скачать книгу бесплатно
Расставаясь, Воловик передал ему имена тех своих двух людей, которых желал внедрить в ряды своих политических противников, и краткие досье на них. Константин так и не заглянул в конверты, которые передал ему Воловик, так и не поинтересовался содержащейся в них информацией. Теперь, когда он понял, что просто уйти в сторону ему не удастся, его просто не отпустят, поскольку он стал носителем опасной информации, он не видел иного способа разобраться в ситуации, как встретиться с этими людьми и заставить их говорить откровенно.
Исчезновение Воловика еще больше обострило ситуацию. Константин чувствовал, что его исчезновение прямо связано со всей этой запутанной историей, участником которой стал он сам.
И это сильно его беспокоило. Он ясно ощущал силу противостоящей Воловику политической группировки. Странное исчезновение Генриха Львовича сильно попахивало заказным убийством, хотя никаких намеков на это в СМИ не прозвучало.
Такое предположение сделал сам Константин. И это еще сильнее подогревало его желание разобраться в ситуации. Если убрали Воловика…
Что стоит людям, которые это сделали, убрать и Константина, а вместе с ним и Маргариту?
Сев за столик в открытом кафе, Константин достал из кармана два узких и длинных конверта и вытащил из каждого по листу бумаги.
Две фамилии, две краткие характеристики деловых и человеческих качеств, две краткие биографии и, наконец, два адреса. Вот это и нужно Константину. Эти люди наверняка в курсе всей интриги, в которой они должны принимать самое активное участие. Константин найдет их и узнает полную правду.
Первый – управляющий «Импорт-банком», прочно держащимся в десятке крупнейших московских банков, Олег Кабанов, молодой, но уже достаточно опытный в банковском бизнесе человек. За его плечами работа в крупнейших банках России, естественно из той группы, которая контролировалась Воловиком, успешно проведенные операции на рынке ГКО, работа экспертом в парламентском бюджетном комитете.
Константин сразу понял, что встретиться с ним не очень-то просто. Его наверняка охраняют, а Константину уже смертельно надоели и стрельба, и драки, и погони с преследованиями.
Впрочем, в досье указан номер мобильного телефона Олега Кабанова. Это значительно облегчает дело.
Константин тут же решил позвонить ему.
Сначала он выслушал вежливый отказ в просьбе встретиться с ним. Но тут же прозвонил снова и прежде, чем Кабанов успел вновь сослаться на свою занятость и отказаться от встречи, сказал:
– У меня есть поручение лично для вас, – и, не дав своему собеседнику возмутиться, добавил: – От Генриха Львовича…
– Вы знаете, где он? – тут же перебил его Кабанов. – Где?
Константин медленно покачал головой, словно его собеседник мог его увидеть.
– Не знаю, – ответил он. – Но поручение для вас у меня все же есть. Как я могу вас увидеть?
– Через час в «Импорт-банке», – ответил Кабанов. – Охрану я предупрежу.
Через час Константин уже сидел в глубоком кожаном кресле напротив расположившегося в точно таком же кресле Олега Кабанова. На низком столике между ними стояли перед каждым по бутылке лимонной «Перье», пепельница, лежала зипповская зажигалка и пачка «Парламента».
– Вы должны, конечно, знать, что Генрих Львович сделал на вас самую серьезную ставку, – первым заговорил Константин.
– Мы с вами находимся в неравных условиях, – осторожно сказал Кабанов. – Вы знаете, кто я, я же о вас ничего не знаю. Не хотите представиться?
– Не хочу, – отрезал Константин. – Я пришел не в вежливости с вами состязаться и не биографию свою вам рассказывать. Обойдетесь и без подробностей моей жизни. Я всего лишь сообщаю вам, что мне, так же, вероятно, как и вам, известны намерения Генриха Львовича Воловика, касающиеся вашей дальнейшей карьеры.
Олег Кабанов долго и пристально рассматривал Константина, который закурил и спокойно дымил сигаретой, дожидаясь, пока его собеседник решится наконец разговаривать с ним серьезно.
– Когда вы видели Генриха Львовича? – спросил наконец управляющий банком.
– Это не имеет значения, – возразил Константин. – Видел. И он передал мне вот это…
Он вытащил из кармана конверт и положил его на столик, рядом с пепельницей.
