скачать книгу бесплатно
Потому что уже сегодня Великий князь, немедленно извещенный Чекменевым о возвращении группы Тарханова – Ляхова, повелел доставить их к нему для представления и личного доклада. И на все про все, включая полный комплекс необходимых гигиенических процедур, переобмундирование согласно дворцовому протоколу и этикету, а также подготовку хотя бы тезисов доклада, было отведено всего лишь пять часов.
Для мужчин тут проблем не было, военному человеку на все вышеуказанное хватило бы и часа, а вот женщины были поставлены в тупик. Слыханное ли дело, явиться ко двору сразу после многомесячного путешествия по диким и безлюдным местам, где нет ни парикмахерских, ни массажных салонов, ни маникюрно-педикюрных кабинетов! Ничего нет для поддержания в должной боеготовности женской красоты. Вернее, все это там есть, и даже в изобилии, только пребывает в запустении, а главное – отсутствует подготовленный, знающий свое дело персонал.
На приведение себя в порядок после такого похода нужны как минимум сутки!
На робко высказанное Майей (Татьяна предпочла вообще промолчать) возражение Чекменев ответил, что все необходимое им будет предоставлено, о переносе же срока аудиенции не может быть и речи. По крайней мере, он с такой инициативой выступать не намерен.
Да еще Ляхов, по несносной привычке ляпать время от времени нечто, может быть и остроумное, но неуместное с точки зрения хорошего тона (как говорил Мао Цзэдун: «Сказанное правильно, но не вовремя – неверно»), надерзил генералу Чекменеву, заявив, что нимало не удивлен разгорающейся в России новой гражданской войной. В том смысле, что ни к чему иному деятельность Игоря Викторовича и не могла привести. Вроде бы и в шутку было сказано, а прозвучало не совсем красиво.
Извиняло в некоторой мере Ляхова лишь то, что он, за девять месяцев, проведенных не только вдали от Родины и службы, а вообще неизвестно где, буквальным образом десоциализировался, то есть утратил присущее каждому военному человеку почти инстинктивное чувство субординации. Кроме того, он как-то подзабыл, что сейчас имеет дело не с прежним, почти равным по чину подполковником административной службы, а с всесильным начальником всех великокняжеских спецслужб.
Конечно, благополучно вернувшись, получив вдобавок незабываемые впечатления, обиды на Чекменева он не держал, но и совсем уже забывать о том, каким образом все было организовано, не собирался.
А тот в силу уже своего, начальственного инстинкта был обязан дать зарвавшемуся офицеру должный укорот. Чтобы не подрывать самые основы воинской службы. Каким образом эта процедура будет исполнена – не суть важно. В зависимости от вкусов, наклонностей и степени фантазии означенного начальства. Игорь Викторович сделал положенное в максимально деликатной форме. Хотя мог бы просто поставить по стойке «смирно» и обматерить.
Впрочем, не совсем понятно, чем бы закончилось дело в этом случае.
– Ни в малой степени не сомневаясь в вашей сообразительности, Вадим Петрович, хотел бы заметить, что как раз наши труды имели своей целью означенные прискорбные события предотвратить. Не вышло, вернее, вышло не совсем так, как предполагалось – вы уж не обессудьте. Надеюсь, вы в пределах собственных полномочий окажетесь более успешны. Я со своей стороны сделаю все для этого необходимое. Пока же – не смею более задерживать. Приводите себя в порядок и готовьтесь… – и радушным жестом указал на дверь.
Ляхову ничего не оставалось, как с максимально возможным в его положении и наряде достоинством проследовать к выходу. За ним – Тарханов и девушки, только Розенцвейг, легкомысленно сделав ручкой, остался в кабинете.
Уже на крыльце, едва выйдя за пределы досягаемости начальственного слуха, Тарханов выматерился, нисколько не стесняясь присутствием женщин.
