скачать книгу бесплатно
– Уже подыскали, – кивнул Кондратов.
Неподалеку приземлился большой транспортный самолет. Пробежавшись по взлетной полосе, крылатая машина медленно, словно нехотя, остановилась. Через короткое время из ее чрева, словно горох, посыпались десантники. Сегодня они только прибыли из какой-то очередной части, и прыжки в их планы явно не входили. Кондратов проводил взглядом быстро построившуюся и зашагавшую к выходу колонну. Вот кому легко, так это им. Выполнил задачу – и отдыхай. А тут ломай голову, как выкрутиться из очередной проблемы!
Глава 4
В живописных предгорьях венесуэльских Анд располагалось ранчо генерала Хуана Ортеза. Выстроено оно было в те времена, когда он не занимал столь значительного поста, а теперь являлось местом «основного проживания» генерала в отставке. Несколько лет назад дом подвергся масштабной реконструкции с целью повышения удобства, красоты и комфорта, но в целом снаружи поместье выглядело почти так же, как и ранее.
Вокруг буйствовала роскошная тропическая природа, а над всем этим великолепием возвышалась одна из ветвей горной цепи Анд, пересекающей всю западную часть страны – Сьерра-Невада.
Конечно, последние действия генерала вызвали целую бурю эмоций в армии, да и вообще в стране. Человек, казавшийся столпом вооруженных сил, этакой непоколебимой скалой и символом, совершенно неожиданно подал в отставку, удалился от дел и сам себя сделал затворником. Нет, конечно, все понимали, что на это имелись причины, причем довольно серьезные, но тем не менее выглядело все довольно необычно.
Жизнь на природе, вернее, ее течение, стало неожиданным и для самого генерала. Его деятельная натура, всегда требовавшая живейшего участия в делах страны, оказалась в совершено ином положении. Уже не надо было просыпаться рано, исчезла потребность выслушивать многочисленные доклады, планировать учения. Исчезла сама потребность жить в определенных рамках, которые были такими привычными для самого Ортеза. С самого юного возраста армия и была его жизнью, он отдал ей столько сил и здоровья, как, пожалуй, никто другой из высокопоставленных военных. И вот все это в одночасье исчезло…
Правда, теперь у генерала появилась возможность куда более свободно располагать своим временем. Он уже никуда не спешил, не рвался. На досуге, которого теперь было хоть отбавляй, он занялся написанием мемуаров. Не доверяя никому, сам сидел несколько часов в день, стуча по клавиатуре, перед компьютером. Распространенная практика наговаривать информацию секретарю, который затем делал из слов автора нечто «измененное до неузнаваемости», не подходила генералу. Он всегда все привык делать сам. Нет, конечно, он планировал, что рука стилиста и редактора коснется его строк, но пока…
Для самостоятельной работы имелись и другие причины. В рождавшихся мемуарах многое и многие представали совсем иными, нежели на экранах телевизоров и газетных полосах. Так что немаловажно было сохранить «максимум тайны» до определенного времени. Впрочем, шила в мешке, как известно, не утаишь, и то, что отставник ударился в воспоминания, уже стало известно и в столице.
Здесь, во дворе, глядя в водоем, на шевелящих хвостами больших золотых рыбок, генерал любил проводить вечера. Именно здесь, под светом яркой лампы, в беседке, оплетенной диким виноградом, можно было писать, читать и предаваться размышлениям. О себе, о стране. Да мало ли на какие темы может размышлять отставной генерал?
Тем не менее полностью отгородиться от внешнего мира было невозможно, и в поместье периодически бывали гости, в том числе из столицы. Уединяясь с ними, Ортез вел беседы по каким-то только им одним известным вопросам. Вот и сегодня ранчо посетил еще один гость, на этот раз штатский.
