Silentium

– Не надо трепку, Алиса, пожалуйста. Я не буду так поступать. – прошептал он и сестра заключила его в объятия. – Я… не хочу так. Пусть будет трудно, странно и страшно… Но проще – не надо. Теперь я понял это и уже не смогу иначе.

Стало тихо. Алиса не сразу сообразила, отчего, но очень быстро пришло понимание. Ливень прекратился! И шторм тоже утих. Белый свет, что пробивался сквозь облака, стал заметно ярче и в нем появились золотые оттенки.

– Вот и рассвет. – прошептал Юзеф. – Но моим снам больше не нужно бояться солнца.

Он еще крепче обнял ее.

– Теперь я жалею только о том, что за все эти долгие жизни только сейчас догадался придумать себе сестру. Столько времени зря…

– Я тебе дам "придумать"! – тихо погрозила и ткнула его пальцем в ребро Алиса. – Хватит тут делить всех на выдуманных и настоящих!

– Ох, ладно! – засмеялся он и Алиса выпустила его из своих объятий.

– Возвращайся домой. – устало улыбнулась ему сестра. – Ты ведь сумеешь?

Юзеф кивнул. Он открыл дневник и нежно провел пальцем по строчкам. По ее строчкам – безошибочно поняла Алиса.

– Ты пойдешь со мной?

– Если ты не против.

– Конечно нет. Дай мне руку. И закрой глаза.

Алиса вложила свою руку в руку брата, а когда она открыла глаза, то они были уже в старом Доме Юзефа. Он выпустил руку сестры и медленно подошел к кровати, на которой лежала Лена. Доктор при его приближении почтительно встал и приветствовал его приподнятой широкополой шляпой.

– Нам стоит оставить их наедине! – шепнул Доктор Алисе и та ответила усталой улыбкой и кивком.

Они вышли на кухню, где Доктор начал преувеличенно громко греметь посудой и хлопать дверями кухонных шкафчиков, сочиняя для Алисы кофе по какому-то замысловатому рецепту и  заглушая все возможные звуки не для чужих ушей. Впрочем, до поры в спальне царила полная тишина.

Глава 25.

Юзеф словно впервые смотрел на нее – Лену, Иву, носительницу многих иных имен, что стучались в обледеневшее стекло его одиночества жизнь за жизнью, словно пронзенные булавками, но отказывающиеся умирать мотыльки. Он с нежностью всматривался в ее бледное, с темными кругами вокруг глаз лицо, обрамленное светлыми волосами. Пылинки, парившие в лучах солнца, показались ему исполнителями некоего танца, каждое движение в котором было наполнено значением. Пугающий хаос бесцельной жизни исчез и поблек, в нем проступили ясные и стройные очертания смысла.

Ему хотелось продлить эту минуту до бесконечности – и вместе с тем как можно скорее прикоснуться к Лене, чтобы закончить это бесконечно долгое путешествие домой. Но оставалось еще одно дело, которое нужно было закончить.

– Пора прощаться? – спросил он бросив взгляд в сторону, где в углу беззвучно парила, вытягивая и втягивая щупальца, черная тень. Его тень. Та не ответила, но стала бледнеть и уменьшаться в размере, постепенно обращаясь в свет. До тех пор, пока на ее месте не остался лишь солнечный зайчик, который накрыла лапами выпрыгнувшая из-за шторы  кошка. Когда кошка убрала лапы, то под ними уже ничего не было. Зверек зевнул и, потянувшись, потерся об ногу Мастера.

Юзеф приблизился к Лене, встал на колени перед ее ложем и прикоснулся пальцами к ее полупрозрачной щеке, бережно погладил льняные волосы.

– Прости меня, если сможешь. – прошептал он. – Или не прощай, если я того не заслуживаю. Но возвращайся, пожалуйста. Существуй, пожалуйста, будь!