– Тебя, господин полковник, за язык кто дергает? Отвязался на вольных хлебах? Так побыстрее входи в меридиан, как вы, штурмана, выражаетесь. Чекменев-то, он только до поры тихий и вежливый. А отвесить может так, что мало не покажется. Тем более в условиях военного времени…
– Да ладно, что я такого уж сказал? Не дурак, поймет все правильно. Я в рамках своего стиля, он – своего. Это тебе он прямой начальник, а я, как бы это выразиться, сочувствующий…
– И про это забудь. Игры, по всему судя, закончились. Война, сам слышал. Запрягут, взнуздают, куда ты, на хрен, денешься! А при тебе останутся приятные воспоминания о былой свободе и право строить рожи портрету начальника при запертой двери и задернутых шторах.
Слова Тарханова Вадиму не слишком понравились. Зато он понял – с Сергеем все в порядке, никаких сбоев в психике у друга нет и не было. Просто он куда быстрее самого Вадима вернулся к реальности жизни, которая есть здесь и сейчас.
Это там, в сказке (а и действительно, где они побывали, как не внутри вариации на тему русских народных сказок?), Тарханов, до конца не веря в реальность, а главное – осмысленность происходящего, как-то потерялся. Бывает, со всеми бывает.
Ляхов, к примеру, читал про очень сильного и славного многими достоинствами человека, который, случайно попав в тюрьму, превратился в совершенно раздавленного и жалкого человечка. Но немедленно, впрочем, восстановился, выйдя на свободу. И даже преуспел против прежнего, успешно применяя в жизни полученный опыт. Так, пожалуй, и тут.
И по той же аналогии ему, Вадиму Ляхову, уже никогда, возможно, не почувствовать себя настолько на коне, как там.
Очень стал понятен исполненный тоски и отчаяния вздох одного из его любимых литературных героев, поручика Карабанова: «Ах, как хорошо было в Баязете!» Это при том, что возвратившись, после трехмесячного сидения, без воды и пищи, в осажденной турками крепости, под постоянным огнем и риском ежеминутной смерти, к роскоши и реалиям великосветской жизни и гвардейской службы, человек сообразил, где он был более на месте и в согласии с собственной душой.
Ну, так, значит, так. Каждому, как известно, свое.
Отведенного до аудиенции у Великого князя времени едва хватило, чтобы в предоставленном Чекменевым коттедже Ляхов с Майей привели себя в приличествующее поводу состояние. Как и обещал генерал, там оказалось все, о чем мечталось во время долгого путешествия, особенно начиная с Днепра, когда они добирались до Москвы на последнем, что называется, издыхании.
Не столько в физическом, как в нравственном смысле. Физических сил как раз хватало, все ж таки жили они на свежем воздухе, работали много, но не до изнеможения, питались хоть и однообразно, но вполне достаточно для поддержания сил. Одним словом, почти нормальное путешествие по нормам ХIХ века, когда люди верхом и пешком пересекали неисследованные континенты, сражаясь с дикарями, хищниками и всякого рода антисоциальными элементами.
Возвращались (если возвращались), как и наши герои, закаленные духом и телом. Только одна разница – те путешественники по мере приближения к дому, и вообще к цивилизованным краям, испытывали радость и душевный подъем, а Ляхов со товарищи – наоборот. Чем ближе цель – тем сильнее нарастала тревога, кто-то ощущал нездоровое возбуждение, кто-то метался между надеждой и депрессией. И все это переживалось по преимуществу наедине с собой, на людях каждый пытался сохранять лицо и не усугублять обстановку нытьем и никчемными разговорами о том, чего нельзя ни угадать, ни изменить. И даже Татьяна, по поводу которой Вадим испытывал наибольшие опасения (несмотря на то, что все подозрения в ее адрес были вроде бы давным-давно сняты), вела себя вполне достойно.
Но вот все разрешилось наилучшим, казалось бы, образом. С точки зрения сегодняшнего утра. Ближайшие дни можно ни о чем серьезном не думать, наслаждаться благами вновь обретенной цивилизации. На чем Ляхов и старался сосредоточиться.
Отведенный им коттедж был значительно лучше того, в котором жил в этом военном поселении Тарханов. Очевидно, предназначался он для размещения гостей высокого ранга. Кроме трех обширных спален (обставленных военными интендантами с некоторой даже избыточной, и оттого на грани безвкусицы, роскошью), там имелся громадный холл с газовым камином, большая столовая и примыкающий к ней бар с классического вида стойкой и достаточным запасом напитков, бильярдная, а также обещанная сауна и даже бассейн с гидромассажем.
