скачать книгу бесплатно
– Ерунда, – сказал Андрей. – Просто ты устала.
Жанна несогласно мотнула головой.
– Ваня при смерти. А вчера опять звонила его сестра – от Альки ни слуху ни духу. Четвертые сутки пошли… Настя боится, что ее уже в живых нет. Ваня очень переживал за нее. Даже хотел поехать в Питер. Ведь Алька – его любимая племянница. Ей и семи не было, а Ваня уже успел оттаскать за уши всех ее кавалеров. Все боялся, что попадет в дурную компанию. Алька ведь девочка красивая. Последний раз, когда мы были в Питере, она говорила, что какой-то жутко знаменитый продюсер предложил ей сниматься в рекламном ролике и… – Оборвав фразу на полуслове, Жанна вскочила и с надеждой посмотрела на усталого парня в белом халате, который явно направлялся к ней.
Андрей догадался, что парень в халате – доктор, который оперировал Дорофеева.
– Ну как он? Как?.. Ему лучше? – спросила Жанна, когда тот подошел поближе.
– Ваш муж пришел в сознание.
– Значит, все будет хорошо?
Сделав вид, что не расслышал вопроса, доктор сухо сказал:
– Я вас проведу в палату. Минут на пять. Очень прошу – никаких истерик и слез. – И, резко развернувшись, направился к служебному входу.
Отделение реанимации, в котором лежал Дорофеев, находилось на третьем этаже. Палата выглядела далеко не респектабельно: пять коек, и все были заняты. Больные лежали под капельницами, многие протяжно стонали. Пахло лекарствами, мочой. Молоденькие медсестры, сновавшие туда-сюда, казалось, не обращали на своих пациентов никакого внимания… Короче, не повезло Дорофееву. Даже и место досталось не из лучших – у самой двери. Впрочем, судя по его отсутствующему взгляду, все эти неудобства не очень-то волновали Дорофеева.
– Ваня, – жалобно позвала его жена и, сжав пальцами его ладонь, едва удержалась, чтобы не расплакаться.
Несколько раз моргнув, Дорофеев изобразил на лице некое подобие улыбки. И хотя улыбкой этой можно было по ночам пугать детей, оптимизма у Андрея прибавилось.
– Привет доблестной милиции, – бодро проговорил он и подошел ближе.
– А-а-а, Фараон, – неопределенно протянул Дорофеев.
Восприняв это мычание как проявление дружеских чувств, Андрей кивнул.
– Он самый.
– Только не волнуйся, Ваня. – Жанна нежно погладила мужа по руке. – Тебе нужно беречь силы.
Дорофеев недовольно поморщился и перевел взгляд на Андрея.
– Ну как? Замочил их?
Андрей кивнул.
– Причем сразу всех. Пальнул по баку, а в кузове взрывчатка оказалась.
– Молодец, – натянуто улыбнулся Дорофеев и, вновь уставившись в потолок, уже одними губами прошептал: – Вот только с Алькой облом вышел…
Глаза Дорофеева вдруг закатились, и Андрей понял, что с ним творится что-то неладное.
– Доктор! – громко позвал он.
В дверном проеме показался тот самый парень. Подойдя к кровати, пощупал пульс, потом приподнял веки. Дорофеев никак не прореагировал на эти прикосновения. Жанна и Андрей, затаив дыхание, следили за каждым движением доктора. Но тот не стал им ничего объяснять. Развернулся и быстро приказал подскочившей медсестре:
– Кислород! Приготовить три кубика лидокаина.
Не выдержав, Жанна зарыдала.
– Не надо этого! – повысив голос, обратился к ней доктор. – Прошу вас, уходите отсюда. Вы мешаете.
Рядом с койкой, словно из-под земли, появились двое в белых халатах. Один из них, оттеснив Андрея, надел на лицо Дорофееву кислородную маску, второй попытался присоединить к правой руке капельницу.
– Вы еще здесь? – Грозный окрик доктора заставил Жанну попятиться назад.
Прежде чем уйти, Андрей схватил Дорофеева за руку и негромко, но твердо проговорил:
– Насчет Альки не волнуйся. Я обещаю, что найду ее. Слышишь? Я найду ее! Только ты выкарабкайся…
Глава 3
СЛЕД МЯСНИКА
Девушка лежала на мокрой траве лицом вниз, широко раскинув тонкие, неестественно длинные ноги. Ее яркая юбочка прикрывала разве что ягодицы, и в первое мгновение Марик подумал, что она безнадежно пьяна.
