скачать книгу бесплатно
– Вест-Индия, – вздохнул относительно образованный Проценко.
– Западная Индия? – поразился Крикун. – Вы чего, мужики? Я запутался – на хрена нам в Индию?
– Господи, Леха, – схватился за голову Генка, – ты когда-нибудь мозгами пользуешься?
– Никогда, – фыркнул Проценко. – Сила есть – ума не надо. Леха, мы едем на Карибское море. Где растут пальмы и плавают яхты с белыми парусами, где кокосы падают прямо в рот, а обнаженные мулатки приносят пиво в постель, а потом ведут тебя в ласковые волны – по белому песочку, мимо черепах, лениво открывающих рты, мимо перламутровых ракушек, а над тобой в это время вьются пестрые попугаи и что-то щебечут, щебечут…
– Монтана… – восхищенно прошептал Крикун, а остальные молчали, завороженные представленной картиной.
– Следует понимать, что никто не отказывается? – кашлянув, сбросил оцепенение Андрей.
– Пляжные тапочки берем? – деловито осведомился Генка.
– А как у нас со знанием испанского языка? – спохватился Проценко. – Лично у меня плачевно. Только английский – в объеме программы начальных классов.
– С языком нормально, – уверил Андрей.
– А у меня и с русским-то не всегда, – сокрушенно вздохнул Крикун.
– Чакона хабанера, кабальерос? – неуверенно осведомился Генка и скорчил при этом такую потешную физиономию, что снова все прыснули…
– Спасибо, Сережа, дальше я сам справлюсь. – Пожилой мужчина, покряхтывая, выбрался из респектабельного внедорожника, вставшего у витой ограды.
– Уверены, Павел Федорович? – спросил шофер.
– А то, Сережа, не маленький я уже. Подъезжай к семи утра. – Мужчина изобразил прощальный жест ладошкой и, сутулясь, побрел к калитке.
Шофер дождался, пока он справится со сложной системой запоров, подключенных к охранной сигнализации, прошуршит по галечной дорожке, поднимется на крыльцо солидного каменного дома. Охранная система последнего поколения отзывчиво среагировала на прикосновение пальца, замок утробно проурчал и отомкнул дверь. Мужчина перешагнул порог, дверь закрылась, и через несколько секунд загорелся светодиод, свидетельствующий, что «скромное» обиталище чиновника вновь поставлено на пульт. Шофер вздохнул и перевел рычаг трансмиссии. Джип медленно тронулся по узкой дорожке загородного поселка.
Чиновник жил один. Дома он показывался редко, трудился допоздна – не любил он свой дом, напоминающий о прошлом. Домработница ушла четыре часа назад, оставив после себя безупречный порядок. Он устал воевать с ней, доказывая, что лишние порядки – те же беспорядки. Противно временами – словно в гости приходишь. Он скинул плащ в прихожей, вытер ноги о влажный еще коврик и побрел на кухню.
– Дорогая, я уже дома… – Гнет проблем и неприятностей не влиял на чувство юмора. Из-за кухонной тумбы высунулась трехцветная кошка с забавными кисточками в ушах, мяукнула, зевнула и убралась обратно. – Сволочь ты неблагодарная, – пожурил ее чиновник и направился к лестнице.
Есть не хотелось совершенно – организм умолял лишь о стаканчике доброго виски. Он поднялся в просторный кабинет, перегруженный мебелью, включил торшер, поковырялся у бара, организуя выпивку. Пристроил граненый бокал на журнальном столике и забрался в нижний ящик массивного бюро. Извлек папку с копией личного дела, потащился вместе с ней к креслу. Уселся, вытянув ноги, откинул голову – чуть не застонал от наслаждения. Несколько минут он просидел с закрытыми глазами, ни о чем не думая. Потом очнулся, вспомнив про виски под рукой. Выпил половину, щурясь от удовольствия, вернул бокал на журнальный столик и начал перелистывать папку. Чтение увлекло, он забыл о позднем времени, о недопитом виски – временами губы чиновника кривила усмешка. Спохватившись, он достал из кармана последнюю модель айфона, хотел кому-то позвонить, но, поколебавшись, передумал, положил телефон рядом с бокалом. Успеет еще позвонить. Снова погрузился в чтение.
