скачать книгу бесплатно
– Командирам взводов прикинуть кандидатуры, после обеда со списком ко мне, – распорядился Ухтыблин и подмигнул «краповику», стоявшему в строю прямо перед ним. – Бугаев, «рукопашку» выиграешь, присвою высокое звание прапорщика. Намек понятен?
– Так точно, – задумчиво ответил Бугай и передернул плечами.
Совещание у майора затянулось до вечера. Бойцы, проходившие мимо его кабинета, невольно замедляли шаг, прислушиваясь к долетающим из-за плотно закрытой двери голосам:
– Да мой Савелов спичечную коробку за пятьдесят метров из СВД ложит!
– Кладет.
– Да какая разница!
– Да при чем тут твоя коробка?! Там кучность нужна! Кучность! Из десяти выстрелов все десять положить в ростовую на шестьсот метров! Там зрение необходимо и нервы. А разброс из «снайперки» – три сантиметра на сто метров! Так что это случайность была с твоим Савеловым!
– Как это – случайность? Случайность?! Ты вчера на занятиях по «рукопашке» был?
– Да при чем тут «рукопашка» и стрельба?!
– Вот слушай! Бойцы отрабатывали бой на саперных лопатках. Потом стали бросать их в мишень. А тут по своим делам проходил Василич.
– Продслужба, этот?
– Ну да! Ну, ему скучно стало… он как раз только комиссию проводил, они у него столовую проверяли, ну, и на прощание отметили удачную проверку. Он к ребятам подходит и говорит: «Эх, сынки, ничего вы не умеете. Смотрите, как надо!» Берет лопатку и метров с тридцати просто бросает ее по направлению к мишени, разворачивается и уходит. Мужик-то он здоровый и плотный, всю жизнь в тылу… даже не посмотрел, как он мне потом рассказывал, попал или нет. Ясное дело, не попал. Но вот какая-то странная тишина у него за спиной наступила. Оборачивается – лопатка в центре мишени, как и положено, да еще с такого расстояния. У моих молодых пацанов глаза на лоб полезли. Если уж начальник столовой так лопатки метает, то как тогда обращаются с ними «краповые береты»?
– Вот это случайность была! – потонул в хохоте выкрик рассказчика. – А Савелов лучше стреляет, чем прапорщик лопатки кидает!
– А Бугаев тоже ничего… вчера видел я его на спаррингах. Или, может, Зверя из первой группы выставить?
– Какой еще Зверь? Да вы что? Он же курит!
За дверью опять засмеялись:
– Мы не на педсовете в школе, товарищ лейтенант.
– Да я не об этом, там же выносливость необходима. Три раунда подраться – это какие легкие иметь надо!
– Товарищи офицеры, давайте по порядку, а то мы так до утра просидим!
На вечерней поверке Ухтыблин зачитал состав группы. Он внимательно вглядывался в исчерканный листок и два раза поправлялся, называя не те фамилии. Наконец закончил, аккуратно свернул ценный документ и сунул его в нагрудный карман.
– Все названные бойцы освобождаются от всех видов службы и усиленно готовятся к соревнованиям. Если выиграете – молодцы. А нет – так я вам все пропущенные наряды и караулы припомню по возвращении. И увеличу вдвое. Это ведь справедливо, правильно?
В строю начали переглядываться.
– Это шутка была, – с каменным лицом произнес Ухтыблин. – Но в каждой шутке есть доля… чего, Бугаев?
– Правды, товарищ майор?
– Шутки, Бугаев… Разойдись! Командирам взводов и отделений обеспечить выполнение приказа!
В спортзале к Сергею подошел командир отделения:
– Слышь, Одинцов, а давай-ка в паре постоим. Я за тобой понаблюдал… ты ведь боксом занимался? Я видел, как ты по мешку работал. С борцами я уже повозился, теперь руками надо побить.
– Да было дело, – неохотно ответил Сергей. – Но я занимался так, для себя, я не чемпион какой-нибудь, – быстро добавил он.
Сергей уже успел заметить, как Бугай готовится к «рукопашке». Парень всерьез рассчитывал на погоны прапорщика, звание которого давало солидную прибавку к зарплате. Бугай тренировался истово, этого у него было не отнять, он не щадил себя, но при этом не жалел и других. По регламенту соревнований на бои мог выставляться только один боец из группы, а так как соревнования заканчивались «рукопашкой», этот один человек мог существенно снизить или повысить рейтинг своей команды с помощью набранных очков на самом финише.
– Да не бойся! – усмехнулся сержант и хлопнул Сергея по плечу. – Я легонько. А то уже все отказываются со мной спарринговаться, а мне ведь готовиться надо!