Он обнаружил это «сокровище» ровно три минуты назад, когда справлял малую нужду в одном из укромных уголков Приморского лесопарка. Его смена закончилась два часа назад, и если бы не богатый клиент с причудами, то Марик уже давным-давно сладко посапывал бы в своей постельке. Но клиент оказался настойчивым малым и потребовал подбросить его к кемпингу. И это в три часа ночи! Однако обещанные царские чаевые поставили последнюю точку, и Марик без колебаний отвез пассажира по нужному адресу.
Так Марик оказался в этих дурацких кустах, рядом с молоденькой дурехой, которую, по всей вероятности, кто-то здорово накачал спиртным, а затем оттрахал во все дырки и бросил на произвол судьбы.
Прикидывая, что же ему, горемычному, делать, Марик подошел к девушке. Присел на корточки и принюхался – спиртным вроде не пахло. Да и девчонка лежала как-то уж слишком неестественно – вывернутая голова, руки, вытянутые вперед, сжатые в кулачки пальцы… Марик наклонился поближе, осторожно убрал волосы с лица девушки и тут же в ужасе отшатнулся – вне всяких сомнений, девчонка была мертва! Но разве у нормального человека, пусть даже и пьяного в стельку, могут быть такие вытаращенные глаза, посиневшее лицо и совершенно бескровные губы?!
– Вот черт, – пробормотал Марик и, с трудом сдерживая дурноту, метнулся в близлежащие кусты. Там его вывернуло наизнанку, после чего вроде бы полегчало. Он попытался собраться с мыслями, но так и не смог сделать этого – в голове звеняще гудела пустота. Марик понимал, что необходимо что-то предпринять – вызвать милицию или «Скорую». Однако как ни старался, не мог заставить себя сдвинуться с места. На него нашла какая-то оторопь. Ему казалось, что сделай он хотя бы шаг, и его постигнет участь этой молоденькой дурехи.
А в лесу было тихо. Впрочем, в три часа ночи здесь и не могло быть по-другому. Таксисту Марику, который волей судьбы оказался в «нужном» месте в «нужное» время, ждать помощи было не от кого. И он бросился к своей машине, продираясь сквозь кусты…
* * *
Старший оперуполномоченный уголовного розыска ГУВД Санкт-Петербурга майор Сергей Парамонов никогда не считал себя слабонервным человеком. За пятнадцать лет отнюдь не сахарной службы в отделе по борьбе с тяжкими насильственными преступлениями он успел навидаться такого, что нормальному человеку не могло присниться даже в кошмарном сне. Поэтому дело с трупом в Приморском лесопарке вначале показалось ему банальным до оскомины – девчонка легкого поведения, задушенная своими «товарками-конкурентками» или озверевшим сутенером. Убитая только потому, что работала не на своей территории или обнаглела до того, что скрывала часть доходов. Разборки чистой воды, да и только. Убийства из-за денег случаются гораздо чаще, чем по другим мотивам.
Однако, хорошенько осмотрев место происшествия и немного поразмыслив, Парамонов пришел к выводу: девчонка (даже если она и проститутка) могла запросто оказаться очередной жертвой сексуального маньяка, который в следственных материалах уже давно заслужил прозвище Мясник.
Приморский лесопарк пользовался дурной славой – за последние два года там были обнаружены четыре трупа женщин со следами насильственной смерти. Две из пострадавших были застрелены, еще две – исколоты ножом и, как показала экспертиза, скончались от потери крови. Все потерпевшие перед смертью были изнасилованы в извращенной форме. И именно этот факт натолкнул оперативников на мысль, что здесь «гуляет» очередной сексуальный маньяк. Какое-то время в парке дежурили патрульные машины, но это ничего не дало – преступник затаился. Девять месяцев все было тихо, пока сегодняшней ночью таксист не обнаружил в кустах еще один труп…
Интуиция подсказывала Парамонову, что девушка, как и все предыдущие жертвы, была убита одним и тем же человеком. Только на этот раз преступник почему-то решил воспользоваться удавкой. Известно, что вычислить маньяка практически невозможно. Такие дела обычно становятся «висяками», а если и раскрываются, то по чистой случайности, пока сам преступник не совершит грубой промашки. Парамонов знал точно, что все дела по убийствам в Приморском лесопарке пока что не сдвинулись с мертвой точки.
