Ударный рефлекс

скачать книгу бесплатно

Разговор начисто потерял былую стройность. Как и водится в подобных застольях, собеседники слушали только самих себя, нимало не заботясь о том, чтобы их аргументы были понятны и другим. Наконец подоспел официант, и Илья, предвидя справедливую реакцию Оксаны, опередил ее напористой репликой:

– Командир, еще триста «белой»!

Официант рысцой помчался в буфет.

– Илюша, Димочка, сколько можно! – с ужасом воскликнула девушка.

– Сколько нужно! – отрубил Илья, да так громко, что сосед за столиком, старик с оттопыренными ушами, вздрогнул и долго вглядывался в профиль нарушителя общественного спокойствия.

– Илюша, Дима, давайте домой, вы уже перепили! – взмолилась Оксана. – Очень вас прошу... Ну пожалуйста! Илюша, ты ведь сам знаешь, что мне волноваться нельзя... Ну не ради меня, ради нашего будущего ребенка, прошу тебя, не пей больше!

– Обожди... Чего мы сюда приехали? Отдыхать. А что за отдых без водяры?!

– Илюша!..

Раздражение, невесть почему возникшее в душе Ильи, усиливалось. Он отлично знал: в таких случаях лучше побыть одному – походить, успокоиться, подышать свежим воздухом, чтобы немного протрезветь... Главное, не дай бог, не сорваться, не наговорить лишнего, чтобы потом не жалеть о сказанном.

А потому, допив спиртное, Корнилов тяжело встал из-за стола и, не обращая внимания на причитания Оксанины, двинулся с террасы. Проходя между столиками, молодой человек случайно задел того самого старика с оттопыренными ушами, который несколько минут назад так неодобрительно смотрел на него. И, провожаемый его неприязненным взглядом, поплелся вниз, к многолюдной набережной.

– Илюша, ты скоро? – крикнула вдогонку Оксана.

– Сейчас, сейчас... – не оборачиваясь, хмуро отозвался Корнилов. – Извините, мне надо побыть одному.

* * *

Весной в Ялте смеркается быстро. Кажется, минуту назад небо над городом было еще голубым, море – синим, но едва солнце перевалило за рваную кромку гор, на город опустился сиреневый полумрак. И вот уже вспыхнули первые фонари, завертелись, замигали неоновые вывески ресторанов, заморгал алый глаз маяка, и набережная сразу преобразилась: вроде и море такое же, как полчаса назад, и дома те же самые, и сады, и парки, и горы... Но все-таки – чуточку другие, не похожие на себя прежних, дневных.

Илья не заметил, как стемнело. Покинув Оксану и Диму, он неторопливо прошелся до Приморского парка, свернул в первое попавшееся кафе, выпил еще одну «сотку», постоял у моря, вдыхая полной грудью свежий воздух... И лишь когда набережная загорелась огнями, он, окончательно успокоившись, решил вернуться.

Однако теперь, в густеющих южных сумерках, Илья долго не мог отыскать кафе, где его ожидали. Он то и дело сворачивал с набережной налево, но всякий раз переулок заканчивался или глухим темным тупиком, или какой-то длинной-предлинной аллеей, или парком. Корнилов попытался было вспомнить, как называется уличное кафе, но так и не вспомнил. Попробовал было воскресить в памяти какие-нибудь приметные детали...

И, к счастью, в памяти неожиданно будто выстрелило: фуникулер! Станция подвесной канатной дороги с разноцветными вагончиками была слева от уличного кафе, и отыскать ее было делом несложным.

Илья взглянул на часы – даже по самым скромным подсчетам выходило, что отсутствовал он чуть больше часа. Ощущение раздражения, озлобленности на весь мир незаметно исчезло, уступив место чувству вины.

Ни Оксаны, ни Димы на террасе уже не было. Молодой официант вытирал столик, и Илья, подойдя к нему, спросил:

– Извините, тут девушка полчаса назад была и безногий парень в инвалидной коляске... Они давно ушли?

