Притяжение света

Выходя из вагона, заметил подходящий к остановке автобус, и, радуясь везению, через двадцать минут сошел на своей остановке. До дома рукой подать, но внезапно подобравшееся чувство голода заставило повернуть к магазину.

Поднимаясь на крыльцо, Николай посмотрел на застекленную дверь и какое-то смутное воспоминание всплыло в сознании.

«Звездочка…?»

Он чувствовал что-то, связанное с этим магазином, но никак не мог понять что именно, откуда ему знакомо это название? Толкнув дверь, первое, что увидел – двух небритых мужиков, смотревших на него просительно-жалобно. Они источали такой многодневный, устоявшийся аромат перегара, что Николай невольно поморщился, и, брезгливо обойдя алкоголиков, подошел к прилавку.

Девушка-продавец сидела на стульчике в углу, и читала, склонившись над книгой. Николай окинул взглядом витрины и, решив взять что-нибудь попроще, подошел к кассе. Продавец всё так же совершенно не обращала на него внимания.

– Девушка, можно вас потревожить? – как он ни старался, в голосе прозвучало явное раздражение.

От неожиданности девушка дернулась, книга скользнула на пол. Она вскочила и испуганно посмотрела на нарушителя покоя.

– Анжелика? Здравствуй, соседка, – Николай первым справился с замешательством.

«Вот откуда знакомо название». – Извини, что напугал тебя. Так получилось… – стал оправдываться мужчина и с удовлетворением отметил, что испуг на лице Анжелики, сменяется улыбкой – она тоже узнала его.

– Здравствуйте, – девушка подошла к прилавку. – Простите, зачиталась – извинилась она в свою очередь, и потупила взгляд. Коля улыбнулся.

– У тебя клиенты в магазине, – он кивком указал на небритых мужиков, тупо смотревших на них, – а ты даже не видишь.

Анжелика брезгливо посмотрела на пьяниц.

– Тоже мне, клиенты…. Каждый день как на работу приходят. Стоят, деньги клянчат, а выгонять без толку – через пять минут снова здесь. Скунсы… – припечатала она напоследок и тут же крикнула в сторону выхода:

– Идите отсюда, что непонятно? Или милицию вызвать? – в голосе послышалась твердость, которая никак не вязалась с хрупким образом девочки.

Алкоголики одновременно вздохнули и ретировались, тихонько прикрыв входную дверь.

– Все равно через пару минут вернутся, вот увидите, – Анжелика улыбалась, строгость с лица пропала, как только закрылась дверь. Она посмотрела на часы – В принципе мне уже все равно, через пять минут меняюсь.

В это время из подсобки выплыла грузная тетка, и, окинув осоловевшим взглядом помещение магазина, громким басом объявила:

– Анжелика, иди переодевайся. Я обслужу человека. Что хотели? – в ее голосе послышалось безразличие и в то же время грубоватые нотки. Видимо, вся жизнь в торговле, работа наложила определенный отпечаток на характер женщины.

– Сосисок полкило. Молочных. Да вермишели пачку.

Пока он говорил, Анжелика скользнула в подсобку. Тетка пошла к холодильнику, и, довольно быстро справившись со связкой сосисок, протянула:

– Пятьдесят три семьдесят, – она уставилась на Николая, – еще что-нибудь?

– Нет, спасибо, – Николай протянул сотенную купюру, сгреб сдачу и закинул продукты в сумку. В это время вновь появилась, уже переодевшись, Анжелика. Махнув рукой сменщице, она вопросительно посмотрела на мужчину:

– Вы домой идете?

– Да, конечно, пойдем, – поворачиваясь, Николай успел заметить пытливый взгляд женщины из-за прилавка.

Вышли на улицу. Рядом с крыльцом, ежась на прохладном ветру, стояла все та же парочка, и, едва они отошли от магазина, алкаши чуть ли не бегом бросились к спасительным дверям.

Николай неспешно брел к дому рядом с девушкой, но ни он сам, ни Анжелика не нарушали затянувшегося молчания. Мужчина искоса наблюдал за спутницей, девочка шла, задумавшись о чем-то, и смотрела под ноги, легонько пиная затвердевшие на холодном ветру комки талого снега. Трудно было угадать ее настроение – на лице ничего не отображалось, никаких эмоций, маска отчуждения надёжно скрыла ранее приветливые черты – и Николай решил прервать затянувшуюся паузу:

– О чем задумалась, Лика? Ничего, что я тебя так называю, кстати?

