скачать книгу бесплатно
– Догонишь, товарищ заместитель по воспитательной части, – проворчал Олег. – Ты знаешь, что такое основы безопасности и как не спалиться в тылу врага. Стоп, – опомнился он, – в этой стране, насколько помню, в ходу латы, на рубли тебе не нальют.
– На доллары нальют, – ухмыльнулся замполит. – Прости, командир, но всегда держу с собой небольшую заначку в виде денежного знака предполагаемого противника.
Замполит испарился, скатившись с бугорка, а солдаты озадаченно и задумчиво смотрели ему вслед. А потом стали перешептываться.
– Отставить, товарищи бойцы, – напрягся Олег. – Перед вами поставлена трудная задача, только о ней и надо думать. Живо встали, и малым ходом – вперед.
Капитан Бережной с оттопыренными карманами нагнал подразделение минут через десять. Он почти не запыхался.
– Литр, – отчитался он перед старшим по должности, вставая в строй. – Родная, именованная нашим президентом…
– Ты охренел? – изумился Олег. – Мы, вообще-то, в армии.
– Неужели? – съязвил Бережной. – Как славно, командир, что ты наконец-то об этом вспомнил. Ладно, не переживай, это маленький литр…
Вот так и оступаются, встают на скользкую дорожку непогрешимые боевые офицеры. Снова дурь забилась в голове, километры темного леса оставались за спиной. Подразделение углублялось в территорию, «занятую противником». Несколько раз по дороге проносились машины, и всякий раз спецназовцы успевали слиться с местностью. Алкоголь бурлил в голове, бойцы то отставали, то забегали вперед. В какой-то момент Олегу показалось, что их стало меньше, но вроде все были на месте. Грузно топали неубиваемые армейские ботинки, сиплое дыхание вырывалось из двух десятков натруженных глоток. Раздвинулись тучки, выглянула хитрая луна, махнув неярким светом на дорогу и опушку леса – и пропала, когда на нее накатилось махровое, разорванное облако…
Не сказать, что «легкое» опьянение способствовало выполнению поставленной задачи. Но особенно и не мешало. Навигатор в сотовом телефоне, который замполит дважды чуть не потерял, уверял, что цель уже близка. Взвод вторгался в обширную парковую зону на восточной окраине латвийского городка. Из мрака выступали подметенные аллейки, груды стриженого кустарника, раскидистые дубы с неохватными стволами. Бойцы рассыпались, двигались короткими перебежками. К злополучному монументу вела засыпанная гравием дорожка, обрамленная молодыми липами. Памятник «героям» окружали столетние дубы – они напоминали в темноте многоруких великанов.
– Марецкий, восемь человек в охранение, – распорядился Олег. – И не дай им бог облажаться…
– Слушаюсь, товарищ капитан… – Плечистый сержант прокатился мимо, шурша увядшей листвой. Повеяло ветерком.
– Стоять… – насторожился Олег. – Марецкий, чем это от тебя пахнуло? Ты что, спятил?
– Так это, товарищ капитан… – смутился сержант. – Не велите казнить… мы тут с парнями чисто для храбрости… по маленькой капельке…
– Страшно ведь, товарищ капитан, – поддержал сослуживца рядовой Криводанов, лежащий поблизости. – Вам вот не страшно, вы уже приняли…
– Молчать… – разозлился Олег. Невероятно, но в смекалке и шустрости парням не отказать. Вроде все бежали в колонне, но сумели выделить «командировочных», а те потом догнали… – Вы что, дембеля хреновы, совсем ополоумели? Мать вашу, ладно, будет вам увольнение в запас, будет вам «губа» на пятнадцать суток…
– На десять, товарищ капитан, – скромно поправил рядовой Гусыгин, сроднившийся с дубом. – Виноваты, товарищ капитан, но то, что дембель в опасности, мы и без этих «наркомовских» понимаем…
– Накажу, – решительно пообещал Олег. – На толчках сгною весь взвод.
– Не накажешь, Олег Петрович, – хмыкнул окопавшийся за липой замполит. – Не до этого нам будет. Да ладно, бог с ними, лишь бы в стельку не напились и к утру протрезвели… Надеюсь, это был не разбой, сержант?