Кожа Лены медленно обретала цвет и плотность под нежными прикосновениями его пальцев и губ, словно он вспоминал ее так или создавал заново.

И ее губы дрогнули, отвечая на поцелуй – и он был самым долгим, как вдох после глубокого погружения в самую темную и холодную бездну.

Наконец они с усилием остановились и встретились взглядом в сантиметре друг от друга.

"Ты снова поверил в меня?" – прошептала она в его мыслях. “Я не хочу снова обмануть и  разочаровать тебя. Я то, что я есть – лишь мечта, что растает, когда ты проснешься и вернешься в свой истинный мир”.

"Я знаю". – ответил он. “Но это уже не имеет значения. Пусть так. Если тебе нет места там, в другом мире – то и мне там нечего делать. Значит я такой же “ненастоящий” – и пусть! Я не боюсь, что тот мир забудет обо мне, мне страшно лишь забыть тебя и быть тобою забытым”.

"Не оставляй меня больше одну" – Лена прижалась щекой к плечу Юзефа. "Никогда больше. И ты меня". Она улыбнулась и он почувствовал это, не видя ее лица. Её взгляд поверх его плеча упал на рисунок, что висел на стене – туманный акварельный пейзаж с фонарем и мостом в простой рамке, где на пустом белом пространстве листа чернели слова: “Все дороги в конце концов возвращают тебя домой”…

– Мне кажется, у них все в полном порядке. – вежливо, но непреклонно остановил Доктор Алису, когда она попыталась выглянуть из кухни в коридор.

– Не сомневаюсь. – согласилась Алиса, вздохнула и отпила кофе из приготовленной ей Доктором чашки.

Она выглянула в окно и зажмурилась – так ярко светило над Городом солнце сквозь редкие розоватые облака. Затопившая улицы вода схлынула, снова обнажив мостовые, которые теперь сверкали на свету мириадами капель влаги, словно драгоценными самоцветами. Из приоткрытой форточки веяло запахом свежей листвы, как бывает в самом начале весны. Алиса так засмотрелась на это чудесное преображение еще недавно столь мрачного Города, что из состояния задумчивости ее вывел только легкий стук в стекло. На карнизе сидела Ангел, улыбаясь Алисе и знаками прося ее открыть окно и впустить в дом.

– Дождь закончился! – улыбнулась Алиса Ангелу, подавая ей руку и помогая войти.

– Всё однажды заканчивается. – улыбнулась она в ответ и в этой улыбке была крупица светлой грусти. Большие часы в кабинете Юзефа пробили одиннадцать раз. Алиса поняла намек Ангела.

– Сколько у меня еще времени здесь?

– Достаточно, чтобы успеть самое важное.

“А что теперь самое главное?” – спросила себя Алиса. Она чувствовала, что Город снова меняется, как тогда, в начале того страшного ливня, но на этот раз к лучшему – и чувствовала, что ее пребывание в Городе-из-снов завершается. До этого момента самым важным было спасение Юзефа – но он, кажется, спасен, а что же дальше? Что ты хочешь успеть сделать еще, Алиса? Кажется, она уже знала ответ на этот вопрос.

– Я хочу еще раз увидеть всех вас. – сказала она вслух. – Это возможно?

– Всё возможно. – с улыбкой кивнула Ангел. – Скажи, ты когда-нибудь мечтала стать ветром?

Алиса не успела ответить “Да!”, как с ней начало происходить нечто странное и удивительное. Воздушная легкость разлилась во всем теле и вытеснила усталость от долгих скитаний по Городу, приподнимая от скрипящих паркетных досок к белому потолку. Ее тело стало прозрачным и поднялось, словно облако, медленно поплыв к распахнутому окну. Набирая скорость и чувствуя подступающий восторг от полета, Алиса подумала о том, что теперь для нее действительно нет преград в этом Городе, насквозь продуваемом ветрами…

Алиса не увидела, ибо уже не была человеком, но всем своим новым воздушным существом ощутила присутствие Ангела рядом с собой, когда выпорхнула наружу. Крылатая легко парила на волне ветра, которым стала Алиса, и не оставляла ее в небе одну даже сейчас.

