Большая стрелка

скачать книгу бесплатно

Художник выдал свое предложение, вызвав скептические улыбки.

– Ладно, попробуем для начала, – нехотя согласился Хоша.

Работа оказалась на редкость плевая. Один из руднянских шпанят, шестерящих на команду, втихаря проколол шины на машине должника и ударил ломиком по лобовому стеклу. Этого оказалось достаточно. Челноки решили, что на них натравили давно обещанных бандитов, перепугались до икоты и на следующий день притащили деньги.

Долг был четыре тысячи баксов. Работы на полчаса, плата за решение вопроса – полторы тысячи. Прибыток не гигантский, но по тем временам, когда редкая зарплата была больше пятидесяти долларов, деньги немалые. Рубли перестали быть деньгами, в разгар реформ деревянный падал, как камень в колодец. За неделю цены вполне могли подняться на десять процентов. И увесистый бакс – это ощущение уверенности в завтрашнем дне.

Потом был второй такой же заказ. Тоже невозвращенные деньги. Там было достаточно подойти к ребенку должника у школы и сказать, чтобы папа был поразумнее и думал больше о семье, чем о деньгах. Деньги вернули очень быстро. И в определенных кругах начала расходиться реклама об отчаянных парнях, которые быстро и тихо решат любую проблему.

В третьем случае сумма была куда больше. И машину пришлось спалить. А когда не помогло, то должника-азербайджанца опустили в погреб на той хате, где руднянские устраивали сходняки и отдыхали телом и душой. Паяльная лампа, подпалившая обильную растительность на груди, быстро вернула упиравшемуся азербайджанцу ощущение реальности. И деньги он вернул с процентами.

– Ерунда, – талдычил Хоша, у которого начиналось головокружение от успехов. – Это разве бабки? Это слезинка ребенка, как говаривал писатель Достоевский.

– А где бабки? – иронически спрашивал дядя Леша.

– Надо обменные пункты валюты брать, – завел старую песню Брюс. – Там можно за раз тридцать тысяч баксов поиметь.

Это предложение сначала показалось диковатым, но постепенно братва начала склоняться к такой теме. И дяде Леше с Художником требовалось немалых усилий и красноречия, чтобы удержать от подобных попыток. Слово Художника ценилось, поскольку обычно было разумным, но он осознавал, что терпит его братва пока только как кореша Хоши и благодаря его славному тюремному прошлому. Такое положение его не устраивало. И он начал медленно, но верно, находить к каждому ключик. С Арменом обращался доверительно, нарочито выделяя его как человека разумного, говорил – нам-то понятно, мы же не Брюс или Блин. С Брюсом вел другую игру – доводил язвительными замечаниями его, туповатого и не умеющего дать отпор словами, до белого каления, но в критический момент сдавал назад, так что Брюс стал опасаться его острого язычка. Пришлось однажды поиграть ножом, когда каратист отпустил по его адресу что-то крайне неуважительное. Брюс угомонился, только пробурчал «псих», видя, с какой яростью Художник бросился ему навстречу, рассекая воздух лезвием. Труднее всего было с Блином, не имевшим вообще никаких тормозов. Тот в недалекости своей не мог трезво оценить своего места в команде и время от времени претендовал на большую долю в прибыли, так как благодаря своей комплекции играл роль основного вышибалы. Иногда он заводил разговоры и о том, что приходится слушаться всяких там умных, имея в виду Хошу, что уже было дурным признаком, поскольку в команде пахан должен быть один. И когда начинаются споры за власть, все заканчивается плохо. Так что Блин был ноющим зубом, и боль эта с каждым днем становилась все сильнее.

– Тридцать тысяч за один раз! – забрызгал слюной каратист Брюс. Он становился все жаднее до денег, увешался золотыми цепями, купил зеленый пиджак, грезил о джипе и восьмикомнатном доме красного кирпича. – А мы разводим лохов, долги копеечные возвращаем.

– Постепенность – залог здоровья, – говорил дядя Леша устало.

– Нарабатываем авторитет, – поддерживал дядю Лешу Художник.

– Где они, бабки, с твоего хваленого авторитета? – скривился Хоша.

– Не сразу Ахтумск строился.

– А мне нужно сразу! – вдруг крикнул Хоша, привычно выходя из себя. – Уже почти полтора года херней маемся! Где она, очередь из плачущих банкиров и обобранных промышленников? Где они, миллионы «зеленью», дядя Леша? Тысяча «зелени» за последнее дело – это куда? К нам идут только дешевки.

– Нужен жмурик, – неожиданно сказал дядя Леша.

– Какой жмурик? – не понял Хоша.