– Минут пятнадцать, наверное, или чуть больше, – безучастно откликнулся официант, сметая крошки на пол.

– А в какую сторону они пошли, вы случайно не заметили? – уже предчувствуя что-то недоброе, осведомился Корнилов.

– Извини, дорогой, если я еще буду следить, в какую сторону наши клиенты уходят и с какой стороны приходят, то за сутки работы свихнусь, – устало ответил собеседник.

Закурив, Илья неторопливо спустился к набережной. Постоял, повертел головой, пытаясь рассмотреть в вечерней толпе девушку с инвалидной коляской...

– Черт, какой же я идиот! – выругался он сам на себя. – И надо было же на ровном месте скандалить?! Что это на меня нашло?

Раз десять он набирал мобильный Оксаны, потом Дмитрия, потом вновь Оксаны. Ни один телефон почему-то не отвечал, и это настораживало. Поразмыслив, Корнилов решил возвращаться домой. И хотя скверные предчувствия не покидали его, разум подсказывал: ничего страшного не произошло и произойти не может. От набережной до магазина «Хозтовары», над которым они сняли квартиру, не больше четверти часа неспешной ходьбы. Ключи от дома у Оксаны есть. Правда, волочь коляску с безногим братом на третий этаж ей будет несподручно, но если поспешить...

Спустя десять минут Илья был у «Хозтоваров». Поднял голову, безошибочно определил свои окна. Ни в кухне, ни в комнатах свет не горел. Илья обошел двор – он почему-то подумал, что Оксана и Митя обязательно будут ждать его тут, не тащить же беременной девушке коляску по ступенькам!

Но и здесь ни Оксаны, ни Димы не было.

Ощущение тревоги усилилось, вытесняя все остальные чувства. Он уже почти протрезвел, и лишь скверный привкус во рту да гудение в голове напоминали о недавней пьянке.

– Какой же я дурак... – пробормотал молодой человек. – И надо мне было так далеко уходить?!.

На всякий случай он поднялся в квартиру, включил свет. Спустившись на первый этаж, уселся на высокие ступеньки подъезда, закурил, задумался. Долго и пристально вглядывался в сумрак двора. Вновь попытался дозвониться до Оксаны и Димы. Оба телефона были отключены.

Илья не заметил, как погасла сигарета, зажатая между пальцами, не заметил, как медленно опустилась на колени голова... Он так и заснул, сидя на крыльце, с потухшей сигаретой в руке.

Глава 6

Небольшой поселок Ливадия, что в нескольких километрах от Ялты, знаменит прежде всего царским дворцом с музеем. Что вполне объяснимо: знаменитая Ялтинская конференция с участием Сталина, Рузвельта и Черчилля, судьбы Европы и вехи истории...

Но есть в Ливадии еще одна достопримечательность, о которой знают немногие. Элитная школа-интернат, открытая сразу после войны для отпрысков высокопоставленных чиновников, издавна слыла едва ли не самым престижным учебным заведением Крыма. Правда, порядки в этом интернате на редкость суровы: даже почти взрослым выпускникам строго-настрого запрещено покидать пришкольную территорию без воспитателей или родителей. Однако запреты для того и существуют, чтобы их нарушать. Так, во всяком случае, считают многие питомцы школы-интерната, особенно старшеклассники. Ведь в меню местной столовой нету ни пива, ни сигарет...

Вечер двадцать второго апреля выдался погожим и теплым. Море, сверкающее из-за благородной зелени парка, птичий щебет в древесных кущах, ощущение близкого конца учебы – все это навевало двум девятиклассницам ощущение безмятежности и благодати. Сидя у входа в жилой корпус, они беседовали о своем, о женском...

– Тьфу, опять левая грудь зачесалась, – призналась миниатюрная брюнетка с зелеными, как у кошки, глазами. – И к чему это, интересно?

