скачать книгу бесплатно
– Они ждут какого-то специалиста из России, – оператор был настойчив. В его работе не было мелочей, и недопонимания он тоже старался не допускать. – Пока тот не появится – не отплывут.
Дивьез кивнул. На секунду задумался. Тон последовавшего затем распоряжения был предельно жестким:
– Сделай так, чтобы даже батальон их спецназовцев не смог помешать нашим планам. Русские не получат ничего!
Глава 6
Куба, военная база США «Гуантанамо»
Километры раскисших и непроходимых после сезона дождей болот, мангровые заросли по берегу, кайманы в мелких речушках с грязно-бурой водой – это лишь естественные препятствия на пути в военно-морскую базу «Гуантанамо». Ближайший населенный пункт – городок с одноименным названием – в десяти милях. Но добраться оттуда на базу практически невозможно, есть лишь пара грунтовых дорог, настолько разбитых, что проехать по ним можно только на вездеходах. А маленькие тропки, известные узкому кругу местных проводников, настолько опасны и непредсказуемы, что вряд ли здравомыслящий человек попробует ими воспользоваться. А ближе к самой базе начинается самое интересное. Несколько рядов колючей проволоки, заборы из металлической сетки с пропускаемым по ней электрическим током, простреливаемые коридоры, вышки с пулеметами – вот далеко не все из того, что ждет человека, пытающегося пробраться на базу «Гуантанамо», считающуюся территорией Соединенных Штатов Америки. Впрочем, все эти предосторожности одинаково направлены как против проникновения, так и против попыток выбраться оттуда. Такого рода мероприятия постоянно усиливаются и совершенствуются со времен операции «Буря в пустыне», когда часть базы стала использоваться для содержания пленных, захваченных во время боевых действий.
Поток врагов всего прогрессивного человечества не иссякает, их попытки освободиться – тоже. Все это стимулирует американских военных вкладывать все больше и больше денег в устройство инженерных заграждений. Теперь уже обыденностью стали видеокамеры наружного наблюдения по периметру ограждений базы. Не в новинку и детекторы движения, срабатывающие на вибрацию почвы, на пересечение лазерных лучей. Инфракрасными датчиками и акустическими устройствами, позволяющими обнаружить тепло человеческого тела и засечь звук сердцебиения на расстоянии до двухсот метров, уже тоже никого не удивишь. И если к этому добавить совсем банальные проволочные сети, из которых очень сложно выпутаться, заградительные минные поля вдоль заборов, постоянное патрулирование внутреннего периметра, секреты и дозоры снаружи – становится понятно, что совсем не простых преступников держат там американцы. И бежать оттуда – малоуспешное мероприятие, как и попытка штурма базы боевиками. Осторожные американцы позаботились и о возможности нападения с моря – здесь огневая мощь усилена в несколько раз, в заливе постоянно маячат катера береговой охраны, а под водой время от времени прогуливаются боевые пловцы, проверяя расставленные против собратьев по профессии сети и ловушки. Все эти уловки и хитрости обусловлены не столько реальной опасностью побега заключенных, сколько нагнетанием ситуации и умелым использованием военными общей террористической угрозы в мире. Не последнюю роль в этом играют и громадные средства, с избытком выделяемые на оборону. Попросту говоря, с жиру бесятся американцы. Последняя модернизация охранного комплекса, о которой и спрашивал генерал Дивьез, – лишнее тому подтверждение.
