Туман цвета хвои

На пастбище царила тишина, нарушаемая только блеянием овец. Туман здесь был особенно густым и липким, словно плотная паутина огромного ленивого паука, привыкшего к спокойствию и безмятежности. Астрид медленно шла по узкой тропе, чувствуя, как мокрая трава прилипает к обуви, а утренний воздух холодными потоками проникает под одежду, лижет кожу, покрывшуюся мурашками. Овцы медленно бродили по склону, их белые бока почти сливались с молочным туманом. Животные старались держаться вместе, мелкими кучками, словно на подкорке знали, что остаться в одиночку никак нельзя. Это было странное чувство тревоги, записанное в генах, передающееся через поколения: от родителей к детям. Быть может, люди не так уж сильно отличались от овец?

Вдали, у старого дуба, Астрид заметила фигуру Эллен. Женщина сидела на корточках, сосредоточенно привязывая хромую овцу к колышку.

– Ты пришла, – тихо сказала Эллен, обернувшись, когда услышала шаги.

Астрид кивнула, остановившись напротив неё.

– Ты сама сказала, что это важно, обещала рассказать все. Теперь говори, не тяни.

Эллен внимательно посмотрела на неё, словно пыталась понять, готова ли Астрид к услышанному. Затем вздохнула и опустилась на поваленный ствол рядом.

– Ты никогда не думала о том, как мало мы знаем о нашей деревне? – начала она, поднимая глаза к серому небу. – О том, почему мы здесь?

– Это наша жизнь, – резко ответила Астрид. – Мы живём, как велят боги.

– Но ты никогда не задумывалась, почему у нас нет стариков? – Эллен подняла взгляд, в её глазах мелькнуло что-то похожее на отчаяние.

Астрид замерла.

– Нет бабушек, дедушек, – продолжила Эллен, не дожидаясь её ответа. – Только взрослые и дети, да престарелые жрецы. Ты никогда не считала это странным?

– Они умирают, – неуверенно сказала Астрид, но даже ей самой это прозвучало неправдоподобно.

– Умирают где? – Эллен сжала пальцы в кулак. – Ты видела хоть одну их могилу за свою жизнью? Мы всегда хороним наших мёртвых, но стариков не хоронят. Они просто… исчезают. Или их и не было никогда вовсе. Вот ты знаешь хотя бы кого-то из своих бабушек и дедушек? Или, быть может, тебе рассказывали о них родители?

Астрид не знала, что ответить.

– И ещё, – продолжила Эллен, её голос стал тише. – Ты когда-нибудь задумывалась, почему мы ничего не знаем о том, что за границей деревни?

– Там лес, – ответила Астрид, чувствуя, как нарастающее беспокойство холодом охватывает её тело. – Довольно твоих вопросов, я не за ними сюда пришла!

– А за лесом? – Эллен поднялась на ноги, её глаза горели. – Почему никто из нас никогда не пытался узнать? Почему жрецы говорят, что это опасно, но никогда не объясняют почему? Почему туда допускают только жнецов, живущих особняком?

– Это просто традиции, – возразила Астрид, её голос звучал всё слабее.

– Нет, это контроль, – отрезала Эллен. – Это способ удержать нас здесь, под их властью. Они дают нам отвары, чтобы притупить наше сознание, чтобы мы видели то, что они хотят.

Астрид сделала шаг назад, её голова закружилась.

– Ты думаешь, что всё это ложь? Что жрецы…

– Я думаю, что они знают правду, – перебила её Эллен. – Они знают, откуда мы, знают, почему мы здесь. Они держат нас, как овец, загоняя в стадо своими обрядами, – она с усмешкой оглянулась вокруг.

– Это безумие, – выдохнула Астрид, её голос сорвался.

– А что, если это не так? – Эллен подошла ближе, её лицо было спокойным, но глаза выражали гнев и боль. – Что, если всё, что мы знаем, – лишь дымовая завеса? Ты чувствуешь это, Астрид. Это видно по тому, как ты смотришь на них, по тому, как ведешь себя на обрядах.

Астрид отвернулась, пытаясь переварить услышанное. Каждое слово Эллен било по её сознанию, пробуждая сомнения, которые она старалась подавить.

– Если это правда, – сказала она наконец, – что ты предлагаешь?

Эллен на мгновение замерла, её взгляд устремился в сторону леса.