Он не видел, как отогнулась тяжелая портьера, выскользнуло что-то легкое, невесомое, поплыло по комнате – как будто и ноги не переставляло. Он видел только то, что входило в освещенную торшером зону. Да и то сомнительно – он был поглощен чтением. Все уже знакомо, он неоднократно просматривал эти документы, но, как в любимой книге, всегда находил страницы, требующие повторного прочтения…
Он очнулся, когда не почувствовать присутствие постороннего было бы неприлично. Кожа обросла мурашками, он чуть не задохнулся от удушливого страха. Ущипнул себя в шею – может, спит? В паре метров колыхалось расплывчатое пятно. Он не видел в очках, кто стоит перед ним. Очки он использовал для чтения, обладая дальнозоркостью, в этих чертовых очках все, что было дальше метра, становилось нечетким и смазанным. Он поднял руку, чтобы стащить их с носа, но рука налилась свинцовой тяжестью, отказалась повиноваться. Страх растекался по членам, парализуя тело. Он задыхался, не мог продохнуть – словно заслонку поставили на пути в легкие.
– Вы кто такой?.. – прохрипел он, тужась, словно сидел на унитазе. И совсем запаниковал, услышав звук взводимого курка! – Черт… подождите… у меня же охрана… как вы…
Незнакомец ждал. Чувство извращенной эстетики было ему не чуждо. Он был отличным специалистом, но не из тех, что делают свою работу, не согласуя ее с нуждами и потребностями объекта. Чиновник уже все понял. Вихри закружились в голове, и из этого хаоса стали вываливаться яркие эпизоды из жизни – самые важные, ответственные. Кто сказал, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами? У него была такая длинная жизнь, она бы не смогла…
Незнакомец нетерпеливо вздохнул.
– Подождите же…
Чиновник сделал над собой титаническое усилие, дотянулся до бокала, пристроил ко рту. Жидкость рывками поступала в горло, зубы стучали о стекло. Он выдохнул, заморгал – разъедающий жирный пот залил глаза. Поставил дрожащей рукой бокал на место.
Прозвучал щелчок, и чиновник отбросил голову на подголовник. Во лбу чернела дырочка, а под затылком уже текло по спинке кресла.
Контрольный выстрел не потребовался. Убийца нагнулся над телом, забрал папку с копией личного дела, увенчанной печатью Министерства обороны и прямоугольным оттиском «Совершенно секретно». Несколько минут он перелистывал ее под торшером, потом вернулся к началу, еще раз прочитал фамилию и имя фигуранта. Досадливо покачал головой, взял телефон убитого и принялся манипулировать клавишами. Со стороны могло казаться, что он удаляет SMS, скопившиеся за год. Потом извлек из кармана свой собственный телефон, вызвал абонента.
– Приветствую, Пал Палыч, – произнес он негромко. – Проблема решена, но что-то мне подсказывает, что мы решили не ту проблему. Смею предположить, у нас назревают неприятности… – Выслушал абонента на другом конце эфира, продолжал ровным голосом: – Решать ее придется вам и вашим людям. Все, что могу для вас сделать, – это передать информацию об одном любопытном субъекте. И предлагаю встретиться – это в ваших же интересах. Возможно, вы еще успеете…
В нужный час чиновник из правительства Москвы на связь не вышел. Приятный голос в телефонной трубке сообщал, что «абонент отключил телефон». Это было все, что угодно, но только не добрый знак. Дурные предчувствия теснились в голове. Андрей вышел из тюрьмы, договорился с друзьями, у него есть деньги (сумасшедшие деньги!), он практически восстановился после общения с людьми в погонах. Но состояние было ужасное. Он должен ехать, он дал слово. «Ты уже не тот, что в прошлой жизни, – напомнил он себе. – Возвращайся быстрее в прежнее состояние, от этого зависит не только твое здоровье…» Андрей опасался всего – в том числе и мести со стороны правоохранительных органов. В своей квартире он пробыл не более получаса – покидал в сумку все необходимое, ушел через соседский балкон, повергнув соседа в недоумение… и радость – бутылка водки для поправки пошатнувшегося здоровья в этот час была не лишняя. Он шатался по магазинам, подбирая одежду, прибыл в аэропорт за четыре часа до отлета, делал вид, что дремлет в зале ожидания, а сам из-под бровей изучал обстановку. Неудобство с каждым часом усиливалось…
