Битва на дне

скачать книгу бесплатно

Павлов вновь неопределенно пожал плечами, с явным сомнением в голосе протянул:

– Случайно? Что ж... Возможно, дело обстоит именно так...

Хотя интуиция говорила Полундре, что дело обстоит вовсе не так! Он достаточно помотался по океанам планеты, чтобы в такого рода случайности не верить. Это не оживленный средиземноморский перекресток возле Босфора и Дарданелл, не Гибралтар, не Ла-Манш! Чтобы в пустынном уголке Гренландского моря в одно и то же время оказались «Аргус» и R-170? Да еще почти сразу после падения российского спутника-шпиона? Бабушке своей про такие случайности расскажите! Удивляло другое: неужели Тиняков, которому по должности, по специфике службы положено быть особо осторожным и подозрительным, до такой элементарщины не додумался? Странно это, право слово...

– Василий Капитоныч, – обратился Сергей к капитану, – запроси у локационщиков: что там на экране эхолота? Они должны быть уже почти точно под нами. Если мы разошлись на встречных курсах, тогда это, видимо, впрямь случайность. А вот если нет...

Оказалось, что нет. Эхо-сигнал сонара однозначно свидетельствовал: подлодка развернулась на 180 градусов, синхронизируя направление движения с «Аргусом», и сейчас шла параллельным курсом в полукабельтове справа от него. На тех же пятидесяти метрах глубины. Не опережая, но и не отставая, как привязанная. Какие уж тут случайности!

9

В Мурманске погода испортилась с раннего утра. Тонкие сероватые струи дождя шуршали в таких же тонких ветвях молодых осинок. Небо расчистилось лишь к полудню. Обрывки грязных туч, уносимые резким ветром, быстро мелькали в его холодной зеленоватой глубине.

Мощное, сталинской еще постройки, трехэтажное здание штаба Северного флота России стояло на тихой улочке совсем неподалеку от порта. В нем на втором этаже за тяжелой дубовой дверью без таблички располагался служебный кабинет начальника оперативного управления штаба, контр-адмирала Петра Николаевича Сорокина.

В глубине кабинета за рабочим столом Сорокина под портретами адмиралов Нахимова, Ушакова и Макарова сидели двое: сам контр-адмирал и генерал российских аэрокосмических войск Олег Васильевич Шаховской. Оба они еще утром прилетели спецрейсом в Мурманск из Плесецка: штаб операции по спасению утерянного спутника переносился поближе к месту событий. Саму же операцию, получившую условное кодовое название «Поморник», взял на контроль Генеральный штаб. К некоторому удивлению обоих, Москва возложила оперативное руководство «Поморником» не на Сорокина, а на генерала Шаховского.

Сейчас взгляды обоих военных были обращены на громадную карту акватории морей Ледовитого океана, занимающую полстены адмиральского кабинета. Еще одна карта, оперативно-топографическая двухверстка Западного Шпицбергена в районе Баренцбурга и Земли Принца Карла, лежала на столе перед ними.

– Странно совсем не то, – задумчиво сказал Шаховской, продолжая делиться с хозяином кабинета своими соображениями, – что американская подлодка незамедлительно вышла в район Земли Принца Карла, к месту падения нашей пропажи. Этого как раз следовало ожидать! Их станции слежения работают четко, координаты от норвежцев со «Свалсата» их аналитики в Брюсселе получили на тарелочке с голубой каемочкой. Дальнейшие их действия предугадать нетрудно. Мне непонятно совсем другое: каким загадочным образом янкесам стало известно о миссии «Арктура»? И ладно бы только о миссии, но ведь и о средствах ее исполнения тоже! Они даже в курсе того, что на борту нашего судна имеется «Нерпа», знают, кто будет ею управлять. Да-да, я про вашего знаменитого Павлова говорю. И что на «Арктуре» сейчас находится Тиняков, им тоже известно.

Сорокин некоторое время молчал, сосредоточенно рассматривая двухверстку. На его худощавом умном лице отражалась интенсивная работа мысли: последние слова Шаховского явно озадачили контр-адмирала. Он встал из-за стола, медленно прошелся по кабинету, открыл дверцу небольшого шкафчика, выделявшегося среди стандартной и строгой офисной мебели каким-то уютным домашним видом. Достал короткую изогнутую трубку, коробку с «Честерфилдом». Через пару минут по кабинету поплыл аромат хорошего табака – Петр Николаевич был заядлым курильщиком. Сорокин не торопился. Он был полон спокойной, несуетной уверенности в себе, которая у другого выглядела бы высокомерием.

