скачать книгу бесплатно
Мы спустились еще на несколько уровней вниз.
Жилой уровень встретил аншлагом, прикрепленным на стену против лифтов. «Уровень № 7. Жилой 3-й» – было написано черными буквами на его светлом фоне. Из лифтового холла комендант повернул в длинный коридор…
На седьмом «этаже» вместо лоска и чистоты царила простота, граничащая с убогостью соцреализма. Пол из цементной стяжки, отштукатуренные и покрашенные масляной краской стены, потолок из бетонных плит с матовыми осветительными плафонами, стыренными из подмосковного бомбоубежища. А еще тут было холодновато. Что, впрочем, нас не сильно расстроило – после ледяного ветра на поверхности здешняя температура казалась комфортной.
Кстати, и на рабочем уровне первыми нас встретили вооруженные охранники. Несколько «шкафов» с автоматами, в шлемах, в кирасах и защитных щитках расхаживали по здешнему холлу и подозрительно осматривали каждого, выходящего из лифта.
Вместо застекленной «дежурной части» здесь имелось обычное помещение с дверью и длинным окном. Внутри толкалось не менее десятка бойцов, как две капли воды похожих на омоновцев в «Лужниках» перед матчем «Спартак» – «ЦСКА». Все – и одежда, и амуниция – было исключительно черного цвета. Такие же бычары патрулировали небольшими группами коридоры и холлы-бытовки. Они даже заглядывали в жилые комнаты, если оттуда доносился шум или громкие разговоры.
– Двое сюда, – толкнув одну из дверей, объявил комендант. Степаныч с Серегой исчезли за указанной дверью, а комендант крикнул им вслед: – Через пять минут жду в бытовке в конце коридора!
Группа двинулась дальше…
– Я с вами, Евгений Арнольдович! – истерично зашептал бывший врач. – Можно я с вами?!
– Можно, – соглашаюсь, чтобы не слушать его нытье. В конце концов, его общество устраивало меня несколько больше, чем компания насквозь пропитых мужиков.
– Один сюда, – командует Осип Архипович, пнув следующую дверь. – А один – в комнату напротив.
В этих апартаментах устроились Гоша и Антоха. Мы двинулись дальше…
Размещение происходило столь быстро, что я не успевал заглянуть ни в одну из комнатушек. Правда, об их содержимом красноречиво говорил здешний запах. Он шибанул в нос еще возле лифта и преследовал по всей длине коридора. Это был коктейль из зловоний от немытых человеческих тел, от запашка испражнений из туалетных комнат, от «ароматов» пропотевшей одежды и пропавших остатков пищи.
– Вам достается эта конура, – распахивает комендант дверь одной из последних комнат. – Бросайте сумки, и в холл…
Жилое помещение имело квадратную форму, низкий потолок и очень маленькую для шестерых постояльцев площадь – не более двенадцати квадратных метров. У дальней стены стояли три двухъярусные кровати, между ними были втиснуты тумбочки. Пространство слева от двери занимали вешалка и платяной шкаф, справа – стол и шкафчик для столовой утвари. Ни умывальника, ни тем более туалета.
Комнатка пустовала – вероятно, ее обитатели в данный момент работали в шахте.
– Где же наши места? – потерянно спросил Андрей Викторович.
– Неужели сам не видишь?
На четырех кроватях имелось сероватое постельное белье, на двух оно отсутствовало, а матрацы были свернуты валиками.
* * *
Минут пять мы стоим в так называемой «бытовке» и слушаем раскатистый бас коменданта. На стенах бытовки висит большое зеркало и плазменная панель с DVD-проигрывателем; в одном углу стоит пара гладильных досок с утюгами, в другом – автомат по продаже безалкогольных напитков; по площади в тридцать квадратных метров расставлены десяток стульев и протертых кресел.
Комендант грозно вещает о правилах бытия на шахте. Рядом с ним для усиления эффекта торчит парочка полицейских амбалов, поигрывая длинными резиновыми палками.
– …Наша шахта имеет тридцать горизонтов. Первый залегает на глубине десяти метров, последний находится чуть выше уровня моря. Штреки растянулись на многие сотни метров. На шахте все подчинено распорядку, за исполнением которого строго следит охрана. Рабочих на шахте около трехсот человек, все они разделены на две смены: двенадцать часов работа и столько же – отдых. Отдыхающая смена питается в столовой на своем жилом уровне, работающей смене пища доставляется в забои соответствующих уровней. За дисциплиной во время приема пищи также следит охрана…
«Да, знавал я таких начальников: преуспеешь – не заметит, ошибешься – не простит, – рассматриваю я каменное лицо Осипа Архиповича. – Люди для него на последнем месте. После плана, дисциплины и прочих производственных заморочек…»
– …Поначалу легче ориентироваться по аншлагам – они висят в лифтовых холлах на каждом уровне. О первых трех уровнях шахты можете забыть – они для вас недоступны на весь срок работы.