– Обижаете, товарищ капитан, – оскорбился Марецкий. – Мы же законопослушные воспитанные люди. Если что, меня наказывайте: Проничев и Артюхов действовали по моему приказу. Не волнуйтесь, они заплатили, формой не светили, попросили русского мужика – он на «Жигулях» к магазину удачно подъехал, вынес…
– За работу, товарищи вандалы, – объявил Олег, выслушав сержанта. – Покажем этим фрицам кузькину мать.
Десантники не спешили, растягивали удовольствие. Пятна света от карманных фонарей скользили по объекту, цеплялись за выпуклости и шероховатости. Ступенчатый гранитный постамент прямоугольной формы, стела-параллелепипед из серого мрамора, устремленная в небо. Эмблема латышских СС со скруглением книзу. В эмблеме – «LATVIJA» десятисантиметровыми буквами и белая диагональная полоса на черном фоне. Неразборчивые надписи под эмблемой – без переводчика не достучаться, и узнаваемо лишь слово «Домбеле». У подножия – еще не увядшие цветы, аккуратная альпийская горка и выразительная немецкая каска из чугуна – вдвое больше оригинальной и прочно прикрепленная к пьедесталу.
Бойцы уже карабкались на постамент, выворачивая камни из альпийской горки. Долговязый рядовой Загадкин пытался прочесть надпись на стеле – шевелил губами, носом упирался в мрамор.
– Что, Загадка, некоторые буквы непонятны? – ухмылялся Гусыгин.
– Все, блин, непонятны, – бурчал Загадкин. – Ладно, хрен на них, на эти буквы, поехали, мужики.
Толпа подвыпивших десантников навалилась на стойкого мраморного «солдатика». Заскрежетал металл. Подернулась разводами и лопнула от точного попадания камнем лицевая часть монумента. Рядовой Рыкало попробовал свернуть саперной лопаткой чугунную каску – ничего не вышло. Тогда он досадливо крякнул, перебрался на другую сторону «удаляемого» объекта, снова поднажал, зарычав от натуги. Каска держалась, как влитая.
– Нужно высчитать пределы прочности, вязкости и текучести, – насмешливо подсказал Бобров, который до армии пытался освоить программу технического вуза. – Иначе не получится.
– Сейчас высчитаем… – проворчал Кулич, выворачивая из альпийской горки десятикилограммовый «камешек». Занес его над головой. – А ну, Рыкало, геть на хрен, а то зашибу… – И только упомянутый испуганно отпрыгнул, обрушил всю каменную мощь на отливку из чугуна – металла прочного, но, как известно, хрупкого. Каска раскололась на несколько частей, разлетелись осколки, и только жалкий огрызок остался торчать на штыре арматуры.
– Порядок, – буркнул Кулич.
Взревели в восторге солдатские глотки – и понеслась потеха. Взвод топтал цветы, разбивал лопатками бетонную заливку, кромсал ступени пьедестала. Потом дружно схлынули, и на стелу обрушился град булыжников. Трещала и осыпалась облицовка. Не выдержала монолитная колонна, увенчанная эсэсовской эмблемой, – пошатнулась. Навалились на нее всем дружным коллективом, повалили.
– И на косточках твоих, супостат, потанцуем! – хохотал рядовой Безденежный, исполняя на обломках сумасшедший «ритуальный» танец.
– Спокойно, братцы, спокойно, с катушек не слетаем… – увещевал Гусыгин, стаскивая разгулявшегося однополчанина с поверженного памятника.
И все бы ничего, но тут со стороны Домбеле донесся шум. Кричали за кустами, опоясывающими центральную часть парковой зоны. Слышались звуки ударов, русские матерки и ругань на чужом языке. Передовое охранение десантников вступило в бой с непрошеными гостями. Люди, еще мгновение назад кромсающие монумент, схлынули, рассредоточились, застыли, навострив уши.
– Выключить фонари! – распорядился Олег.
«Спалились-таки», – подумал он невесело. Отступать нужно, пока окончательно в грехе не увязли. Но стихли подозрительные шумы, удалялись, затухали крики, а в следующее мгновение по широкой подъездной дорожке уже топали тяжелые армейские бутсы. Возвращалось охранение. Десантники бежали кучкой, весело перебрасываясь матерками.
– Когда я пьян, я Джеки Чан! – хихикал какой-то весельчак.