– Ты должна помочь нам. Ты была на капище. Ты видела, что они делают. Мы должны узнать правду, иначе никто из нас не спасется. Они позвали тебя сами, значит ты им нужна. Какая бы ни была причина, каждый может извлечь пользу: ты узнаешь о сестре, а мы – больше о мире, в котором живем, мире, который построили для нас жрецы. Если они хотят того, ты вольна проводить с ними больше времени, заиметь доверие и расположение. Во вред это не пойдет.

– Это опасно, – быстро ответила Астрид. – Если жрецы узнают, что мы общаемся о таких вещах…

– Они уже знают больше, чем ты думаешь, – сказала Эллен. – Но если мы ничего не сделаем, мы останемся их пленниками навсегда.

Астрид не ответила. Внутри неё бушевал хаос. Слова Эллен звучали правдоподобно, но она боялась даже думать о том, что это может быть правдой.

– Ты не обязана решать сейчас, – добавила Эллен. – Но если ты захочешь поговорить… приходи ко мне. Я всегда готова выслушать тебя также, как твою сестру.

Астрид кивнула и медленно пошла прочь, чувствуя, как земля под ногами становится всё менее твердой. Кажется, даже лес вокруг них был против этой правды, отказываясь отпускать её из своих объятий.

***Астрид сидела у окна, обхватив себя руками. Слабый свет заходящего солнца пробивался сквозь ставни, окрашивая комнату в теплый золотистый оттенок, который никак не мог согреть её. Она смотрела на лес, обступивший деревню, и чувствовала, как ее мир рушится.

«Мы должны узнать правду, иначе никто из нас не спасётся.»

Слова Эллен звучали в её голове, как колокол, который всё громче отзывался в её сердце. Она думала об этом весь день, с того самого момента, как покинула пастбище. Правда, ложь, обряды, отвары… Всё это смешивалось в клубок, который становился всё туже с каждым ее вдохом.

Она пыталась убедить себя, что это глупости, что слова Эллен – это всего лишь плод страха и подозрений. Но внутри что-то ломалось.

Астрид провела ладонью по деревянной раме окна, словно ища опору. Ее жизнь всегда была простой. С утра до вечера она занималась делами: носила воду, помогала матери, готовила пищу. Вечерами они молились, просили богов о защите и спокойствии. Эта рутина была как крепость, за стенами которой она чувствовала себя в безопасности.

Но теперь эта крепость рухнула.

Она вспомнила Сану – их тихие вечера, когда сестра задавала странные вопросы: «Почему лес нас пугает? Почему жрецы никогда не рассказывают о других деревнях?» Астрид тогда смеялась над её словами, говорила, что она слишком много думает. Но теперь эти вопросы звучали в ее собственной голове, и она не могла их прогнать.

«Ты должна помочь нам… Ты была на капище. Ты видела, что они делают.»

Она крепче сжала руки, ощущая, как её ногти впиваются в кожу. Она не хотела думать о капище. О том, как жрецы склонялись перед алтарём, как их слова сливались с шёпотом ветра. О том, как маска Хальдора смотрела на неё, будто видела её насквозь.

«Ты можешь узнать правду. Тебя приняли.»

Но какой ценой?

Астрид резко встала, чувствуя, как её сердце бьётся слишком быстро. Она начала ходить по комнате, её шаги отдавались глухим эхом. Всё в этом доме было знакомым, безопасным: стол, за которым они с Саной рисовали, старая лавка, где мать хранила свои травы. Но теперь ей казалось, что это не дом, а клетка.

– Что я делаю? – прошептала она, чувствуя, как горло сжимается.

Она не хотела ломать свою жизнь. Не хотела лгать, притворяться, приближаться к тем, кого всегда боялась. Но если она этого не сделает, она никогда не узнает, что случилось с Саной.

Ее взгляд упал на кровать сестры. Подушка была взбита, одеяло аккуратно заправлено, но казалось, что здесь не было никого уже целую вечность.

– Если бы ты была здесь… – Астрид с трудом сдерживала слёзы. – Что бы ты сказала мне?

Сана всегда была смелее. Она бы рискнула. Она бы сделала всё, что нужно.

Астрид опустилась на кровать, сжимая в руках одеяло. Оно всё ещё хранило слабый запах сестры, который напоминал ей о доме, о спокойствии. Но этот запах исчезал, становился все слабее.

Она закрыла глаза. Внутри неё разгорался гнев. Не на Эллен, не на жрецов, а на саму себя. Она ненавидела свою слабость, свою нерешительность.

