скачать книгу бесплатно
– Василь Степаныч. Переведи на другой объект. Не могу я с ней. Заездила меня, блондинка чертова!
– Что значит не могу? – строго смотрел на него Ясный, сдерживая смех. – Ты где работаешь? Ты это не могу оставь.
– Что немке хорошо, то грузину смерть, – с этими словами подчиненный плелся на задание – расплачиваться с агентессой.
По службе Ясному постоянно приходилось бывать с докладами у Меркулова и Берии. Если первый был вдумчивым специалистом, то Берия в чекистских вопросах разбирался не слишком хорошо. Его это не особо интересовало. Бывало, придет Василий к нему по вызову. Нарком рассеянно выслушает. Потом вскочит, докладную в тужурку сунет:
– Мне в Кремль. К Сталину!
В поведении Берии с каждым днем все больше проявлялись кавказские деспотические черты, грубость и высокомерие. Это уже не был тот ласковый дядечка, как вначале. Он ощущал себя хозяином ведомства – именно хозяином, а не начальником. И окружающих больше считал холопами. Ходили слухи, что он страшный бабник, не пропускает ни одной юбки.
Тогда сотрудники аппарата НКВД находили время не только на работу, но и на отдых. Собирались на квартирах всем отделом. Некоторые приходили с семьями. Выпивали немножко. Слушали патефон. Все – как принято в те годы.
Бывал на посиделках и начальник итальянского отделения Шлоссербаум с женой – изумительно красивой еврейкой, на которую все смотрели с восхищением. У нее имелась сверхценная идея – получить в Москве шикарную квартиру. Тогда практиковалось, что часть квартир репрессированных шла сотрудникам НКВД. Шлоссербаумам предлагали жилье, но дама то от одной квартиры нос воротит, то от другой. Все думали, что эта песня будет бесконечной, потому что аппетиты у нее большие, а муж по служебному положению до княжеских хоро?м не дорос. И тут они получают квартиру. Какую она хотела, то есть шикарную.
Уже позже, когда Берию арестовали в 1953 году, этот факт вошел в обвинительное заключение как пример его разложенчества. Выяснилось, что за эту квартиру Берия потребовал определенную «оплату» с женщины, и она с готовностью согласилась.
Подошел 1940 год. Василий Ясный мог подвести некоторые итоги в работе на должности руководителя подразделения. Успехи были явные, что отмечалось вышестоящими руководителями. Но недостаточные. Все понимали, что время предвоенное и оно требует более радикальных мер. Нужны были какие-то неординарные ходы. У Ясного в уме созрело несколько комбинаций – опасных, на грани фола. Но для них требовался исполнитель с идеальным знанием немецкого языка.
Он неоднократно наседал с этой просьбой на непосредственного руководителя – начальника второго отдела (то есть всей контрразведки НКВД СССР) Петра Федотова:
– Нам нужен немец. В Москве никого не найдем! Нужен сексот с периферии. Которого здесь не знают.
Федотов был человек спокойный, компетентный. Он все понимал и обещал помочь. Однажды вызвал к себе начальника отделения, обрадовав:
– Есть кандидат.
И протянул пространную характеристику с грифом «сов. секретно».
Ясный начал листать описание подвигов кандидата. И глаза полезли на лоб. Не мог разобрать, о ком все написано – о мастере оперативной работы или о конченом авантюристе.
Кандидат родился и жил в селе рядом с немецкой колонией, которую основала на Урале еще Екатерина Вторая. С детства общался с немцами. Работал с ними на заводе. Трудился лесоустроителем и с револьвером в руке несколько раз успешно отбивался от бандитских шаек. Получил судимость – какая-то темная история. Якобы разоблачил руководство в махинациях, а как дело возбудили, так его загребли до кучи. Был привлечен к сотрудничеству с органами НКВД в качестве негласного сотрудника. Сначала освещал деятельность немецкой колонии в Свердловской области. Затем стал активно использоваться в качестве агента-маршрутника при проведении оперативных комбинаций по всему Союзу. Опять загремел в камеру – заигрался во время разработки, превысил рамки полномочий и был обвинен в измене Родине. Потом чекисты решили, что он не имел злого умысла, выпустили – и снова на работу. Разведен, дома его ничего не держит.
По профессиональному уровню ему давно надлежало стать штатным сотрудником НКВД, но мешала биография с судимостью. Поэтому до сих пор использовался в качестве агента.