– Товарищ капитан, тут казус небольшой образовался, – объяснил, отдуваясь, младший сержант Бабаев. – Возможно, камеры на деревьях установлены, или еще что… Слава богу, что это не полиция. Молодчики в гражданском, четыре рожи – примчались на легковушке из Домбеле, хотели пробиться, но мы им урну поперек аллеи перевернули… Наивные, с битами на нас поперли. В общем, провели с товарищами, так сказать, неформальную беседу, пожелали заупокойной ночи… Пусть дальше защищают свою свободу, независимость и территориальную целостность, – рассмеялся младший сержант.
– Где они? – спросил Олег.
– Отступили в пешем неорганизованном порядке, товарищ капитан, – поведал кто-то из десантников. – Могли бы на машине, но мы им шины продырявили. Ну, подлечиться, конечно, этим нацикам придется…
– Вашу мать, Бабаев… – схватился за голову Олег. – Неужели трудно обойтись без увечий в отношении гражданского населения?
– Да все в порядке, товарищ капитан, они же первыми с битами бросились – будут знать теперь…
– Все отлично, товарищ капитан, мы были деликатны и предупредительны, – сообщил юморист из темноты. – Отнеслись, можно сказать, с пониманием к их гражданской позиции. Поговорили про духовную общность наших народов, поблагодарили за то, что пользуются нашими услугами…
– Да прикалывается Матвей, товарищ капитан, – прервал шутника Бабаев. – Они даже не поняли, что мы из России. Форму в темноте не видать. Мало ли кто тут в камуфляже гуляет. Может, мы местные антифашисты? Но знаете, товарищ капитан, такое чувство, что эти упырята сейчас просигналят. Уже, поди, просигналили…
– Взвод, отходим! – гаркнул Олег. – Подурили, пора и честь знать.
– Теперь этот памятник будут восстанавливать на средства местного муниципального бюджета, – ухмыльнулся замполит. – Или на деньги добропорядочных латвийских налогоплательщиков. Через неделю будет стоять как новенький.
– Еще раз придем, – злобно хохотнул Олег. – Ну, пошли, мужики, нас ждет обратная дорога.
– Эх, заминировать бы эти скорбные развалины… – размечтался рядовой Кулич.
И только два десятка взмыленных, возбужденных парней отвалили от искореженной груды, как лес наполнился светом мощных фар. Заревели сирены, замельтешили проблесковые маячки. От городка приближались как минимум две машины. После небольшой заминки, видимо, оттаскивали ту самую урну, снова устремились вперед. Десантники ныряли в заросли кустарника, отдавливали пятки друг другу, сдавленно матерились.
– Загадкин, блин, куда ты прешь? – хрипел придавленный Безденежный.
– Это не я пру, это меня прут… – оправдывался, икая от смеха, солдат.
– Отползаем, бойцы, отползаем, – шипел Олег. – Чтобы никто тут не мерцал. Не нужны нам громкие международные скандалы…
К разрушенному монументу подкатили две машины с грозной надписью «Policija». В свете проблесковых маячков выбегали люди в темной униформе и белых портупеях, в ужасе таращились на представшее зрелище, хватались за головы. Одновременно хватались за рации, вопили в них дурными голосами. Светили фонарями, но как-то опасались приближаться к кустам и деревьям. Самый решительный выхватил пистолет… и на этом боевой задор иссяк.
– Ходу, служивые, ходу, – пыхтел замполит, пятясь по-пластунски в глубь лесопарковой зоны. – Скоро вся полиция и вся возмущенная общественность этого благочинного городка будет здесь – ладно, если не с собаками…
Десантники отступали в лес, похрюкивая от смеха. «Праздник закончился скомканно, товарищи бойцы», – объявил замполит, после чего все легли. Обратная дорога, как и положено, оказалась короче. Кураж не унимался. Неизвестно, откуда они друг дружке наливали и почему офицеры этого не видели, но личный состав был уже хорошенький. Офицеры стремительно трезвели, прогрессировали симптомы похмелья. А рядовой и младший командный состав веселился, как на карнавале. Дисциплина прихрамывала – эти прохиндеи уже догадывались, что наказать их по всей строгости дисциплинарного устава командиры не смогут. Любое наказание чревато раскрытием некрасивой тайны. Но пока все шло нормально – армейский спецназ, вооруженный саперными лопатками, двигался маршем вдоль дороги, истекая адреналином и мечтая о продолжении банкета. Из графика не выбились, местным жителям на глаза не попадались. Возможно, все было не так уж плохо…
Проблемы начались, когда до границы осталось несколько километров, а на горизонте замаячил знакомый круглосуточный магазин, домишки поселка в стороне от дороги и последняя заправка на латвийской территории. Луна недружественно растолкала облака и озарила территорию сопредельного государства. На парковке у опушки стояли громоздкие фуры, возле них колыхались человеческие фигуры. Четыре часа назад здесь не было никаких фур! Чертыхнувшись, Олег остановил колонну.