– А что ж там такого особенного или секретного? – гудит Степаныч. – Сколько проработал на шахтах, никогда такого не встречалось.
– Секретность ни при чем. Просто делать вам там нечего, – отрезал Осип Архипович. – На первом уровне находится жилая VIP-зона, на втором – лаборатория, на третьем – офис. На четвертом уровне размещается медблок; с пятого по седьмой расположены жилые блоки для простых смертных. Восьмой уровень: прачечная, несколько цехов мастерской и карцер. С девятого уровня начинаются горизонтальные горные выработки. Проще говоря, штреки…
Степаныч, Серега, Гоша и Антоха слушают вводную лекцию вполуха. Они профессиональные шахтеры и отлично знают, как устроена шахта. Мы же с Чубаровым ловим каждое слово.
Однако вскоре тема лекции резко меняется, и комендант переходит от описания обустройства громадного подземного сооружения к карательным мерам местного правосудия и непосредственно к нашей работе.
– Любое нарушение распорядка наказывается штрафом; повторные или грубые нарушения – карцером, – монотонно бубнит он. – В течение первых пяти дней вы будете задействованы на хозяйственных работах. В ваших обязанностях – расчистка ангара от снега, уборка внутренних помещений всех уровней, утилизация мусора…
– Это же самая настоящая тюрьма! – шепчет мне в плечо Андрей Викторович.
– Что наша жизнь? – усмехаюсь в ответ. – Всего десять лет свободы: семь до школы и три после выхода на пенсию.
– Свобода есть осознанная необходимость. Это сказал классик!
– Не парься. Классиков цитируют люди с хорошей памятью, а умные высказывают собственные мысли. Стой и слушай, а то пропустишь главное.
Покончив с вводным инструктажем, комендант сказал:
– Сейчас пойдете со мной на вещевой склад за постельным бельем и рабочей одеждой. После этого переоденетесь и приступите к работе. Сегодня ваш объект – медицинский блок.
* * *
Мы получили каски, обувь, новенькую рабочую форму и успели во все это обрядиться. Теперь мы были такими же ярко-оранжевыми, как и все здешние работяги. Комендант посоветовал надеть комбинезоны без утепленных курток, назвав температуру в медблоке терпимой.
И вот мы снова в просторной кабине отнюдь не парадного лифта. Осип Архипович нажимает на кнопку четвертого уровня, и через несколько секунд мы на месте.
Дверцы разъезжаются и… вместо привычного вида больничных апартаментов перед нами почти такой же уровень, как и жилой, – крашеные стены, бетонный потолок, цементный пол с брошенным поверх дырявым линолеумом. Разве что освещение здесь получше, а вместо жуткой вони пахнет медикаментами и хлоркой. На аншлаге в холле написано: «Уровень № 4. Медблок».
– В такой же отвратительной больнице я проходил практику, – шепчет Чубаров. – Было это в прошлом веке в одной из деревень Смоленской области.
– А ты хотел увидеть филиал Склифа? – цежу в ответ. – Странно, что они вообще оказывают помощь больным на шахте, а не сплавляют их на Большую землю…
По своему строению медицинский блок полностью повторял конфигурацию жилого уровня: тот же бесконечный коридор, те же холлы, те же комнатушки, используемые под палаты, ординаторские и врачебные кабинеты. Охранников здесь меньше, зато попадается народец в светло-зеленых врачебных костюмчиках.
Протопав десяток метров по коридору, комендант останавливается возле узкой двери.
– Подсобка для хранения инструментов и моющих средств. Возьмите щетки, швабры, тряпки, пару ведер и ветошь.
Хранилище пыльное, полутемное, с редким освещением. Отыскав нужные вещи, возвращаемся в коридор.
– За мной, – идет комендант вразвалочку по коридору. Метров через сорок он снова тормозит и озвучивает задачу: – Сегодня нужно прибраться в морге.
«Ого! Тут даже морг имеется?!»
– Да-да, вы не ослышались, в нашей больничке имеется даже морг, – повторяет Осип Архипович, словно уловив мое удивление. Он щелкает выключателем, установленным сбоку от двери, и грозно предупреждает: – К вечеру он должен сиять чистотой! Вам ясно?
Ошеломленные работяги, приехавшие совершать трудовые подвиги в забое, нерешительно топчутся у порога. Для меня и бывшего врача Чубарова задача ясна.
Толкнув дверь, мы первыми перешагиваем порог…
* * *
Заполучив на прежней службе несколько серьезных травм, переломов и пулевых ранений, я повидал всякого. Но оказавшись в местном морге, опешил.
То, что он не отапливался, меня не удивило – это было нормально. Не удивил и сладковатый запах из смеси формалина и разлагавшейся плоти. Но то, как тут обращались с покойниками, и состояние некоторых из них на несколько минут парализовало волю.
Морг представляет собой большую залу, освещенную четырьмя электрическими лампами. Низкий потолок нависает над рядами трехъярусных металлических стеллажей, устроенных вдоль левой стены. На каждом ярусе, плотно прижавшись друг к другу, лежат трупы.