Они легко пронеслись над морем крыш Города, над которым высились шпили и купола, трубы и флюгеры, гладя по спинам сидящих на крышах кошек и гоняя стаи голубей. Сейчас между мыслью и ее исполнением для Алисы не было никаких препятствий. Она подумала об Императоре – и вот они уже над Островом, где седой старик с подзорной трубой смотрит на раздувающиеся на свежем ветру паруса кораблей и сверкающие на солнце шпили Города со своего бастиона, мечтательно улыбаясь, словно мальчишка.

Среди парусников в небо взметнулись фонтаны воды – и ветер пронесся над поднявшейся из глубин стаей китов, темные спины которых мелькали среди блестящей от света воды. Маленькая полупрозрачная фигурка помахала вслед ветру с серой спины самого большого кита, прежде чем гиганты снова скрылись в глубинах.

Она подумала о Неизвестном Солдате, что стойко защищал Город и его жителей – и ветер мягко погладил ветви деревьев в Парке Победы, где рядом с вечным огнем склонил голову старый Солдат, вечно стоящий на страже внешних границ Города Снов от легионов Небытия и полчищ Беспамятства. Услышав шум листьев, он поднял голову, немного сдвинул на затылок тяжелую каску с алой звездой и тепло улыбнулся, став очень похожим на дедушку Алисы и Юзефа.

Она подумала о Докторе –  и увидела, как он, разложив инструменты на скамейке в Саду Роз, осторожно вынимает из груди одного из рыцарей Алой Королевы золоченое жало и промакивает рану комочком ваты, сетуя на беспечность своего пациента в делах сердечных. Добрый, всегда спокойный Доктор неутомимо продолжал исправлять сломанное и залечивать нанесенные другими раны…

Она вспомнила Сфинкса – и он оказался неподалеку, среди кустов пышных роз, совершенно по-кошачьи карауля крупного мотылька. Прыжок! И добыча оказалась в лапах чудовища. Но к некоторому удивлению Алисы (“надо же, я еще могу удивляться!”) Сфинкс не проглотил мотылька в один присест, а, посмотрев на сидящего на скамейке Доктора, аккуратно извлек булавку у него из тельца и выпустил на свободу, самодовольно улыбнувшись, зажмурившись и подставив свой половинчатый лик ласке ветра.

Напоследок Алиса залюбовалась розами, что окружали Дворец, вдруг подумав о том или той, кто вырастил это живое хрупкое чудо – и увидела среди живых изгородей и клумб Сада прекрасную женщину в алом платье с серебряной лейкой в руках, что стояла на коленях перед кустом с крошечным, едва приоткрытым белым бутоном. Сейчас на ее лице не было ни намека на тщеславие и жажду повелевать, только волнение за судьбу этого тоненького цветка. Алая Королева осторожно прикоснулась к цветку – и, прикусив губу, нарочно уколола свой палец о шип, а затем бережно напоила розу алыми каплями. Когда цветок прямо на глазах расцвел и похорошел, на холодном лике Королевы появилась едва заметная нежная улыбка.

А Инквизитор? Он снова был в своем Храме – и лишь на мгновение помедлил с молитвой, когда от свежего дуновения ветра огоньки свечей затрепетали и заволновались. Ангел неслышно приземлилась рядом с молящимся и мягко прикоснулась к его согбенной спине, но он продолжил свое никому не нужное служение. Ангел пожала плечами и грустно улыбнулась Алисе – чтож, когда-нибудь он сможет понять, но не сейчас, время еще не пришло. И вместе со стаей смешных воробьев они выпорхнули из дверей Собора.