– Это письмо адресовано мне? – спросил осторожно Кабанов.
– Это не письмо, – ответил Константин. – Это моя верительная грамота, если можно так выразиться. Выданная мне самим Воловиком.
Он достал из конверта лист бумаги и положил его перед Кабановым.
– Посмотрите, прошу вас, – сказал он. – Может быть, это заставит вас мне поверить…
Кабанов взял в руку лист, взглянул на него – и похолодел. На листе было напечатано краткое досье на него, Олега Кабанова.
Содержало оно, помимо всего прочего, такие сведения, о которых мог знать только сам Воловик и больше никто. Например, о его бывшей связи с женой Воловика – Лилечкой. Это была семейная тайна Воловика, о которой знали только трое. И вот на этом листе бумаги, который протянул ему сидящий напротив человек, не пожелавший назвать себя, черным по белому написано: «В разное время состоял в интимных отношениях с…» Далее следует перечисление всех его бывших любовниц, и где-то в середине списка значится имя Лилии Симоновой. Именно такую фамилию она носила до того, как вышла замуж за Генриха Воловика.
Он же, Олег, и познакомил их. И Лилька сразу нацелилась на то, чтобы поменять его на Генриха. И поменяла. Правда, ничего путного из этого брака не вышло. Ни большой и крепкой любви, ни детей. Генриху вполне достаточно было одного наследника, от брака с первой женой. А Лильке ничего, кроме его денег, вообще не нужно было.
Когда Воловик в этом разобрался, было уже поздно – Лилька уже управляла его жизнью. И он, чтобы избавиться от нее, отправил ее в Италию, разрешив ей купить там на свое имя старинный дворец.
Кажется, она и в самом деле что-то такое средневековое купила в Венеции.
Генрих Львович терпеть не мог никаких сплетен о его личной жизни и поэтому позаботился о том, чтобы прочно и навсегда забылся тот факт, что Лилечка Симонова, до того как выйти за него замуж, была любовницей одного из его подчиненных.
– Я не понимаю, – сказал Олег Кабанов. – Откуда все это у вас?
– Эту информацию мне передал Генрих Львович, – ответил Константин. – И просил на словах передать вам, что вы должны быть готовы к новой должности.
Кабанов смотрел на Константина молча, и тот никак не мог понять его реакции.
– Генрих Львович просил, кстати, поинтересоваться, вы не забыли, о какой должности идет речь? – спросил Константин.
– Председатель Центробанка, – ответил машинально Кабанов, но тут же спохватился и спросил: – Кто вы? И зачем пришли ко мне?
Константин был очень удивлен, хотя постарался скрыть свое удивление. О какой же группировке идет речь? Если Генрих Воловик ставит кому-то условие, что его человек должен работать председателем Центробанка… Это значит, что на контакт с ним выходила группа Белоцерковского, или ГБ, как его чаще называют.
С врагами такого уровня Константин еще ни разу в своей жизни не сталкивался. Приходилось ему вступать в драку с авторитетами воровского мира, приходилось отстаивать право на жизнь с откровенными отморозками, но с олигархами жизнь его столкнула впервые.
Впрочем, какое там столкнула! Оказался он как камешек между двумя жерновами, перемалывающими российскую жизнь в доллары. Вот значит, за чьего посланца принял его Генрих Львович Воловик, за полномочного представителя своего давнего противника, не менее крупного финансового магната Глеба Абрамовича Белоцерковского. Ничего хорошего эта ситуация для Константина не обещала.
Он вспомнил, что Олег Кабанов обратился к нему с каким-то вопросом, и вновь посмотрел на своего собеседника. Но теперь уже с усмешкой.
– Кто я? – переспросил он. – Я сам часто не могу ответить на этот вопрос. Кто бы я ни был, к вам это никакого отношения не имеет.
Константин встал.
– Листочек этот со справочкой на Олега Константиновича Кабанова можете оставить себе, – сказал он. – Он теперь вряд ли пригодится кому-нибудь другому.
Кабанов тут же взял со стола лист бумаги и положил его в стоящий у него за спиной сейф.
– Я все же не совсем понимаю цель вашего визита ко мне, – сказал он, несколько растерянно глядя на Константина.
Панфилов заметил, что рука Кабанова медленно продвигается к краю стола.