Хозяин ранчо и посетитель сидели в зале, выполненном в национальном стиле, который в Латинской Америке любят многие – от крестьян до президента. На стенах висели шкуры лам, столик окружали плетеные кресла, на полочках стояли расписные глиняные сосуды причудливой формы.
Штатовского гостя звали Джордж Купер. На лацкане его рубашки красовался журналистский бэйджик, на столе он поставил включенный диктофон. Впрочем, все эти журналистские причиндалы были только лишь имитацией: гость прибыл из Лэнгли – штаб-квартиры ЦРУ.
– Скажите, генерал, как чувствуете вы себя, оказавшись в отставке? – задал вопрос Купер. – Насколько мне известно, люди деятельные и не привыкшие к расслабленности, непросто переносят такое вот вынужденное затишье.
– Как видите, вполне нормально, – усмехнулся хозяин поместья, – теперь у меня есть возможность заняться тем, на что ранее не хватало времени. Дом ведь тоже требует ухода. Раньше я мыслил в масштабах всей страны, а сейчас – в масштабах своего ранчо. Я вам так скажу: обратившись к маленьким делам и проблемам, находишь их очень интересными.
– Я понимаю вас, генерал. Человек умный всегда найдет себе применение. Но ведь выглядит это так, что президент незаслуженно обошел вас вниманием. Ваши заслуги перед Венесуэлой куда более весомы…
– Это было моим решением, – развел руками Ортез. – Причем здесь президент? Слава богу, с самого юного возраста меня приучили только самому отвечать за свои действия. Так я всегда и старался поступать.
– Но ведь то, что происходило в последнее время, выглядит совсем непростым…
– А просто никогда и ничего не бывает. По поводу команданте я могу сказать только самое хорошее. Ведь это благодаря именно ему Венесуэла наконец-то стала стабильным государством. В лучшем смысле этого слова, – улыбнулся генерал, глядя на работающий диктофон.
Купер перехватил его взгляд и понимающе кивнул.
– Что бы ни случилось, о президенте я скажу только хорошее. И не потому, что хочу польстить. Нет. Но вы посмотрите сами, что сейчас происходит в стране. Да что я говорю? Вы же сами это видели, вы просто не могли не видеть. Сейчас Венесуэла – государство для народа.
– Государство для урода! Весь цивилизованный мир уже достал! – не выдержал Купер, щелкнув кнопкой и показательно пряча отключенный диктофон в сумку. – На этом, думаю, закончим нашу официальную беседу.
Он еще больше расстегнул ворот рубашки:
– У вас тут прекрасный бассейн… Жара… Позволите гостю искупаться? Последние пару часов моим самым большим желанием было очутиться в воде.
– Ну, конечно. Мой дом к вашим услугам, – понимающе улыбнулся генерал. – Я тоже, признаться, люблю грешным делом поплескаться, особенно в такое время.
Оба вышли из дома, оказавшись на тыльной стороне двора.
– Вот это и есть мой скромный бассейн, – повел рукой Ортез.
– Великолепно! Да и вообще повсюду в вашем доме чувствуется безукоризненный вкус, – отозвался штатовец, – а это, поверьте, не так уж часто встретишь.
– Благодарю вас.
– Да, кстати, не могли бы вы в двух словах рассказать мне, в чем смысл недавнего изменения государственной символики Венесуэлы? – с усмешкой поинтересовался гость. – Я как-то еще не совсем понял, в чем тут дело. А то столько разных историй по этому поводу…
– Да. Так вот, они были утверждены и приняты единогласным решением Национального собрания, то есть парламента Венесуэлы. Теперь на трехцветном флаге страны изображены восемь звезд вместо прежних семи. Восьмая звезда размещена в честь провинции Гуайана, внесшей значительный вклад в борьбу страны за независимость. Кроме того, теперь лошадь, красовавшаяся на гербе Венесуэлы, поменяла направление бега.
– Что? – фыркнул Купер. – Вы это серьезно?