– Если левая чешется, значит, о тебе думает кто-то близкий сердцу, но дальний по расстоянию, – с серьезным видом разъяснила подруга, – а если правая чешется, значит, наоборот: дальний по сердцу, но близкий по расстоянию...

– И кто же это? – Девятиклассница наморщила лоб. – Слушай, я так разнервничалась, что аж закурить захотелось. Ты не хочешь? Давай, сходим за школу, чтобы училки не засекли.

– Давай, – оживилась собеседница, – а у тебя сигареты есть?

– Еще на большой перемене последнюю выкурила. Я думала, у тебя есть...

– А у меня Татьяниколавна отобрала; сказала, еще раз найдет – родителям заложит. Слушай, Катька, может, в магазин сбегаешь? Еще не поздно.

– Так ведь засекут...

– Да ладно тебе! Если Татьяниколавна будет спрашивать, скажу, что в парке гуляешь, а если воспиталка – что в учебном корпусе. Кать, ну сгоняй ты, будь человеком!

Зеленоглазая Катька прикусила нижнюю губу. С одной стороны, курить ей, конечно, очень хотелось, но с другой – боязнь быть уличенной в страшном, по местным меркам, преступлении сдерживала порыв сбегать к ларьку за сигаретами.

– Ладно, сбегаю, только смотри, не заложи...

Крадучись и поминутно озираясь на жилой корпус, Катя направилась в сторону выездных ворот.

К сожалению, единственный киоск, где можно было купить курево, оказался уже закрытым. Бабок-сигаретниц также не наблюдалось. Оставалось идти к Ливадийскому дворцу – там, в местном кафе, можно было купить что угодно.

Стараясь держаться за высоким кустарником, чтобы случайно не попасться на глаза учителям да воспитателям, Катя заспешила в сторону дворца. К несчастью, кафе оказалось закрытым на санитарный день, и девушка, подавив вздох, двинулась обратно.

Оставалось одно: стрельнуть сигаретку у случайного прохожего. Разве стоило идти на такое тягчайшее нарушение интернатовского распорядка, чтобы возвращаться с пустыми руками?

Остановившись на остановке, девушка оглянулась по сторонам... На другой стороне улицы стоял белый «жигуль», и в машине завлекательно тлел огонек сигареты.

Катя несмело подошла к водительской дверце.

– Извините, пожалуйста, – с невинным кокетством начала она, – у вас сигаретки не найдется?

И взглянула в лицо водителя. Владелец машины понравился с первого взгляда: светловолосый, коротко стриженный, улыбчивый, с жестковатыми, но привлекательными чертами лица...

– Почему не найдется, – улыбнулся тот. – Для красивых девушек у меня есть все, что угодно. – И он протянул початую пачку.

– А можно... я две возьму? Для себя и для подруги? – уже наперед понимая, что не получит отказа, спросила девица.

– Хоть четыре, – проговорил мужчина в ответ. – Ты, что, из интерната?

– Ага, – сигареты исчезли в нагрудном кармане рубашки Кати.

– Поня-ятно... А зовут тебя как?

– Катей.

– Ладно, Катя, – светловолосый крутанул ключ зажигания, заводя двигатель, – я все равно в город еду... Хочешь, тебя до интерната подкину?

Конечно же, малолетняя любительница покурить втайне от воспитателей прекрасно знала прописную истину: никогда нельзя садиться в машину к посторонним мужчинам. Конечно же, она не раз слышала леденящие душу истории про маньяков. Но голос владельца «Жигулей» звучал на редкость доброжелательно, щедрость его не могла не подкупать, да и на кровожадного убийцу этот симпатичный мужчина никак не тянул...

В автомобиле было темно, и Кате в какой-то момент показалось, будто бы на левой руке водителя, что лежала на рычаге переключателе скоростей, отсутствует большой палец. Она хотела было спросить нового знакомца, где это ему руку покалечило, не на войне ли, но тот начал разговор первым.