– Прорвемся, товарищ капитан… – неуверенно вымолвил Марецкий.
– Я вам прорвусь, – пригрозил Веренеев, покосившись на пыхтящих от нетерпения бойцов. – По Родине соскучились? Отставить самодеятельность. Никакого «палева». Слушай команду, бойцы. Идем обратно до ближайшего поворота, форсируем проезжую часть и следуем дальше по левой стороне, максимально приближаясь к лесу. Пройдем эти фуры – вернемся на правую сторону.
Решение оказалось не самым удачным. Первые смутные подозрения зародились в голове, когда они миновали кучку большегрузов, но вновь перейти проезжую часть не смогли. Поляну между чащей и дорогой облюбовали какие-то «бойскауты» – горел костер, играла музыка, смеялись женщины.
– Эх, к девчонкам бы сейчас под бочок притулиться… – мечтательно стонал рядовой Криводанов.
– Хотите секса, боец? – хихикал Марецкий. – По поводу секса обращайтесь к старшему группы, у него всегда есть…
Лес отступал, местность на той стороне была открытая, спрятаться негде. А дальше уперлись в поселок – вереницу опрятных строений с покатыми крышами, разделенных широкой проезжей частью. Отсюда хорошо просматривался круглосуточный магазин у дороги. Там колыхались неясные тени, светили фарами машины. Сутулая фигура переминалась на крыльце. Похоже, абориген задумался: он вышел из магазина или еще не заходил?
– Входим в платные слои атмосферы, командир, – как бы между прочим напомнил замполит.
– Дьявол… – выругался Олег. – Придется походить кругами. Обогнем поселок с севера, на открытые места не выходить, никаких магазинов, заигрываний с местными.
Но, видно, леший в эту ночь повел десантников заковыристыми тропами… Бойцы перебирались через груды бурелома, топтали колючий кустарник. Попутно выяснилось, что поселок не такой уж маленький, он углублялся в лес и состоял из двух разделенных пустырями частей. Чтобы обойти его, приходилось еще дальше углубляться в чащу.
– Может, напрямую по пустырю, товарищ капитан? – предложил Марецкий. – В домах темно, местные спят. Авось проскочим незаметно?
– Десантник на авось не полагается, сержант, – отрезал Олег. – И попрошу не забывать, что в случае провала неприятности коснутся в первую очередь вашего командира. Если вы, конечно, исполнены к нему такой ярой нелюбовью…
Десантники загудели – они ничего не имели против ротного. С их добродушной точки зрения, лучше, конечно, чтобы командиров вообще не было, но если уж выбирать из всевозможных зол, пусть будет капитан Веренеев. Он много требует, временами вспыльчивый, зато свой и не такой уж ужасный… Марецкий повел за собой взвод – в колонну по одному, через прелести ночного леса. Офицеры шли последними, контролируя сомнительную, явно мечтающую о вольной жизни компанию. Но прошли лишь несколько метров, охнул замполит, подвернув ногу в замаскированной «волчьей яме». Разразился русский мат – брат ошибок трудных. Чертыхаясь, Олег бросился к нему. Бережной сидел на боку и, упираясь в землю обеими руками, вытаскивал ногу, которую зажало толстыми ветвями.
– Не тот пошел в наше время замполит, – пошутил Олег, присаживаясь на корточки и разводя ветки. Бережной извлек из ямы пострадавшую конечность и начал ругаться с упоением и страстью, обнаружив, что перенос на нее массы тела вызывает дикую боль.
– Только не говори, что придется мастерить волокушу, – возмутился Олег.
– К черту волокушу, – выплюнул Бережной. – Подвернул, ничего страшного… надо же так опростоволоситься…
– Эй, товарищи командиры, чего тормозите? – зашипел замыкающий колонну младший сержант Бабаев.
– Продолжать движение, сержант, – злобно гаркнул Олег. – В поселок не входить, ждать нас с замполитом в лесу на восточной стороне.
Бережной, сидя на боку, разминал ногу и продолжал высказываться – отнюдь не по-уставному. Поднялся, держась за осину, охнул, едва не подломившись. Олег подставил плечо.