– Я не могу, – прошептала она.

Но голос внутри ответил: «Ты должна.»

Если она откажется, она потеряет Сану навсегда. Если она ничего не сделает, то никогда не узнает, почему её сестра пропала, почему деревня была такой странной.

Астрид медленно поднялась. Ее руки дрожали, но в глазах появился решительный блеск.

– Хорошо, – сказала она, глядя в окно. Тёмный лес за его рамой выглядел мрачным и враждебным, но теперь она видела в нем путь.

Она знала, что это может стоить ей всего. Ее жизни, ее разума, ее веры. Но выбора не было. Она сожмёт зубы и войдёт в этот мир лжи и тайн, чтобы найти ответы. Ради Саны.

– Ради тебя, – добавила она тихо, и её голос растворился в пустоте комнаты.

3. Омут

Раннее утро встретило Астрид тревогой, дышащей на запотевшие окна. Дорога к капищу была почти пустой, лишь несколько птиц нарушали тишину своими резкими криками, которые больше походили на предупреждение.

Когда она подошла ближе, то услышала слабый шорох ветра, пробегающего сквозь высокие деревья. Их ветви тянулись друг к другу, образуя плотный купол, из-за которого свет солнца едва пробивался вниз.

Капище было пустым. Только запах гари и трав, оставшихся после вчерашнего обряда, витал в воздухе, смешиваясь с резким металлическим ароматом крови.

Астрид медленно вошла в круг, обведённый камнями. Ее шаги глухо отдавались по влажной земле, покрытой хвоей и тёмными пятнами, которые казались почти черными в полумраке. На алтаре все еще лежали остатки свежего мха, смешанного с кровью. Она почувствовала, как ее желудок сжался, но заставила себя подойти ближе.

– Хальдор, – позвала она, ее голос звучал глухо, будто был поглощен самим капищем.

Ответа не последовало.

Она подошла к жертвенному камню. Его поверхность была грубой, изрезанной трещинами, куда забивалась кровь. Астрид провела пальцами по краю камня, чувствуя холод и сырость, которые, казалось, впитывались в кожу.

Рядом с камнем лежала глиняная чаша. Ее края были испачканы тёмным осадком, а внутри оставалось несколько капель густой, почти чёрной жидкости. Запах бил в нос – горечь трав, смешанная с медным привкусом.

На земле у подножия камня лежали обрывки ткани, испачканные кровью. Астрид наклонилась, чтобы разглядеть их поближе. Это были куски белой материи, которую часто использовали в обрядах. Они были мокрыми, и от них исходил запах сырости и чего-то горелого.

Ее взгляд упал на древесный ствол, черное дерево, обугленное молнией, которое возвышалось над капищем. На его ветвях всё ещё висели черепа животных, их пустые глазницы казались смотрящими прямо на нее.

Внимание привлекла узкая полочка, врезанная в основание ствола. На ней лежали ритуальные предметы: ножи с затупившимися лезвиями, маленькие деревянные фигурки, покрытые высохшей кровью, и амулеты, которые носили жрецы. Один из них особо заинтересовал – это был круг, вырезанный из кости, с символами, которые она не могла прочесть.

Она осторожно взяла его в руки. Амулет был тяжёлым, а поверхность казалась неровной, будто его вырезали в спешке.

– Ты не должна трогать это, – произнёс голос позади неё.

Астрид резко обернулась, её сердце заколотилось так сильно, что на мгновение она забыла, где находится.

Перед ней стоял один из низших жрецов. Его лицо было скрыто за простой маской, а фигура казалась неестественно прямой.

– Я искала Хальдора, – быстро сказала она, пряча амулет за спиной.

Жрец не ответил сразу, его голова слегка наклонилась, как у птицы, изучающей добычу.

– Он вернется, когда придет время, – тихо сказал он, его голос был лишён эмоций.

– Когда? – спросила Астрид, пытаясь удержать в голосе твердость.

– Когда боги захотят этого.

Жрец подошёл ближе, его шаги были мягкими, почти бесшумными.

– Ты не должна быть здесь одна. Это место для тех, кто служит, а не для тех, кто ищет.

Астрид с трудом сглотнула.

– Я просто хотела… увидеть. Я думала, это поможет мне понять.

– Понимание приходит через жертвы, – сказал жрец, его маска блеснула в свете. – Ты готова принести жертву, Астрид?

Ее ноги казались прикованными к земле. Она хотела сказать «да», но слова застряли в горле.