Однако проводить расследование спустя рукава было не в правилах Парамонова. Поэтому он вот уже полчаса терзал несчастного свидетеля, пытаясь выдавить из него показания, заслуживающие внимания.
Свидетель – таксист Марик Кочетов двадцати трех лет от роду, – по его словам, оказался в этом богом забытом уголке случайно. Обнаружив труп, позвонил в милицию и добросовестно дождался приезда оперативной бригады. Поведение таксиста выглядело странным, так как большая часть граждан, оказавшись на его месте, предпочли бы остаться «неизвестными доброжелателями»…
– Давайте еще раз вернемся к тому самому моменту, когда вы впервые увидели девушку, – устало попросил Парамонов, не сводя с таксиста внимательного взгляда. А вдруг свидетель, этот хлюпик со шмыгающим носом и трясущимися руками, имеет самое непосредственное отношение к смерти потерпевшей?
Тем более что объяснения таксиста, каким образом он оказался в Приморском лесопарке в три часа ночи, звучали неубедительно.
«Спокойно, Парамонов, без паники, – мысленно приказал себе майор. – Выдвигать версии – дело следователя, так что не лезь туда, куда тебя не просят».
– Когда вы впервые обнаружили потерпевшую, она лежала точно в такой же позе, как и сейчас? – уточнил он.
Перед тем как ответить, Марик огляделся и лишь затем судорожно кивнул.
– Да… Кажется, да. Вначале мне показалось, что она… пьяная…
– Но затем вы подошли к ней и убедились, что это не так?
– Да, я подошел к ней, нагнулся, убрал с ее лица волосы и… – Таксист задвигал кадыком и вытер тыльной стороной ладони губы. – И увидел, что ее задушили… – В глазах парня промелькнул страх. – Тогда я был уверен, что убийца где-то рядом. Я все время чувствовал, что за мной наблюдают. Чувствовал его взгляд!.. Вы понимаете, что я имею в виду?
Парамонов кивнул, мысленно усмехнувшись. Богатый опыт подсказывал, что не стоит доверять показаниям подобного рода. Любой, даже самый бесстрашный человек, оказавшись в парке в три часа ночи да еще и рядом с трупом, может увидеть и почувствовать все, что угодно.
Мягко, но настойчиво Парамонов взял Марика за локоть и отвел к автомобилю с шашечками.
– Посидите пока в своей машине, ладно? – попросил он. – Я скоро освобожусь, и мы продолжим разговор.
Марик молча забрался в салон, молча вытащил из пачки сигарету и принялся нервно мять ее в пальцах. Затем похлопал себя по карманам и виновато улыбнулся.
– У вас не найдется огоньку? А то я свою зажигалку где-то посеял…
Парамонов недовольно поморщился. Таксист был ему неприятен, но он постарался ничем не выдать своих истинных чувств.
– Держите. – Он бросил парню коробок спичек и решительным шагом направился к судмедэксперту, который, судя по всему, уже окончил осмотр.
Судебно-медицинский эксперт Игнатий Петрович Скиндер имел в определенных кругах репутацию отменного профессионала, но вместе с тем абсолютно невыносимого человека – брюзги и скандалиста. Он терпеть не мог, когда оперативники пытались вмешиваться в ход его работы. Их советы и брошенные ненароком замечания доводили Игнатия Петровича до белого каления. Он надувался, словно индюк, несколько минут разглядывал будущую «жертву» испепеляющим взглядом, а затем взрывался с такой силой, будто его с ног до головы начинили тротилом. Взрывался Игнатий Петрович, конечно же, словесно, но тому, кто имел неосторожность высказать свое мнение в присутствии Скиндера, это мгновение запоминалось на всю оставшуюся жизнь. Именно поэтому Парамонов начал свои расспросы весьма деликатно.
– Ну, что скажете, Игнатий Петрович?
Скиндер на мгновение отвлекся от кожаного чемоданчика, куда обычно складывал инструменты, и смерил Парамонова уничтожающим взглядом.