Что у него там, под крышкой стола? Пистолет или кнопка вызова охраны? Какая, собственно, разница? И то, и другое обещает бестолковую «разборку» и чью-то совершенно бессмысленную смерть. Да и есть ли в смерти вообще хоть какой-нибудь смысл?
– Я советую вам не делать глупостей, – Константин кивнул на крышку стола. – Не повторяйте ошибок Генриха Львовича.
Рука Кабанова остановилась.
– Вам что-то известно о нем, – сказал он, скорее утвердительно.
Константин покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Я вам уже говорил… Но точно знаю, что Генрих Львович допустил недавно очень серьезную ошибку. Из-за которой многое наверняка изменилось в его жизни. Впрочем, на вашей жизни это тоже скажется самым непосредственным образом. Думаю, вы никогда не станете председателем Центробанка.
Кабанов удивленно поднял на него взгляд, но промолчал. Им все больше овладевали сомнения: не сумасшедший ли этот человек? Слишком много в его словах было тумана и непонятных намеков, слишком мало здравого смысла.
Он чуть не нажал кнопку тревоги, когда Константин выходил из его кабинета. Его смутила последняя фраза Константина.
Нет, этот человек не был сумасшедшим, он что-то знал о странном исчезновении Воловика. Но вряд ли он скажет больше того, что уже сказал. Его не задерживать нужно, а проследить за ним.
Вполне возможно, что через него можно будет выйти на след исчезнувшего Генриха Львовича.
Олег Кабанов уже положил палец на кнопку, но в его голове всплыла еще одна услышанная им только что фраза: «…не повторяйте ошибок…» И еще что-то такое угрожающее…
В конце-то концов, кто заставляет его проявлять сейчас активность и разводить самодеятельность? Шефа нет, исчез, не оставив никаких инструкций.
Кабанов помнил, конечно, разговор с Воловиком, в котором тот предупредил его, что скоро, возможно, Олегу предстоит на некоторое время возглавить Центробанк. Воловик сразу сказал тогда, что это будет очень недолгий взлет на вершину российского банковского «олимпа» и что распорядиться возможностями, которые тогда представятся, нужно с умом и очень быстро.
Они детально разработали тогда схему обвала рубля, и Олег поразился масштабам аппетитов Воловика. Прибыль, которую тот рассчитывал положить в свой карман, показалась огромной даже Олегу, который давно уже привык к астрономическим суммам.
Но разговор этот был уже давно, пару месяцев назад, и с тех пор Генрих Львович к нему не возвращался, а Олег ни о чем не спрашивал, полагая, что в нужный момент его предупредят.
Может быть, это и было предупреждение? Только уж больно странное какое-то. Если его сейчас и предупредили, то о чем-то другом.
И еще одна очень неприятная мысль шевельнулась в его голове.
«Хорошо, конечно, – подумал он, – если Генрих Львович сидит где-нибудь сейчас, попивает свое любимое полусладкое «Токайское» и ждет результатов очередной гениальной интриги. Хорошо, если этой интригой и объясняется его исчезновение. Если же…»
Кабанов осторожно снял палец с кнопки, словно это была кнопка взрывателя мины, на которой он сидел, и положил руку на стол. Пальцы его слегка подрагивали, и он не мог успокоить эту дрожь.
Олег Константинович Кабанов очень не хотел повторять ошибок Генриха Львовича Воловика. Поэтому и не стал вызывать охрану, поэтому и отпустил Константина, не организовав за ним слежку.
Искать второго человека, адрес которого дал Панфилову Воловик, не имело уже никакого смысла. Что мог изменить разговор с ним? Только подтвердить информацию, полученную от Кабанова. Информацию о том, что Воловик принял Константина за представителя Белоцерковского. Принял и сдал ему своих людей. И вот этого самого Кабанова сдал, которого готовил для большой должности. Сдал, потому что это оказалось выгодным.
«Вот они – деньги, за которыми я гнался всю свою жизнь! – подумал Константин. – Они не признают ничего, кроме самих себя. Деньги рождают новые деньги и желание иметь еще большие деньги! И это желание становится самым главным для человека, постепенно, против его воли завладевает им и вытесняет все другие человеческие желания. И вся его жизнь становится подчинена только деньгам».