– Когда Хальдор вернется, – добавил жрец, делая шаг назад, – он покажет тебе путь.

Он развернулся и медленно ушел, оставив ее одну среди тени и запахов.

Астрид выдохнула, чувствуя, как дрожат ее руки. Она взглянула на амулет, который все еще держала. Его символы больше не казались ей просто рисунком – в них было что-то пугающе знакомое, будто слабый отголосок потерянного прошло пробился сквозь завесу забвения.

– Что ты хочешь от меня? – прошептала она, глядя на дерево, словно оно могло ответить.

Но капище молчало. Только запах гари, крови и сырого дерева напоминал, что она была не одна.

***Астрид шагала через лес, ее ноги скользили по влажным от росы корням деревьев, а руки бессознательно раздвигали низкие ветви. Воздух был густым, пропитанным запахом мокрой земли и смолы. Лес окружал ее со всех сторон, его тишина была пронизана лишь едва слышным шелестом листьев. Иногда она останавливалась, прислушиваясь к звукам, но вокруг ничего не было, кроме ее собственного дыхания.

Она шла к озеру. Место, где они с Саной проводили столько времени, всегда казалось ей укрытием от всего мира. Но сегодня оно было пугающе тихим.

Когда деревья начали редеть, Астрид почувствовала, как ее сердце сжалось. Озеро появилось перед ней внезапно, его гладкая поверхность отражала серое небо, будто в нем прятался другой мир. Вода была неподвижной, как зеркало, и казалась бездонной.

Она подошла ближе, чувствуя, как холодный воздух охватывает ее. Камень у кромки воды все еще был там, все еще гладкий и покрытый темным мхом. Она села на него, ощущая под пальцами прохладу.

Озеро лежало перед Астрид, как огромное зеркальное стекло, отражающее серое небо и тени деревьев. Поверхность воды была гладкой, застывшей, словно лес задержал дыхание, наблюдая за ней. Но в этой неподвижности пряталась жизнь – движения невидимые, едва уловимые. Вдоль берегов тянулись водоросли. Их длинные, тонкие листья плавно качались под поверхностью воды, как ленивые змеи, скользящие в своём танце. Иногда они всплывали чуть выше, их кончики выглядывали из воды, словно тонкие зеленые пальцы, стремящиеся коснуться воздуха.

На мелководье водоросли казались изумрудными облаками, мягкими и пушистыми, но стоило углубиться взглядом, и они превращались в извилистые сети, тянущиеся к самому дну. Астрид всегда находила в этом нечто странно красивое. Они были похожи на волосы самой земли, которые вода расчесывала в своём вечном движении.

На свету некоторые из них отливали золотом, а другие – глубоким изумрудным оттенком, таким насыщенным, что он казался почти чёрным. Водоросли обвивали камни, словно древние украшения, забытые и спрятанные на дне.

В глубине вода темнела, и движения водорослей становились медленными, величественными, будто они подчинялись законам какого-то иного мира. Астрид всегда казалось, что они что-то знают. Как будто, если долго смотреть, можно услышать их шепот, увидеть образы в их движениях.

Она села на привычный камень, его поверхность была влажной и холодной. Она потянулась к воде и пальцами провела по скользкой зелёной поверхности одной из водорослей. Она была неожиданно мягкой, словно тонкая ткань, сотканная руками невидимых мастериц.

«Сана всегда говорила, что они живые», – вспомнила она.

Ее сестра любила наклоняться ближе, чтобы рассматривать, как водоросли тянутся к свету. Она говорила, что они похожи на жителей другого мира, который начинается там, где заканчивается лес.

– Знаешь, они напоминают мне тех, кто ищет, – сказала Сана в их последний раз здесь. – Они всегда тянутся к тому, чего не могут достать.

Теперь Астрид смотрела на водоросли с той же странной тоской. Они казались застывшими, но в их плавных движениях под водой было что-то упрямое, почти живое. Они не знали границ. Они тянулись туда, где, возможно, не было ничего.

– Может быть, мы такие же, – прошептала она, глядя на отражение неба в воде. – Тянемся туда, где нет ответов.

Ветер поднялся, нарушив гладь воды, и отражение исчезло, а водоросли качнулись, будто соглашаясь с ее мыслями.

Последний раз, когда они были здесь вдвоём…

Она закрыла глаза, и воспоминания нахлынули, как волны на берег, но эти отголоски прошлого были куда более мрачными.