– Меня все так зовут. Называйте, конечно, – она запнулась и, подбирая слова, медленно произнесла, – О чём? О жизни, о справедливости, о непонятных мне вещах….

Она вновь затихла. Николай терпеливо ждал, не стремясь нарушить вынужденное молчание.

– Я думаю о Боге. Почему так получается, что хорошие люди уходят, а какие-то алкаши живут, как ни в чем не бывало? Если Бог действительно есть, то почему он забирает хороших людей? В чём они виноваты?

Голос дрогнул, и Анжелика тут же замолчала, лишь напряжённо вздохнула. Николай растерялся. Он ожидал чего угодно, но не подобных размышлений.

– Трудно сказать, – начал он, справившись с оторопью, – Скорей всего, это что-то типа закона равновесия. Понимаешь, если останутся лишь хорошие, достойные люди, все сольется в единую массу. Все познается в сравнении, и, не будь таких вот алкоголиков, кто-нибудь другой, менее предосудительный, перешел бы в стан плохих. Просто каждый несет свой крест, занимая отведенное ему место в жизни.

– Вы верите в Бога? – Анжелика посмотрела с любопытством и даже остановилась в ожидании ответа. Николай тоже встал:

– Я верю, что Бог у каждого в душе, у каждого свой. Но все же порой, кажется, что есть что-то единое. У любого из нас в жизни происходят иногда такие вещи, которые не поддаются объяснению, такое ощущение, словно, что-то руководит тобой, либо подталкивая в определенную сторону, либо, наоборот, останавливая в какой-то момент. У меня тоже бывали такие ситуации, которые я не могу ни объяснить, ни понять сам. Вначале пытался найти какие-то ответы, подвести подобные ситуации под какое-нибудь логическое объяснение, но вскоре бросил свои попытки…. Знаешь, я чувствую, что верю, но даже сам не могу понять во что именно….

Анжелика согласно кивнула, и застыла в ожидании продолжения. Она молча смотрела ему в глаза, и словно ждала каких-то пояснений, чего-нибудь, что успокоило бы ее, принесло, пусть не большое, но такое нужное умиротворение. Николай отвел взгляд, и, путаясь, тихо произнес:

– Твои родители … я уверен, они тоже хорошие люди… Судьба не всегда права бывает, – он не нашел больше слов, и посмотрел на девушку. Ее глаза наполнились влагой, губы вздрогнули, и Коля понял, что она сейчас заплачет. Повинуясь внезапному порыву, он, сделав шаг к Анжелике, обнял ее и прижал к себе. Девочка не испугалась, не отдернулась, а наоборот, уткнулась лицом ему в плечо и задрожала. Коля почувствовал неведомый доселе прилив всепоглощающей нежности. Именно нежности, а не подобающего случаю сострадания. В этот момент ему хотелось оградить Анжелику от окружающего мира с его проблемами, с его неожиданными – и от того более тяжелыми – утратами, разочарованиями, с его болью от этих разочарований. Он понимал, что это нереально, но пусть хоть в эту минуту девочка почувствует, что она не одна, что не все так плохо и что есть люди, желающие действительно помочь, поддержать, утешить.

Николай гладил девушку по голове, Анжелика, успокаиваясь, тихонько всхлипывала, но не отодвигалась. Мужчина ловил любопытные взгляды редких прохожих и, вдруг осмыслил пикантность ситуации. Он положил руки на плечи Анжелики и тихонько отодвинул ее от себя. Девочка молча, склонив голову, повернулась и пошла к дому. Уже возле крыльца она резко остановилась и, подняв покрасневшие от слез глаза, негромко сказала:

– Простите, пожалуйста. Не сдержалась, устала, наверное. Очень часто думаю о несправедливости, а зачем…? Все равно уж ничего не изменишь.

В голосе слышалась безмерная усталость. Николай понимал ее. Он подумал о том, как бы сам жил в такой ситуации, потеряв в восемнадцать лет самое дорогое, что есть на свете – семью. Скорей всего ушел бы в себя, замкнулся, отрекаясь от реальности, от мира, который так несправедлив, может, возненавидел бы эту жизнь, свою судьбу, все и всех на белом свете. Трудно сказать…

– Ничего, Лика, я тебя понимаю. – Он не находил слов, испытывал неловкость за тот порыв нежности. Вроде бы ничего страшного, но сама ситуация…

Малознакомые мужчина и девочка, вроде ничего общего и вдруг такое доверие, такая душевная близость, даже интимность. В глубине души было очень приятно, но в то же время он пытался найти оправдание и себе, и Анжелике. Зачем, сам не понимал. Скорей всего, чтоб заглушить терзающее душу смущение, из-за которого не мог даже посмотреть на соседку. Да она и сама, похоже, чувствовала нечто подобное, потому как смотрела под ноги и молчала.