Молчал и генерал Шаховской, словно дожидаясь ответной реплики на свои последние слова, какого-то вопроса. И он его дождался.

Сорокин, попыхивая трубочкой, вернулся к столу, не присаживаясь, вновь склонился над картой. Затем поднял взгляд внимательных цепких глаз на Шаховского, улыбнулся.

– Могу я поинтересоваться, Олег Васильевич, – спросил контр-адмирал спокойным, чуть глуховатым голосом, – откуда у вас такая информация о столь удивительных познаниях американцев? То есть о том, что им известно про «Нерпу», Павлова, этого, как его... Тинякова?

Генерал довольно кивнул:

– Вы можете. Мало того, вы просто обязаны об этом знать. Потому что нам вместе думать, что делать с этой информацией...

Олег Васильевич Шаховской был из тех, настоящих, а не декоративно-опереточных генералов, которых, к величайшему сожалению, не так много осталось в Российской армии. Свою служебную карьеру он начал с лейтенантского звания и сейчас носил генеральские звезды и занимал немалую должность не по протекции, не по кумовству, а благодаря своему уму и таланту. Сорокина он заочно знал довольно давно и очень уважал за сходные нравственные и деловые качества, за то, что продвижение контр-адмирала по службе очень напоминало его собственное. Оба они были крепкими военными профессионалами, на которых, собственно, держится армия, а, как известно, рыбак рыбака видит издалека. Шаховской был весьма доволен тем, что решать свалившуюся на его голову сложную задачу ему предстоит в паре с этим опытным и толковым моряком. Поэтому никаких секретов от Сорокина генерал держать не собирался. Как раз наоборот – хотел посоветоваться.

– Я получил эти сведения с самого верха, – Шаховской выразительно указал пальцем на потолок кабинета, – из оперативного отдела Генштаба. А они, соответственно, от службы внешней разведки.

– Скорее всего, – достаточно уверенно прокомментировал Сорокин, – здесь были задействованы каналы ПГУ ФСБ? Или все-таки армейцы из ГРУ?

– Затрудняюсь точно ответить на ваш вопрос, – задумчиво сказал Шаховской. – Я не специалист, я весьма слабо разбираюсь в таких вещах...

– Значит, либо те, либо другие, – заключил контр-адмирал, будучи уверен, что его собеседник в «таких вещах» разбирается очень хорошо, – что в данном конкретном случае не так уж важно. Хотя нет! Очень даже важно. Скажите, Олег Васильевич, тот подполковник, которого мы отправили с «Арктуром», он к какому ведомству принадлежит: к военной разведке ГРУ или к фээсбэшным структурам? Я не слишком выхожу за рамки своей компетенции? Поймите, это не из досужего любопытства...

– Выходите, само собой, – глаза генерала Шаховского весело блеснули, – и не только своей, но и моей тоже. Однако пес с ними, с рамками! Необходимое условие того, что мы вдвоем сделаем что-то путное и не провалим операцию «Поморник», – это наше с вами взаимное доверие. Я не могу ответить на ваш вопрос о Тинякове со стопроцентной точностью, он не был мне непосредственно подчинен. Но я почти уверен, что он из «Аквариума», из ГРУ.

– Вот и мне так показалось. Я несколько раз имел дело с его... коллегами. Их отличает такой особый стиль. Не фээсбэшный. Вы догадываетесь, почему я спросил вас об этом?

Шаховской внимательно, чуть улыбаясь, посмотрел в глаза контр-адмирала.

– Пожалуй, да. Но хотел бы услышать от вас. И не только это. Как вы вообще оцениваете сложившуюся ситуацию?

– Как весьма сложную, – немедленно откликнулся Сорокин. – Я, кстати, полностью согласен с вашим тезисом о взаимном доверии. Так вот, если твердо установлено, что произошла утечка сверхсекретной информации, а исходить придется именно из этого, то имеет смысл задать себе вопрос: а кто был к ней допущен?