Красавец «Боинг», утомительный перелет через половину «глобуса», храпящий и потеющий толстяк на соседнем сиденье. Выплывал из дымки остров Ла Эспаньола – ныне Гаити. Несусветная жара в аэропорту Пунта-Кана, пересадка – слава богу, без несносных ожиданий. 50-местный «CRJ-100» канадской компании «Бомбардир» – красота под крылом неописуемая. Лазоревое море, группы коралловых островков, поросших зеленью. А если присмотреться, можно разглядеть паруса яхт – они шныряют между островами… Духота в аэропорту Саргона была не меньше, чем в Пунта-Кана. Климат на островах сырой – для курортной зоны еще ничего, но если соберется в джунгли, то надо хотя бы помолиться – желтую лихорадку достижения медицины пока не отменяли…
– «Розмари-тур», «Розмари-тур»! – словно уличные зазывалы, кричали молодые сотрудники туроператора в желто-белой «тропической» униформе. – Пожалуйста, отмечайтесь и проходите в автобус…
– Боже, ниспошли мне пиво… – бурчал долговязый, не первой молодости турист, оттирая Андрея, чтобы первым пробраться в автобус.
Иностранцев было много, но хватало и своих – во всяком случае, большинство из набившихся в автобус были россиянами. Он был уже в теме – собран, одет как надо – дурнее и не придумать. Мускулы «надежно» скрыты под немнущейся «мяткой», артистичная улыбочка идиота на устах – счастье-то какое, неужто я в раю…
Автобус мчался по гладкой дороге, покидая зону аэропорта. Проглядывало море за вереницами пальм и цветущих кустарников – настолько голубое, что сливалось с небом. Ворковала гид: заученные фразы отлетали от белоснежных зубок. Двадцать минут езды до залива Сан-Лоренцо, в котором и распростерся курортный Аллеридо, а там туристов будут развозить по отелям – согласно купленным путевкам. После обеда в каждом отеле появится представитель турфирмы, он и будет работать с отдыхающими до их последнего дня… Мы находимся на Эстреме – это остров, образованный коралловыми рифами, он сравнительно мал, но необычайно красив, в чем у туристов еще будет возможность убедиться… А сейчас посмотрите направо, вы видите бронзовый памятник Педро Сантана Фамилиасу – известному деятелю Доминиканской Республики, ее первому, четвертому и восьмому президенту, а также первому генерал-губернатору в период оккупации страны проклятыми испанскими колонизаторами… А сейчас мы выезжаем из Саргоны, и посмотрите, пожалуйста, налево. Видите гору? Она нависает над морем и называется Коко Куадрадо, что в переводе с испанского означает «Квадратная башка». Это местная «реликвия», и у туристов еще будет возможность записаться на экскурсию на ее вершину. Цена сравнительно невысока – всего лишь двести североамериканских долларов… Девушка увлеченно повествовала об экскурсионных маршрутах: дайвинг, виндсерфинг, прогулка на яхте, джип-сафари по горам, гастрономический тур по ресторанам Аллеридо, посещение вершины «Квадратной башки», потрясающая экскурсия в головокружительные пещеры Рападора…
Андрей сидел в середине салона – справа от прохода, раздираемый противоречиями. Все это было безумно красиво. Но тревога обосновалась в голове – он был под прицелом… Как такое возможно? И зачем тогда этот «камуфляж», дурацкая улыбочка на устах – если кто-то знает, кто он такой и зачем он здесь? Он развернул рекламный проспект с масштабной картой острова, всматривался в очертания береговой полосы. По форме Эстрема напоминала морскую мину. Два внушительных «рога» на северо-востоке, между ними залив Сан-Лоренцо, а в центре залива городок Аллеридо – средоточие местной туристической индустрии, изобилующее парками, строениями колониальных времен, старинными фортами, шикарными пляжами, сорок тысяч постоянного населения, а в курортный сезон – не менее полумиллиона… Пещеры Рападора – примерно посреди «мины», а далее безопасная зона для приезжего обрывается. Между Аллеридо и пещерами – городок Чиогаро. Если далее против часовой стрелки вокруг пещер – населенный пункт с названием Маланча, еще на девяносто градусов – Касьерос. Еще на семьдесят – Алькабучо… Южная часть Эстремы изрезана бухтами, скалами, там повсюду коралловые рифы. Залив Паркуэнца, а чуть восточнее, в паре верст – городок Эркильо, восемь тысяч населения – местечко, если верить чиновнику Ракитину, контролируемое местными бандами…
– А вас не волнует, что к острову Гаити приближается ураган «Айрин»? – вдруг очнулся сидящий справа у окна – тот самый долговязый, что оттолкнул его у входа в автобус. – Да-да, передавали в новостях – сформировался из тропического шторма и уже на подходе. Ведь накроет нас, как пить дать накроет…
– А зачем тогда поехали? – удивился Андрей.
