скачать книгу бесплатно
Сонная одурь
А. Х. Ночной
Куда-то в вечность ушли эти стены, внутри которых нас замуровали с любовью.
А. Х. Ночной
Сонная одурь
Такая жизнь напоминала рельсы, по которым можно бесчувственно ездить вперёд и назад, покорно ожидая, пока изношенные колёса окончательно не отвалятся
«Я честно не знаю, как это объяснить, но… мне кажется, что за мной следят. Я чётко знаю, что я на верном пути. Ты сочтёшь меня безумцем, но эта мысль уже полностью захватила меня.
Я всё ещё очень тоскую по природе. По настоящей, а не той, что они создали искусственно. Это лишь имитация, пространственная иллюзия среди блочных комнат.
Они так ловко убедили всех в том, что слово «улица» и «смерть» разделяет знак равенства, что мы сами зарылись под землю, как черви, ползаем в этом скоростном метро… И моя любимая часть про… как же там было? По телевизору ещё постоянно крутили… Кажется, «непроглядный туман-убийца высотой в пять этажей» и что-то там про… Не важно. Люди до сих пор пропадают. Они-то, конечно, спишут это на «туман», внезапно просочившийся в квартиру.
Я докажу тебе, что есть нечто гораздо страшнее, чем наш наземный город с подземными ходами и монстрами с той стороны стен. У меня уже всё готово. Приходи в парк, и сам всё увидишь, только что бы там ни происходило, не вмешивайся.
У меня будет нож с поэтичным названием «бабочка», так ты и узнаешь, что это был я»
1
– В завершении нашего курса, я бы хотел подчеркнуть основные моменты, – судорожно жестикулируя руками, неспешно пошаркивал лакированными туфлями щуплый историк в изрядно поношенном костюме.
Это был Ричард Грэй. Он, сутулясь, монотонно пересказывал историю Нового времени, пока ученики боролись со скукой. Несмотря на то, что каждый был занят своим делом, у всех была общая цель – досидеть до звонка.
– Для обеспечения всеобщего благополучия и безопасности, было необходимо предпринять ряд действий, которые смогли бы обеспечить людям спокойную и счастливую жизнь. Что ж, – он оторвал взгляд от пола и устремил его на учеников, – хочу отметить, что ряд таких решений не заставил себя долго ждать. – убедившись в том, что забрал столько внимания, сколько он был способен, Ричард опять уставился в пол и продолжил, неуверенно шататься по кабинету: – Для того, чтобы люди больше не боялись умереть или сойти с ума по дороге домой, повсеместно была успешно внедрена хитрая система тоннелей, соединяющая всё в нашем городе. Это сейчас привычные нам многокилометровые подземные ходы оборудованы всем необходим для комфортного и быстрого перемещения никак нас не удивляют, а в тогдашней, казалось бы, безвыходной ситуации это была надежда на лучшую жизнь, – сухо бормотал историк, присев на край стола.
Казалось, что его тусклую речь остановилось послушать само время. По крайней мере так думал Алекс Родригес, утомлённо поглядывая на часы. Он был самым обычным парнем без выдающейся внешности. Правда его внешний вид несколько отличался от остальных учеников. Уж больно заношенный до дыр синий свитер с выцветшими звёздочками выдавал в нём человека, вылезшего из эпохи, лет сто как прошедшей. С ним мог посоревноваться, разве что, историк. Но его за это никто не осуждал: все были слишком безразличными, от того и толерантными до всего подряд. Нынче век диктовал моду на приставку «само-»: саморазвитие, самовыражение, самосаботаж и самоубийство. Впрочем, понимание этого позволяло свободно идти на эксперименты, чтобы выделятся из толпы, которой на тебя плевать.
Алекс изрядно подустал изрисовывать тетрадь, и охотно искал себе новое развлечение, чтобы прогнать скуку. Батарея на телефоне предательски разряжалась, и Алекс ничего лучше не придумал, чем искать какую-нибудь возможность уцепится за любую неоднозначную деталь в рассказе Грэя. К счастью, такая деталь вскоре нашлась, и он, долго не размышляя, решил прервать нудное повествование в надежде сменить тему на что-нибудь более интересное, а не очевидную всем данность:
– А не легче было сделать обычное мосты между домами, так бы сэкономили на освещении?