– Весьма ограниченный круг лиц, – подхватил тему генерал. – Причем простых исполнителей, технический персонал, можно сразу же вынести за скобки. Таких, например, как операторы мониторинга в Плесецке. Они знали время запуска ракеты-носителя, могли строить предположения о характере и назначении спутника, но не более того. Подобного рода информацию американцам нет никакого резона добывать агентурным путем: это каменный век, им вполне хватает средств обнаружения типа «Глобуса-2».

– Верно, – согласился Сорокин. – Пилота «мошки» тоже можно исключить. Что он мог передать американцам? Только то, что высадил на палубу «Арктура» некоего неизвестного ему человека. Ни о курсе судна, ни о поставленной задаче он не имел ни малейшего представления.

– Кто же остается? – мягко спросил Шаховской. – Давайте-ка доведем мысль до конца!

Сорокин глубоко затянулся ароматным дымом «Честерфилда», снова прошелся по кабинету. Да, что ни говори, а работать с генералом Шаховским было легко и приятно. Умный человек, с полуслова все понимает!

– Мы с вами и остаемся, Олег Васильевич. Плюс капитан «Арктура» Мезенцев со своим старшим помощником. Плюс старший лейтенант Сергей Павлов. С подполковником Тиняковым сложнее. И вы и я уверены, что информация о протечке пришла в Генштаб через зарубежные агентурные структуры ПГУ ФСБ. Если была бы возможность бросить на подполковника хоть малейшую тень, они бы не преминули этого сделать. Мы с вами волки битые, для нас давно не секрет, что две эти самые мощные наши спецслужбы живут как кошка с собакой. Или, точнее, два медведя в одной берлоге: каждая шпионская контора видит в другой опасного конкурента. Однако они этого не сделали. Почему?

– Вот именно к этим мыслям я и хотел вас подвести, когда рассказал о полученной мной из Генштаба информации, – довольно сказал Шаховской. – Вопрос в том, как нам дальше строить оперативную тактику! Вот послушайте, что мне пришло в голову...

Говорил Олег Васильевич довольно долго, не перебивавшему его Сорокину хватило времени на то, чтобы выкурить еще одну трубочку. Когда Шаховской закончил, контр-адмирал, слегка усмехнувшись, заметил:

– Ваша идея, Олег Васильевич, мне понравилась. Просматривается тщательно выстроенная, грамотная такая провокация. Может очень изящно получиться!

– Ну что вы, Петр Николаевич, – добродушно рассмеялся генерал, явно довольный одобрением Сорокина, – так сразу и провокация! В приличном обществе это слово стараются не употреблять.

– Так-то в приличном, – рассмеялся в ответ Сорокин, – а вы в моем находитесь... А если серьезно и по существу, то у меня есть к вашему плану несколько небольших дополнений...

10

...Погода испортилась внезапно. Еще утром солнце весело заливало морской простор ярким светом, но ближе к полудню тучи лениво наползли на побагровевший солнечный диск. Задул порывистый северо-восточный ветер, дохнувший холодом вечных полярных льдов. А тучи словно бы размножались делением, отодвигая к горизонту светлую полоску чистого неба, покуда оно не повисло над морем тяжелой темной крышей. Поверхность моря стала закручиваться короткими злыми волнами, на них забелели пенные гребешки. Мелкий холодный дождь заполнил тяжело шевелящимся серым занавесом все пространство между небом и морем. Норд-ост же усиливался с каждой минутой! Он, словно упустивший добычу хищник, злобно выл и визжал в снастях «Арктура», срывая гребни невысоких пока волн, наполнял воздух взвесью мельчайших соленых брызг, смешивающихся с дождевыми каплями.

Полундра, не обращая внимания на испортившуюся погоду, готовил «Нерпу» к погружению. Пора было начинать подводный поиск, хоть чем больше он думал о поставленной задаче, тем безнадежнее она ему казалась. К тому же сейчас у Павлова появилась еще одна головная боль: американская субмарина, которая так и продолжала следовать параллельным курсом. Что произойдет, если он встретится с ней под водой? Чего, собственно, хотят янки? А в том, что встречи не избежать, Сергей не сомневался. Сейчас «Арктур» шел «самым малым», описывая широкую дугу около восточной оконечности Земли Принца Карла. Под брюхо «Нерпы» уже заведены тали корабельной лебедки, пора было надевать гидрокостюм и комбинированный воздушно-кислородный аппарат, который Павлов предпочитал обычному аквалангу.