– Пока кого-нибудь не замочим, так и будем мелочами промышлять. Нужно кого-то демонстративно завалить – и тогда уже другие люди в очередь выстроятся…

– Точно, – неожиданно поддержал его обычно крайне осторожный Художник. – Кровь – лучшая реклама.

– Реклама – двигатель торговли, как говаривал индеец Чингачгук, – кивнул Хоша.

* * *

Старший лейтенант Балабин сел на переднее сиденье «Жигулей», остановившихся у метро «Таганская», захлопнул резко дверцу:

– Привет.

– Здорово, служивый, – кивнул Влад. – Ты мне машину развалишь.

– Как тебе отдыхается?

– Отлично. Уволился в рекордный срок. Не успел оглянуться, а уже приказ.

– Даже отвальную не устроил.

– Не вижу повода для пьянки.

– Обижаешься, что не прикрыли тебя. Казанчев делал все, чтобы тебя вытащить. Но там, сам знаешь, политика.

– Ты-то хоть не оправдывайся передо мной. Я все понимаю…

– Это хорошо, – вздохнул Балабин. – Ты меня как, по делу звал?

– По делу… Несколько вопросов на засыпку, Николя. По делу об убийстве семьи Гурьяновых.

Балабин помрачнел и произнес сухо:

– Влад, ты теперь не в конторе. Не забыл?

– Я ничего не забываю. В том числе, как тебя с того света вытащил в Чечне. Ты-то помнишь?

– Я все помню, – помрачнел Балабин. – Зачем тебе это все? В частные сыщики решил податься?

Влад устало потер виски:

– Брат погибшего Гурьянова – мой друг. Очень хороший друг. Я ему тоже жизнью обязан. Долг чести.

– Брат? Никита Гурьянов? Это тот офисный хомяк, которого мы допрашивали?

– Это важно, кто он?

– Ладно, – махнул рукой Балабин. – Что тебя интересует?

– Почему наша контора занялась этим убийством? Убийства – епархия угрозыска.

– Убийство явно заказное. Помнишь, мы занимались перекидкой валютных средств в офшорные зоны? В той афере светилась компания «КТВ», где работал Константин Гурьянов. И нам интересно, нет ли тут связи с убийством.

Влад помолчал, потом осведомился:

– Что есть в деле по самому убийству?

– Описания бандитов. Составлены по свидетельским показаниям. Вот, – Балабин вытащил бумажку, на которой было три физиономии.

– И кого можно по этому фотороботу опознать? – скривился Влад.

– Машину, на которой приезжали исполнители, нашли брошенной. Ее украли перед убийством, перекинули номера. Стреляли из автоматов Калашникова.

– Опрос местных жителей?

– Несколько дней бились. Вчера я разговорил соседей по лестничной площадке. Где-то за тридцать минут до выстрелов из квартиры Гурьянова вышла девушка. Соседка видела в «глазок». Но описать толком ее не смогла. Говорит, та была в темном платье. И с толстой папкой под мышкой.

– Что еще?

– Ничего. По-моему, это чистый глухарь… А что твой приятель говорит? Он с нами был не особенно откровенен.

– Он вообще не в курсах про дела брата.

– Влад, честно, ты что, надеешься раскрутить это дело?

– Хотя бы разобраться, что к чему.

– И что потом?

– А потом расскажу все тебе. И ты получишь орден.

– Сутулова третьей степени. С закруткой на спине…

– Тогда медаль… Вы записные книжки изъяли в квартире покойного?

– Изъяли.

– Была там такая Вика?

Балабин вынул свой толстый ежедневник, куда заносил план своих действий и всю нужную информацию. Там был и список из сотни телефонов из записной книжки Константина, которые требовалось проверить:

– Вот. Виктория. Фамилии нет. Только городской телефон. Отработать не успели. Я только адрес пробил. По телефону ее никто не отвечал.

– Адрес давай. И телефон.

Балабин помялся.

– Ну, Николь, не томи. И так уже все тайны, которые мог, выдал. Давай.

Влад записал данные, которые с неохотой продиктовал старлей, и спросил:

– Вы сколько раз осматривали квартиру?

– Один. А что?

– Не могли еще следователь или муровцы наведаться?

– Нет. Сто процентов не было никого.

Влад задумался. Гурьянов уверен, что в квартиру кто-то приходил после осмотра. Полковника столько лет учили не забывать ничего и улавливать детали – тут никакой сыщик в подметки ему не годится.

– Ключ у кого от квартиры был? – спросил Влад.

– У следака прокурорского. Еще есть вопросы?

– Нет.

– Ну я пошел?

– Давай. Только не говори никому о нашей встрече…

– Что, я похож на дурака? Пока. – Балабин вышел из машины.

Влад не сомневался: его бывший сослуживец раздосадован. Видимо, ощущает, что его выжали, как губку, высосали информацию и ничего не дали взамен. Ничего, переживет.