Катер береговой охраны США, стандартно выкрашенный в белый цвет с красно-оранжевыми полосами, неспешно направлялся к выходу из залива, рассекая острым носом невысокую волну и оставляя за собой шлейф вспененной винтами морской воды. С борта катера было хорошо видно, как строители возятся с устройством новой полосы безопасности на побережье базы «Гуантанамо». За этим процессом без всякого увлечения, скорее из-за того, что смотреть было больше не на что, наблюдали двое мужчин, стоявшие на корме судна. Один из них, высокий, с тонкими хищными чертами лица, похоже, слишком давно не покидал своего кабинета. Его кожа, раньше белая, как лист бумаги, уже успела основательно обгореть под жарким тропическим солнцем. Эдвард Ларнер, досадливо морщась, изредка дотрагивался до обильно, но запоздало смазанных кремом от загара плеч и носа. Уже розовая кожа, дышащая внутренним жаром, обещала завтра начать облезать пластами. Его собеседник, напротив, был загорелым до неприличия. Короткие волосы немолодого уже человека были высушенными и обесцвеченными соленой морской водой и солнцем. На добром лице с очень умными глазами было множество морщин от постоянной улыбки. Энтузиазм, с каким он говорил, выдавал в нем человека, любящего свою работу, которому повезло всю жизнь заниматься любимым делом:
– Эти создания умнее многих людей! Иногда мне кажется, что это не я изучаю их и обучаю различным вещам, а они, забавляясь со мной, позволяют это делать! По интеллекту дельфины гораздо ближе к нам, чем, допустим, обезьяны, которых многие склонны считать нашими предками.
– Лично я обезьян своими предками не считаю, – брезгливо повел обожженным носом Ларнер и мельком взглянул на бейдж на нагрудном кармане рассказчика. «Доктор Джозеф Бэнкс. Океанариум Майами-Бич», – гласил тот.
– Вы тоже противник этой теории?! – искренне обрадовался Бэнкс, не поняв иронии. – Ну, это же очевидно! Человек когда-то вышел из водной среды. И тому есть масса подтверждений! Человеческий эмбрион развивается в водной среде, роды женщин в воде – реальность, причем новорожденный прекрасно держится в воде и, как и детеныш дельфина, стремится всплыть, чтобы сделать свой первый вдох!
Доктор не ожидал встретить поддержку своих теорий в лице прагматичного технологического гения АНБ. Удивленный и растроганный, что весьма красноречиво отражалось на его лице, он сделал несколько шагов от лееров к большому бассейну, закрепленному здесь же, на корме. Навстречу ему из воды, наполнявшей этот резервуар, немедленно, подняв веер брызг, вынырнули две зубастые пасти, которые свистящим треском приветствовали подошедшего. Доктор Бэнкс запустил руки в контейнер, висящий на его поясе, извлек оттуда пару рыбешек.
– Поздоровайтесь, ребята! Хочу познакомить вас с Эдвардом Ларнером, умнейшим и обаятельнейшим человеком, – с этими словами он слегка подбросил рыбешек над бассейном. Описав пологую дугу, рыбки сверкнули на солнце серебристой чешуей. Наперехват им, вынырнув больше чем наполовину, грациозно метнулись два мощных веретенообразных тела. Солнечные блики скользнули по гладкой мокрой коже дельфинов. Словно красуясь, уже проглотив рыбок, животные на секунду застыли в вертикальном положении, опираясь на хвостовые плавники. Дав рассмотреть себя, они так же синхронно плюхнулись в воду.
Ларнер с удовлетворением поглядел на разыгранное специально для него водное шоу. Он любил нестандартный подход к делу и сейчас был страшно доволен тем, что его идея с дельфинами воплощается в жизнь. Не беда, что в АНБ нет таких агентов, как в ЦРУ или других конторах. Зато есть мозги и техническое оснащение.
– Посмотрите на этих красавцев! – Доктор, по-видимому, оседлал своего любимого конька. Уже весь мокрый, он погладил высунувших носы дельфинов по крутым лбам, успел поправить тент над бассейном и начал проверять работу насосов, не переставая увлеченно рассказывать о своих любимцах. – Их зовут Том и Джерри, как в мультике, помните? Не стоит пытаться их различать, это не так просто…
Насос, который он осматривал, постоянно подавал в бассейн забортную воду, пропуская ее через фильтр грубой очистки. Иначе дельфины рисковали погибнуть – небольшой объем воды на таком солнце нагрелся бы моментально.