Сергей задумчиво покивал. Он вполне понимал тех ребят, которые после одного боя с Бугаем снимали перчатки и уходили, несмотря на все уговоры сержанта.
Бугай не умел сдерживаться. А может, и не хотел, хотя каждому перед боем говорил то же самое, что и Сергею. Начинал он спарринг действительно умеренно, делая нырки и уклоны, выбрасывая руки в легких ударах и работая на технику. Он улыбался и подбадривал своих противников:
– Давай, давай! Достань меня! Так, хорошо… Еще! Хорошо! Давай еще! Молодец!
Затем глаза Бугая наполнялись яростью, лицо краснело, он выжидал удобный момент и обрушивал на соперника шквал сильнейших ударов, стремясь закончить бой досрочно, нокаутом. В поединки Бугая несколько раз вмешивались ведущие занятие офицеры, когда замечали, что спарринг грозит закончиться избиением одной из сторон. Однако серьезных замечаний ему никто не делал, все понимали, что без здоровой спортивной злости ничего не выиграешь. Но и подставлять себя под кулаки не умеющего владеть собой сержанта никому не хотелось. С его «тактикой» познакомились практически все бойцы отряда, и охотников боксировать с Бугаем находилось все меньше и меньше.
Сержант был отлично развит физически, он жал стокилограммовую штангу шесть раз в пяти подходах и подтягивался двадцать два раза.
– Я ведь не «тяж», как ты, – рассудительно заметил Сергей, оглядывая внушительный торс Вити Бугаева. – У меня восемьдесят семь было, а сейчас еще и похудел, наверное.
– Да не бойся! – повторил сержант, поигрывая мускулами. – Я легонько.
Отказываться было нельзя, на голос Бугая уже начали поворачиваться.
– Ну, что ж, – кивнул Сергей, – давай. Сейчас только руки забинтую.
Бугай удовлетворенно улыбнулся и повернулся к лейтенанту, который вел занятие:
– Товарищ лейтенант, время засеките! Три раунда по три минуты, как обычно!
– Полегче, Бугаев! – сразу встревожился молодой офицер, но все-таки вытащил из кармана «спортивки» секундомер. – Ты мне так всех бойцов покалечишь!
– Да мы легонько, товарищ лейтенант.
– Знаю я твое «легонько», – пробормотал лейтенант и посмотрел на Сергея: – Ты как, готов? Выдержишь?
– Постараюсь.
Раунд, как обычно, начался с улыбок сержанта. Осознавая, что он сейчас находится в центре внимания (вся группа прекратила занятия и собралась вокруг ковра, на котором проходил поединок), Бугаев красовался, небрежно уходя и отмахиваясь от легких, разведочных ударов Сергея.
– Хорошо! Хорошо… Ух ты, молодец какой! – улыбнулся он после точного тычка Сергея прямо ему в лоб. – Да ты боксер, наверное!
Однако его глаза не соответствовали тону, которым он это произнес. В них мелькнула угроза, словно вспыхнула молния и тут же погасла, сержант спрятал свои эмоции для более подходящего случая.
Через десяток секунд боя Сергей понял, что Бугаев не был «чистым» боксером. Он покружил вокруг него, пробуя левой рукой защиту соперника, потом, улучив момент, провел несколько легких атак, быстро и легко выбрасывая руки, и понял, что Бугай не имеет хорошей защиты, отработанной долгими тренировками. Сержант терялся и злился, когда Сергей попадал в него.
Бугай был просто хорошим уличным драчуном. Могучее здоровье, некоторые навыки борьбы и бокса, но самое главное – неукротимый характер и желание добыть победу сделали его незаменимым кандидатом для поездок на всяческие соревнования.
«Ну, все ясно, – подумал Сергей, в очередной раз уклоном и шагом в сторону уходя с линии атаки. – Майк Тайсон, блин! Ему надо выиграть по-любому, без оглядки на последствия. Что будет со мной, его совершенно не интересует, хотя мы сейчас не на соревнованиях и рубку устраивать необязательно. Сейчас он начнет злиться. Надо не пропустить момент. Это его сильный козырь, надо признать. Атакует он очень быстро, взрывная сила у него имеется. Поэтому и попадает с первых же ударов, а потом только добивает. Что ж, все простенько и со вкусом. Придется рубиться, просто так бить себя я не дам… Вес только у него больше… ладно, рискнем».
Ухтыблин, проходя мимо спортзала, не услышал привычных звуков занимающейся группы. Обычно из-за двери доносились звон железа, натужное дыхание борцов, голоса инструктора и бойцов, но сейчас в спортзале царила непривычная тишина, словно там никого не было. Он нахмурился и посмотрел на часы. Как это так, никого не было? Ведь он лично составлял расписание занятий!