Только единицы имеют привычный вид умерших естественной смертью. Большинство же из них лишены конечностей или голов, некоторые разорваны на части.
Но самая страшная картина предстает перед нами в дальнем правом углу залы. Там трупы лежат сваленными в кучу, высотой почти под потолок. Точнее, не трупы, а изуродованные части тел, вперемешку с внутренностями.
– Господи, – стонет позади меня Чубаров. – Такого кошмара я не видел даже под Смоленском.
Признаться, и я такое вижу впервые.
Из оцепенения выводит окрик коменданта:
– Ну, чего рты раззявили?! «Нулевых» не видали?..
– Кого? – робко переспрашивает бывший врач.
– Шахтеры, погибшие в авариях, – подсказывает Серега. – Типа «двухсотых» в армии.
Деваться некуда. Работяги по очереди проходят внутрь морга, освобождая дорогу коменданту. Тот решительно перешагивает порог.
– Подмести пол, отмыть от крови стены, отскоблить от ржавчины стеллажи. А это, – кивает он на кровавое месиво, – запаковать в мешки и поднять на поверхность. Ясно?!
Никто из моих коллег не может выдавить ни звука.
Приходится отвечать мне.
– Где взять мешки? – спрашиваю так, словно до устройства на шахту только и делал, что копался в человеческих останках.
– Сначала займитесь уборкой! Мешки я принесу позже…
* * *
– Негодяи… Разве так можно?.. Хоть бы фартуки выдали и перчатки, – ворчит Чубаров, копаясь в куче.
Я стою рядом, держа раскрытый мешок и отворачиваясь, стараясь не набирать в легкие исходящий от останков воздух. Благо умею задерживать дыхание на четыре минуты…
Степаныч со своими парнями наотрез отказался паковать останки в мешки. Поначалу мне не понравилось их решение, отдающее дискриминацией, но когда молодой Антоха рухнул в обморок поверх трупов, я сжалился над неокрепшей психикой и позволил им скоблить стены и стеллажи.
– Чего молчишь, доктор? – спрашиваю у напарника по «приятной» работе.
– А о чем говорить? – пихает он что-то в пакет.
– Что думаешь об этом: о конечностях, о кишках и прочем.
– Не знаю, – шмыгает он носом.
– Ты же бывший врач, Андрей Викторович. Напряги мозги и выдай версию: как и отчего умерли эти люди.
– Тут и без врачебной практики понятно, что смерть наступила в результате насильственных действий.
– Успокоил, – оглядываюсь на работяг. Но те занимались своей работой и не слышали нашего разговора.
Чубаров поспешил сгладить впечатление от мрачного вывода:
– Или же могли иметь место несчастные случаи.
– Час от часу не легче. По-твоему, выходит, что мужики на здешней шахте работают в гигантской мясорубке. И каждую смену кто-то из них превращается в фарш.
– Не знаю, – повторяет Чубаров. – Странно все это. И… очень страшно.
Подхватив тяжелый мешок, я перемещаю его ближе к выходу. Вернувшись, беру из стопки следующий и подставляю для очередной порции человеческих останков.
– Работай веселее, – советую скисшему интеллигенту. – Быстрее упакуем – быстрее отсюда смотаемся…
* * *
Распихать огромную кучу внутренностей по мешкам из плотного полиэтилена было лишь частью поставленной перед нами задачи. Когда мы покончили с ней, комендант приказал перетащить мешки к лифту. Мешков набралось около сотни – их перемещение грозило затянуться до утра. К счастью, коллеги завершили скоблить стены со стеллажами, замели остатки крови в углу и присоединились к нам…
К вечеру мы закончили грязную и чрезвычайно неприятную работу. Долгий утомительный перелет, затянувшееся на несколько часов отвратительное и непривычное занятие в морге; перетаскивание мешков по длинному коридору… Все это дает о себе знать – мы чертовски устали и хотим есть.
Комендант появился вовремя, мы как раз тащили к лифту последнюю партию мешков.
– Справились? – оглашает он холл из распахнувшейся лифтовой двери.
Уняв тяжелое дыхание, отвечаю:
– Справились. Если за это время больше никого не нашинковало в лапшу.
Оценив мой юмор, Осип Архипович впервые за время нашего общения смеется:
– В будни у нас редко кого шинкует. Хотя, конечно, всякое бывает… Зато после выходных пару-тройку мешков с человечинкой принесем.
– Веселые у вас тут выходные.
– Веселые… Идите за мной. Сейчас в душ и на ужин.
Ни хрена не поняв из его шутки, мы плетемся следом…
Душ находился на жилом уровне. Сбросив с себя в раздевалке провонявшую одежду, встаем под струи теплой воды.
Намыливаясь густой пеной и надраивая тело мочалкой, я ощущаю неописуемое блаженство. Похоже, и мои новые товарищи никогда не получали такого удовольствия от купания, как после сегодняшней «страды» в морге…
Глава шестая