– Именно так, – подтвердил Ортез, – если до сих пор она галопировала направо, то теперь это признано несоответствующим политической линии. «Мы должны смотреть вперед, а не оглядываться назад», – так объяснил нововведение президент. На гербе появились тропические фрукты и цветы, а также лук и мачете, которые призваны символизировать коренные народности Венесуэлы.
– Да… – покачал головой Купер, – впечатляет. Как говорится, без комментариев. Когда прибываешь из Соединенных Штатов и видишь все это, не знаешь – шутка это все или происходит на самом деле.
– У вас тоже немало такого, что для нас, венесуэльцев, кажется странным, – парировал генерал, не уточняя, что он имел в виду.
Оба, оказавшись лишь в плавках, они теперь находились в бассейне, по пояс в воде.
– Какое блаженство! Отдых душе и телу! – воскликнул штатовец.
Сняв сорочку, он открыл красовавшийся на груди крупный металлический крест на золотой цепочке.
– Я же католик, – поймав вопросительный взгляд генерала, пояснил Купер, – вы думаете, почему и у меня присутствуют некоторые южные черты? Мои предки были латиноамериканцы.
– Что вы говорите? – удивился генерал. – Стало быть, вы тоже в определенном смысле наш человек. А откуда ваши предки?
– Не буду врать, в Венесуэле они не проживали. Аргентина.
Теперь, глядя на гостя, генерал понимал, что если тот и пожелал бы записать дальнейший разговор, то сделать это в воде было нереально. Да и тем более вся аппаратура осталась в другой комнате. Разговор стал гораздо более откровенным, от «журналиста» не осталось и следа.
– … Уго правит уже слишком долго, и, по мнению многих, это далеко не лучшая кандидатура, – говорил Купер.
– И что же? – спросил хозяин поместья, по шею погружаясь в прохладную воду.
Он ожидал, что гость сам скажет все, что у него на уме и, как человек опытный, генерал не ошибся.
– Вот если бы генерал согласился на то, чтобы сменить власть, которая ведет Венесуэлу к катастрофе… – понизил голос Купер, вплотную приступив к той теме, ради которой он и оказался на ранчо отставного генерала.
– И какой вы видите механизм смены президента? – осторожно поинтересовался Ортез.
В этот момент, несмотря на отсутствие лишних ушей и средств звукозаписи, ему стало не по себе, поэтому он тут же дал задний ход:
– Прошу понять меня правильно. Вопрос, как вы понимаете, чисто гипотетический…
При всем демократизме Венесуэлы оказаться тем, кто копает под власть, в случае неудачного исхода этого самого подкопа, – такое никому не пожелаешь. Именно эта мысль промелькнула у Ортеза.
– Конечно, я понимаю, – улыбнулся гость, – у нас вообще разговор отвлеченный. Вариации на свободную тему. Механизм достаточно прост, а для Латинской Америки и вовсе традиционен. Ведь зная положение в стране, думаю, что вы и сами согласитесь со мной: еще несколько историй, подобных той, которая произошла на праздновании дня рождения всеми любимого Симона Боливара, и глухое недовольство в армии перерастет в более открытое. Не так ли?
– Хм…
– Я прекрасно изучил этот вопрос, разговаривал со многими. Полковника Диаса любили все, и те слухи, которые очень быстро распространяются по поводу того, что полковнику помогли распрощаться с жизнью…
– И что, много вы таких слухов зафиксировали? – живо поинтересовался генерал, еще не получив ответа на первый вопрос.
Похоже, эта тема задевала его за живое.
– Уверяю вас, генерал, более чем достаточно. Но вернемся к нашей основной теме: президенты, несмотря на популярность, влиятельность и прочие преходящие моменты, ведь не вечны, – пожал мокрыми плечами американец, – одни скоропостижно умирают, других отстреливают, третьи…
– Армия любит команданте и доверяет ему… – с некоторой завистью опровергнул измышления гостя генерал. – Что бы кто-то ни говорил, он – фигура номер один.