Первым делом Майя позвонила отцу, сообщила, что ее командировка благополучно закончилась, и она немедленно, как только освободится, приедет повидаться.
«Нет, не сегодня, сегодня предстоит прием на самом верху, ну, ты понимаешь, и времени совершенно нет. Даже к себе забежать некогда, поэтому, папа, позови к телефону Марию Карловну, мне нужно кое-что ей поручить, а тебя я люблю и целую».
Мария Карловна, дама слегка за сорок, вела хозяйство прокурора уже больше десяти лет и при этом отнюдь не состояла с ним в интимных отношениях, что поначалу, признаться (когда девушки начинают живо интересоваться подобными вопросами), Майю сильно удивляло. Потом разобралась.
Домоправительница, педантичная и крайне щепетильная в финансовых делах, полунемка-полуфинка, просто совершенно не интересовалась мужчинами, принадлежа к клубу феминисток самого крайнего толка. Что очень помогало ей с блеском исполнять свои служебные обязанности, не отвлекаясь на всякие глупости.
Одновременно она спокойно и с пониманием относилась к совершенно противоположным пристрастиям Майи, и отношения у них были самые доверительные. Поздоровавшись и обменявшись необходимыми после долгой разлуки словами, Майя принялась диктовать, какие именно предметы туалета нужно отобрать в ее гардеробе (исходя из того, что предстоит прием на самом высоком уровне) и не позднее чем через два часа переправить с шофером по такому-то адресу.
Говорила она коротко, четко, без обычных женских отступлений на посторонние темы: сказывалось детство, проведенное при отце-прокуроре, и пребывание остальные годы в мужской, преимущественно офицерской среде.
– Ну, вот и все, – сообщила Майя, опуская трубку на рычаг. – Мои проблемы на ближайшее время решены, маникюршу и парикмахершу адъютант Чекменева обещал прислать к пятнадцати. Думаю, за час они управятся, – она с сомнением посмотрела на свои коротко остриженные, давно не видевшие лака ногти, и кисти с огрубевшей, обветренной кожей. – Те еще ручки, как раз для нежной и хрупкой девушки…
– Зато мышцы – что надо! А пресс! Ни капли жира! – Вадим чересчур фамильярно похлопал ее по действительно подтянутому и крепкому животу. – Любой светской даме можешь предложить в армреслинг сразиться, под заклад имения.
– Разве что. А теперь – приступим к водным процедурам.
Последнюю неделю им и помыться толком негде было, так уж сложились маршрут и обстановка. И уединиться тоже.
С давно забытой непринужденностью девушка раздевалась в пахнущем нагретым деревом и восточными курительными палочками предбаннике уже раскалившейся до предельной температуры сауны. Несколько раз крутнулась перед зеркалом, целиком занимавшим одну из стен.
– Да… Загарчик чисто офицерский…
На самом деле ровный летний загар давно сошел с ее стройного тела, и лишь руки до локтей, лицо и шея выглядели так, будто она только что возвратилась с одесских или ялтинских пляжей.
– Правильно я велела привезти мне английский костюм, в открытом платье это выглядело бы достаточно смешно…
– Если только тональным кремом по пояс не выкраситься, – Вадим сделал попытку поймать подругу за талию. Давненько ему не приходилось видеть ее полностью обнаженной, в ситуации, когда нечего опасаться посторонних глаз и ушей. Тесные каютки катера, в которых и одному только-только повернуться, и нулевая звукоизоляция переборок как-то мало располагали к радостям любви. Разве так, наскоро, уловив подходящий момент. Летом еще можно было уединиться в прибрежном лесочке, да и то, не раздеваясь, но с середины августа начиная с низовьев Днепра пошли обложные дожди, так что и этот вариант пришлось исключить.
– Не спеши, не спеши, капитан, – ловко вывернулась Майя. – Давай хоть ополоснемся сначала.
