скачать книгу бесплатно
– Не о пуле речь, пуля – это слишком просто. И быстро. Кроме того, здесь и сейчас, – он подчеркнул последнее слово, – непосредственная опасность нам не грозит. Просто в другом месте беседовать будет удобнее. Так пойдемте?
Вадим подумал, что в данной ситуации вполне свободно можно оказаться в положении тех несчастных летчиков, которым он обязан жизнью, но выказать страх после вчерашнего как бы и недостойно. Жаль только, что даже табельного пистолета при нем нет.
– Да ради бога. Только покажите мне ваш документик, если есть. Так, для порядка.
Розенцвейг показал. Фотография и какая-то печать наличествовали, номер подразделения службы национальной безопасности ни о чем Ляхову не говорил.
Уходя, он машинально бросил взгляд на застывшие на рейде русские крейсера. «Неплохо бы, – подумал Вадим, – оказаться сейчас не здесь, а там, под защитой оливково-серой брони. Туда никакие исмаилиты не проберутся. А также джинны, иблисы и ифриты.
Черт знает что, мистический триллер в духе „Тысячи и одной ночи“ на заре третьего тысячелетия».
– Вы уверены, что гибель летчиков впрямую связана с нашей историей? Нет ли тут другого повода и другой причины?
– Не был бы уверен, не говорил бы. Агентура у нас работает. Все именно в этой связи. Если бы вы приземлились на военном аэродроме, ребята прожили бы немного дольше. А так..
Среди персонала аэропорта у террористов агентов полно. Выяснили, что только этот вертолет садился на поле боя. Именно эти летчики – первые, кто с вами контактировал. Они же вас и привезли. На глазах у десятков людей. К сожалению, мы пока не знаем, что именно они сказали под пыткой.
– А что они могли вообще сказать? Прилетели, подобрали, высадили на аэродроме. И отправились водку пить, как у летунов заведено. Зачем их было убивать? Они за стаканом без всякого принуждения рассказали бы все, что знали, и многое сверх того.
– Вы руководствуетесь логикой европейца, – усмехнулся майор. – Мы – люди восточные.. – наткнулся на иронический взгляд Ляхова. – Да-да, это так, невзирая.. В Европе наши предки жили три-четыре века, но тысячелетиями-то – здесь. И с арабами двоюродные братья. Мстить и они, и мы умеем. Так что летчикам скорее мстили, чем требовали информации. Я это лучше вас понимаю. Если надо, мы руководствуемся теми же эмоциями. Просто у нас организация лучше. Когда погибли наши спортсмены на Олимпиаде, мы потратили чуть не десять лет, чтобы выявить всех виновных, разыскать их и уничтожить. Последним – главаря банды. Он скрывался в Южной Америке. Не помогло. Ему оторвало голову, когда он снял трубку телефона в каракасском отеле. Настройтесь на нечто аналогичное. Вас будут искать и преследовать до конца. Желательно, конечно, до их конца, не до нашего с вами.
Вадиму стало не по себе, однако ответил твердо:
– Ничего, как-нибудь. Волков бояться..
– Смотрите сами. Мы вам, конечно, поможем, насколько в наших силах.
.. Идти было недалеко. Два квартала вниз по круто спускающейся в сторону моря узкой зеленой улице, до крыльца изящного двухэтажного особняка за чугунной оградой, почти скрытого густыми кипарисами и неизвестными, терпко пахнущими вечнозелеными кустарниками.
Никакой вывески около дверей не было, однако наличие в вестибюле вооруженного пистолетом-пулеметом «галил» охранника говорило о том, что здание это официальное.
Охранник отдал честь майору в штатском и равнодушно скользнул взглядом по русскому офицеру в форме.
– Ваши люди плохо воспитаны, – намеренно громко сказал Ляхов по-немецки.
– Что с них взять, это штатские люди, хотя и при оружии. Воинские уставы для них мало что значат.
В просторном кабинете на втором этаже, несмотря на открытую балконную дверь, держался стойкий запах табачного перегара. Курили здесь постоянно и свирепо.
– Присаживайтесь, Вадим Петрович. Еще пива? Увы, здесь только консервированное.
– Тогда не надо. Я вас слушаю.
– Перед тем, как посвятить вас в суть происшедшего и обсудить ситуацию, в которой все мы оказались, я попросил бы вас подробно, буквально по минутам рассказать мне все, что случилось вчера. С точки зрения вас и вашего товарища.