– Какой-то неровный товарищ, – покачал головой Федотов.
– Да, – кивнул Ясный. – Но смотрите, что написано. В совершенстве владеет немецким языком – как классическим, литературным, так и баварским диалектом. Немцы не сомневаются, что по национальности он немец.
– Это аргумент, – кивнул начальник отдела.
– И еще – делу партии и трудового народа предан.
– Ну что ж, вызываем его в столицу. Был у нас Николай Кузнецов. А будет Рудольф Шмидт. Оперативный псевдоним… Ну, положим, «Колонист».
– Если пройдет проверку, – вставил свое слово Ясный.
Глава 7
Суперагент
С кандидатом на работу в отдел Ясный встретился на конспиративной квартире на последнем, пятом этаже кирпичного дома у площади Разгуляй, рядом с заводом «Шарикоподшипник». Увидел атлетически сложенного, с хорошей выправкой, умным лицом и пронзительными глазами молодого мужчину. В нем ощущалась какая-то аристократическая порода. От него исходили энергия и уверенность в себе. Но внешность внешностью, она для разведчика важна, но есть вещи куда важнее.
Мужчина крепко пожал Ясному руку и представился:
– Николай Кузнецов.
– А я Василий Степанович. Даст бог, поработаем вместе.
– Я готов.
– Тогда слушай первое задание…
Первоначальная задача: внедриться в московскую жизнь, определить, где бывают немцы, иностранцы, начать присматриваться к этим местам.
И Кузнецов с головой окунулся в московскую суету. А за ним присматривала служба наружного наблюдения, фиксируя все контакты и проверяя, нет ли среди них подозрительных.
Время от времени Ясный встречался с Кузнецовым. И заводил разговор о том, что тому удалось узнать в столице. Поражало, что Николай моментально вписался в московскую среду и стал обрастать знакомствами. При этом давал очень емкие, вдумчивые оценки происходящему. Был эрудирован, грамотен, прекрасно владел устной и письменной речью.
Вскоре начальник немецкого отделения окончательно уверился – это именно тот человек, что ему так нужен. И пора запускать его в дело.
– Все, вступление кончилось, – сказал Ясный в очередную встречу. – Ты теперь наш спецагент с зарплатой оперуполномоченного центрального аппарата.
– Деньги – мусор, – равнодушно отмахнулся Кузнецов, хотя зарплаты в центральном аппарате были большие. – Главное, полезная работа.
– Будет тебе работа. Эта конспиративная квартира отныне твое официальное место жительства. А ты – лейтенант Рудольф Шмидт, летчик-испытатель секретного авиазавода. Твоя часть базируется на Ходынке. Военная форма и документы готовы.
Эта выдуманная лично Ясным «легенда» оказалась на редкость удачной. Летчики в ту пору относились к сливкам общества. Все государственные деятели отправляли детей в авиацию – престижно, но вместе с тем и Родину защищают. Позволялось им многое, самая свободная категория военнослужащих. А летчик-испытатель – сладкое знакомство для любого иностранного разведчика.
Предвоенная Москва вовсе не была ни огромной казармой, где по улицам ездили черные воронки и увозили в кровавые подвалы ни в чем не виновных интеллигентов, ни сплоченным единым трудовым порывом и физкультурными парадами светлым градом победившего созидательного труда. Это был мегаполис в четыре миллиона человек, неустанно прирастающий огромными заводами, прямыми проспектами, объектами культуры. И вместе с тем блистающий фальшивой мишурой – с бомондом, золотой молодежью, ресторанной жизнью. Находилось в нем место и всякой мелкоуголовной шушере, и прожигателям жизни. Были и известные всем места, где толкались сомнительные личности, текла теневая жизнь.
К таким местам относился Столешников переулок с его ювелирным магазином, рестораном, где собирались и жулики, и дамы облегченного поведения, и валютчики, и иностранцы, многие из которых были не прочь заработать спекуляцией. Здесь был черный рынок, где можно было купить косметику, меха, чулки, продать ворованные золотые часы.
Это мельтешение – просто родная среда обитания для сотрудников НКВД. Поэтому злачные места и не прихлопывались, и глядели органы сквозь пальцы на контакты советских граждан с иностранцами. Контрразведке нужно было поле для своих комбинаций.
Вскоре Кузнецов стал своим и в Столешниковом переулке, и в других подобных закутках. Завсегдатаи с любопытством смотрели на бравого летчика, который одновременно подрабатывал мелкой спекуляцией, был человеком ушлым и донельзя деловым.