Майор потянул на себя дверь и просунул голову внутрь. Вся группа во главе с лейтенантом, вместо того чтобы тренироваться, столпилась вокруг ковра, который заменял ринг. Ухтыблин сразу же все понял. Кому там сегодня не повезло с Бугаем? Он подошел поближе, махнул рукой лейтенанту, который обернулся на звук открываемой двери, и принялся осматриваться.
А, Одинцов… неплохой парнишка. Служит хорошо, с желанием, а не «отбывает номер». И похож… как он похож на Резкого! Ухтыблин вздохнул. Отослали родителям только личные вещи, которые остались в отряде, но вот только крапового берета Резкого не смогли найти. Куда он его дел? Потерял, что ли? Нет, это невозможно. Но вроде везде искали… Интересно, когда Бугай начнет бить? Его вряд ли остановишь, ему совсем не интересно, чей Одинцов брат. Ухтыблин похвалил себя за интуицию. Как он вовремя зашел в спортзал! Когда Одинцов «поплывет» от первых ударов, а это скоро произойдет (Бугаев уже начал злиться, улыбка на его лице плохо скрывала еле сдерживаемую злость), то он тут же остановит бой. Хотя основному «рукопашнику» надо тренироваться, но почему-то майор не хотел, чтобы Бугаев тренировался на Одинцове. Почему? Как его? Да, Сергей… Так вот, Сергей ничем не хуже и не лучше других бойцов и не нуждается в жалости, если уж пошел в спецназ. Незачем жалеть. Но Ухтыблин был твердо уверен в том, что, если бы Резкий сейчас находился здесь, то Бугай вел бы себя иначе.
Бугаев тем временем чуть пригнулся и, с силой оттолкнувшись от ковра ногами, бросился вперед, выбрасывая руки в тяжелых ударах. Первый, сокрушительный удар Сергей встретил поднятым левым плечом, но удар был так силен, что его отбросило на канаты. Бугай тут же оказался рядом. В его глазах Сергей прочитал окончательный приговор, который не подлежал обжалованию. В ближайшие секунды все должно было закончиться.
И тут он разозлился. Ведь давал шанс Бугаю закончить дело мирно, без нокаутов, но тот не захотел. Ладно…
Сергей стремительно пригнулся, пропуская над головой тяжелый правый сержанта, затем разогнулся и, используя инерцию тела, жестко и безжалостно ударил Бугая в голову.
Сержант пошатнулся, но устоял. На долю секунды его глаза стали бессмысленными, и он опустил руки. Сергей сделал шаг назад, выбирая наиболее удобную дистанцию, и провел стремительную «двойку», целясь в открытый подбородок. Он бил расчетливо и сильно, вполне осознавая, что делает.
Любой, достаточно сильный удар по голове, нанесенный по любой ее части, приводит к так называемому «инерционному взрыву» и нарушению работы вестибулярного аппарата. Мозжечок сержанта от полученных потрясений сместился в сторону на считаные микроны, но и этого вполне хватило, чтобы центральная нервная система временно потеряла контроль над телом, и он рухнул на ковер.
Первым очнулся майор.
– Врача сюда, быстро! Никитин, за водой! Лейтенант, ко мне! – закричал он в полной тишине, и все вокруг сразу пришло в движение.
Ухтыблин выскочил на ковер прямо в «берцах» и попытался обхватить за плечи ставшую вдруг такой неуклюжей тушу сержанта. Подоспевший лейтенант помог ему. Вместе они перевернули Бугая на спину. Больше всего их напугало то, что глаза Бугаева были открыты, но его зрачки закатились куда-то под лоб. Побледневшие офицеры переглянулись. Выскочивший из своего кабинета врач (в любом спецназе есть врач при погонах, такова уж специфика этих подразделений) оттолкнул их и схватил сержанта за кисть, чтобы нащупать пульс. Другой рукой военный эскулап быстро и привычно раскрыл чемоданчик с нашитым на боку красным крестом и сунул Бугаю под нос ватку с нашатырем. Веки бойца затрепетали, словно крылья бабочки, сначала медленно, затем быстрее, и зрачки вернулись в нормальное положение.
– Что это? – захрипел сержант. – Где я?
Ухтыблин облегченно вздохнул и мысленно перекрестился.
– Док, что с ним? – на всякий случай спросил он, уже зная ответ.
– Сотрясение мозга, вот что, – проворчал седоватый мужчина в белом халате, наброшенном на форму. – Обыкновенный нокаут. Как я не люблю бокс, если бы вы знали! И это называется благородный вид спорта!