Домой не хотелось. На улице было тепло, ветер успокоился и с этой стороны дома не тревожил вовсе. В воздухе чувствовалась весна, но в данный момент никто из них не обращал на это внимания. Скорей даже общее возрождение природы противоречило настроению двух людей, стоявших друг напротив друга в ночном полумраке, при тусклом свете фонарей.

– Тебе, наверное, завтра рано вставать, не выспишься, – нарушил молчание Николай. Его раздражало взаимное ощущение неловкости и затянувшаяся пауза, но бесился он скорей из-за себя, из-за своей беспомощности, из-за отсутствия необходимых слов.

– Высплюсь, мне завтра ко второй паре.

– А вечером снова на работу?

– Нет, моя неделя закончилась, теперь отдыхаю. _ Она немного помолчала, словно решаясь сказать еще что-то и, с просьбой в голосе, произнесла: – Может, прогуляемся немного?

Видимо удивление слишком явственно отразилось на лице Николая, потому как девушка тут же принялась оправдываться за столь неожиданное предложение.

– Извините, Вы, наверное, домой спешите, Вас там ждут…. Не обращайте внимания, я не подумав, так… – запутавшись еще больше, она вновь замолчала и опять опустила взгляд под ноги.

Николай улыбнулся.

– Пойдем, пройдемся. Никто меня не ждет, да и домой не очень хочется. Вон как хорошо на улице.

Он поправил висевшую на плече сумку и, взяв девушку под локоть, пошел вдоль дома. Краем глаза заметил, что Анжелика улыбнулась – возвращаться в пустую квартиру ей не хотелось. Да, в принципе, и сам он чувствовал то же самое.

– А почему Вы один живете? – с детской непосредственностью спросила девушка.

– Родители в другой город переехали, а семьей еще не обзавелся.

– А та девушка… ну, когда в лифте застряли…? – подразумевая Ирину, Анжелика не знала, как сформулировать вопрос.

– Она дома, у родителей – Николай удивился ее любопытству, но не стал обращать внимание на некорректность вопросов.

– А Вы знаете, я часто вспоминала вас последнее время, не знаю почему – Анжелика говорила абсолютно спокойно, не обращая внимания на то, что сама резко перевела тему. Мужчине даже показалось, что ей все равно, о чем разговаривать, только бы не молчать.

Скорей всего она просто старательно избегала собственных гнетущих мыслей и, в данный момент, Николай стал определенной отдушиной. Он не противился этому, наоборот – оказанное доверие приятным осадком легло на душу.

– У Вас глаза добрые, Вы ведь добрый человек! – девушка устремила взор на него, ожидая подтверждения. Николай улыбнулся:

– Ну, не знаю, для кого как. Но, честно говорю, не злой.

– Я это сразу поняла, не знаю почему, – девушка повторялась, но не обращала на это внимание. – И когда в лифте сидели, и когда кран чинили, и потом, когда мы чай пили.

Николай не понимал, что он сделал особенного, в чем так выразилась доброта, но у каждого свои суждения и, что говорить, ему было приятно мнение девочки. Многие говорили мужчине то же самое, но те слова не были настолько открыты, не западали так глубоко в душу и не ласкали слух.

– Хотите, я Вам тайну открою? – лукавый взгляд зелёных глаз невольно заставил мужчину остановиться. Анжелика потянула его за руку, вынуждая продолжить неторопливое движение. – Помните, Вы спросили у меня как дела? Ну, в тот день, когда мы в лифте застряли…?

Николай напряжённо кивнул. Вполне возможно, что и спросил, не обратив на это особого внимания.

– Так вот…. Я давно с Вами познакомиться хотела. Не могу объяснить почему, просто – хотела и всё. Может чувствовала, что Вы мне потом поможете…. Не знаю…, – непосредственность девушки была выше всяких похвал. – И когда представляла себе возможную ситуацию нашего знакомства, то всегда всё начиналось именно с этого вопроса. Почему так?