– Причина смерти – механическая асфиксия, – буркнул он и брезгливо стянул резиновые перчатки. – Об этом свидетельствуют синюшность и одутловатость лица, мелкоточечные кровоизлияния в склеру и конъюнктивы глазных яблок, ущемление кончика языка между зубами. В средней и нижней части шеи – имеются две странгуляционные борозды – след от предмета, которым была задушена потерпевшая. Смерть наступила не более пяти часов назад.
Сухая терминология всегда раздражала Парамонова, но он не посмел прервать Игнатия Петровича. Оперативники во многом зависели от экспертов, особенно от медиков. Ведь после осмотра места происшествия убитую предстояло везти в специально выделенный базовый морг, где Скиндер должен был проводить вскрытие. Непредсказуемый Игнатий Петрович при малейшем изменении настроения мог запросто отказаться проводить вскрытие немедленно, сославшись на усталость. И был бы абсолютно прав, потому как заниматься вскрытием в пять часов утра мог только фанатик своего дела. Проще было бы отложить экспертизу до понедельника, но такой поворот событий шел вразрез с планами майора. Поэтому ему не оставалось ничего другого, как слушать медика и периодически кивать в ответ. Проще говоря, открыто подлизываться.
Все изложенные Скиндером сведения Парамонов мог прочитать в протоколе. Однако он молча кивал и слушал, слушал и кивал, так как обычно в конце монолога Игнатий Петрович делал весьма неординарные выводы. Ради пользы дела можно было и потерпеть.
Только один раз майор решился перебить медика:
– Как вы считаете, Игнатий Петрович, потерпевшую убили здесь, в этих кустах? Или в другом месте?
– Скорее всего здесь. Вокруг полно следов от мужских ботинок. Но это уже не по моей части, дорогуша. Мое дело: осмотреть труп, установить причину и время смерти. Хотя все это очень и очень странно. На теле девушки я не обнаружил ни ушибов, ни царапин. Лично у меня создалось впечатление, что красотка пришла на место своей смерти добровольно. Она либо доверяла преступнику, либо перед смертью ее накачали какой-нибудь дрянью… Но это я узнаю после вскрытия.
– Значит, на теле девушки нет следов от уколов?
– Нет. Абсолютно никаких. Она не была законченной наркоманкой, это факт, но… – Игнатий Петрович поднял вверх указательный палец, – у нее были другие, не менее серьезные недостатки.
– И какие же?
– Скажу вам по секрету, потерпевшая регулярно занималась анальным сексом, о чем свидетельствуют характерные изменения слизистой прямой кишки. К тому же незадолго до смерти девушка имела интенсивные половые контакты.
«Похоже, проститутка, – подумал Парамонов и тут же мысленно одернул себя: – Но разве это что-то меняет? Чем эта девица зарабатывала на жизнь, меня не касается. Главное, что она мертва, и я должен найти убийцу. Его надо остановить, а то появятся новые жертвы…»
– Дорогой мой, о чем это вы задумались? – тихий голос старшего следователя прокуратуры Владимира Владимировича Бубашкина вывел майора из оцепенения.
Бубашкин производил впечатление весьма преуспевающего во всех отношениях человека и больше походил на юридического консультанта какой-нибудь частной фирмы, чем на следователя горпрокуратуры. Он всегда одевался с иголочки, всегда был гладко выбрит. От него исходил тонкий аромат дорогой французской парфюмерии, галстуки он покупал только в фирменных магазинах, а костюмы менял через день. Откуда у следователя прокуратуры такие бабки, не знал никто. Однако Парамонову было точно известно, что Бубашкин взяток не берет.
Оперативники не очень-то любили с ним работать, потому как Бубашкин никогда не приветствовал инициативных, а в процессе следствия требовал, чтобы его помощники свои действия согласовывали с ним напрямую. Это раздражало Парамонова. Работая с Бубашкиным, он чувствовал себя мальчиком на побегушках. Год назад они вместе раскрыли крупное и, казалось бы, безнадежное дело – убийство известного издателя. И хотя в преступлении были замешаны крупные мафиози, посадить за решетку которых практически невозможно, Бубашкин сумел добиться обвинительного приговора. После того случая Парамонов зауважал следователя, но от этого работать с Бубашкиным не стало легче.
– Так о чем вы задумались, майор? – вновь спросил Бубашкин.