– Невероятно смышленые ребята! Видели бы вы, на какие хитрости они пускаются, чтобы заполучить лакомство. Собаки и обезьяны не идут ни в какое сравнение. Мне иногда легче чему-то научить Тома, чем заставить что-либо сделать своего шалопая сына, – проконтролировав показания термометра, доктор продолжал: – А какие они ловкие! Вы знаете, что дельфины способны развивать скорость до двадцати пяти узлов? Я лично замерял: они могут выпрыгивать из воды на шестнадцать с половиной футов.
Ларнер понимающе кивал, не пытаясь, однако, последовать предложению Бэнкса и подойти поближе. Перспектива свалиться в бассейн его не устраивала. А брызги ему доставались и на таком расстоянии.
– Да, да! Они очень подвижные хищники, – доктор с нескрываемой гордостью расписывал достоинства своих питомцев. Возможность поговорить о любимом занятии выдавалась, видимо, не часто. И сейчас он полностью осознавал, что собеседник волей-неволей будет его слушать, а куда он, собственно, денется?
Ларнеру и правда деваться было некуда. Но он привык извлекать пользу из всего, чем приходилось заниматься. Улучив момент, когда Бэнкс сделал крохотную паузу, он вернул разговор в нужное ему русло:
– Как я понимаю, можно прикрепить к телу дельфина взрывчатку и радиосигналом отдать команду подплыть под вражеское судно?
Доктор грустно посмотрел ему в глаза.
– В принципе, для этого я и готовил эту пару. Вы же в курсе, что здесь, в Гуантанамо, у меня были плановые тренировки с ними. Да, они умеют доставлять мины к кораблям. Мне привезли их из Сан-Диего, из спецлаборатории. Там Тому и Джерри имплантировали в мозг специальные устройства. Кстати, ваша же последняя разработка. Я имею в виду АНБ.
– Об этом я знаю.
– Посредством радиопередатчика я могу управлять их действиями на расстоянии до двадцати восьми морских миль. Каждой моей команде соответствует отработанное и закрепленное условно-рефлекторное действие…
– А отслеживать их перемещения мы будем при помощи спутниковой системы позиционирования, – перебил его Ларнер. – Это все мне известно. Скажите-ка лучше вот что: сможет ли противник обнаружить дельфина, несущего на спине заряд?
– Противник? – совсем уже поникшим голосом переспросил доктор. – Так вы решились реально применить их? Это не учения?
– Вы не ответили на вопрос, – в голосе Ларнера послышались металлические нотки.
Доктор Бэнкс отвернулся к бассейну. Симпатия, которой он недавно проникся к руководителю операции, улетучилась без следа.
– Хм, понятно. Значит, это меня не касается, – в глухом голосе дельфинолога угадывались обида и разочарование. – Хорошо… Эхолоты их не определят. Услышать могут гидроакустики, но это их не насторожит – здесь обитают и дикие дельфины.
– А боевые пловцы?..
– Если к носу дельфина прикрепить отравленную иглу – он сумеет победить хоть десяток спецназовцев! Том отлично умеет срывать акваланг. Джерри может захватить боевого пловца и утянуть его на дно. Мне даже не пришлось специально обучать его этому – на воле дельфины иногда так играют с ныряльщиками, если те оказываются слишком пугливыми или досаждают им в период спаривания… Боевой пловец, каким бы спецом он ни был, все равно создание сухопутное. А у дельфинов организмы иные… Вы слышали об использовании дельфинов на военно-морской базе «Камрань» во Вьетнаме?
– Очень мало.
– Я тогда только начинал работать с дельфинами. Наши питомцы патрулировали рейдовую стоянку кораблей ВМФ США. Десятков шесть вьетконговцев отправились к праотцам при попытке подобраться к нам.
– Отлично. Никогда не думал, что дельфины такие опасные животные.
– Не более опасные, чем человек, – доктор бросил тоскливый взгляд на резвящихся в воде «диверсантов». – Жаль их… Погибнуть могут. Они для меня как дети!
– Для обеспечения национальной безопасности ничего не жаль! – в голосе Ларнера опять звякнул металл.