Николай пожал плечами. Что тут можно ответить? Пожалуй, абсолютно ничего. Многие люди при встрече задают подобный вопрос, причём абсолютно не факт, что их на самом деле интересуют дела собеседника. Одно из тех проявлений нарочитой вежливости, на которое малосодержательный ответ «нормально» является абсолютно исчерпывающим. Вот и сейчас, не найдя что сказать, Николай решил перевести тему.

– Лика, а у тебя есть кто-нибудь из родственников? – спросив, он тут же обругал себя последними словами за своё любопытство, но девочка совершенно спокойно ответила:

– Тетка есть, по отцу. Она в другом городе живет, иногда приезжает на выходные, но… – она резко замолчала.

– Что, но… – не удержался Коля. Ему показалось, что при упоминании тетки в голосе Анжелики послышалась неприязнь или что-то близкое к этому. Он не ошибся…

– Да она как приезжает, сразу про квартиру начинает говорить. Зачем тебе большая такая, да надо сменить, да легче жить будет, ты же намаешься тут, воспоминания замучают, – в голосе девушки слышалась уже не скрываемая ненависть. Николай тоже невольно почувствовал отвращение к «заботливой» тете.

– Жадная она просто, раньше у папы всегда денег просила. Он ругался, но давал, а ей все мало. И маму она не любила, говорила, что она за папу замуж из-за денег вышла. Бред какой-то. Папа военным был, не так давно в запас уволился и мы сюда приехали. С другом охранное предприятие открыли, да вот…. А этой все мало, противно уже. Видеть ее не хочу, – Анжелика резко замолчала, сжав губы и прищурив глаза. Судя по озлобленному выражению детского личика неприязнь была отнюдь не минутной слабостью, а скорей результатом продолжительного вынужденного восприятия этой отталкивающей особы. Судя по всему, тетка ее действительно достала…

– Часто она приезжает-то? – Николай достал сигарету и прикурил.

– Раньше часто, а теперь раз в месяц, на выходные. На следующие, наверное, припрется. – Анжелика даже вздохнула как-то обреченно, заранее смиряясь с вынужденной проблемой.

– Ладно, как приедет – так и уедет. Что там пару дней – мелочи, зато потом опять месяц не будет, – Николай положил руку на плечо девушки, пытаясь выразить поддержку. Лика посмотрела с благодарностью и улыбнулась.

Они шли вдоль соседней от их дома по вечернему пустынной улице. Уже чувствовалась ночная прохлада и лужицы под ногами хрустели ломающейся коркой только схватившегося льда. Анжелика поежилась.

– Замерзла? – в голосе мужчины прозвучала забота.

– Немного, но ничего. Домой все равно не хочется, а Вам? – девочка с надеждой подняла на него глаза.

– Лика, называй меня на «ты». Я еще не старый, поэтому слышать «вы» тяжеловато, чувствую себя прямо-таки динозавром. Хорошо?

Видно было, что Анжелика смутилась. Но тут же справилась с собой и, улыбнувшись, с сомнением в голосе произнесла:

– Я попробую, но ничего не обещаю. Мне так привычней, не знаю, смогу ли я?

– Постарайся, а то я даже здороваться с тобой перестану, – заявил Николай. В принципе, это была уже наглость в определенной степени – ставить какие-то условия при их недолгом знакомстве было довольно нелепо, но ни он сам, ни девушка не обратили на это внимания. Анжелика вновь заулыбалась.

– Зачем вы меня пугаете? Хотите злым показаться? – она осеклась и прикрыла рот ладошкой в наигранном испуге.

– Все, больше не здороваюсь. Хватит уже, сколько можно, – притворным возмущением мужчина развеселил девушку, – Говоришь, говоришь – все без толку, она продолжает издеваться. Надо переходить к более жестким мерам.

Он даже начал размахивать руками во время монолога и остановившись, гневно смотрел на смеющуюся соседку. Он впервые услышал, как она смеется. Смех был мелодичный, прерываемый всхлипываниями. Анжелика все еще прикрывала рот ладошкой, звук был приглушенный, но все равно приятный слуху. Николай тоже заулыбался. С трудом сдерживаясь, Анжелика, подыгрывая Николаю, виноватым голосом просительно заговорила:

– Не надо, пожалуйста. Я исправлюсь, я все поняла и буду работать над собой. Простите меня, пожалуйста, – затянула она и это вызвало новый приступ веселья. Мужчина тоже не удержался и вторил девочке – искренне, беззаботным, приносящим облегчение на душу смехом.