– Сто раз я уже это своим начальникам рассказывал, да и пилоты ваших «Алуэттов» все своими глазами видели. Надоело, знаете ли.
– Понимаю. Тогда, если не затруднит, – только самое начало. Как вы попали на перевал, как уничтожили передовую заставу и что вас подвигло не убраться оттуда побыстрее, а принять бой в не слишком выгодных для вас условиях.
– Условия как раз были самые выгодные. Даже две сотни человек мы держали.. – Он хотел сказать, четыре часа, и тут же вспомнил про удивительный временной сбой. – Некоторое время. А если бы их было в пределах трех-четырех десятков, как вначале предположил Тарханов, – вообще делать нечего.
– Резонно. Но все же – ответьте на вопрос. – Майор водрузил на стол портативный магнитофон последней модели, пишущий не на нихромовую проволоку, а на коричневую пластиковую ленту. Поставил между собой и Вадимом грушевидный микрофон на гибкой ножке.
Стараясь быть точным в существенных деталях, но избегая всего, что касалось их с Тархановым личных взаимоотношений и разговоров, Ляхов восстановил события, начиная с момента, когда он услышал первые выстрелы и увидел съехавший в кювет вездеход Сергея. До того, как на дорогу вытянулась гибкая змея колонны и заварушка началась.
– Вот и все.
– Благодарю вас. Вам не кажется странным, отчего дозор террористов первым открыл огонь?
– С самого начала показалось. Если они прикрывали проход столь мощного отряда, да еще и возглавляемого шейхом, или имамом, как там его, чего проще было пропустить одинокий вездеход. Или совсем неопытных парней в дозор послали, или им показалось, что русские их заметили.
– Вы не допускаете, что они знали, кто едет в машине, и решили его уничтожить сознательно? Капитан Тарханов в этих краях – человек известный, смерть командира самого боеспособного на участке подразделения многим на руку.
– Могло и так быть. Я в нравах и обычаях бандитов мало компетентен. Но склонен все же думать, что увидели легкую добычу, вот и не удержали пальцев на спусках. А возможно, и о том, что машина с крестами позади ползет, знали, решили медикаментами себя обеспечить. Вряд ли у них снабжение так уж хорошо поставлено.
– Аналитик вы прирожденный, Вадим Петрович. И все равно что-то не сходится. Ладно, не ваша это забота. А теперь скажите, кроме сабли, вы там ничего интересного не заметили?
Ляхов сразу понял, о чем спрашивает Розенцвейг. Но это уже не просто личный трофей, тут дела другого плана.
– Оружия много валялось. Ослы мертвые с вьюками.. Я, вы знаете, тогда контужен был и вообще несколько обалдевши. Сабля именно своей необычностью в глаза бросилась.
Вадиму показалось, что майор разочарован. Явно ждал другого ответа.
– А кстати, Вадим Петрович, оружие у вас есть? – спросил майор.
– Разумеется. – Ляхов машинально коснулся рукой того места, где должна была находиться кобура с наганом. Но там было пусто.
– Опрометчиво без пистолета на улицу выходить. Теперь – тем более. Не откажите – примите в подарок..
Розенцвейг извлек из ящика стола фиолетово-синий массивный пистолет непривычных очертаний.
– Возьмите. Марка «дезерт адлер». Производство ИВВ (Израиль Ваффен Верке), калибр 11, 43, магазин на 16 патронов, конструкция очень надежная. И вот еще..
Ляхов посмотрел на желтоватую ребристую рукоятку пистолета (не иначе как слоновая кость). На ней – серебряная пластинка с интересной гравировкой. Он долго всматривался, пока его осенило, в чем дело. Русские буквы, стилизованные под еврейский квадратный шрифт, причем расположенные справа налево. Но читается, если сообразил, свободно.
«Нашему другу».
– Шутники вы здесь, – скривил губы Ляхов. – Но за подарок спасибо.
Он отщелкнул магазин, доверху набитый толстыми золотистыми патронами, привычно проверил, не остался ли один в патроннике, только потом прикинул, как пистолет лежит в руке и насколько удобно ходит спуск.
– Еще раз спасибо. Люблю хорошее оружие.
– Мы догадываемся. Надеюсь, если придется пользоваться, вы распорядитесь им правильно. Кроме того, в определенных ситуациях дарственная табличка может служить.. – Розенцвейг задумался в поисках слова. – Ах да, пайцзой, так это называлось во времена татаро-монгольского ига. Увидите нашего человека, покажите ему. Многие проблемы тут же будут сняты.