– Как! – вскричал турист, делая изумленное лицо. – А деньги? Их же не вернут! Ведь у них такая отвратительная система, из которой получают выгоду только они сами. Предложили страховку от невыезда, но она стоит такие охренительные бабки! Нет уж, извините-подвиньтесь… Не запугают нас ураганами!
«Переживает, – мысленно отметил Андрей, – раз сам завел разговор».
– Калманович, – сунул ему растопыренную пятерню турист. – Калманович Леонид. Не еврей. Просто не повезло.
Он чем-то напоминал одного артиста, которого Куприн терпеть не мог, – развязного, вечно гогочущего, сорящего неумными остротами. Пришлось здороваться, улыбаться, что-то отвечать. А новый знакомый тут же начал рассказывать анекдоты про евреев: «Папа, мы евреи? – Нет. – А когда будем?» – и бесцеремонно над ними ржать.
– Впервые в Доминикане? – спросил Калманович. Он уже, похоже, преисполнился доверием к новому знакомому.
– Да-да, – с готовностью закивал Андрей. – И, знаете, потрясен здешней красотой. Такого не увидишь ни в Турции, ни на Кипре…
– Ерунда, – отмахнулся Калманович. – Море везде одно, заруби на носу, Андрюха. Лишь бы солнышко, да лежаки на пляже не кончались, гы-гы… А еще кормили сносно, и чтобы за пивом не бегать по всему городу, задрав штаны… Я вот нынче без семьи – не хрен им расслабляться, пусть дачу сторожат и мать-ее-в-законе ублажают… – Он отвязно гоготал, полностью довольный своими шутками. – Кем работаешь-то?
– Да так, – смутился Андрей, – инженером.
– И я инженером! – обрадовался Калманович и хлопнул Андрея по плечу. – Да расслабься ты, Андрюха, чего зажатый такой? Вроде нормальный мужчина, представительный, бабы таких любят, а ведешь себя, как учитель ботаники… Не к добру это на курорте, понял, да? Эй, барышня! – Калманович привстал, обращаясь через головы сидящих к гиду. – А че там с ураганом-то? Полетаем, нет?
– Господа, успокойтесь насчет урагана, – натянуто засмеялась куклообразная представительница турфирмы. – Да, «Айрин» недавно сформировался, но, как уверяют специалисты, ураган пройдет стороной, зацепив лишь острова Малой Антильской гряды: Доминику, Барбадос, Гваделупу и так далее. У нас возможны лишь небольшие дожди и кратковременное усиление ветра. И в любом случае это произойдет не раньше чем через пару дней.
– Отлично! – возликовал Калманович. – Два дня еще можем жить!
И снова принялся доставать: не хочет ли Андрей присоединиться к его запланированному алкогольно-табачному туру? Он слышал, что на острове можно достать эксклюзивные гаванские сигары «Лонсерос Коиба», здесь отличный доминиканский ром, причем такое количество его разновидностей, что одному все это ну никак не выпить…
– Рекомендую «Бруталь», «Барсело» и «Бермудес», – повернулся сидящий впереди мужчина с добродушной физиономией. – Их еще можно потреблять внутрь, а вот все остальное категорически не советую. Вы должны быть уверены, что ваш организм принимает ром. Вот мой, например, его решительно отвергает – убеждался неоднократно, просыпаясь не там и не с теми. Похмелье с этой штуки просто убивает. Угрожает печени утром, днем и вечером, – остроумно переиначил мужчина известную рекламу бесполезного лекарства.