– Держись уж, калека. Пошли…
Не тащиться же с этим хромоногим в обход поселка. Так они и к рассвету не добредут до части. Бережной героически наступал на пострадавшую ногу, хрипел, что ему уже лучше, скоро он расходится, побежит, как горный козлик. Возможно, он и вправду только потянул сухожилие, но от этого легче не было. Травма доставляла боль. Олег выбрался на опушку, присел за поваленным деревом. Может, действительно напрямик через пустырь? Заманчиво поблескивала в свете луны трансформаторная будка слева от проезда. Справа притулилась машина, оставленная хозяином на ночь. За окнами царила темень. Со стороны дороги доносился неясный шум, там кто-то смеялся, прерывисто работал двигатель. «В чем проблема? – разозлился Олег. – Нас же только двое, в разгаре ночь. Только человеку с разгулявшимся воображением двое мужиков в камуфляже покажутся российскими диверсантами, вероломно нарушившими границу!» Замполит не возражал, даже порадовался, что у командира возобладал здравый смысл. Он волочил ногу, отдавил Олегу плечо. Они тащились мимо решетчатых оград, аккуратных клумб, на которых еще произрастали какие-то цветы. Выскочила собака из облицованной сайдингом будки, загавкала, бренча цепью. В темном окне за «вафельными» шторками замерцал ночник. «Притворяемся пьяными», – пробормотал Олег. «А мы какие?» – удивился Бережной. Он теперь передвигался самостоятельно – путаными зигзагами и с большой амплитудой. Из домов никто не выходил, но собаки теперь гавкали по всему поселку, подхватывая инициативу своей товарки. Донесся шум с северной части. Кто-то кричал, разразился залихватский свист. «Только этого не хватало, – ругнулся сквозь зубы Олег. – Гвардейцы, блин, хреновы…» Они, ускоряясь, пошли по пустырю. Бережной берег дыхание, усердно сопел и уже не хватался растопыренными пальцами за воздух. Сонные домишки остались за спиной, офицеры вбежали в спасительный ельник. Замполит свалился в прелый мох, схватился за ногу и снова начал упражняться в изысканной словесности.
– Это бог меня наказал, товарищ капитан, – пожаловался Бережной. – За то, что принял участие в вашем досуговом мероприятии. И как я объясняться буду завтра перед комбатом? С раскладушки ночью свалился?
– Молись, чтобы только бог наказал, – вспылил Олег, схватил заместителя за локоть и поволок дальше в лес.
Видит бог, после вчерашних учений, полностью его опустошивших, после неурядиц последних недель он уже чувствовал себя наполовину гражданским человеком. Расставаться с армией было жалко, но он смирился. Ведь жизнь продолжается. Он был зол и по этой причине не вполне отдавал отчет своим поступкам. Десантники стали подтягиваться лишь минут через десять – на мерцающий свет фонарика. Зашуршала листва, колыхались неясные тени – и первым в легком облаке винных паров возник запыхавшийся сержант Марецкий.
– Это вы, товарищи капитаны?
– Спасибо, что пришли, товарищ сержант, – ехидно поблагодарил Олег. – Рассказывайте, где были, чего видели, мать вашу…
– Товарищ капитан, мы не виноваты, – вступился за товарища Гусыгин. – Там дома впритык к лесу стоят, собака непривязанная через забор перемахнула – вы бы видели, ну, в натуре собака Баскервилей… А за ней еще две – ну, мы и побежали кто куда… Очень стыдно, товарищ капитан, – признал боец. – Вы же знаете, мы хоть целой роте накостылять можем – но это если люди. А тут такие, блин, чудовища…
– Надеюсь, вы не в магазин от собаки рванули? – поинтересовался замполит.
– Ну, что вы, товарищ капитан, как можно… – Кажется, Марецкий смутился. – Да вы не волнуйтесь, все идут за нами, Бабаев людей пересчитывает…
В общем, история темная – где в последние двадцать минут обретались некоторые десантники, почему от них несло, как от протухшего винного погреба, и почему капитан Веренеев допустил этот бардак и спустил его на тормозах. Люди прибывали – вываливались из кустов на крохотную поляну, садились на корточки, сдавленно хихикали.