– Потом, док, потом… сейчас что делать надо?
– В госпиталь! В стационар! Полный покой! Я сделаю назначения!
Майор отдал необходимые команды, и Бугая увели под руки.
– Тренировка закончена, – объявил Ухтыблин смотревшим на него бойцам. – Все в душ, ну, а далее по распорядку. Что там у вас, обед? Ну вот, идите и обедайте. Одинцов, задержись. Док, вы тоже на пару слов.
Сергей зубами стянул с мокрых рук перчатки и устало присел на край ковра. Наверное, будет выговор. Ну, сначала, как и положено, назначат проверку. Так, формально, ведь свидетелей полно. А потом уже влепят по полной. Боец попал в госпиталь, а это уже называется «чрезвычайное происшествие».
– Ну, что делать будем, лейтенант? – посмотрел на офицера Ухтыблин. – Прохлопал?
– Да я, товарищ майор, и не думал совсем, что вот этот, – растерянно кивнул в сторону Сергея лейтенант, – такой… что он так сможет.
– Петрович, что скажешь? Когда Бугаев сможет выступать? – повернулся майор к врачу.
– Что?! Что вы сказали, Николай Иванович?! – Когда врач отряда злился, то он всех, даже рядовых, называл на «вы». – Ну, знаете ли! Бугаеву следует забыть о спорте на ближайший месяц! Только легкие пешие прогулки! Все, мне пора! – Он свирепо посмотрел на майора и двинулся к дверям, на ходу сдирая со своих покатых полноватых плеч накрахмаленный халат.
– Та-ак, – перевел взгляд на Сергея майор. – А ты что скажешь?
Сергей тяжело поднялся с ковра и молча уставился себе под ноги.
– Тоже стандартный ответ, – ухмыльнулся Ухтыблин. – Тогда слушай мою команду. На соревнования поедешь ты, Одинцов. Давай готовься. Лейтенант!
– Слушаю, товарищ майор!
– Я? – удивился Сергей, но майор не захотел тратить время на объяснения. Одинцов уже не интересовал его, по крайней мере до вечера, когда надо будет объясняться с командиром отряда.
– Запиши Кубинца в команду как рукопашника.
– Кого?!
– Кубинца! Одинцова! Кличка у него такая теперь будет.
– Есть! А…
– Что?
– Так он даже еще на шевроны не сдал зачеты. На наши шевроны, спецназовские. Там же все «краповики» едут. А у Одинцова нашивки на форме общевойсковые… Это как тогда понимать?
– А когда у нас зачеты?
– Через две недели, как раз квартал заканчивается.
– Вот на соревнованиях и сдаст! А кого прикажешь выставлять на «рукопашку»? Сам кашу заварил, сам пусть и разбирается. Хорошо выступит, мы перед строем тут же эти шевроны и вручим. Еще вопросы есть?
– Один остался.
– Ну, что еще?
– А при чем тут кубинцы?
– Эх, лейтенант, не видел ты, как кубинцы боксируют. Был у них один такой, Теофило Стивенсон. Слышал о таком? – покосился на Сергея майор.
– Конечно, слышал. Трехкратный олимпийский чемпион, «тяж». Я и бои его видел. По Интернету, правда.
– Эх, молодежь… мне бы ваши годы! В общем, так! Служебную проверку проводить буду я. Рапорта о случившемся ко мне на стол к двум… нет, к трем часам дня, я как раз командиру доложу. Все, Кубинец! Двигай в душ. А потом по распорядку! Лейтенант, пошли со мной.
Для приехавших на соревнования групп выделили правое пустующее крыло просторной казармы, в которой обычно жили новобранцы, проходящие курс молодого бойца. Сейчас молодые солдаты уже разъехались по своим местам службы, и в свободные кубрики заселили взрослых, уверенных в себе мужчин. Практически все они носили краповые береты.
Старший лейтенант Минохин заступил в наряд, который нес службу по охране имущества участников соревнования и поддержания порядка на территории.
Так как в помещении было уже жарковато, двое дневальных вынесли стол со стулом прямо ко входу в казарму. Старший лейтенант разложил на столике журнал с ручкой, поставил под стол, в тенек, бутылку запотевшей минералки, поправил на голове берет, уселся и стал ждать. Дневальный прислонился к стволу дерева. На стул он не садился, все равно долго не просидишь.
Первые посетители появились уже после обеда. Двое рослых парней в форме, с черными пластиковыми пакетами в руках, громко и весело переговариваясь, вышли из-за поворота асфальтовой дорожки и остановились прямо перед столиком офицера.
– Так, – постучал ручкой по столу Минохин. – Глущенко, вторая рота?
