам агрессии и защитить жертвы агрессии. Я спрашиваю, что в этом предосудительного?..
Ясно, что Россия не пойдет на заключение соглашений, если к ней не будут относиться как к равной и, кроме того, если она не будет уверена, что методы, используемые союзниками, могут привести к успеху. Наше правительство должно понять, что ни одно из этих государств Восточной Европы не сможет продержаться, скажем, год войны, если за ними не будет стоять солидная и прочная поддержка дружественной России в сочетании с союзом западных держав.
По существу я согласен…, что если нужен надежный Восточный фронт, будь то Восточный фронт мира или фронт войны, такой фронт может быть создан только при поддержке дружественной России, расположенной позади всех этих стран…Перед нами предложение – справедливое, и, по-моему, более выгодное, чем те условия, которых хочет добиться наше правительство. Это предложение проще, прямее и более действенно.
Нельзя допускать, чтобы его отложили в сторону, чтобы оно ни к чему не привело. Я прошу Правительство Его Величества усвоить некоторые из этих неприятных истин. Без действенного Восточного фронта невозможно удовлетворительно защитить наши интересы на Западе, а без России невозможен действенный Восточный фронт.
Кто-то может спросить: «Можно ли доверять Советскому правительству?» Думаю, в Москве говорят: «Можно ли доверять Чемберлену?» Я надеюсь, что на оба эти вопроса следует ответить утвердительно. Я искренне надеюсь на это[7 - https://churchill.pw/o-sojuze-s-rossiej.html]».
С такой же непримиримой критикой правительства выступил один из лидеров Либеральной партии Ллойд Джордж: «Германия и Италия вооружаются не для защиты… Они готовятся не для отражения атаки со стороны Франции, Англии или России. Отсюда им никто не угрожает… Они сами готовятся к атаке против кого-нибудь, в ком мы заинтересованы… Основная военная цель диктаторов – добиться быстрых результатов, избежать длительной войны. Длительная война всегда невыгодна для диктаторов. И для того чтобы не допустить быстрой победы диктаторов, крайне необходимо скорее создать тройственное соглашение против них. Надо также учитывать, что без помощи России невозможно выполнить наши обязательства в отношении Польши и Румынии.
Почему правительство до сих пор не заключило пакт взаимопомощи с СССР? Видимо, потому, что оно не доверяет Советскому правительству. Но разве Россия не имеет оснований не доверять нам? Ведь начиная с 1930 года мы нарушили все подписанные нами пакты, имеющие отношение к ситуации, подобной нынешней. В нынешних обстоятельствах медлить нельзя, необходимо срочно завершить тройственные переговоры»[8 - https://litmir.club/br/?b=234219&p=106].
Критика в парламенте заставила Чемберлена продолжать переговоры с СССР и даже проявлять активность, но не изменила его отношение к возможности заключения тройственного соглашения. Он, по-прежнему пытался получить односторонние гарантии Советского правительства в отношении своих союзников, не беря на себя никаких обязательств на случай агрессии против СССР.
Глава 9. Обманный ход
27 мая народный комиссар иностранных дел СССР Молотов встретился в кабинете предсовнаркома (председатель Совета народных комиссаров – его вторая должность) с послом Великобритании Уильямом Сидсом и временным поверенным в делах Франции в СССР Жаном Пайяром.
После взаимных приветствий стороны, рассевшись друг против друга за длинным, покрытым зеленным сукном, столом, начали диалог. Рядом с Молотовым сидел его заместитель Владимир Потемкин. Первым взял слово Сидс:
– Мне поручено передать Советскому правительству новый проект соглашения между СССР, Англией и Францией об оказании совместного противодействия агрессии в Европе.
Сидс встал из-за стола и с каким-то сдержанно- торжествующим видом вручил Молотову синюю папку с документом. «Даа, вид у него, как у гроссмейстера, поставившего шах своему сопернику, только игра отнюдь не закончена, ваш обманный ход мы разгадали и следующий ход за нами», – подумал Молотов и положил полученную папку перед собой. Сидс же, сев на своё прежнее место, продолжил:
– Проект этот разработан английским министерством иностранных дел со всей тщательностью и с учетом всех пожеланий, сформулированных в последнем ответе Советского правительства на английские предложения. Я выражаю надежду, что правительство СССР оценит значительный шаг, сделанный правительством Англии навстречу пожеланиям СССР, и само пойдет на скорейшее завершение переговоров, в которых британское правительство живейшим образом заинтересовано.
Настала очередь французского посла. Пайяр был невозмутим и спокоен, и со свойственной французам галантностью вручив Молотову от имени французского правительства идентичный с английским проект тройственного соглашения, сказал:
– Я присоединяюсь к оценке этого проекта, данной Сидсом, и, подобно английскому послу, высказываю надежду на согласие Советского правительства с нынешними англо-французскими предложениями и на скорое и благополучное окончание переговоров по этому вопросу между тремя странами.
Молотов заранее прочитал предлагаемый Лондоном и Парижем проект соглашения, вручённый французским министром иностранных дел Бонне полпреду СССР во Франции Якову Сурице 26 мая и переданный им в тот же день шифртелеграммой в НКИД. Поэтому он решил не медлить с ответом, а сразу высказать своё отношение к этому документу:
– Ознакомившись с англо-французским проектом, я вынес отрицательное заключение об этом документе. Англо-французский проект не только не содержит плана организации эффективной взаимопомощи СССР, Англии и Франции против агрессии в Европе, но даже не свидетельствует о серьезной заинтересованности английского и французского правительств в заключении соответствующего пакта с СССР, а скорее наводит на мысль, что правительства Англии и Франции не столько интересуются самим пактом, сколько разговорами о нем.
Возможно, что эти разговоры и нужны Англии и Франции для каких-то целей. Советскому правительству эти цели неизвестны. Оно заинтересовано не в разговорах о пакте, а в организации действенной взаимопомощи СССР, Англии и Франции против агрессии в Европе. Участвовать только в разговорах о пакте, целей которых СССР не знает, Советское правительство не намерено. Такие разговоры английское и французское правительства могут вести с более подходящими, чем СССР, партнерами.