– Какому – вашему?
– Ну, любому официальному представителю Израиля в России, от посла до советника по торговле, офицеру званием выше капитана.
– Даже так?
– Именно так.
Ляхову стало несколько даже и не по себе.
Почувствовалось в словах, манере поведения израильского контрразведчика нечто совсем чуждое при всей его европейскости и безупречном русском языке, нечто намекающее на принадлежность к другой цивилизации, пусть и дружественной, но непривычной.
– Возьмите и это, – майор протянул ему аккуратную, несмотря на размер, кобуру отлично выделанной бледно-шоколадной кожи. В продолговатом кармане, пришитом не так, как обычно, а на переднем ее торце, лежала запасная обойма.
Вадим прицепил кобуру к ремню, вложил пистолет на место.
– Выпить ничего не хотите?
– Да вроде нет. Мне вообще-то идти надо. Я ж на службе. Если других команд не поступит, нужно возвращаться в часть. И больные у меня в лазарете, и вообще.
– Никуда вам теперь не нужно возвращаться. Скоро должен подъехать ваш сослуживец, он объяснит, что следует.
И неожиданно отвлекся от темы.
– Интересный все же русский язык. «Да вроде нет». На другом так не скажешь. И с русского на другой дословно не переведешь. В этом мы с вами похожи. Наверное, две самые парадоксальные нации на земле. Но – по-разному.
Однако лингвистические и этнографические изыскания Розенцвейга Вадима сейчас не интересовали.
– Что за сослуживец?
– Увидите. Мой коллега и партнер. Договорились, что сначала я с вами познакомлюсь, а он какие-то свои дела сделает и присоединится. Так что вполне можно по рюмочке выпить и слегка расслабиться.
Ляхову пришлось согласиться.
За разбавленным зельтерской водой виски разговор коснулся более насущной для Вадима темы.
– Вообще, на мой взгляд, какое-то время вам имело бы смысл задержаться в Израиле. У нас великолепно отработана методика защиты ценных для нас людей. И уж здесь-то вас, сменившего имя и внешность, искать будут в последнюю очередь.
– Да о чем вы? Какой из меня еврей? И страна уж больно маленькая. Может, я лучше вон на флот переведусь? На Тихоокеанский. Саблю повешу на ковер в каюте крейсера или авианосца. Небось там не достанут, – Вадим вроде как шутил, но сама по себе мысль о том, что злобные фанатики действительно будут годами искать его по всему миру, чтобы убить, предварительно подвергнув мучительным пыткам, запала ему в душу и оптимизма не прибавляла.
– Вам виднее. Думаю, мы все это обсудим. В любом случае на нашу неограниченную помощь можете рассчитывать.
Затем коснулись и гораздо более общих вопросов. Майор сообщил, что еврейские аналитики (не только израильские, а вообще) давно задумываются о судьбах мира, о грядущем изменении расклада сил и исторического процесса. В частности, они предполагают, что в недалеком будущем возможен, пожалуй, даже неизбежен конфликт между Россией и ее западными союзниками. Поскольку даже восьмидесятилетний мир и тесные «дружеские» отношения не отменяют геополитики.
Англия втайне все равно мечтает вытеснить Россию с Ближнего Востока и проливов, Германия не забывает о Прибалтике и русской части Польши, Америка и Япония недовольны русской морской активностью на Тихом океане. И это – невзирая на то, что все представители «европейской цивилизации» как бы находятся в одной лодке.
И чем дольше длится противоестественный мир, тем опаснее будет срыв. Достаточно двух причин – или серьезного межцивилизационного конфликта, или, наоборот, приведения к покорности всех врагов на границах Периметра.
– Куда ни кинь, везде клин?
– Примерно так. У нас богатый исторический опыт, и мы нутром чувствуем грядущие катаклизмы.
– А я-то тут при чем? – искренне удивился Ляхов.
– Мы очень не любим катаклизмов, которые, как правило, не сулят нам ничего хорошего. Ну и подстилаем соломку, где можем. В данном случае (события-то произойдут явно не завтра) желаем иметь в России достаточное количество друзей, которые смогут обеспечить защиту наших интересов при любом развитии событий.
Мы сознательно связываем судьбу своего государства (хотя вслух об этом стараемся не говорить) именно с Россией, а не с Германией и не с англосаксами. И в случае чего желаем иметь гарантии, что Россия нас не предаст и не бросит ради временных, ложно понятых требований момента.