– Не стоит преуменьшать собственную значимость, генерал. Мне странно слышать, что вы недооцениваете свои возможности. Как раз вас-то армия любит больше. Разве можно отрицать очевидное? А потом, народная любовь – не константа, а понятие изменчивое… – напомнил Купер.
Гость и хозяин дома немного помолчали, занявшись ликвидацией бокалов ледяного пива и снова вернулись к животрепещущей теме.
– Ну, допустим, армия любит меня… не меньше. Что же вы предлагаете? – вопросы Ортеза стали более конкретными.
– Далеко ходить не нужно, – вытер воду с лица гость, – все, что происходит в политике, где-то когда-то уже происходило. Я имею в виду решение, подобное тому, какое было задействовано в свое время в Чили при свержении всем нам известного Сальвадора Альенде.
– Семьдесят третий год?
– Вот именно.
Генерал прекрасно понимал, о чем идет речь – ведь переворот в Чили был продуман и профинансирован администрацией Никсона, который уверял, что влияние левых в Чили может перейти на соседние государства и тогда «красная чума заразит весь регион». Вторую Кубу американцы допустить не могли.
– Да, у США там были свои интересы, – произнес Ортез. – Насколько мне известно, экономика Чили находилась в полуразрушенном состоянии. Многие предприятия, в частности медные рудники, принадлежали американским компаниям.
– Совершенно верно! – улыбаясь, подтвердил Купер. – Альенде готовил реформы, которые подразумевали в том числе и национализацию этих предприятий. Аналогия, как говорится, налицо.
Солнце светило ярко, на небе не было ни облачка.
– Армия вас поддерживает, генерал. Народу вы тоже прекрасно известны. А народ что? Куда его поведешь, туда он и пойдет, – продолжал убеждать хозяина гость. – Посмотрите на все значимые события в политике: все зависит от конкретного человека. Не от законов, не от правил игры. От личности! Только она способна переломить ход истории, повести за собой. И Венесуэла как раз сейчас находится в такой ситуации, когда изменить существующее положение вещей не только реально, но и жизненно необходимо. Тут ведь главное – бросить первый камень. А там пойдет, как горная лавина, и остановить ее не будет никакой возможности.
– Гарантии? – генерал, облизав губы, отставил пустой пивной бокал.
– Умный вопрос. Мы окажем всемерную поддержку. Вы же сами понимаете, что мы не можем вас посадить президентом. А так – сделаем все.
– А какова моя роль?
Генерал уже был явно заинтересован. Он крепко ухватился руками за железную стойку и последние несколько минут стоял в воде, не двигаясь.
– Никто вас не собирается нагружать неподъемной тяжестью, – хмыкнул Купер, – пока только ждать… А потом в нужный момент – возглавить народное выступление. Мол, отечество в опасности, все здоровые силы общества должны сплотиться вокруг армии и так далее. Вы согласны?
Ортез перевел дыхание.
– Пока – да. Но если события пойдут в нежелательном направлении, могу и изменить решение. Подставлять свою голову у меня нет никакого желания.
– Но вы же игрок, генерал. Крупные ставки бывают только в игре, которая щекочет нервы…
– Нет, благодарю. Сомнительных вариантов мне не надо.
– События пойдут в «желательном» направлении, – с едва заметным сарказмом сказал Купер.
Глава 5
Лучи яркого солнца били прямо в окно, расположенное на втором этаже. Падая на пол, свет образовывал солнечный прямоугольник почти в центре кабинета.
Кабинет комполка Забелина выглядел весьма стандартно для такого рода помещений. Никаких особых изысков здесь не было, да и быть не могло – военная специфика вносила свои черты. Несколько больших и просторных еврошкафов, не так давно заменивших старые, еще советского производства, стояли вдоль стены напротив окна. Над головой хозяина кабинета висел традиционный портрет президента, а в углу возвышался российский триколор.