Он невероятно легко заводил знакомства. Обладал магнетическим обаянием. Женщины от одного его вида впадали в транс. Так что вскоре он стал своим в этой среде. В его окружении появились посольские работники – по большей части женского пола. А потом начались и вербовки. Пока что обслуживающего посольского персонала, но лиха беда начало.
Молодой летчик становился популярным не только среди иностранцев. Он попал под колпак службы наружного наблюдения НКВД. Там его поименовали «объект Атлет» и попытались взять в разработку.
Ясный был намерен использовать нового сотрудника в куда более серьезных делах. Стало уже понятно, что к сколь-нибудь значимым фигурам в немецком посольстве не подступиться – слишком они плотно контролировались гестапо. А почему бы не взять крепость с черного хода – взяться за посольства стран саттелитов – Словакии и Венгрии, которые были немецким придатком.
В немецком отделении давно обратили внимание на третьего секретаря Словацкого посольства Гейза-Ладислава Крно. Была информация, что он плотно сотрудничает с немецкой разведкой. Но больше всего словака интересовали побочные заработки. Он баловался спекуляцией и контрабандой. И, что важно, периодически бывал в ювелирном в Столешниковом.
Была разработана прямая, как шпала, но оказавшаяся успешной комбинация. Когда Крно вышел из ювелирного магазина, то увидел молодого человека в военной форме, который споткнулся и, чуть не упав, прислонился к стене, тяжело дыша. Словак подскочил на помощь к летчику.
– Не могу прийти в себя после катастрофы. Самолет скапотировал, – пожаловался Кузнецов.
Крно помог ему дойти до ближайшей трамвайной остановки. По пути они разговорились. И словак понял, что судьба послала ему настоящее сокровище. Оказалось, летчик скупал иностранные безделушки, которые потом перепродавал своим коллегам. Секретарь посольства тут же попытался всучить ему часы. Он ввозил их в СССР, пользуясь дипломатической неприкосновенностью, и на продаже неплохо зарабатывал, скупая на вырученные деньги антиквариат и ювелирные изделия.
Ну а еще – этот случайный знакомец служил на экспериментальном авиазаводе, и тут уже взыграло естество Крно как разведчика. Он прикинул, как отчитается перед хозяевами из абвера, и у него потеплело на душе. Естественно, он был двумя руками за продолжение знакомства.
Постепенно у них установились приятельские отношения, совмещенные с успешной коммерцией. Обычно встречались на улице, излюбленное место – Измайловский парк или Центральный парк культуры и отдыха имени Максима Горького. Словак приносил несколько часов, за которые Кузнецов честно расплачивался из средств по графе «оперативные расходы», после чего приобретение оказывалось у Ясного.
Помимо коммерческих дел, приятели часто беседовали о положении в мире, политике. В ходе разговоров Крно пытался вывести собеседника на темы, касающиеся обороноспособности СССР, но чаще сам проговаривался о посольских и международных делах. Будучи человеком импульсивным и разговорчивым, он постепенно начал сбалтывать важную информацию.
Вербовку следовало подстегнуть. И Кузнецов заказал приличное количество часов, пригласив советника с ними к себе на квартиру. Тот согласился, но по приезде выглядел крайне испуганным. Ведь он серьезно нарушал правила поведения в чужой стране и подставлялся.
Сделка прошла спокойно. Крно получил деньги, не зная, что технари из НКВД фотографировали его скрытой камерой. А Ясный получил очередную партию часов, с которыми уже не знал, что делать. Ими был завален весь сейф. В конечном итоге принял решение по приказу руководства вручать их отличившимся сотрудникам.
После этого случая Крно наотрез отказался снова ходить по квартирам. Поэтому – опять встречи в парках, в ресторане «Урал»…
«Наркому НКВД СССР т. Берия Л. П.
РАПОРТ
На основании доклада начальника 3 с/о ГУГБ НКВД А.?С. Панюшкина, прошу выдать ордер на арест Шмидта Рудольфа Вильгельмовича, он же «Франт», он же «Атлет», подозреваемого в несанкционированных связях с иностранцами по ст. 58–12.
Заместитель наркома НКВД
комиссар ГБ 3 ранга Масленников И.?Н.».