– Хм, – сказал Калманович, – мужик, ты нас расстраиваешь…
– А «Лансерос Коибу» вы здесь не найдете – в лучшем случае подделку. Но не стоит печалиться – местные сигары по качеству не уступают кубинским. Кстати, и кофе здесь недурственный – заявляю как специалист. Но чтобы его найти, придется хорошенько поработать ногами – мы все-таки вдали от основного острова… Грибов, – протянул он руку сначала Андрею, потом Калмановичу, – просто Грибов. В третий раз на Карибах. Не женат. Директор сервисного центра по ремонту оргтехники.
– Присоединяйся, – снисходительно разрешил Калманович.
Покосившись влево, Куприн обнаружил, что сидящая за проходом женщина бросает в его сторону недвусмысленные «послания». Немного смутилась, перехватив его взгляд, но тут же заулыбалась, протянула узкую ладошку:
– Сикорская. – Покосилась на облизнувшегося Грибова, засмеялась: – Просто Сикорская. Галина Игоревна. Ведущий научный сотрудник в Институте ядерной физики Сибирского отделения Академии наук.
Для «ведущего научного сотрудника» она была сравнительно молода и недурна собой. Узкое лицо, роскошные каштановые волосы, заколотые на висках невидимками, отсутствие каких-либо жиров под облегающими джинсами и легким жакетом.
– Ничего себе, – грубовато оценил Калманович. Смерил женщину раздевающим взглядом. – Прошу прощения, мадам, от вас не фонит?
– Фу, – поморщилась Сикорская, – какой примитив. Фонит, уважаемый россиянин, еще как фонит.
– Вы одна? – полюбопытствовал Грибов.
– Одна и впервые, – засмеялась женщина. – Предыдущие годы жила в заточении в замке великана. Вы должны быть в курсе, уважаемые соотечественники, в какую недостижимую мечту превращается в наше время слово «отпуск». Удивляюсь, как мои мозги еще не утекли за рубеж… – Словно ненароком, она мазнула взглядом Андрея и быстро провела язычком по нижней губе.
И снова неприятные ощущения – за спиной у Сикорской сидели двое и, не моргая, смотрели ему в глаза. Он не подал вида, что неприятно, – любезно улыбнулся. Женщина постарше Сикорской – когда-то была хороша собой, да и сейчас еще недурна (в полумраке), – отозвалась смущенной улыбкой и машинально потеребила мочку уха – жест, давно изученный психологами. Мальчик лет тринадцати, сидящий рядом с ней, не улыбался. Он был какой-то странный – прямой, как шпага, в очках, с редкими, тонкими волосенками, неподвижным лицом. Равнодушно таращился на Андрея, не моргая, не отводя глаз – это было неприятно… и как-то необычно.
– Здравствуйте, – проговорила женщина, – меня зовут Алла Юрьевна. Мы из Тулы.
«А я подумал – «скопские», – чуть не вырвалось у Андрея. Он склеил самую располагающую на свете улыбку.
– Буэнос диас, сеньора, – проворковал он, – очень и очень приятно. Андрей. А он настоящий? – не удержался он от вопроса, кивнув на мальчика.
Последний не изменился в лице, а женщина слегка зарделась. Но обижаться не стала. Толкнула мальчика в бок, и тот со вздохом перевел взгляд за окно.
– Он у меня такой, да, – сказала она, и было непонятно, то ли гордится чадом, то ли жалуется.
– Какой хороший чико, – оценил Андрей.
– Уже почти мучачо… – еще больше покраснела женщина. Машинально отметилось, что испано-русский разговорник женщина если и не освоила, то, по крайней мере, пролистывала.
– Еще увидимся, – уверил Андрей, возвращая голову обратно и растирая затекшую шею.
А люди в его окружении уже вовсю общались.
– А? Что? Почему без нас? Что тут происходит? – заскрипели и напряглись кресла под тяжестью хрупких женских рук.