Но едва она вытерлась банной простыней и потянулась к одному из висевших на вешалке пушистых халатов, Вадим не стал больше медлить. Подниматься на второй этаж, ждать, пока она раскроет обширную королевскую постель – увольте.
Вполне достаточно белого коврового покрытия пола и того же халата.
Майя принадлежала к тому типу женщин, у которых секс стимулирует и повышает жизненную активность и все прочие функции. Ляхов слышал, что некоторые известные театральные актрисы непосредственно перед выходом на сцену обязательно нуждаются в подобной встряске, и уже неважно – с кем именно.
Вот Майя, наверное, решила таким же образом подготовиться к встрече с Великим князем.
Оставшегося времени едва хватило на то, чтобы две мастерицы и три подмастерья из знаменитого московского салона красоты, работая одновременно, с быстротой и сноровкой горноспасателей, успели привести очень озабоченную своей внешностью красавицу в удовлетворивший ее вид.
Самому Ляхову ничего подобного не требовалось.
Ну, постригли его в соответствии с требованиями устава, побрили и подровняли усы, мундир даже подгонять не пришлось, фигуру он имел вполне соответствующую стандартным армейским росторазмерам. По ручной работы шуваловским сапогам сам прошелся щеткой с гуталином, чтобы убрать признаки неношенности, несколько раз отжал голенища сверху до самых щиколоток – с той же целью, и – готов полковник!
Аналогично и Тарханов.
Ожидая, пока закончат сборы их дамы, они успели выпить коньячку по единой, чтобы соответствовать, покурили, наскоро выработали единую линию поведения.
– Как там разговор пойдет, не угадаешь, – рассуждал Тарханов. – Но ежели придется, давай так – я докладываю общую канву событий, только факты. А ты уже подробности, версии, соображения по поводу случившегося, оценку возможных перспектив… Годится?
– Почему же нет? Если спросят – изложу. В том же примерно духе, что уже успел сообщить Игорю. Потусторонний мир вполне можно использовать для переброски войск и техники на фронт, во фланги и тыл противника, при условии, разумеется, что впредь аппаратура переходов будет работать четко и без всяких неожиданностей. А мы, в свою очередь, готовы исполнить свой долг любым образом, как будет угодно повелеть Его Императорскому Высочеству.
– Так-то оно так, только ты уж удерживайся от ерничества. Уровень другой.
– Ага. Поучи батьку… Я, между прочим, уже удостаивался Высочайшей аудиенции, и, как видишь, нормально обошлось. А сейчас я так, разминаюсь. Чтобы язык не присох…
– У тебя присохнет! Ну, похоже, пора. Вон наше превосходительство поспешает…
Действительно, по дорожке со стороны штаба быстро шел Чекменев, тоже облаченный в мундир «для малого приема», а на площадку неподалеку выехали два солидных лимузина, похоже, из княжеского гаража: своих подобных машин в штабе спецопераций не имелось.
– Готовы?
– Безусловно, ваше превосходительство, – вскочил со скамейки Ляхов, бросил руки вдоль кантов брюк, поскольку был без фуражки, с великолепным гвардейским шиком щелкнул каблуками и звякнул шпорами. Знай, мол, наших. Ежели служба, так служба.
Чекменев поморщился.
– Зря ты так, Вадим Петрович. Я же с тобой ссориться не собираюсь. Зная твой характер. Но и ты соблюдай… Мало мы с тобой водки выпили в неслужебной обстановке? А при посторонних чего в бутылку лезть? Садись давай, обсудим кое-что.
Ничего не оставалось, как признать правоту старшего товарища. Как и недавние слова Тарханова на ту же тему.
– Ну, извини, Игорь Викторович. Это я правда, подразболтался там за последнее время. Свобода, как писал классик, разлагает. Абсолютная свобода разлагает абсолютно.
– Вообще-то классик насчет власти писал, но и с твоим вариантом не поспоришь. Я вас хочу в курс дела ввести, чтобы дураками себя на приеме у князя не чувствовали. Там у него, кроме вас, грешных, будет еще человек десять из бывшего клуба «Пересвет»…
– Как это бывшего? Распустили, что ли? – опять не сдержался Ляхов.