Доктор вздохнул и сухо изрек:
– Не беспокойтесь, я знаю свои обязанности. Том и Джерри будут готовы по вашему первому требованию. Лучше всего к борту вражеского судна прикрепить радиомаяк, на который дельфин и будет ориентироваться.
– Об этом я позабочусь, – Ларнер подкинул на ладони черную плоскую коробочку, шероховатую на ощупь, с ярко-желтой полосой на единственной гладкой поверхности, обозначающей сторону прикрепления, и снисходительно поморщился. – Тут наш друг из ЦРУ о какой-то своей агентуре говорил…
Мелодично зазвучал телефон. Ларнер аккуратно поднес трубку к обгоревшему на солнце уху, внимательно выслушал. По мере получения информации лицо его приобретало все более и более довольное выражение. Улыбнувшись, он переспросил:
– Самолетом? И сколько их? Десять? Отлично… Пусть побегают…
Глава 7
Куба, Гаванский залив
Багровый закат завесил небо. Палубные надстройки отбрасывали все более длинные тени. Воздух словно оцепенел. Душный дневной зной никак не хотел уступать свое место ночной прохладе. Приносящий хоть какое-то облегчение ветерок словно устал за день и незаметно улегся вокруг плотным вечерним воздухом. Пахло морем, дизельным топливом, неопределенными и непривычными тропическими ароматами. На палубе сухогруза «Максим Горький» негромко разговаривали между собой свободные от вахты матросы и морские пехотинцы охраны. Вахтенный, опершись о леер, задумчиво разглядывал редкий портовый мусор, проплывающий мимо судна, вполуха слушая сидевших рядом и травящих байки моряков.
Внезапно до его слуха донесся тарахтящий и чихающий звук лодочного мотора. Приглядевшись, в наступающих уже сумерках он увидел небольшую старенькую дюралевую лодчонку с таким же стареньким и еле дышащим мотором. На корме ее стоял чуть не лопающийся от гордости за свой катер щупленький мальчишка с черной как смоль кожей. На лодке виднелись слегка прикрытые брезентом деревянные лотки с бананами, кокосами и прочей снедью. Лицо вахтенного приняло недовольное выражение – мальчишка был одним из портовых торговцев. Зная их навязчивость – привяжутся хуже банного листа, – он приготовился сурово прикрикнуть на мальчонку. Но ловкий негритенок опередил его. Заглушив мотор, он пустил лодку скользить вдоль борта сухогруза, мгновенно сдернул брезент со своего товара и звонко затараторил на ломаном русском языке:
– Добрие сеньорес! Купи ананаса-банана-кокоса и морьепродьюкти, – мальчонка, необычайно довольный подхваченным где-то сложным словом, улыбался во весь рот, демонстрируя ярко-белые зубы. – Каму нада сигара, лючший сигара! Виски-текила-ром-джин-водка купи!
Заслышав звенящие в неподвижном вечернем воздухе призывы, к борту подошли несколько моряков. Мальчишка, увидев их, начал хватать с лотков фрукты и протягивать морякам, крича с удвоенной силой. При этом он так прыгал по своей лодке, что та едва не опрокидывалась. Негритенок отчаянно балансировал, ловил равновесие, но продолжал метаться, хватая и предлагая то одно, то другое.
– Совсьем почти недорога-дешева! Купи! Хочешь женщьина – простьитутка привьезу! Быстра-быстра, трес минутас! Очень карасивиа!
Моряки покатывались со смеху, слушая торговца. Пожилой мичман добродушно гаркнул, перекрывая смех товарищей:
– Чеши отсюда, головастик сушеный! Сам со своими девками кувыркайся!
Негритенок, подхватив два крупных кокоса, попытался подкинуть их вверх, неуклюже качнул лодку и, забавно дрыгнув ногами, шлепнулся в воду. Кокосы плюхнулись следом. Моряки зашлись хохотом. Вахтенный попытался разглядеть, куда делся мальчонка. Но в наступившем уже сумраке разглядеть темнокожего человека, одетого лишь в темные трусы, на фоне черной воды было невозможно.