Рядом с окном находился стол, где обращал на себя внимание макет самолета. Крылатая машина словно готовилась взлететь в неведомые дали, и, казалось, только лишь клей удерживал ее здесь, на столе.
Кроме этого, на поверхности стола возлежала самая разная документация. Должность комполка, независимо от желания, предполагает немалый объем бумажных «битв». Несмотря на то что основную работу в этом плане выполняют штабисты, но и полковнику Забелину иногда приходилось туговато под бумажным грузом, вынести который ему было гораздо труднее, нежели выдержать тяжелый бой где-нибудь в далеких и высоких азиатских горах. Вот и сейчас у комполка как раз наступили такие деньки.
Впрочем, в данный момент разговор с гостем кабинета был совсем не об этом. За большим столом сидел сам комполка, а напротив восседал представитель спецслужб Кондратов. Гость листал личное дело, принадлежавшее майору Лаврову. С постным лицом он внимательно вглядывался в каждую страницу.
Комполка в ожидании мерно постукивал авторучкой по какой-то папке, лежавшей перед ним. Повернув голову к окну, он смотрел на территорию воинской части. Вперед уходила аллея из тополей. В последние годы пирамидальные тополя, имеющие обыкновение расти очень быстро, разрослись сверх дозволенных пределов, и сейчас проходила операция по их приведению в более «цивилизованный» вид. На середине аллеи стояла машина, служившая как раз этой цели. Часть деревьев была уже обрезана, а вторая половина еще ожидала своего укорачивания.
Комполка снова повернулся к Кондратову. Тот, словно в ответ на это, поднял голову.
– Ну что, ознакомились?
– Да, в общих чертах мне все ясно. Этот человек вполне может осуществить возложенную на него задачу. Но мне бы хотелось, полковник, чтобы вы, как командир, немного рассказали о майоре. Ведь, сами понимаете, из документа о человеке складывается одно представление, а живьем, так сказать, другое.
Кондратову хотелось узнать о Лаврове побольше, изучить всесторонне этого человека. Учитывая, что кандидатура Батяни сейчас рассматривалась для одного важного проекта, оно было и понятно. Да и вообще люди в подобных ведомствах имеют обыкновение детально исследовать любое дело.
Несмотря на то что Кондратов являлся человеком невоенным в прямом понимании этого слова, в его биографии было немало боевых эпизодов. Ему приходилось бывать в разных точках земного шара и выполнять самые разные ответственные поручения, но в отличие от майора Лаврова, все это было еще более засекреченным.
– Ну что я вам могу сказать… – развел руками Забелин, – по поводу опыта вы и сами видите. География его деятельности – «от Москвы до самых до окраин». Послужной список у Лаврова – лучше не придумаешь.
– Характер…
– Карьеру делать не стремится. Многие его товарищи уже давно наверху в кабинетах сидят. Но это не его призвание, Лавров офицер не кабинетный. А так – что же? Человек скромный. Не ангел, конечно, но вполне адекватен, а главное – надежен. Не подведет.
– Я смотрю, он знает несколько языков, в том числе и испанский, – Кондратов положил личное дело на стол.
– Да, – кивнул комполка, – по поводу испанского можно добавить, что неоднократно знания приходилось применять на практике. Лавров несколько раз бывал на Кубе в качестве инструктора.
– Это хорошо, – медленно произнес спецслужбист.
– А главное, – продолжил комполка, – что Лавров одним из первых в войсках опробовал «Кинжал».
Кондратов, слушая Забелина, делал какие-то пометки у себя в записной книжке. Беседа продолжалась.
– Ну что ж, полковник, приглашайте Лаврова, – заключил он, выяснив заочно интересующие вопросы.
Исходя из предоставленной ему информации, господин Кондратов был удовлетворен. Теперь предстояло побеседовать с майором лично.