И за спинами Андрея и Калмановича возникли два смазливых девичьих личика – со смешливыми глазками и вздернутыми носиками. Обозрели присутствующих, принюхались, посмотрели друг на дружку и засмеялись. Потом поднялись выше и положили локти на спинки впереди стоящих кресел.
– Мама дорогая… – поразился Калманович. – Вот так литавры… Ой, не бейте, это комплимент… – Он шутливо прикрылся ладошками с растопыренными пальцами.
Девчушки не обиделись, лишь та, что посветлее, погрозила Калмановичу кулачком, а та, что потемнее, из сжатого кулачка выстрелила средним пальцем и ехидно засмеялась. Запущенными комплексами девицы не страдали. Андрей заметил, как разом поскучнела Сикорская, нахмурилась сидящая сзади Алла Юрьевна – мамаша странного «мучачо».
– Обалдеть… – восхищенно бормотал Грибов. – И как мы вас сразу не заметили, девушки? Вы что там, прятались? Добро пожаловать в компанию, как говорится. Студентки, я прав?
– Вроде того, – поморщила носик темненькая.
– А может, и нет, – добавила светленькая.
Они опять переглянулись и заразительно прыснули. Девчушки были хороши собой и на фоне моря и пальм должны были смотреться просто исключительно.
– Ада, – представилась темненькая.
– Рая, – сказала светленькая. Отметила реакцию и добавила: – Нет, серьезно…
– О Боже святый! – шутливо перекрестился Калманович. – Бывает же такое…
– Символично, – согласился Грибов.
Беседа текла непринужденно. Девушки выглядели младше своих лет. Одна была аспиранткой (Андрей не запомнил, кто и где), другая окончила вуз и стояла на перепутье – работать или жить. Девчонки щебетали, оценивающе поглядывая то на Грибова, то на Андрея. Мужчины упражнялись в остроумии. Втянулась в беседу и Сикорская. Вытянула шею и вставила несколько замечаний Алла Юрьевна. Автобус уже одолел расстояние от аэропорта до Аллеридо и втягивался в петляющие улочки, застроенные белыми домами. «Плутаем, как Володя Дубинин в керченских катакомбах», – пошутил Калманович. Стены зданий прятались за ворохами вьюнов, окна и бесхитростные балкончики были заставлены цветами. Фруктовые деревья теснились за белеными оградами. Обилие красок поражало. До первой линии отелей, расположенных на побережье, оставалось немного. Андрей уже извелся – он устал улыбаться и дурачиться. Зло было рядом, оно маскировалось под добродетель, он чувствовал его каждой клеточкой. Кто-то из людей, его окружающих, был не тем, за кого себя выдавал. Его пасли – значит, боялись, что он может что-то раскопать; значит, в истории пропавшего чиновника имелось здравое зерно. И тайну до поры до времени не выпускали из клетки…
И словно выпал из реальности. Отель «Парадизус Гольфо», четыре звезды – действительно четыре, бывает и хуже. Ломаное здание переменной этажности, смотрящее северными окнами на море. Под домом – пальмы, перехлесты гаревых дорожек, спуск к пляжу… у отеля был собственный пляж метров сто шириной – ослепительно-белый, пологий, с кучками лежаков, стыдливо жмущихся друг к дружке. Территорию отеля ограничивали два вдающихся в море мыса, образуя бухту. «Залив в заливе», – пошутила гид, сопровождая туристов из автобуса в отель. Отсюда и название отеля – «Райская бухта» в переводе. Вселение в номер – Павел Федорович не обманул, его фамилию действительно нашли в каком-то списке на ресепшене. Чернявый работник по имени Луис покосился на него с уважением, выдал ключи и предложил на ломаном русском дотащить до номера небольшую спортивную сумку. Потом сообразил, что сказал не то, обозрел атлетическую фигуру туриста, озадаченно почесал затылок – и оба рассмеялись. На изыск рассчитывать не приходилось, но номер понравился. Бегло осмотрел, похлопал шкафами, вышел на балкон… и чуть не задохнулся напитанным йодом воздухом. Спокойно, дружище, не за тем ты сюда приехал. К сожалению, у них имеется и море… Пробраться в его номер с соседнего балкона было трудно, сверху и снизу – практически невозможно. Он тщательно запер балконную дверь, включил кондиционер. Посидел на кровати, раскладывая информацию по полочкам. Информации было до отвращения мало…
Все туристы, с которыми он невольно познакомился в автобусе, имели путевки именно в этот отель. Мистика какая-то. Красотки Ада с Раей уже скинули с себя пропылившуюся в дороге одежду и фланировали по территории практически в чем мать родила. Полоски джинсовой ткани ниже бедренных косточек означали, видимо, шорты, а прозрачное нечто, свисающее с костлявых ключиц, – майки-топики. За ними из беседки, совмещенной с баром, задумчиво наблюдал Грибов. Метался раздосадованный Калманович. Он то и дело путался под ногами. В очередной раз, когда они столкнулись, Калманович волок по коридору свою тяжелую сумку и злобно бурчал под нос.