Упав с лодки в сторону русского сухогруза, негритенок отчаянно заработал руками и ногами, стараясь нырнуть как можно глубже. Уперевшись руками в надвинувшийся на него борт корабля, он стал перебирать ладошками вдоль него, изо всех сил помогая себе ногами и борясь с собственной плавучестью. Забравшись уже достаточно глубоко, он выдернул из кармана трусов маленькую плоскую коробочку с желтой полоской. В слабеющем сумеречном свете, который уже не в силах был пробить водную толщу, конечно же, невозможно было разглядеть не только полоску, но и саму коробочку. Да только это нисколько не мешало сообразительному мальцу. Зря, что ли, он со всем присущим его возрасту любопытством еще на берегу изучал интересную игрушку, извертев ее в пытливых руках. Разве что разобрать не решился – можно ведь и испортить! Зато теперь он великолепно помнил, что полоска была именно на гладкой стороне, и именно так и полагалось приложить эту штуковину к корабельному металлу. Коробочка плотно притянулась к борту сухогруза своей магнитной стенкой. Воздуха в легких почти не осталось. Малец ловко развернулся в воде, оттолкнулся ногами от корабля и, делая редкие гребки, стал всплывать.
Голова сорванца появилась рядом с лодкой. Вахтенный облегченно вздохнул и сурово рыкнул на торговца на ломаном испанском:
– Здесь находиться нельзя! Уходи отсюда быстро!
Негритенок испуганно вытаращился на него, белея в сгущающихся сумерках глазными яблоками. В два гребка подогнав щуплое тело к лодке, он виновато заулыбался, пытаясь смягчить сердце сердитого матроса.
– Дуй отсюда! Иначе буду стрелять! – для пущего страха добавил русский моряк.
Схватившись за кормовую доску своего катера цепкими руками, негритенок одним движением вскочил на него.
– Не надо стрелять, сеньор! Пожалуйста! Я ничего плохого не сделал! – жалобно захныкал он. Вода тонкими струйками стекала с его мокрой курчавой головы.
Засуетившись, он подогнал веслом упавшие в воду кокосы и ловко достал их. Тут же вскочил, бросился к мотору, на удивление быстро завел его и снова на русском закричал:
– Завтра приехать, добрие сеньорес! Грациес, спасьибо!
Взревев стареньким двигателем, лодка рванула в сторону берега.
В грязных трущобах портового квартала негритенок ориентировался великолепно. Еще бы – он здесь родился и вырос. И если тетушка Эмилия вдруг перестанет заботиться о нем и давать такую же легкую, как сегодня, работу, в этом богом забытом месте ему предстоит прожить и всю оставшуюся жизнь. А не хотелось бы.
Нырнув в щель между двумя сколоченными из ящиков домами, он пролез мимо большой зловонной кучи мусора и оказался на более-менее широкой улочке. Огибая немногочисленных прохожих, сорванец припустил вдоль нее, не замечая острых кусочков золы, рассыпанной прямо по глинистой дороге. Из распахнутых окон домов доносились песни, крики и шум пьяных разгулов портовых грузчиков, такие привычные для уха местного жителя. Кто-то плеснул прямо на улицу воду из ведра, едва не окатив проносящегося мимо пацана, да еще и охаял его недобрым словом. Негритенок, не останавливаясь, ответил тем же, ничуть не обидевшись. А что, собственно, такого? Обычная жизнь…
Немного не добежав до угла, он остановился и перевел дыхание. Знакомых вокруг вроде бы не было видно. Это хорошо. Тетушка не будет снова ворчать на него и называть безголовым. Заложив руки в карманы еще не успевших высохнуть шорт и насвистывая песенку, он направился прямиком к стоявшей на углу жаровне. Грубой работы печь, сваренная из отслужившего свое корабельного железа, торчала прямо на улице под небольшим навесом и была такой же грязной и закопченной, как и возившаяся возле нее полная темнокожая женщина. Негритянка жарила тунца, запах которого, в отличие от вида стряпухи и ее жаровни, был очень аппетитным и привлекал не только проголодавшихся портовых рабочих, но и свору бродячих собак. В несколько рядов сидели лохматые попрошайки, ожидая подачки, изредка затевая между собой драки за лучшие места. Гонять их было так же бесполезно, как отмахиваться от назойливых мух, которых вокруг, на удивление, не было ни одной.