Успокоившись, они пошли в сторону дома. Анжелика улыбалась, а Николай ловил себя на мысли, что ему приятно и легко находиться рядом с этой, совсем еще юной, женщиной – девочкой. Он не знал, как ее воспринимать – то ли как ребенка, то ли как взрослую, но данная дилемма нисколько не мучила, а наоборот, придавала какую-то пикантность отношениям. Они разговаривали всю обратную дорогу, словно смех снял невидимую преграду, которую трудно было переступить, которая долгое время подавляла и мешала им. Анжелика рассказывала про учебу, про назойливых поклонников и Николай чувствовал себя подростком, ровесником девочки, вновь переживая студенческие годы и делясь воспоминаниями; сам говорил о работе и ощущал себя в какой-то степени наставником, умудренным житейским опытом взрослым мужчиной. Эти, такие разные, можно сказать противоположные состояния плавно переходили из одного в другое, четких границ не существовало и они сливались воедино, принося новые, неведомые ранее приятные впечатления от, казалось бы, элементарного общения с противоположным полом.

За разговорами дошли до подъезда, Анжелика открыла своими ключами и вызвала лифт.

– Если застрянем – всю ночь просидим, – она улыбалась.

– Я смотрю, тебя это радует. Домой не хочется?

Николай, задав пришедший на ум вопрос, осекся, Прозвучало двусмысленно, и реакция могла последовать самая неожиданная, но Анжелика не обратила внимания или же не усмотрела непроизвольного подтекста. Он вздохнул с облегчением на ее неопределенное пожатие плечами и, выходя из лифта, остановился посреди площадки. Обернулся. Девочка стояла возле своих дверей и теребила в руках ключи.

– Спасибо, Лика.

Она резко обернулась.

– За что? Это Вам…, тебе спасибо, что согласился прогуляться. Мне…, мне очень понравилось…, – она в смущении опустила глаза, видимо, признание вырвалось непреднамеренно.

– Можно завтра ещё пройтись, если захочешь, – Николаю хотелось сказать что-нибудь приятное напоследок, тем более что девочка смотрела на него в ожидании и тут же подхватила импонирующую ей мысль.

– Давай, если занят не будешь, – она говорила несколько натянуто, еще не привыкнув к обращению на «ты» – А как встретимся?

– Я могу зайти вечером. Хорошо?

– Да, конечно, я дома буду, – глаза девочки засияли.

Николай вдруг вспомнил про Ирину, но тут же заглушил в себе эту мысль как несвоевременную. «Потом что-нибудь придумаю»… – Ну, ладно, тогда до завтра? – Коля достал ключи.

– До завтра! – в голосе Анжелики прозвучало кокетство и мужчина улыбнулся. Ребенок – ребенком, а все туда же. Женщина – она в любом возрасте женщина.

Лика зашла в квартиру и на прощание, уже закрывая дверь, коротко махнула изящной ручкой. Мужчина тоже поднял руку, но дверь уже захлопнулась, и он вдруг поймал себя на том, что испытывает сожаление, словно резко стало не хватать чего-то важного. Такое чувство необъяснимой потери бывает когда смотришь по телевизору какой-нибудь хороший фильм, он кончается и следом начинаются новости, а ты пребываешь все еще в своих собственных переживаниях и не совсем осознаешь реальность, пытаясь сохранить то внутреннее состояние, которое тебе навеяла картина, ощущая потерю, но не совсем понимая её и не желая принять. Перед глазами мелькали обрывки сегодняшнего вечера – разговоры, смех Анжелики, слезы и неожиданные объятия. Он вспомнил эту сцену и прямо-таки физически вновь почувствовал хрупкие плечи девушки, приятную гладь ее шелковистых волос и даже дрожь тела. Вновь испытал те нежность и тепло, которые так неожиданно толкнули его к Лике. Николай даже затаил дыхание, боясь спугнуть приятное воспоминание.

Где-то внизу хлопнула дверь и, словно очнувшись от сна, мужчина осознал, что стоит посреди лестничной площадки с поднятой в прощальном жесте рукой и умильной улыбкой. Со стороны смотрелось наверняка очень весело – прямо как статуя. Он поспешил к своей двери и услышал шорох из квартиры соседки – видимо, она наблюдала в «глазок» и только сейчас отошла.

«Боже мой, как дурак – застыл. Вот девочка посмеялась-то вволю».

Он живо представил всю комичность ситуации и рассмеялся сам….