– Родригес, – раздражительно ответил Ричард, так как до безумия не любил вопросы не по теме, а уж тем более несерьёзные, – ты фантастики пересмотрел?
– Вообще-то, я сэкономить пытаюсь.
– На таких вещах не экономят, – ответил историк, остановившись посредине кабинета и поднял вверх указательный палец. – Правило номер один, – сурово скомандовал он.
Все ученики тут же хором ответили:
– Жизнь священна, и никто не вправе её отнять.
– Второе правило, – громче сказал учитель и поднял второй палец.
– Безопасность – неотъемлемая часть жизни.
– Третье! – крикнул он и оттопырил третий палец.
– Выбор не должен быть ограничен.
Пустые глаза и тупая речь в унисон засыпала учителя в ответ. Это были не слова – набор букв, не отражающие никакой ясности сказанного, потому что никто не предавал этому большого значения и принимал за чистую формальность. Однако учитель был доволен проделанной работой, он выпрямил спину, и, продолжая бесцельно слоняться вдоль стола, обратился к Алексу:
– Ну и негласное правило любой школы…
Он пристально вслушивался в тишину, исходящей от аудитории.
– Когда учитель входит… – намекал он.
– Пусть делает это тихо, – раздался выкрик.
– Всем плевать на него, – подхватил второй.
– Мда, – безнадёжно опустил глаза историк, – в моё время с уважением дела обстояли иначе, а сейчас и возразить опасно…
– Знаю! – вскочил один знайка в розовой кофте. – Когда учитель входит, надо вставать в знак приветствия, – зачитывал он с телефона.
– Именно так, – кивнул Ричард Грэй.
– Что за бред?
– Перебьётся!
– Может ещё ему ноги помыть?
– Считается устаревшей практикой, – он продолжал громко зачитывать с телефона, – так как препятствовала построению свободного общества и…
– Всё верно, – пустым взглядом перебил его историк.
Он немного подождал, пока у учеников закончатся шутки, с болью в сердце вспоминая минувшее. Разговоры на отвлечённые темы всегда заканчивались поднятием его на смех, оттого Ричард старался всеми силами их избегать, слово в слово пересказывая учебники. Замени учителя на магнитофон, и никто не заметит разницы. Тем не менее, он в последний раз решил сменить пластинку:
– Если бы мосты находились снаружи, то их нужно было герметично закрыть, как туннель. Да, будь они прозрачными, это бы сэкономило на освещении, но тогда их придётся обслуживать ещё и снаружи… – цепенящий холод подступил к его затылку, он начал нервно переминаться с ноги на ногу, зрачки сузились до крохотных размеров, а лицо исказилось в ужасе, как будто он смотрел не в глаза ученикам, а в свои собственные, без каких-либо зеркал – А мы все знаем, чем это чревато.
На мгновение всё замолкло. Любая возня, шорох, тихий разговор, даже жесты замерли в воздухе. Молчание казалось вечным, если бы не случайный кашель, разрушивший её. И уже чрез пару мгновений, всё вернулось к своему привычному ритму.
Алекс устало вздохнул. Ему сильно докучали эти истории, по той простой причине, что он не верил в их реальность. Хотя ему не всегда удавалось оспорить очередное свидетельство странных событий, рассказанных ему.
– Хотел бы я увидеть в окне хоть что-то новое, кроме тумана в пять этажей.
– Ваше счастье, что вы ничего нового там не видели… иначе ваши дела совсем плохи.
Ричард Грэй двинулся вперёд и, пройдя шагов десять между рядами, остановился перед Алексом и твёрдо сказал:
– Безопасность – это жизнь. Жизнь – это выбор. А выбор – это свобода.
– Ага, а свобода – это рабство, гений, – тихо ухмыльнулся Алекс, и молча кивнул головой.
Стрелки часов подбежали к полудню, и с металлическим треском раздался трепетный, приглушённый толстыми стенами, звон, знаменующий окончание учебного года. В этом, до боли в ушах, знакомом каждому ученику и учителю звуке, было сегодня что-то иное, что-то необычное. Какое-то тонкое эфирное чувство радости и грусти одновременно выбивал молоточек из архаичного звонка.
Странное для детей и подростков обязательство ходить в школу закончилось, и, казалось, что свободная жизнь буквально за поворотом.