Рядом с жаровней были расставлены несколько деревянных столиков со скамейками, на которых сидели местные трудяги и потягивали алкоголь из замусоленных стаканов. Для большинства утомительная смена закончилась, и они откровенно расслаблялись, искренне считая эту забегаловку самым лучшим местом для отдыха. А где еще можно было за такие гроши посидеть с кружечкой самопальной наливки и пообщаться с такими же понимающими людьми?
Неспешно подойдя к кухарке, мальчишка чуть помедлил, а затем почесал через плечо свою правую лопатку, глазея на почтенную кухарку. Как она объяснила ему вчера, так он должен был сделать, если дело выгорит. А если что пойдет не так, то он вообще должен был пройти мимо, ковыряя в носу. Так они с тетушкой Эмилией договорились. Можно подумать, он не понимал, что своих выдавать нельзя, даже если придется пожертвовать своей шкурой. Предателям ведь шкура ни к чему, все равно подпортят, не свои, так чужие.
– Буэнас ночас, сеньора! – слащаво затянул малец. – Не дадите ли вы мне маленький кусочек своей вкуснейшей рыбки?
Негритянка внимательно глянула на него и расплылась в улыбке.
– Конечно, дорогой! Как отказать замечательному парню в такой малости?
Схватив пальцами с посудины жирный кусок тунца, она завернула его в обрывок газеты и, незаметно приложив к нему небольшой рулончик американских долларов, перетянутых аптекарской резинкой, вручила мальчишке. Тот обеими руками принял сверток и, выкрикивая на ходу слова благодарности, помчался по портовым улочкам.
Попетляв немного и убедившись, как учила его тетушка, что за ним никто не увязался, он заскочил в свое излюбленное место – подвал старого заброшенного склада. Пыльные доски чуть поскрипывали под его почти невесомым телом. Очень удачное обстоятельство – наступи на них кто-нибудь чужой, и доски громко заскрипят да еще и проломиться могут. Тогда нежданному гостю точно не позавидуешь. А он вовремя услышит недобрых людей и успеет смыться. В кромешной темноте, добравшись до своего тайника, негритенок разжег старенькую керосиновую лампу с треснувшим стеклом. Сейчас это можно было себе позволить – уж на керосин-то он сегодня заработал, это точно. Желтоватый неяркий свет отбросил резкие тени, озарив вполне уютный, по мальчишеским представлениям, уголок. Пара еще крепких деревянных ящиков, лежак из старого матраса и куча всяких полезных вещей, бережно собираемых и хранимых, составляли нехитрое убранство подвала. Свои любимые черные шорты, больше смахивавшие на трусы, сорванец тут же стянул, выкрутил и повесил сушиться. Он голышом уселся на ящик, застеленный тряпьем, разложил перед собой принесенный сверток, источающий аппетитный аромат, отломил сочное мясо тунца, стараясь не обронить ни крошки. Засунув в рот кусок рыбы, он достал рулончик с купюрами. Вот это была удача! Такие деньжищи, что аж руки жжет! Пересчитав и снова тщательно свернув деньги, сорванец откинулся на потрепанный старый матрас. От души чавкая, он счастливо улыбался. «Сто баксов! Не обманула тетка! Эх, почаще бы такую работу».