Но нет! Встречу с глубинами Гренландского моря пришлось отложить ради другой встречи. Старпом, который вместе с Полундрой распаковывал «Нерпу» и сейчас собирал в матерчатый футляр раскиданные по палубе монтажные инструменты, вдруг удивленно присвистнул, тронул Сергея за плечо, привлекая его внимание:

– Смотри-ка! Вон, по правому борту, в полукабельтове. Надо же, в такую погоду решились на всплытие, не боятся, что им в люки накапает...

Серая туша всплывшей субмарины слегка покачивалась на длинных невысоких волнах, которые все же доплескивали почти до крыльев ходового мостика. На мостике стояло трое человек, с трудом различимые в пелене дождя и водяной пыли. Зато короткие яркие вспышки проблескового прожектора командной рубки американцев были вполне отчетливы.

Сзади, за спиной, послышалось шуршание дождевика. Полундра обернулся; это на палубу поднялись капитан с подполковником Тиняковым.

– Что они передают? Я не разбираюсь в этой кодировке, – немного нервно спросил Тиняков, обращаясь сразу ко всем трем стоящим рядом с ним морякам.

– Это называется семафорить, – пояснил Мезенцев. – Предлагают встретиться и обсудить «некоторые вопросы, представляющие взаимный интерес», хороша, однако, формулировочка! Так, – повернулся он к старпому, – поднимись в рубку и дай им ответный семафор: мы согласны принять их представителей на борту «Арктура». А я пока посмотрю, нет ли у них на мостике моих знакомых.

Мезенцев приложил к глазам окуляры мощного морского бинокля, некоторое время вглядывался в туманную водяную пелену, затем опустил бинокль, довольно хмыкнул:

– Все точно, не напутали мы с акустикой: посредине стоит Ричард Мертон собственной персоной.

– А кто двое остальных? – спросил Тиняков.

– Вы что, подполковник, решили, что я знаю в лицо весь личный состав американского военного флота? – с изрядной долей ехидства ответил вопросом на вопрос капитан «Арктура». – Увы...

Снова в рваном ритме замигал семафор американской подлодки. Мезенцев и Полундра напряженно глядели на вспышки света, считывая ответ на предложение, которое только что передал старший помощник.

– Отказываются, – перевел Тинякову капитан. – Предлагают нам спустить катер, а они спустят свой. И встретиться прямо посередке. На нейтральной, так сказать, территории.

– Акватории, – машинально поправил его Павлов. – Ну, прямо-таки дипломатический протокол! Что предпримем, Василий Капитоныч?

– Спускаем катер, – вдруг вклинился нервно покусывающий губы Тиняков. – Пойдем вдвоем с вами, капитан. Нужно узнать, чего они хотят.

Мезенцев поднял на Тинякова взгляд потемневших глаз и после долгой напряженной паузы тихо, но твердо сказал:

– Вот что, подполковник... Усвойте на будущее: капитан на корабле бывает только один, а меня покамест не разжаловали. Так что приказы здесь отдаю я. Хотя в данном случае я с вами согласен. Но, предупреждаю, говорить с янки я буду без ваших подсказок, мне суфлеры без надобности.

– Вы правы, прошу прощения, – опустил голову Тиняков, но его лицо при этих словах исказилось в злобновато-брезгливой гримасе. – Все это так неожиданно...

– Э-э, одну минутку! – раздался насмешливый голос Полундры. – Вы, господин подполковник медицинской службы – так ведь в вашем командировочном предписании значится? – никого не забыли в предполагаемую дипломатическую миссию включить? Меня вот, например... Да в курсе я, в курсе, что оперативное руководство возложено на вас. Но конкретной-то работой придется заниматься мне. Так вот, меня весьма интересует, в каких условиях эта работа будет проходить. И что-то мне подсказывает в этой связи, что мне полезно самому послушать американцев. А не в вашем вольном изложении, вдруг вы английским языком на уровне шестого класса оч-чень средней школы владеете? Кроме того, вы моторный катер вести сможете? Ах, нет... Я почему-то так и предполагал. А Василию Капитоновичу по рангу не положено как главе нашей «делегации». Так что поведу катер я. Достаточно понятно излагаю?