– Не спешите уходить, – скомандовал низкорослый историк, – хочу сообщить, что я буду в комиссии по проверке ваших экзаменационных работ, которые вы обязаны сдать по окончанию летних каникул. В этом году вашей задачей будет найти и выбрать по одному примеру успешной и провалившейся рекламной кампании. Совершенно неважно, что вы выберете – главное, чтобы вы объяснили ваш выбор и пояснили, почему одна реклама успешная, а вторая – нет, ну и предоставьте пути решения по улучшению каждой из них. Вопросы есть?
Среди всех находившихся двадцати шести человек, тишину посмел прервать звонкий голос полного, совершенно не следящего за собой Луки Гранта, который удобно разместился ближе всех к учителю:
– Извините, а какие требования к оформлению работы? – спросил он.
– Очень хороший вопрос! Вы уже люди взрослые и требования будут соответствующие: работа не должна быть меньшее ста и не больше двухста двух слов.
Ему ответили недовольные вздохи.
Негодование быстро заполняло всё пространство в скудных черепных коробках учеников. С каждым мгновением это чувство становилось всё навязчивее и крепче, и вот уже совсем скоро настолько окрепло, что начало походить на металл, но в связи с тем, что никто не смел возразить, металл этот был не крепче ртути.
2
Вытирая руки о фиолетовые штаны в чёрный крестик, филигранно подчёркивающие его тонкий вкус в моде, светловолосый парень с приятным лицом и горящими зелёными глазами покинул кабинет. Это был Лари Брайан. Он всё это время спал на последней парте, а теперь направлялся к лифту и что-то выискивая. И вдруг его внимание остановилось на жадных расспросах Луки, докучавшим Алекса, который не находил этот разговор хоть интересным, но и сказать об этом не мог:
– Уже знаешь, о чём писать будешь? А сколько планируешь? А начнёшь когда? – нервно засыпал вопросами Лука своего безразличного собеседника.
Не успел Алекс сообразить, что ответить, как за него это сделал подоспевший к ним Лари:
– Хорош грузить этой никому не нужной чепухой. Погнали лучше по пиву вжарим!
– Что сделаем?
– Выпьем, я полагаю – пояснил Алекс.
– Ч-что!?
– Ах да, тебе ещё нет восемнадцати. Эх ладно, всё равно тебя звать не хотел. Алекс, ты как?
– Да это самая важная работа в жизни! Она определяет, всю твою дальнейшую судьбу! – опешил от такого пренебрежения Лука.
– Пфф, говори за себя, умник, – задорно отмахнулся Лари. – Я не настолько отсаженный, чтобы доверить цифрам определять своё будущее. Свою судьбу определю я сам, и никто другой! – Лари сделал на шаг приблизился к Луке.
– Это немыслимо! Ведь каждая мелочь важна: от стиля написания и количества слов, до выбранной темы, – ответил он и немного шагнул назад.
– А я уже выбрал тему, – в эти слова Лари вложил всю серьёзность, какую только смог найти.
– Ну и что же ты выбрал? – высокомерно спросил Лука.
– Всё просто, – он немного нагнулся вперёд, чтобы поравняться лицом к лицу, и со всей серьёзностью продолжил: – радикальных бодипозитивщиков как пример неудачной рекламы средств контрацепции, а вопящих фемок как отличную рекламу аборта, – улыбаясь сообщил он, и, заметив одобрительную улыбку на хмуром лице Алекса, начал смеяться ещё громче.
– Что?! Да как ты смеешь! Тело – это личное дело каждого и…
– Воу-воу, я ничего против не имею и с пониманием отношусь к здоровым проявлением данного феномена, но есть определённая каста дегенератов.
– Да ты сам в десять раз хуже тех, кого осуждаешь! У тебя просто ума не хватает понять…
– Пускай. Просто не надо мне своей волоснёй в морду тыкать и с апломбом доказывать, что ожирение – это нормально. Нет, это болезнь.
– Посмотрим, как ты заговоришь, когда это с тобой случится.
– С лозунгом «Я уродлив, и горжусь этим» пойду покорять публичные дома.
– Ах так? То есть тоже будешь кричать о своей полноте? Ну и чем ты тогда отличаешься от…
– Тем, что я не буду делать вид, что это нормально и меня нужно уважать за это. К тому же я сильно сомневаюсь, что быть толстым – это жесть как удобно и что это осознанный и взвешенный выбор. Болезни не в счёт.