Пауза затягивалась до неприличия, а Парамонов все никак не мог придумать, что же ему ответить. В голове вертелось два варианта: первый – сказать правду, второй – соврать. Но майор предпочел третий вариант – он задал встречный вопрос, проигнорировать который Бубашкин по долгу службы не имел права.
– Удалось установить личность потерпевшей?
Следователь пожал плечами.
– В сумочке не было никаких документов. Только косметика, пачка презервативов, жетон на метро и десять рублей. Судя по всему, потерпевшая была девицей легкого поведения, так что в числе пропавших без вести ее имя появится не скоро. А может, и вообще не появится… А что говорит твой свидетель?
– Ничего определенного: зашел в кусты помочиться и наткнулся на труп. Ничего не знает, ничего не видел, но зато слышал подозрительные шорохи. Он уверен, что убийца бродил где-то рядом.
– Убийца смылся с места преступления на машине, – криво усмехнулся Бубашкин. – На дороге видны отчетливые следы от шин. По предварительным данным – автомобиль марки «БМВ»… Так что твой свидетель ошибся.
– Очень может быть, – кивнул Парамонов. – Только идиот станет торчать около трупа так долго. Правда, у меня нет уверенности, что этот убийца – не идиот.
– Думаешь, тут поработал наш старый знакомый – маньяк из Приморского?
– Очень похоже.
– Хорошо, что он имеет зуб только на проституток. Но вдруг в голову ему придет блажь, и он начнет насиловать и убивать девиц из благонравных семей? Представляешь, какую бучу поднимут журналисты? А если во всех газетах появятся заметки про нашу несостоятельность, что тогда запоет генеральный прокурор? Так что, Сережа, придется здорово потрудиться и вычислить этого гада. Тем более что на этот раз он оставил массу зацепок.
Признаться честно, Парамонова здорово покоробило высказывание следователя о девицах из респектабельных, «благонравных» семей. Он так разозлился, что совершенно позабыл, что несколько минут назад сам думал то же самое. Но одно дело – думать, и совсем другое – высказывать свои мысли вслух.
Если Бубашкин и прочел на лице оперативника недовольство, то сделал вид, будто ничего не заметил. А через секунду сказанул такое, от чего Парамонов едва не сел.
– Я знаю, что ты и твои коллеги считаете меня тупым консерватором. Во многом вы правы, и я признаю это. Поэтому давай попробуем работать по-другому – целую неделю ты и Моисеев действуете самостоятельно, на свой страх и риск. Нащупаете какие-нибудь зацепки – милости прошу. Исходя из ваших результатов я и буду выстраивать направление, в котором пойдет следствие.
«Он что, не с той ноги встал? – растерялся Парамонов. – Или и вправду решил рискнуть?.. Но такой поворот мне только на руку. Это даст возможность нам с Семеном развернуться на полную катушку».
– То есть вы предоставляете нам карт-бланш? – уточнил на всякий случай.
– Да, полная свобода действий и неограниченные полномочия.
Парамонов почувствовал, как у него вспотели ладони. Это же надо, только что он получил полную свободу действий от самого Бубашкина! Забыв обо всем на свете, он принялся соображать, с какого конца лучше всего взяться за расследование: «Во-первых, просмотреть все четыре дела по убийствам в Приморском лесопарке, во-вторых, подключить к делу опытного психиатра, дабы тот составил психологический портрет предполагаемого убийцы, в-третьих…»
И в этот самый момент тишину парка нарушил громкий вопль, доносившийся оттуда, где стояло такси. Судя по всему, это орал свидетель, причем с таким истеричным надрывом, словно обнаружил в своей машине рептилию или еще один труп. От его вопля у всех заложило уши. Игнатий Петрович вздрогнул и едва не уронил на землю свой чемоданчик, Парамонов удивленно вскинул брови и повернулся в сторону, откуда слышался непрекращающийся крик. И только следователь Бубашкин никак не прореагировал на это «невинное» происшествие. Продолжая что-то чиркать в своем блокноте, он недовольно поморщился и смахнул со лба прядь волос.
Вопль прекратился так же неожиданно, как и начался.
– Что это было? – Игнатий Петрович Скиндер вопросительно посмотрел на Парамонова. – Кто-то из ваших оперативников вырабатывает командный голос?