– Не распустили, а в рамках текущей мобилизации перевели на иной правовой уровень – создали на его базе Отдельное военно-аналитическое управление Собственной Его Императорского Высочества Ставки. Во главе с генерал-лейтенантом Агеевым. Там в штатах и для тебя, Вадим Петрович, местечко найдется. А тебе, Сергей Васильевич, придется на прежнее место возвращаться. Я, с присущей мне благоразумностью, назначил Стрельникова всего лишь «исполняющим обязанности» начальника управления, так что теперь снимать с должности не придется. Вернем по принадлежности или сделаем твоим замом, если захочет. Он-то и не тянул по полной, честно сказать. Но сейчас суть не в этом.
Князь пригласил на прием наиболее доверенных людей, большинство из которых вам известно. Цель встречи – в приватной обстановке обсудить ход и возможные варианты польской кампании, с учетом грядущей передачи всей полноты власти в стране Олегу Константиновичу…
На эти слова Тарханов только кивнул головой, а Ляхов слегка присвистнул. В принципе, такая возможность обсуждалась, но лишь в виде далекой перспективы, а тут – пожалуйста. Быстро времечко бежит, особенно если его в шею подталкивать.
– Ваше присутствие, в принципе, предполагалось, потому что мы с Маштаковым были почти уверены, что именно сегодня вы выйдете, однако князю я до того, как это случилось, не докладывал. Решил сюрприз сделать. Отсюда – установка. Примите и запомните. Ситуацией мы владеем в полной мере, поскольку и мои расчеты здесь, и ваши – с той стороны совпали до секунды. Следовательно, на использование временных пробоев мы можем рассчитывать стратегически…
– А на самом деле – это так? – подал голос Тарханов.
– А из чего вы исходили, прибыв на точку именно в сей день и час? – ответил вопросом на вопрос Чекменев.
– Да в основном на бога все делалось, – не стал кривить душой Тарханов. – Других оснований не было. Либо так, либо никак.
– Вот и мы здесь предположили, что иного решения вам просто не придумать. И не ошиблись, к нашему общему счастью. Детали проработаете с Максимом Бубновым, он теперь тоже большой человек, и весь этот проект курирует.
Ляхов в очередной раз удивился, но виду подавать не стал. Все течет в соответствии со своей внутренней логикой.
– Но я по-прежнему не об этом. Доложите князю, что видели. Из твоих слов, Вадим, я сделал вывод, что успели вы многое. Включая каких-то местных жителей. Впрочем, каких именно, я догадываюсь. Поскольку по долгу службы на той стороне побывал. Впечатления, скажу я вам… Однако, раз вы выжили и вернулись, и с ними иметь дело можно, так? Будете князю рассказывать – я с интересом послушаю.
Потом, как я догадываюсь, на ту же тему может состояться разговор уже конкретный и по делу. С расчетами и картами. Хочу, чтобы вы знали, князь – человек увлекающийся, он, как только услышал, что вы вернулись, и успешно, тут же приказал все операции в Польше приостановить, чтобы в случае чего вашим опытом воспользоваться…
Ляхов опять присвистнул. Действительно, быстренько Олег Константинович решения принимает! А, может быть, так и нужно в его положении?
– Зато генерал Агеев и его команда, – продолжал Чекменев, не обратив внимания на реакцию Вадима, – те совсем наоборот. Потому старайтесь соблюсти баланс. Докладывайте только правду, но, естественно, не всю. Изобразите так, будто вы оказались там отнюдь не вследствие теоретической ошибки, а в соответствии с четко разработанным планом, и все ваши действия имели конкретную цель. Какую – объяснять не надо, я сам скажу все, что потребуется.
Если у присутствующих возникнут вопросы, отвечать только с моего согласия. Я сам буду этот процесс регулировать. К князю, разумеется, сие не относится. Ему отвечать полно и точно. Чем вас князь решит наградить – не знаю, но думаю, что не обидит. Девушки ваши как – сумеют соответствовать обстановке? Дополнительный инструктаж не требуется?
– Другие дамы там будут? – поинтересовался Ляхов.
– Скорее всего, нет. Ваши спутницы приглашены ведь не в женском качестве, а как полноценные участницы беспримерного рейда… Очевидно, соответственно будут и отмечены.