Разговор с Кабановым помог Константину найти последний кусочек для мозаики и сложить общую картину. Все становится совершенно ясным, если допустить, что Мошнаускас работает на ГБ. Неизвестно, в силу каких причин Мошнаускас послал Константина охранять этот злополучный особняк Воловика, когда на его место должен был отправиться другой человек – то ли ошибся, не получив вовремя инструкцию от своего шефа, то ли сам затеял какую-то игру.
В любом случае Мошнаускас должен убрать Константина, как весьма нежелательную для его собственной безопасности фигуру. А для того чтобы убрать, нужно сначала найти. Вот пусть и попробует найти в огромной Москве человека с вымышленным именем.
Константин набрал номер телефона Татьяны и долго прислушивался к длинным монотонным гудкам. Вероятно, Татьяна ушла, а Маргарита не брала трубку. Она и не должна была ее брать.
И все же какое-то смутное беспокойство шевельнулось внутри Константина.
Он купил бутылку пива и не спеша выпил ее на лавочке в сквере. Нужно было подумать о том, что делать дальше, но думать не давало все усиливающееся беспокойство, вызванное молчанием в телефонной трубке.
Константин позвонил еще раз.
– Алло! – ответил ему незнакомый мужской голос.
«Я опоздал!» – мелькнула в голове у Константина четкая мысль.
– Кто это? – крикнул он в трубку.
– Я буду ждать тебя, – сказал мужчина. – Слышишь, Костя? Адрес ты найдешь здесь. Я оставлю его на столе. И поспеши, если не хочешь, чтобы раньше тебя здесь оказалась милиция.
– Назови себя! – крикнул Константин. – Кто ты?
В ответ ему раздались короткие гудки отбоя.
Панфилов понял, что его ненавистная судьба вновь догнала его.
Он не думал, что он делает, он просто подчинялся какой-то внешней силе, влекущей его в переулок у Триумфальной площади, где он оставил двух женщин, которые были ему дороги.
Константин знал, что он опоздал, но не хотел в это верить. Он еще успеет вмешаться и спасти их – и Маргариту, и Татьяну. Успеет расстаться с ними, исключить из своей жизни, из числа близких людей, потому что эта близость становится для них смертельно опасной.
Квартира Татьяны оказалась открытой. Дверь была только плотно притворена, но не закрыта на замок. Последняя надежда Константина рухнула.
– Рита! Таня! – крикнул он, боясь войти в комнату и убедиться в том, что опоздал.
Константин медленно прошел по коридору и остановился на пороге комнаты. Сердце, которое всю дорогу билось в его груди, словно собиралось выпрыгнуть из грудной клетки, остановилось и замерло.
Отброшенная выстрелом к стене, Татьяна сидела на полу. По светлому платью расползлось темно-красное кровавое пятно. Голова ее свалилась набок и лежала на плече в неестественном положении.
– Таня, – прошептал Константин. – Прости меня, Таня…
Маргариту он увидел не сразу. Из-за стоящего посередине комнаты стола торчали только ее ноги, домашние тапочки слетели и валялись рядом. Константин обошел стол, на что-то еще надеясь и холодея от мысли, что его надежда напрасна.
Маргарита тоже была мертва. В этом не было никаких сомнений. Голова ее лежала в луже крови, которая все еще толчками выбивалась из глубокого разреза на ее шее, лицо исказила гримаса боли и ужаса.
Константину показалось, что она еще дышит, и он бросился к ней.
– Сейчас, Рита, сейчас я тебе помогу, – бормотал он, ища пульс и не находя его. – Как же так, птенец, как же так?
Наконец до Константина дошло, что пульса нет вообще. Да и какой пульс он искал, когда горло у нее было перерезано от уха до уха.
Панфилов впился зубами в руку, чтобы не закричать. Тот, кто убил этих двух беззащитных, ни в чем не виноватых женщин, не обладал никакими человеческими чувствами, он хладнокровно расправился с ними, словно живущий в джунглях хищник.
Впрочем, сказать так, значило бы оскорбить хищников. Хищник убивает только когда голоден, а нападения на себе подобных вообще редки, что у тигров, что у медведей, что у волков или любых других их собратьев. Тот, кто побывал здесь до Константина, – не зверь, он человек. Только человек способен на такую жестокость. Только человек может использовать смерть в своих интересах, сделать ее своей помощницей, своей послушной служанкой…
Константин поднялся.