– Все здесь, товарищ капитан, – отчитался Бабаев, возникая последним. – Небольшая заминка по чисто техническим причинам…
– Ага, эта чисто техническая причина мне ногу чуть не откусила, – пожаловался рядовой Безденежный, потирая голяшку. – Пластырем залепил, но все равно в санчасть пойду…
– Зато как красиво он ей лопаткой по балде зафигенил, – под дружный гогот вспомнил Рыкало. – Аж череп зазвенел. Но в следующий раз запомни, Безденежный, таких тварей следует бить не плашмя – нежно и с любовью, а ребром – на поражение, чтобы навсегда запомнили.
– Осталось восемь километров, товарищи десантники, – напомнил Олег. – Никому не рассыпаться, все бегут за мной. Бабаев – замыкающий. Проничев, Артюхов – помогаете замполиту, у него сегодня тоже… технические причины. И если через сорок минут мы не будем в части, видит бог, я вас точно на толчках сгною!
Заключительная часть мероприятия прошла как по нотам. Взвод пробуравил приграничный отрезок латвийской территории, обогнул еще не проснувшуюся деревушку и рассредоточился в кустах с видом на русское поле и приземистые палатки войсковой части. На сон оставалось три часа – вполне достаточно, чтобы не выглядеть на утреннем построении сонными мухами. Финальный отрезок пути десантники передвигались ползком, чтобы не попасться на глаза полковым часовым. Вползали в палатки, падали без сил…
Наутро выяснилось, что закон подлости работает на совесть. Сбылись все черные предчувствия. Полк еще не успел сменить место дислокации, как разразился скандал. Латвийская полиция не стала дожидаться утра, чтобы приступить к расследованию. К делу подключились местные спецслужбы – Полиция безопасности МВД, Бюро по защите Конституции и Служба военной разведки и безопасности под патронажем Министерства обороны. Версия о том, что памятник латвийским эсэсовцам был разрушен местными антифашистами, не прошла изначально. Латыши, избитые парнями Бабаева, были уверены – их мутузили военные. Уж очень слаженно и безжалостно действовали. Не говоря уж о некоторых особенностях их речи. Непосредственно памятник не охранялся – контракт муниципалитета с охранным предприятием был подписан, но в силу не вступил. Но имелись камеры видеонаблюдения в количестве двух штук – на ближайших деревьях. Они записывали не только видео, но и звук. Имелась камера на входе в магазин, в самом магазине. Одна из продавщиц на всякий случай вызвала полицию – когда уже под утро в торговую точку вломились двое возбужденных пропотевших молодцов в камуфляжном облачении и с шанцевым инструментом на ремнях. «Сухое будем?» – спросил один. «Нет, будем мокрую», – ответствовал другой. Грабить магазин они не стали, рассчитались за водку российскими рублями – валютой, неприемлемой для маленькой, но гордой страны. Но спорить девушки побоялись, уж больно грозно выглядели покупатели. Парни испарились, но полиция тем не менее прибыла. Скрупулезно сопоставлялись факты: нетерпимость россиян к подобным реваншистским устремлениям, учения российского спецназа в непосредственной близости от границы, склонность упомянутой структуры к безответственным и бесшабашным авантюрам… Среди обломков монумента полицейские обнаружили неказистый мобильный телефон, принадлежавший рядовому Проничеву, позвонили маме в Пермь, переполошили несчастную женщину… С российской стороны наблюдалась аналогичная активность. Нашелся осведомитель, отправивший сигнал вышестоящему начальству, и уже к утру о глупой выходке десантников было доложено командующему Воздушно-десантными войсками. Командующий не поверил, приказал перепроверить информацию. Пока это делали, прошло несколько часов. В данный временной отрезок посол России в Латвии был срочно вызван в МИД, где получил ноту протеста, уверил «уважаемых латвийских коллег», что это просто недоразумение, которое быстро разрешится. А если нет, то все содеянное ни в коем случае не следует рассматривать как провокацию, за коей последует вторжение воздушно-десантных орд на территорию маленького, но суверенного государства.
Все улики указывали именно на то, что имело место. Но факты нуждались в дополнительной проверке. Слишком уж возмутительным выглядело то, в чем обвиняли российских военных латвийские компетентные органы и на чем настаивал осведомитель. Командующий, разумеется, не замер в сладостной истоме (хотя и почувствовал мимолетную гордость за своих людей). Он был возмущен: не может быть! Ведь он многократный кавалер правительственных наград, доблестный офицер, имеющий заслуги перед Отечеством, должен краснеть за своих подчиненных. Это же тяжелое воинское преступление! С солдат взятки гладки, они лишь выполняли приказ, пусть даже такой неоднозначный, как перейти государственную границу, хотя и без оружия, но чем думал этот хренов кавалер?! А если вдуматься, какая, черт возьми, красивая акция! Пусть знают супостаты наших!