– Да я-то тут при чем, скромный военврач?
– Ну, теперь уже не такой и скромный. Перспективы у вас хорошие. А кем вы станете через год, пять, десять лет, кто знает?
– «Пятую колонну» вербуете?
– Да что за глупости? «Пятая колонна» – это стратегический резерв в тылу врага на случай войны, а уж мы-то с вами воевать никогда не будем. Скорее уж не «пятая колонна», а запасной парашют. Звучит пока невероятно, но кто знает будущее, вдруг нам в один далеко не прекрасный момент придется осуществить так называемую обратную амбаркацию. Понимаете, о чем я?
– Боитесь, что арабы, турки, персы и прочие смогут рано или поздно опрокинуть вас в море?
– В обозримой перспективе – не боюсь. При условии, что вектор истории останется неизменным. А если нет? Кто мог в начале 1913 года вообразить грядущую мировую войну, в 1930-м – возникновение Тихоатлантического союза, в 1935-м – возрождение еврейского государства? Однако это случилось.
Ляхов не считал себя компетентным в вопросах истории, тем более – геополитики. Розенцвейгу с Тархановым бы поговорить.
А майор продолжал:
– Мы вам, как я сказал, гарантируем всю возможную помощь и защиту от общих врагов, поддержку со стороны уже имеющихся друзей, а взамен, когда (и если) придет время, рассчитываем на аналогичную лояльность.
– На мою личную благодарность и дружеские чувства вы, безусловно, можете рассчитывать. Говорить же о чем-то ином.. Простите, но я не пророк. Не тревожьтесь о дне грядущем, грядущий день сам позаботится о себе, каждому дню достанет своей заботы. Так, кажется, в Библии сказано?
– Не в Библии, а в Новом Завете, который мы не признаем и не читаем. Разве что по делам службы.
К счастью, чересчур уж утомительный для Вадима разговор прервало появление ранее помянутого персонажа. Им оказался абсолютно стандартного вида подполковник в оливковой повседневной форме с погонами административно-финансовой службы и ленточками нескольких малозначительных медалей над клапаном левого кармана.
«Даже орденочка ни единого не выслужил», – автоматически подумал Ляхов и только секундой позже сообразил, что данный человек отнюдь не соответствует своим знакам различия и отличия.
Подполковник назвался Чекменевым Игорем Викторовичем, сообщил, что он по своей должности ни о чем более не тщится, как о том, чтобы обеспечить вверенных его попечению офицеров максимальными удобствами как в материальном, так и в духовном плане.
– В духовном – это как? – осведомился Ляхов.
– А вы на досуге Салтыкова-Щедрина почитайте, глядишь, и отучитесь задавать не слишком уместные вопросы. Иначе вы меня разочаруете, Вадим Петрович, совершенно искренне вам говорю.
– Вот чего я никогда не понимал, – с наслаждением произнес Ляхов, – как это нормальный человек в романтическом возрасте может добровольно поступить в интендантское училище? Особенно если слышал слова фельдмаршала Суворова, что любого интенданта через пять лет службы можно спокойно вешать без суда.
– Да и вы-то не особенно о себе воображайте, Вадим Петрович, – не остался в долгу Чекменев. – Нормальному человеку так же странна ваша идея поступить на факультет, где приходится трупы резать и в чужих кишках, чтобы не сказать худшего, копаться. Так что не будем друг перед другом чваниться, а поговорим серьезно. Господин майор на самом деле наш верный союзник и соратник, поэтому можете при нем не стесняться. Ну-ка, напрягите память. Насчет того, что на поле боя могло привлечь ваше внимание.
– Сейчас, сейчас. – Ляхов сообразил, что с этим человеком изображать амнезию не стоит. Тем более что или уже знает, или в ближайшее время узнает о том, что хранится в шкафу у Брайдера. – Что-то такое припоминаю. Нечто похожее на армейский термос? Он лежал рядом с мертвым шейхом. И еще двумя боевиками, которые показались мне.. не из той компании.
Мундиры на них были какие-то странные, новенькие, неизвестного мне образца. И лица.. Эти люди явно другие, чем основная масса грязных и вшивых дикарей. Я еще удивился: неужели в разгар боя они собрались пообедать? Или это был не термос?
Майор отчего-то глубоко вздохнул, прихватил зубами из пачки очередную сигарету.
– И где же он?
Вадим ответил где.