– Тогда инструктаж не требуется.
– Тогда я спокоен, – провел пальцами по усам Чекменев. – Но поторопите их, времени в обрез.
Пока ехали в Берендеевку, Ляхов, основываясь на личном опыте общения с князем и полученных в Академии основах дипломатического и придворного протокола, объяснил друзьям некоторые тонкости предстоящей процедуры. Обрисовал некоторые черты характеров людей, с которыми предстоит встретиться, и в полном противоречии с собственным недавним поведением, посоветовал в любом случае сначала незаметно глубоко вдохнуть, посчитать про себя хотя бы до пяти и лишь после этого отвечать.
Резиденция встретила их шумом вековых сосен, гвардейским караулом у ворот, моросящим дождиком.
Сам Великий князь стоял в окружении свиты офицеров и генералов у балюстрады просторной веранды.
Громадное, по меркам деревянной архитектуры, трехэтажное здание, сложенное из кондовых[14 - Конда – крепкая, боровая (не болотная) сосна, здоровая, мелкослойная, смолистая, с красноватой древесиной.] бревен, да еще в окружении такого же, но живого, дремучего, словно с картин Васнецова и Шишкина, леса, сразу производило незабываемое впечатление. Особенно на гостей, попавших сюда впервые.
Мало что резиденция была красива сама по себе, резными столбами, поддерживавшими свесы крытой осиновым лемехом[15 - Лемех – тонкая деревянная пластина, использующаяся вместо шифера, черепицы для крыш (старорусск.).] крыши, украшенными деревянным кружевом ХVI – ХVII веков окнами, дверями, фронтонами. Было в ней что-то еще, неуловимое, но сразу наводящее на мысль о преемственности державной власти и ее неизбывной русскости.
Правда, подумал Ляхов, еще куда убедительнее было бы, если б князь (по примеру Александра Третьего) велел в своей вотчине носить исключительно одежду в стиле времен Алексея Михайловича (Тишайшего). Пусть не реплику, пусть по мотивам, но все же… Впрочем, возможно, все это еще впереди.
Увидев идущих от ворот гостей под предводительством Чекменева, князь сделал максимум того, что предполагалось дворцовым этикетом.
Шаг навстречу, легкое движение руки в направлении козырька фуражки в ответ на приветствие вытянувшихся во фрунт офицеров, и галантный поцелуй, почти касание к ручкам Майи и Татьяны.
Для дочки столичного прокурора это было если и не привычно, но хотя бы в рамках знакомой парадигмы[16 - Парадигма – исходная концептуальная схема чего-либо.], Татьяна же, девушка из глубокой южной провинции, где сильны традиции почтения к верховной власти, прикосновение великокняжеских губ к запястью восприняла как нечто невероятное, чуть ли не ярчайшее событие своей жизни.
Так вот и появляются очередные пылкие обожательницы сюзерена, которых более уже нельзя переубедить никакими рациональными доводами.
Князь наметанным глазом и присущей ему интуицией мгновенно уловил эмоциональную реакцию не по-здешнему красивой дамы.
– Рад познакомиться. Олег Константинович, о чем вы, безусловно, знаете, а вы?
– Татьяна Юрьевна… Тарханова, – ответила она и невольно густо покраснела, хотя этого почти и не видно было в начинающихся сумерках и через плотный загар.
Назвав себя так, она сделала сильный ход. Если сейчас это пройдет, Сергею отступать некуда. И в то же время, поскольку по всем официальным документам он числился полковником Неверовым, ничего предосудительного она вроде и не сделала. Просто застолбила за собой именно такое имя.
– Казачка? – проявил информированность в этнографических вопросах князь.
– Да, Ваше Высочество. Кубанская…
Эта женщина вдруг пробудила в душе князя известного рода интерес. Ее статная, стройная и в то же время чем-то неуловимо отличающаяся от привычного канона фигура, рисунок губ, большие серо-зеленые глаза, одновременно наивные и опытные, внезапно очаровали его. Отчего бы не сделать красавицу очередной фавориткой? Интересно, согласится она или нет?