– Ты когда-нибудь задумывалась, что там, за лесом? – спросила тогда Сана, сидя на том же камне. Ее светлые волосы блестели на солнце, а глаза смотрели на горизонт с непередаваемой тоской.

– Никто не знает, – сказала Астрид, стараясь, чтобы её голос звучал спокойно. – Боги сказали, что нам нельзя туда. Это опасно.

Сана повернулась к ней, ее взгляд был острым и печальным одновременно.

– Но почему? Разве не странно, что никто из нас никогда не видел, что там? Мы просто верим, потому что нам так сказали?

– Это не просто слова. Это законы, – ответила Астрид, но ее голос уже дрогнул.

– Законы, которые мы никогда не проверяли, – мягко возразила Сана. Она наклонилась, чтобы черпнуть воды ладонью, и посмотрела на ее блеск. – Знаешь, мне кажется, что там все по-другому. Другой воздух, другие люди. Может быть, там даже нет жрецов.

– Не говори так, – резко прервала ее Астрид, почувствовав, как слова сестры оставляют в ней странное чувство тревоги.

Сана лишь улыбнулась, но в ее улыбке было больше грусти, чем радости.

– Ты просто боишься.

– Конечно, боюсь, – ответила Астрид, посмотрев на нее с упреком. – Боги могут наказать нас за такие мысли.

Сана отвела взгляд, её пальцы провели по воде, нарушив ее зеркальную гладь.

– Может, они и есть наша тюрьма, – сказала она почти шёпотом.

Астрид тогда не нашла, что ответить.

Теперь, сидя на том же камне, она смотрела на воду и пыталась вспомнить выражение лица сестры в тот момент. Улыбка. Грусть. Решимость. Всё это переплеталось в ее воспоминаниях.

«Может, они и есть наша тюрьма.»

Эти слова резонировали в ее голове. Она всегда гнала их прочь, не позволяя им пускать корни. Но теперь… Теперь, когда Саны больше не было, эти мысли возвращались, отравляя ее сознание.

Она посмотрела на лес за спиной. Деревья стояли высоко, их кроны тянулись к небу, но ни один луч света не пробивался сквозь их плотный купол.

– Что там? – прошептала она, обращаясь к тишине.

Если этот вопрос так мучил ее сестру, она не могла не задаться им сейчас, сидя на их укромном мете. Она пыталась представить другой мир, о котором говорила Сана. Там, за деревьями, могли быть горы, поля, реки, о которых они никогда не знали. Могли быть деревни, где люди жили иначе. Где они не подчинялись жрецам, где не было капищ и отваров, где никто не пропадал без следа. Однако все могло быть и иначе: быть может, жнецы сторожат жителей от нечто настолько непостижимо ужасного, что даже богам пришлось покинуть земли, чтобы не отравиться скверной.

И чем дольше она смотрела на воду, тем сильнее становился ее страх. Если Сана ушла туда, что ее там ждало? Что могло быть настолько страшным, что даже жрецы запрещали говорить об этом?

Астрид подняла руку, зачерпнув холодную воду. Ее пальцы дрожали, а отражение на поверхности размывалось от ее прикосновения.

– Я не знаю, где ты, – прошептала она, глядя на своё отражение. – Но если это правда, если за лесом что-то есть, я найду тебя и верну домой.

Вода тихо всколыхнулась, отражение исчезло, оставляя только гладкую, пустую поверхность. Астрид почувствовала, как страх и решимость переплетаются в ее сердце, заставляя его биться сильнее.

***Астрид шла все дальше, углубляясь в лес. Деревья вокруг нее становились выше, их стволы казались древними, а ветви переплетались так плотно, что небо исчезло из виду. Здесь лес был иным: он дышал тяжело, как живое существо, смотрел на нее тысячью невидимых глаз. Шорох опавших листьев звучал как шёпот, а ветер, который сопровождал ее на опушке, здесь стих, оставив только странную тишину.

Астрид остановилась, ее сердце стучало быстрее. Она знала, что деревня всегда была окружена лесом, но никогда не задумывалась, что было за его пределами.

«Почему нам запрещено уходить?»

Этот вопрос преследовал ее с самого детства. Жрецы говорили, что за лесом опасности, что только боги могут пройти сквозь него и вернуться. Но что, если это просто ложь?

Она сделала ещё один шаг, чувствуя, как что-то в ее душе восстаёт против этих границ. Она всегда боялась идти дальше, но теперь страх сменился решимостью.