– Достаточно, – буквально проскрипел Тиняков, и выражение его лица из злобноватого превратилось просто в злобное. – Более чем...

Через двадцать минут после первого семафорного сигнала всплывшей подлодки два моторных катера, прочно принайтованные бортами друг к другу, колыхались на все набирающих силу волнах Гренландского моря, то проваливаясь во впадины между валами, то поднимаясь на пенные гребни.

В американском катере тоже находилось трое человек, те самые, которые стояли на крыле ходового мостика подлодки. Капитан R-170 Ричард Мертон, Роберт Хардер и Уильям Хаттлен, командир группы «морских котиков».

Первым подал голос капитан Мезенцев. Его английский действительно оказался безупречен.

– Где только люди не встречаются, Ричард, старина! Я рад вас видеть! Позволю себе заметить, что вы зря отказались от дружеского визита на «Арктур». Я, правда, не богат запасами «Катти Сарк», но уж настоящей русской водкой вас и ваших сослуживцев угостил бы. За мной должок, ведь вы так гостеприимно принимали меня в прошлом году!

– Я тоже рад видеть вас в добром здравии, Бэйзил, – раздалось в ответ, хотя особой радости в голосе американца как-то не прослушивалось. По немного напряженному лицу Мертона скользнуло подобие усмешки: он оценил иронию ситуации.

– Вам не кажется, господа, что погода сегодня не располагает к длительным беседам? Не Майами-Бич все-таки, – в голосе Мезенцева отчетливо слышались насмешливые нотки. – Что там за вопросы такие возникли, «представляющие взаимный интерес»? Растолкуйте, будьте столь любезны.

– Дело в том, капитан, – вступил в разговор Роберт Хардер, – что нам известна причина появления вашего судна в этих водах.

– Вот как? – Мезенцев прекрасно сыграл предельное удивление. – Любопытно было бы узнать: откуда такая замечательная осведомленность?

– В контексте нашего разговора это совершенно неважно, – покривился Хардер. – Важно то, что нас ваше присутствие здесь не устраивает! И мы предпримем все возможное, чтобы этого присутствия не допустить.

– Не слишком ли много вы берете на себя, Боб? – тихо, чтобы не услышали русские моряки, буркнул Мертон, но Роберт Хардер эту реплику своего соотечественника проигнорировал. На русском катере выжидательно молчали. И тогда Хардер произнес целый монолог, хоть со сцены в бродвейском театре читай!

Смысл монолога оставался довольно туманным, но весьма угрожающим. Хардер напирал все больше на то, что Гренландское море вообще и акватория Западного Шпицбергена в частности являются сферой интересов НАТО. А потому русским кораблям делать здесь нечего. У русских кораблей могут возникнуть, мягко выражаясь, неприятности.

– Стоп, стоп! – прервал в этом месте монолог капитан Мезенцев. – Мы находимся в открытом море, а не в территориальных водах. Оно потому так называется, что, к вашему сведению, открыто для всех. Тем более для мирного гидрографического судна, которое не несет на борту никакого оружия!

– Во-первых, – немедленно возразил американец, – относительно открытого моря – это как посмотреть! Норвежцы считают акваторию, прилегающую к Земле Принца Карла, именно своими территориальными водами. Предвижу ваши возражения, чем, дескать, в таком случае мы лучше и что тут делает американская подлодка, да? Отвечаю: разница в том, что норвежцы наши союзники, а не ваши. Мы здесь, если угодно, в гостях. А во-вторых... наша субмарина, в отличие от вашего «Арктура», несет весьма значительное количество оружия. Так что я возвращаюсь к напоминанию: в море всякие неприятности порой случаются!

Его тонкие губы растянулись в улыбке, больше похожей на хищный оскал хорька. Потом Хардер даже засмеялся, словно бы приглашая всех участников этой странной встречи оценить свою остроумную шутку. Однако смех его звучал принужденно, словно у игрока в покер, поставившего все на закрытую карту, испытывающего страшное напряжение.