Квартира встретила прохладой – перед отъездом, наспех собираясь, Николай забыл закрыть форточки и целую неделю здесь хозяйничали сквозняки. Он бросил сумку на пол прихожей и скинул ботинки. После гостиничного номера приятно было оказаться в привычной домашней обстановке, но все же чувствовалась пустота, неуютность, которая появляется после долгого отсутствия хозяев. Он разделся и закурил. Стрелки на часах показывали второй час ночи, есть уже не хотелось, да и желание готовить пропало. Поставив чайник, сел за стол и рисуя воображаемые круги на гладкой поверхности, задумался. Вспомнил вопрос Лики о Боге – верит ли он? Довольно часто в последние годы Николай и сам пытался разобраться в этом, но так и не смог однозначно ответить на этот вопрос. Он вернулся на три года назад в своих воспоминаниях…

Тот день не предвещал ничего особенного, пятница как пятница, лишь разболевшийся с утра зуб стал довольно неприятным исключением. Кое-как дотерпев до вечера, Николай, уже не в силах переносить ноющую, неподвластную никаким таблеткам боль, чуть ли не бегом устремился в поликлинику. Он с детства боялся зубного врача, но тут даже страх отошел на второй план. Щека начала набухать и, придя в поликлинику, Николай тут же попал на прием к дежурному врачу.

– Обезболивающее все переносите? Аллергии нет? – спросила дородная тетка в белом халате усадив его в кресло и осмотрев рот.

Николай кивнул и через пару минут в десну вонзилась тонкая игла.

– Теперь посидите немного в коридоре, я позову.

Он вышел и сев на стул, прислушался к ощущениям. Боль начала отступать, но в то же время пришло сначала легкое, а затем все сильнее и сильнее, головокружение. Он почувствовал, как на лбу выступает испарина, в глазах вдруг потемнело…

– Ну. Здравствуй. С возвращением! – сквозь пелену проглядывали очертания лица какого-то мужчины в колпаке, очках и с густой бородой. За стеклами очков добрые голубые глаза, увеличенные довольно толстыми линзами, излучали радушие и тепло. Мягкий голос доносился откуда-то издалека, Николай не смог понять, где находится и, ворочая глазами, огляделся. Белые стены и потолок, яркий свет, часы на стене, какие-то аппараты и шкафы со склянками….

Он снова посмотрел на доктора, который всё это время наблюдал за ним и попытался узнать ответ на вполне естественный вопрос, но ничего не вышло – даже рот открыть не получилось. Превозмогая чудовищную слабость, Николай еще раз попробовал хоть что-нибудь произнести, но доктор в протестующем жесте замахал руками.

– Молчите, молчите. Вы в больнице, в палате реанимации. Все уже в порядке, отдыхайте. Не надо ничего говорить, наберитесь сил сначала. Понятно? Моргните, если поняли.

Николай смежил веки и опять начал погружаться в темноту.

Проснулся от разговора. Рядом с ним стоял тот же врач уже с медсестрой, которая что-то записывала, держа на весу синюю папку. Николай расслышал слова:

– …завтра можно в палату перевести.

– Где я? – голос был незнакомый. Коля даже не понял сначала, что вопрос задал он сам. Доктор тут же поднял на него глаза и улыбнулся.

– Вот и проснулись. Как себя чувствуете, Николай?

– Нормально вроде. Что со мной? – Николай попытался протереть рукой глаза, но что-то мешало. Он почувствовал, что левая рука привязана к кровати.

– Осторожно, не надо дергаться, – врач дотронулся до его руки и что-то поправил, – У вас капельница стоит, поэтому мы на всякий случай и привязали вас. Помните что-нибудь?

Коля напрягся и вспомнил свой поход к зубному, укол и последующую темноту в глазах.

– Ну, так, немного… – начал было, но доктор перебил его.

– Что ж вы не сказали, что у вас аллергия на новокаин? Могло совсем печально закончиться, слава Богу, во время приехали. Вспомнили? – доктор пристально смотрел на него, медсестра, закончив писать и закрыв папку, куда-то отошла.

– Да я и не знал. А что случилось? – он посмотрел на врача. Слабость начала проходить, он чувствовал себя все лучше и лучше и начал прислушиваться к ощущениям внутри, пробуя шевелить ногами и руками. Ноги были тяжелые, словно налитые свинцом.

– Вам сделали укол новокаина, пошла реакция. Нас вызвали. Сразу сюда, под капельницы. Кома – не шутка. – Заметив удивление Николая, врач вновь улыбнулся. – Да-да. Кома. Вы уже третьи сутки у нас гостите.