Но закон суров, и на пинок из высших сфер следовало реагировать. Нарушена главная армейская заповедь: НЕ ПОПАДИСЬ. Скрежеща зубами, командующий ВДВ приказал провести расследование и наказать всех виновных в соответствии с законом. Подразделения, принимавшие участие в учениях, покидали учебный квадрат. Разведывательно-десантную роту капитана Веренеева «попросили» остаться. Зловещая атмосфера витала в воздухе. Олег уже понял, что это значит, и внутренне смирился. Он был спокоен и невозмутим. Замполита Бережного вызвали в штаб полка. Он растерянно моргал, кусал губы.
– Ты ни в чем не виноват, Серега, – убеждал его Олег. – Ты выполнял приказ командира роты. Ты был против его выполнения – на этом и стой. Вали на меня, мол, капитан Веренеев выпил лишнего, не отдавал отчет своим поступкам, хватался за табельное оружие и нес патриотическую чушь. Можешь приплести моего деда, освобождавшего Латвию от немецко-фашистских захватчиков, вспомни про священные чувства любого нормального россиянина, а это, кстати, не просто набор красивых слов…
Замполита Бережного длань правосудия не коснулась – и это было здорово. «Отвечу за все», – решил Олег. Он еще не знал, что судьба уготовила очередной сюрприз. Пока не начались репрессии (о чем заблаговременно предупредил из Чудинки комбат Дорогин – верный друг и товарищ), он построил первый взвод на краю палаточного городка. Посторонних удалил за пределы зоны слышимости. И сразу понял: ситуация нештатная, что-то случилось. Похмелье и недосыпание к делу не относились. Десантники угрюмо переминались с ноги на ногу, старательно отводили глаза. Сержант Марецкий был бледен, как осеннее небо над головой. Екнуло сердце – в рваном строю бравых десантников, умудрившихся проштрафиться перед Родиной, явно кого-то не хватало.
– Загадкин пропал, товарищ капитан, – шмыгнув носом, поведал сержант и опустил голову.
– Охренели? – сглотнул Олег.
– А мы-то че? – буркнул Безденежный.
– Молчать! – рассвирепел Олег, и все присутствующие втянули головы в плечи. А Безденежный и сержант Марецкий сделались совсем бледными.
Последовал доклад, после которого впору было вешаться. Рядовой Загадкин конкретно пропал. Когда и где это случилось, никто не мог вспомнить. Сказалось ночное возбуждение, алкоголь вперемежку с адреналином, бег по пересеченной местности, когда не очень-то следишь за окружающими. Младший сержант Бабаев был уверен, что от деревушки, главной достопримечательностью которой являлся магазин, подразделение ушло в полном составе. Ему казалось, что он пересчитывал людей. В смысле, ночью казалось. А вот теперь уже… не совсем казалось. Бабаев тоже бледнел, через слово сглатывал и заикался, таращился на командира, словно тот уже запускал механизм гильотины. Все остальные были смущены, расстроены и озадачены. Действительно, Бабаев сообщил, что все на месте, сомнений не возникло. Заключительный отрезок пути проходил в гробовом молчании, каждый отвечал лишь за себя. По одному переползали поле от кустов до лагеря, шмыгали в палатки. Хихикая, раздевались, падали на раскладушки. Сосед Загадкина Криводанов обратил внимание, что спальное место товарища пустует, но мало ли – может, палатку перепутал. Уснул без задних ног, а когда пропели «первые петухи», которых в это мирное утро поставили на десять утра, обнаружил, что место товарища по-прежнему вакантно. Доложил Марецкому. Сержанта чуть кондратий не хватил, осмотрели все, включая сортиры, близлежащие канавы, опушку леса. Тут-то и закралась подлая мыслишка, а был ли он с нами на заключительном отрезке пути?
– Накосячили, товарищ капитан… – убитым голосом гундел Марецкий. – Готовы нести ответственность по полной строгости… А этот олень у нас получит! Но это же полная лажа, согласитесь? Такого просто не может быть!