“Я чуть не забыла о Рыцаре!” – вдруг подумала Алиса и на мгновение ей стало стыдно. Где же он, чем завершилось его сражение с Драконом? Она нигде не видела его – ни среди прогуливающихся по Большому Проспекту дам и господ в масках и париках, ни на крышах домов или внутри запутанных лабиринтов проходных дворов. “Вы еще встретитесь!” – услышала она шепот Ангела. “Пора, Алиса”.

Они плавно снижались перед большим зданием со стеклянной крышей. Протяжный гул и запах машинного масла подсказали Алисе что они прибыли на Вокзал, от которого уходили поезда из Города к множеству других городов и стран. Она вдруг подумала, что часто была здесь, вдыхая этот волнующий аромат и слушая эти зовущие в неведомое звуки, но так никогда и не была пассажиром одного из этих вагонов с блестящими окнами, голубыми занавесками и непременными стаканами с чаем в литых подстаканниках на откидных столиках.

Алиса не заметила, как снова стала собой – и её подошвы мягко ступили на разноцветную кафельную плитку Вокзала.

– Твой билет. – протянула ей кусочек цветного картона Ангел. Улыбнулась, не скрывая грусти, но не скрывая и нежности. Только сейчас Алиса запоздало узнала эту улыбку, которую она видела на старом мамином фото. Она хотела что-то сказать, но вновь раздался паровозный гудок, заглушивший все звуки. Ангел жестами показала на готовящийся к отправке поезд – и Алиса, медля и поминутно оглядываясь, пошла к своему вагону.

Найдя свое место в пустом вагоне, она выглянула в окно, больше всего боясь никого не увидеть на перроне. Но ее опасения не сбылись – рядом с Ангелом были Юзеф и Лена, державшая на руках кошку. Все трое помахали ей вслед, когда поезд тронулся с места, и вскоре скрылись вдали вместе со всем Городом.

Алиса внезапно расплакалась, чувствуя себя невероятно уставшей, опустошенной – и вместе с тем наполненной до отказа радостью. Настолько, что её невозможно было выразить словами, поэтому-то и слёзы… Было больно и одновременно легко, словно лопнула наконец давящая изнутри пружина или слишком туго натянутая струна. Ее долгое путешествие по изнанке Города подошло к концу, как и ее прежняя жизнь, где не было всех этих темных чудес, горьких открытий и улыбок сквозь слёзы. И она сама не заметила, как уснула, отвернувшись в угол и свернувшись калачиком на своей полке.

Эпилог.

…Через год после странного путешествия Алисы в Город-из-снов многие подробности произошедшего казались ей настолько невероятными, что постепенно она начала сомневаться в подлинности произошедшего в целом. Она тогда с трудом вернулась к прежней жизни – к учебе, к работе в кафе, к встречам с друзьями. Слишком живы были воспоминания о темных и светлых гранях Города, о полетах под его небесами и разноцветными крышами.

Но прошло немало времени и обыденная жизнь затянула ее в свой круговорот, а обыденность, как известно, враждует с чудесным – и вот теперь Алиса уже не была уверена в том, не был ли это просто причудливый сон или даже галлюцинация, призванная утешить ее и объяснить ей внезапное исчезновение Юзефа. Доходило даже до того, что временами Алиса сомневалась и в самом существовании брата. Ни о нем, ни о Лене, казалось, никто никогда и не слышал, сколько бы она ни наводила справки. Алиса утешала себя мыслями о том, что странная власть Юзефа над Городом не ограничивалась его изнанкой и могла распространяться и на обыденность, позволяя ему отсечь ненужные напоминания о себе там, вовне.

Но, как и Инквизитор в своих бесплодных мольбах, Алиса чувствовала себя одинокой среди ярких, но лишенных плоти воспоминаний, и потому с такой тоской всматривалась в Город и его обитателей, пытаясь отыскать в них хотя бы самые крошечные искорки иного мира и его обитателей. У Юзефа всё наконец-то сложилось из осколков и устроилось – а что же у нее, она так и будет жить лишь с памятью об одном дивном сне? Она изредка видела сны о Городе, но они были зыбкими и неуловимыми, словно дым – и почти полностью таяли при пробуждении, никак не давая поймать себя за хвост и снова почувствовать в своих пальцах холод маленького ключа от потаенного мира.