Проводив взглядом умчавшегося мальца, стряпуха сняла с углей оставшегося тунца и оглядела свое заведение. Новых посетителей не было, старые уже расплатились и не спеша продолжали свои нехитрые житейские разговоры. Скинув пропитанный жиром фартук, она попросила соседку приглядеть за ее хозяйством и направилась в свое жилище, спугнув по пути бездомных собак, недовольно расступившихся, чтобы снова занять свои места, как только пройдет мимо эта беспокойная грузная женщина. Тетушка Эмилия зашла в дощатый домик за углом и плотно прикрыла за собой двери, неслышно задвинув защелку для пущей надежности. Не зажигая огня, она на ощупь добралась до старого шкафа. С грохотом полетел на пол случайно оказавшийся под ногами стул. Негритянка замерла, прислушиваясь. Постояв немного, она порылась в не первой свежести шифоньере и вынула оттуда небольшой продолговатый предмет, оказавшийся спутниковым телефоном. Повозившись немного с кнопками, толстуха приложила его к уху и стала дожидаться ответа. В трубке после непродолжительных гудков послышался хорошо знакомый ей голос. Негритянка оглянулась на окно и вполголоса сообщила:
– У нас все хорошо, сеньор! Здоровье матушки пошло на поправку, вашими молитвами! Заезжайте в гости, будем всегда рады!
– Спасибо, милая! Буду рад увидеть тебя снова. – Диего Родригес, глава кубинского отдела ЦРУ, удовлетворенно кивнул и нажал на кнопку «конец звонка».
Глава 8
Куба, Гаванский залив, борт российского сухогруза
В каюте капитана было светло и уютно. Современные шторы, пара вполне приличных кушеток и кресел, солидный ковер на полу, фотографии в аккуратных рамочках на стенах – капитан Мишин не первый год ходил в дальние плавания и потому умел придать своему жилищу почти домашний вид. Нестандартные светильники дополняли стиль помещения, делая его совершенно не похожим ни на одно другое. И если бы не круглые глазницы иллюминаторов, вряд ли бы кто-то вообще посчитал, что это каюта.
Только что старпом доложил Мишину об окончании погрузочных работ. Все точно в соответствии с графиком. Кроме кучи металлолома и другого мусора, остатков материально-технического хозяйства российской базы, в трюмах «Максима Горького» были аккуратно упрятаны несколько десятков герметичных ящиков. В них специалисты тщательно упаковали части аппаратуры станции электронного слежения, демонтажом которой они занимались последние месяцы своего пребывания на Кубе. Задача была поставлена незамысловато – не просто развалить комплекс, прослушивавший радиоэфир всего Карибского бассейна, а сделать так, чтобы СЭС после транспортировки заработала как новая.
Железная утроба сухогруза поглотила также неизрасходованные боеприпасы и вооружение последней российской базы, от учебных мин и гранат, используемых во время полевых выходов, до вполне работоспособных боевых автоматов Калашникова с патронами. Тащить за океан подобные мелочи было совсем невыгодно, но раз пошла такая возня, кто-то наверху принял жесткое решение – забирать все, вплоть до самой распоследней табуретки. Тем более что под это дело был выделен целый сухогруз. Буквально понимать это указание, конечно, не стали – большую часть хлама бросили в месте своей прежней дислокации. Благо не из Европы уходили, где после себя оставлять даже зарытое в землю ржавое железо нельзя было. Миноискатели вражеские его быстро отыскивали и – «битте шен», извольте прибрать за собой до идеального порядочка. А на Острове свободы все, что осталось плохо лежать, было с превеликим удовольствием растаскано местными жителями, разумеется, после того, как там побывали облеченные властью.
При помощи талрепов моряки закрепили на палубе частично разобранные антенны, стационарные пусковые установки ПВО. Распластанным кактусом маячила станция управления зенитно-ракетным комплексом «С-200МС». В общем, хватало всякой всячины. Все это добро тщательно прикрыли маскировочными сетями, и сухогруз сразу из насквозь гражданского судна превратился в некое неуклюжее подобие военного корабля. Под пятнистой камуфлирующей сеткой, обшитой несчетными лоскутками материи, отдельно от всего остального аккуратным штабелем были сложены полтора десятка зенитных управляемых ракет «5Б72» в специальных транспортных пеналах. Еще тридцать две ракеты более ранней модификации моряки осторожненько опустили в отдельный трюм.
– Ну, ребята! Предупреди вы меня раньше – ни за что не согласился бы на такой груз! Двадцать четыре тонны динамита на борту! – Мишин широкими шагами ходил из угла в угол своей каюты и ошарашенно мотал бородой. – Это же рехнуться можно! Даже представить себе не могу, что от моего «Максимки» останется, если вдруг что!