– Как дела? – на всякий случай поинтересовался Андрей.
– Как, как… Полет ненормальный, – огрызнулся Калманович. – А ты у нас блатной, да, Андрюха? Одноместный номер получил, самый хитрый, да? Я тоже поначалу был один – ну, правда, в двухместном. Кондиционер, сука, сдох. Переселили к какой-то гомосятине из Хохляндии… так мало того, что гомо, так еще и тупой, как пробка! Только глазищами шныряет да кругами вокруг ходит, тьфу!
– То есть гомо, в принципе, не сапиенс? – пошутил Андрей.
– Точно! – рубанул, как шашкой, Калманович. – Ну, я им и учинил на ресепшене – всех построил, блин! Почему такое злостное неуважение к российскому гражданину? Ах, какой же был скандал… Теперь переселяют в двадцать девятый – посмотрим, что за «буэнос нумэро»… Кстати, Андрюха, что такое «буэнос нумэро»?
– «Хороший номер», – пожал плечами Андрей.
Он исподлобья наблюдал, как Калманович волочит свою ношу, и не заметил, что рядом распахнулась дверь. Чуть не обомлел – надо же, боевой майор, ты стал трусливым, как заяц!
– Не зайдете, Андрюша? – вкрадчиво осведомилась Алла Юрьевна, успевшая переодеться в открытый сарафан, обнаживший веснушчатые плечи. – Дело в том, что мы с Виктором не можем открыть окно – там что-то заело…
Прозвучало так, словно дама приглашала майора спецназа в постель. «С Виктором…» – невольно задумался Куприн. Ну, конечно, у нее же этот приторможенный сынок… Он бочком протиснулся в номер, готовясь достойно встретить неприятности, и даже немного разочаровался, когда ничего не случилось. Оконную раму действительно заклинило; пришлось приложить мужскую грубость, чтобы развести створки. Он провозился несколько минут, не выпуская из поля зрения обитателей номера. Алла Юрьевна витала вокруг него кругами, а мальчик, неподвижный, как горнист на пьедестале, сидел на кровати, обняв колени, и не спускал с него глаз.
– Готово, Алла Юрьевна… – Он, отдуваясь, распахнул окно. – Только в следующий раз, уж будьте добры, зовите не соседей, а работников заведения. Должны же они делать хоть что-то? Или сиеста в этой местности – понятие круглосуточное?
– Мама, этот дядя очень странный, – низким голосом, тщательно проговаривая буквы, выдал отрок. – И ведет он себя очень странно. Давай поищем кого-нибудь другого, мне он не нравится.
Устами «младенца» глаголила сермяжная истина. Женщина вспыхнула и так посмотрела на чадо… Впрочем, чадо даже ухом не повело.
– Простите, Андрюша, – пробормотала женщина, – он сам не понимает, что несет. Большое вам спасибо; надеюсь, вы не обиделись…
Выйдя из номера, он столкнулся с Грибовым, несущим мокрую голову из бассейна… и едва сдержался, чтобы не засадить ему апперкотом в челюсть. Недаром говорят, что чучело медведя порой бывает страшнее самого медведя!
– Побледнели вы что-то, – удивился Грибов, покосившись на притворенную Андреем дверь. Ухмыльнулся скабрезно: – Налаживаете отношения? Запасной, так сказать, аэродром?
Объяснять свое присутствие в сомнительной точке пространства не хотелось совершенно.