Такая бумага пришла Меркулову от наркома, который тоже был в курсе комбинации. Железное правило – в спецслужбе каждый знает только то, что ему положено, и ни грамма больше. И Меркулов писал резолюции – не трогать, объект в стадии разработки…
Кузнецов продолжал встречаться с советником. Тот расслаблялся все больше и уже чуть ли не в открытую заявлял, что работает на разведку. Одна его речь, длинная и пространная, сводилась к тому, что он счастлив иметь такого друга, поскольку русские – очень закрытые и запуганные люди, с ними тяжело знакомиться и выуживать у них информацию.
Между тем аппетиты у контрабандиста росли. Он собирался ехать домой, и в голове его уже щелкали нули прибылей.
Когда они встретились в очередной раз в уютном ресторане в центре Москвы, Крно решительно объявил:
– Что, если я привезу побольше часов?
– Давай, – подумав, согласился Кузнецов, физически ощущая, как рыба заглатывает наживку. – Возможности продать у меня есть. Больше привезешь – больше заработаем, мой добрый друг.
Словак обрадовался. И через некоторое время укатил в Братиславу на своей машине.
Стоял апрель 1940 года, сильно потеплело. Ясному сообщили, что Крно пересек границу СССР и возвращается в Москву. Близился момент истины – вербовка. А для нее нужно создать все условия. Это процесс чем-то схож с соблазнением красавицы – все должно быть тщательно продумано, подготовлено и состояться, желательно по обоюдному согласию.
В день возвращения Крно позвонил Кузнецову на квартиру, сунув пятнадцать копеек в прорезь уличного телефона-автомата, и заговорщически произнес:
– Я привез вишню.
– Сколько? – поинтересовался Николай.
– Двести грамм.
В переводе на нормальный язык это означало, что он привез двести часов.
– Надо бы встретиться, – продолжил Крно. – В Измайлово?
Все было готово для операции, но проводить ее на людях нельзя. Нужно затянуть секретаря посольства на конспиративную квартиру. И эта задача представлялась не такой легкой.
– Не могу. Я не выхожу из дома, – ответил Кузнецов. – При посадке неудачно приземлились, ногу сломал. Вон, врач ко мне ходит.
– Ты же знаешь, я не могу к тебе прийти! – с отчаянием воскликнул словак.
– Ну, значит, придется подождать месяца три, пока с меня не снимут гипс, – сокрушенно произнес Кузнецов.
От этой перспективы дипломат чуть не уронил трубку. Три месяца! А деньги?! И он решился:
– Ладно. Буду.
Ясный прихватил с собой своих самых лучших сотрудников. Перед назначенным временем они взяли под контроль вход в дом и выставились на лестничной площадке – там был закуток, будто специально созданный для наблюдения за квартирой. Потянулось томительное ожидание. Больше всего оперативника во время операций нервирует именно ожидание. Столько сил вложено, столько расчетов – а вдруг клиент не придет.
Но дипломат пришел. С пустыми руками – без сумки. Интересно, где обещанные двести часов?
Словак осмотрелся, вошел в подъезд. Поднялся наверх. Нажал на кнопку звонка.
– Иду, – крикнул недовольно Кузнецов и распахнул дверь.
Нога его была в гипсе. Добрые врачи НКВД перетянули ногу так, что он на самом деле еле ходил, и ему не нужно было играть больного – у него и так все болело.
Ясный сказал помощникам:
– Ждем десять минут. Им же нужно поговорить, расслабиться.
Через десять минут он настойчиво позвонил в дверь.
– Кто? – спросил Кузнецов.
– Дед Пихто! Вы нижнюю квартиру залили! – крикнул Ясный – это любимый трюк милиции.
Николай открыл дверь. И увидел милицейское удостоверение, которое ему ткнули в нос.
– Милиция. Начальник районного уголовного розыска. – Ясный зашел в квартиру.
– Какая милиция? – завопил Кузнецов. – Я больной и попрошу меня не беспокоить.
Следом ломанулись сотрудники, рассредоточиваясь по комнатам. Крно был в спальне.
– Мы разыскиваем скрывшегося преступника, – продолжил ломать комедию Ясный. – Кто хозяин квартиры?
– Я, – объявил Кузнецов.
– Во, ты-то нам и нужен. Разбил самолет, вредитель, думаешь тут в гипсе отсидеться? Отвечать кто будет? – Ясный кинул взгляд на Крно и подозрительно осведомился: – А вы кто?
– Да никто. Просто пришел навестить знакомого. – По-русски секретарь посольства говорил без акцента.
– Что, и паспорт у вас есть?