Так продолжалось до тех пор, пока не наступила новая весна в жизни Города и Алисы. Долгожданное пробуждение Города от долгого зимнего сна заставило ее ненадолго забыть о своей печали и снова вспомнить о том, как хороши эти весенние улицы, отражающееся в окнах солнце, старенькие дома, вековые дубы, каштаны и липы, играющий с волосами теплый ветер. Собираясь в очередной раз на работу, она подумала, что по крайней мере она живет в самом прекрасном на свете месте, в котором всё будет напоминать ей о Юзефе, словно ее брат всегда рядом, в каждом дуновении ветра, в каждой капле дождя и каждом блике света.

– Не зевай, Алиса! – нахмурилась хозяйка кафе, но тут же улыбнулась Алисе. – У нас гость!

– Так рано… – действительно украдкой зевнула Алиса. Она поправила передник, вздохнула и подошла к столику, где ее ждал посетитель.

– Здравствуй… те. – он поднял на нее взгляд и они оба замерли на мгновение. Алиса сразу же узнала его… но не могла поверить, а потому с таким удивлением разглядывала знакомое ей лицо, что затянувшаяся пауза привлекла внимание хозяйки, что возилась в кладовке.

– Алиса, ну что с тобой? – сочувственно позвала она, выводя девушку из оцепенения, и поспешила извиниться перед посетителем – Простите пожалуйста! Что вы хотели бы заказать?

– О, ничего страшного. – растерянно улыбнулся он. – Мне нужно немного подумать, прежде чем сделать выбор…

На лице Алисы расплылась глуповатая, как ей самой показалось, счастливая улыбка – и она смутилась, тут же прикрыв ее пальцами.

– Не нужно, пожалуйста! – вдруг тихо попросил её гость, как две капли воды похожий на Рыцаря, что пришел ей на помощь в Городе Снов. – Не прячьте ее, улыбайтесь.

– Если вы настаиваете. – ответила она, не сводя с него глаз.

За стойкой снова показалось любопытное лицо хозяйки кафе – и гость, едва заметно вздохнув, громко сказал:

– Кофе, пожалуйста! Простой черный и покрепче. – и они вдвоем снова получили возможность пожирать друг друга глазами.

– Мне кажется, мы уже где-то встречались… – тихо сказал он, смущенно улыбаясь. – Простите, наверное это звучит так нелепо и так похоже на очередную неуклюжую попытку познакомиться…

– …Что мне очень хочется вам в этом помочь. – перебила его Алиса и он умолк на полуслове. Теперь уже на его лице появилась улыбка, полная недоверчивой надежды. И вновь в их разговор ворвалась хозяйка, на этот раз с кофейником на подносе.

– Ваш кофе! – проворковала она, поставив маленькую чашку с блюдцем на белоснежную скатерть и взявшись за кофейник. Ароматный черный напиток, источающий пар, тоненькой струйкой побежал из носика кофейника в чашку. – Ох, тысяча извинений! Я все поменяю…

Рыцарь и Алиса опустили взгляд на скатерть, где расплывалось черное пятно, от одного вида которого Алисе стало не по себе. Одна сразу узнала эти очертания, это была она – зловещая Тень!

– Что с вами? – взволнованно спросил у нее Рыцарь. Кажется, она побледнела… Еще один быстрый взгляд на скатерть… и ничего. Ткань была чистой и белой, как первый декабрьский снег. Вернувшаяся из кладовки с новой скатертью хозяйка в недоумении взирала на отсутствующее пятно.