Внезапно шорох позади заставил ее вздрогнуть.

– Куда ты направляешься?

Голос был низким, почти хриплым, и в нем явно звучала угроза. Астрид обернулась и увидела фигуру, вынырнувшую из теней. Это был жнец.

Мужчина стоял неподалеку, высокий и плотный, его плечи покрывал грубый плащ, а в руке он держал лук, со спины выглядывал колчан со стрелами. Его лицо наполовину скрывал капюшон, но глаза смотрели пристально, с недоверием.

– Я просто гуляю, – быстро ответила Астрид, чувствуя, как внутри всё сжимается.

– Гуляешь, – повторил он, сделав шаг ближе. – Ты слишком близко к границе.

Слово «граница» прозвучало как предупреждение.

Астрид подняла подбородок, стараясь сохранить твёрдость.

– Я не знала, что здесь граница, – сказала она.

– Ты знала, – тихо сказал он, но его слова прозвучали, как удар.

Она сглотнула, её руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Почему мы не можем уйти за нее? – прямо спросила она, её голос звучал тише, чем она рассчитывала.

Жнец остановился, его взгляд на мгновение смягчился, но потом он покачал головой.

– Потому что там нет ничего для тебя, – сказал он. – Только тьма.

Астрид посмотрела вглубь леса. Тьма действительно сгущалась впереди, но что-то в этом казалось ей ложным.

– Как ты можешь это знать? – спросила она. – Ты был там?

– Я видел достаточно, – ответил он, его голос стал тверже. – Достаточно, чтобы понять, что никто не должен уходить.

– Может, вы боитесь, что там есть что-то, что вы не можете контролировать, – сказала Астрид, чувствуя, как в ней вспыхивает гнев.

Раньше она не позволяла себе подобной вольности, но казалось, что в последние дни нашелся источник смелости, граничащей с безрассудством.

Жнец подошёл ближе, его фигура казалась еще более грозной.

– Ты думаешь, что знаешь больше, чем жрецы? – его голос звучал холодно, почти пусто. – Ты думаешь, что ответы лежат за этим лесом? Ты наивна и глупа, если кусаешь руку, что кормила тебя долгие годы.

Она не знала, что ответить. Его слова были острыми, как лезвия, но в них было что-то… странное. Как будто он знал больше, чем говорил. Астрид сжала ладони в кулаки, чтобы жней не почуял ее леденящий страх, не увидел дрожь в тонких пальцах.

– Я хочу понять, – наконец сказала она, чувствуя, как ее голос дрожит.

– Понять? – жнец покачал головой, его взгляд стал тяжёлым. – Ты слишком молода, чтобы понять, что некоторые тайны лучше оставить в покое. Юность прощает глупость, однако с этим тоже стоит быть осторожнее.

– Я не могу оставить это в покое, – вырвалось у нее. – Моя сестра пропала, и я…

Он резко поднял руку, заставив её замолчать.

– Если ты будешь продолжать, – тихо сказал он, – ты найдёшь не сестру, а себя. И тебе это не понравится.

Астрид хотела возразить, но не смогла. Его слова звучали, как предупреждение, но в них была какая-то неясная боль, будто он говорил это не только для нее.

– Возвращайся, – сказал он, опуская лук. – Пока не поздно.

Она замерла, её ноги не двигались. Лес за его спиной выглядел ещё более манящим, но что-то внутри неё заставило её отступить. Она повернулась и медленно пошла обратно, чувствуя, как взгляд жнеца провожает ее до тех пор, пока тени деревьев не поглотили его фигуру.

***Астрид толкнула дверь, и знакомый запах сухих трав и золы встретил её, словно напоминая о том, где ее место. Внутри дома было темно, лишь слабый свет от угасающего огня в очаге разгонял тени. Ее родители сидели за столом – отец молча чистил ножом картофель, а мать, нахмурившись, перебирала пучки трав.

Когда дверь заскрипела, оба подняли головы. На лицах читалась смесь усталости и беспокойства.

– Где ты была? – сразу спросила мать, её голос был тихим, но напряжённым, как тетива лука перед выстрелом.

– В лесу, – коротко ответила Астрид, стараясь не встречаться с её взглядом.

– Опять? – в голосе матери прозвучала острая нота. Она отложила травы и встала, вытирая руки о передник. – Ты вечно где-то пропадаешь. Люди начинают говорить.