– А ты хочешь, чтобы тебя оскорбляли? Я сильно в этом сомневаюсь. Ты заблуждаешься, потому что совершенно не разбираешься в том, что сам же и говоришь.
– Нет, я просто буду работать над собой, пока не стану интересным и обаятельным, вот тогда ко мне и худые приползут, чтобы я их харизме учил. Да, красавчикам стараться приходится меньше, и эта будет их главная ошибка. Уинстона Черчилля любили миллионы, и никто даже не заикался о том, что он жирный. А вы орёте, как умалишённые, в интернете об уважении, ничего из себя не представляя. Зуб даю, это не от большого ума. Но ты не волнуйся, от людей, которые специально доводят себя до анорексии меня воротит ещё больше, чем от любителей пожрать сверх меры. Как видишь, дебилов кругом хватает.
– Это оскорбительно! – взбунтовался Лука. – Ты не…
– Оскорбляйся дальше, олух! – перебив его Лари, схватил под руку Алекса и одним прыжком прошмыгнул в закрывающиеся двери лифта вместе с приятелем.
Мгновение спустя дверь лифта открылась, и вспышка яркого света на короткий миг ослепила товарищей. По какой-то причине свет здесь, под землёй, был куда ярче чем, где-либо ещё.
Первым лифт покинул Лари, а за ним покорно двинулся Алекс. Они уверенно зашагали по белому глянцевому полу, в котором отражались прерывистые полоски неоновых ламп. Здесь всё было белым, стерильным и неестественным, быть может, поэтому здесь никто не задерживался.
За крупными колоннами было видно, как небольшие четырёхместные поезда то и дело срываются с места. Их тут было порядка тридцати, и они по очереди увозили пассажиров, а сзади сразу же приезжали новые. Словно бусы, эти поезда бесконечно тянулись вдоль станции. Обычно все спешили сесть в первый, чтобы первым и уехать, однако все тридцать поездов обновлялись буквально за две минуты
Разглядывая один из таких поездов, Лари, положив руку на плечо своего молчаливого друга. Он намеревался задать вопрос, который мучал на протяжении всей дороги:
– Ну что, пойдём хлопнем пивка? – заметив, что Алекс не горит желанием, он мягко, с доброй улыбкой добавил: – Для души.
Алекс неодобрительно поморщился.
– Да погнали, всё равно ничего делать не будешь, а так посидим красиво, в душевной компании.
– В компании тебя и пива? – иронично подметил Алекс.
– А для счастья больше ничего и не надо, – смеясь ответил он. – Поехали! Уверяю тебя, скучать ты не будешь, а я уж тем более.
Лари был один из тех немногих людей, чей смех был весьма заразителен, а шутки брали не содержанием, а подачей. Он редко мог быть серьёзным, оттого спокойно умел обернуть любую ситуацию в позитивное русло. Правда, это не всегда было уместно и зачастую могло обидеть кого-либо, но ему это никак не мешало. Он оправдывал это тем, что над собой надо уметь посмеяться, и, справедливости ради, довольно преуспел в этом деле.
Спустя примерно минуту Лари и Алекс вышли на станции «Восторг», которая выглядела абсолютно так же, как и та, с которой они приехали, разве что отличалось названием и стороной, с которой они вышли.
По дороге к лифту Лари по обыкновению рассказывал Алексу истории, которые имели возможность приключится с ним. На этот раз это была история о том, как в бар заявился некий пожилой мужчина, выпил три литра водки за двадцать минут, включил музыку с телефона, несмотря на то, что в баре и так была, а затем и вовсе уронил стол.
– Жаль его. С беднягой обошлись как с мусором, вышвырнули и всё на этом. А ведь он никому зла не желал. За что так жёстко с ним? – выпучив глаза возмущался Лари. – Ну орал он свои песни, как сумасшедший, ну, подумаешь, разбил пару бутылок, – он негодующе развёл руками, – да разве это повод пинками опускать ему и без того опущенную печень? Я в шоке с этого быдла! Это же надо было культурного человека выгнать! Свиньи!
– На какой нам? – спросил Алекс, когда они подходили к лифту.
– Ща гляну, – Лари бегло посмотрел в телефоне, на каких этажах находятся интересующие его заведения.
Тут под бары было отведено сорок восемь этажей, с тридцать девятого по восемьдесят седьмой. Лари недолго думая, выбрал один из таких.