– Очень странно… – пробормотала она, удаляясь. – Ну что же, Алиса, не ты одна сегодня не от мира сего!

– Не от мира сего – это уж точно! – улыбнулась Алиса, когда они остались вдвоем.

– Мне кажется, что вы скрываете от всех какую-то тайну. – задумчиво сказал Рыцарь. – Или странную историю, которую мне очень хотелось бы услышать…

– Если ты снова не сбежишь от меня сражаться с очередным Драконом, то у тебя будет шанс это сделать! – вдруг с отчаянием выпалила Алиса и сама рассмеялась над своими словами.

"Если он подумает, что я "с приветом", то и поделом мне… Но не попробуешь – не узнаешь наверняка".

– С Драконом? – озадаченно переспросил Рыцарь, будто пытаясь понять соль этой странной для него шутки или… вспомнить. Наступило неловкое молчание.

– В шесть часов? Или в семь? – наконец-то решился спросить он, пытаясь угадать что-то по искоркам в ее глазах.

– В семь и ни минутой позже. Но завтра, а не сегодня. – она нарочно решила растянуть это ожидание, потому что почувствовала потребность побыть в тишине наедине с собой и подумать о том, какую именно историю она расскажет Рыцарю.

…Вечером трамвай отвез ее из кафе домой в предзакатных сумерках и в дороге она задумчиво рассматривала изумительной красоты облака и черный профиль Города на фоне уходящего солнца. Дома в почтовом ящике ее ожидало письмо, на конверте которого не было ни марок, ни адреса, а только “А.”, написанное хорошо знакомым ей аккуратным почерком. Ее сердце замерло – и забилось чаще, когда она прикоснулась к нему.

“…Не грусти” – писал ей Юзеф. А Лена дополнила письмо забавными, легкими и очень милыми рисунками, вплетенными в текст, из-за которых буквы парили в розовых облаках, убегали от юрких ящериц, переплетались с шипящими змеями и играли с иными причудливыми маленькими созданиями, а на последней строке лениво разлеглась сонная кошка. “…Благодаря тебе Город будет жить – и будет ждать твоего возвращения. Но ты наверное и сама поняла, что тот, другой мир не менее удивителен и загадочен, что он скрывает не меньше тайн и чудес, чем мир, сотканный из моих грёз. Поэтому не спеши возвращаться, пока можешь видеть чудесное в самых обычных вещах. Успеется!”.

От волнения у Алисы перехватило дыхание и зарябило в глазах, но она тут же вернулась к письму и снова отыскала то место, на котором остановилась, чтобы снова и снова убедить себя, что это не сон.

“Мы обязательно встретимся!” – писал Юзеф. “Если ты только захочешь. У тебя всегда будет ключ от этих дверей, а по ту сторону всегда будет гореть огонек маяка, по которому ты найдешь путь в наш дом. Потому что все дороги в конце концов возвращают тебя домой, если ты хочешь вернуться”.

Она поцеловала письмо и бережно спрятала его в карман своего пальто. Останется ли оно там, не растает ли вместе с увядающими сновидениями, когда Алиса проснется завтра утром, когда солнечный свет снова окрасит Город в золотые тона и кофе в очередной раз выкипит из старенькой турки на раскаленную печку? Кто знает, пусть так – но теперь Алиса уже не боялась этого.

Она знала, что потерять веру в мечту и саму мечту может лишь тот, кто пытается присвоить ее себе полностью, посадить в клетку и измерить циркулем и линейкой, чтобы потом наколоть на булавку, словно редкую бабочку. Или наоборот – выставить на ярмарку тщеславия, на зависть и осмеяние, разбив единственное сокровище на миллионы бесполезных осколков. Но тот, у кого есть единственный цветок среди миллиона миллионов звезд, одна-единственная разделенная на двоих тайна, не страшится расстояний и ожидания, зная, что они не имеет ни малейшего значения, если хранишь ключ от целого мира в своем собственном сердце.