– Ничего не останется, ни единого целого кусочка, – вполголоса, для себя самого, подтвердил этот факт командир отряда охраны.
– Да ладно, Михаил! Не динамита, а пороховых шашек твердотопливных двигателей. Я же не знал, что тебе так интересно, из чего сделаны ракеты. Спросил бы, я всегда готов ответить на любые твои вопросы! – военно-морской атташе сидел в одном из кресел и с улыбкой курил неизменную сигару. – Не переживай ты так, ничего с ними не станется, не первый же раз перевозят их с места на место. Меня волнует другое: почему кубинцы тянут с нашим отплытием? Вот это вопрос так вопрос. Все бюрократические проволочки, которые мне известны, уже были использованы. То с таможенной декларацией что-то не так, то груз не соответствует кораблю, то корабль – грузу. Да ты не хуже меня обо всем представление имеешь. Я уже не знаю, что еще могут придумать эти тягомоты!
Находившиеся здесь же в каюте капитан-лейтенант Сазапов и старший лейтенант Павлов молча переглянулись. Как и полагалось младшим по званию, они пока не встревали в разговор и слушали начальство.
– Кубинцы выдвинули свое последнее, как они говорят, требование, – Збруйков закинул ногу на ногу и выпустил почти идеальное кольцо синеватого дыма.
– И что они хотят на этот раз?
– Ты не поверишь, Михалыч! – атташе снова отправил к потолку сизый бублик. – Они хотят, чтобы сухогруз из территориальных вод Кубы выводил их человек, местный лоцман.
– Это еще зачем? – удивился Мишин. – Пусть выведет из гавани, как положено, и идет на все четыре стороны.
– А кто их разберет, чего им надо? Говорят, хотим, да и точка! Мотивируют сложностью фарватера, опасностью и важностью груза. Главный аргумент – не хотят, чтобы в кубинских территориальных водах что-нибудь случилось, мол, отвечать-то им и неприятности расхлебывать – тоже.
Капитан остановился у иллюминатора и стал задумчиво смотреть вдаль.
– Не доверяют нам наш же корабль. Оригинально!
– Ну, не то чтобы не доверяют, – более дипломатично сформулировал Збруйков. – Скорее перестраховываются.
– Мозги они нам компостируют, а не перестраховываются.
– Так что? Ты не против, Михалыч? Мне намекнули, так сказать, в приватной беседе, что если мы согласимся, то причин задерживать выход «Горького» в море не будет.
– А вам не кажется, что кубинцы на самом деле что-то затевают? – подал голос командир морпехов. Эти недомолвки и постоянные препоны не давали ему покоя, как и остальным присутствующим. Что-то уж больно настойчиво кубинцы пытаются оставить у себя груз. Точно, глаз положили на чужое добро!
Капитан мрачно скрестил руки на груди. Внешне он был спокоен, но все понимали, какая буря клокочет у него в душе. Ведь решающее слово теперь за ним. Здесь, на судне, он – единственный начальник. А все остальные, кроме, разумеется, остававшегося на берегу Збруйкова, были частью его команды и должны уважать любое его решение. Иначе в море нельзя.
– Что бы они ни затевали, выхода у нас нет. Откажемся – сидеть нам тут до морковкина заговенья. Они ведь еще тысячу заковырок найдут, жабы изворотливые, – после некоторой паузы ответил Мишин и в сердцах добавил: – Чтоб им провалиться, р-рыбью холеру им в глотки!
– Вот и ладненько, – потер руки Збруйков. – Ты только не обижайся, Михалыч, я знал, что ты – человек опытный, не будешь понапрасну возражать против неизбежного. Поэтому заранее почти договорился с кубинцами. Их мастер проводки судов должен будет сразу прибыть. После моего звонка с согласием, разумеется.
Он обезоруживающе улыбнулся слегка оторопевшему капитану и обратился к Павлову:
