скачать книгу бесплатно
В глазах военного вспыхнуло понимание.
– Спровоцировать?
– Я этого не говорил. Но план, разработанный мной, можно истолковать и таким образом.
– Я не слышал и не желаю слышать о вашем плане, хоть и читал его, – генерал довольно потер руки, – однако мне стала понятна ваша мысль. Если ваш план удастся, ждите повышения. Если же нет, то ничем не смогу помочь, даже если вы угодите под суд. Никто не должен заподозрить, что это спровоцировано нами. Ваши люди надежны?
– Своих людей я и не собираюсь подставлять. Но есть одиозный российский гражданин, которого можно использовать, – Владимир Брук. Он, кстати, объявлен в международный розыск. В остальном будем использовать иностранцев, имевших в свое время отношение к советскому блоку... Даже если операция провалится раньше расчетного времени, у нас будет возможность свалить всю вину на российские спецслужбы.
– Но даже Владимир Брук не должен понимать, что заказ на поставку сделан нами. Проведите игру исключительно через подставных. Кандидатуры уже подобрали?
– Как всегда. Не желаете взглянуть на фотографии? – предложил аналитик.
Генерал убрал со стола руки, словно боялся случайно прикоснуться к фотографиям и оставить на них отпечатки пальцев, однако в глазах его читалось любопытство.
– Предполагается задействовать троих основных участников. – Томас Уэллер раскрыл папку. – Первый из них – Владимир Брук, о нем вы наверняка наслышаны, один из ведущих мировых частных торговцев оружием, выполняет неудобные, с точки зрения международного права, заказы, в том числе и американские. Достоинство Брука в том, что он всеяден. Второй участник...
– Можете не рассказывать ни о втором, ни о третьем, – усмехнулся генерал, – их я узнал по фотографиям. Вы сделали удачный выбор, мне только остается пожелать вам удачи и напомнить, что в случае провала всю вину вам придется взять на себя. И тогда в лучшем случае объявят, что вы продались иракским террористам за деньги. В худшем – исчезните до начала расследования.
– Я не первый год служу в разведке. Надеюсь служить и дальше. Все, что мне понадобится, – деньги и на завершающем этапе взвод морских пехотинцев.
* * *
Кортеж Президента России мчался к полигону. Мелькали за тонированными стеклами замершие на обочинах машины. Изредка над дорогой раздавались грозные окрики, летевшие из динамика головной машины сопровождения:
– Куда лезешь! Водитель синих «Жигулей», прижаться к обочине и остановиться...
«Жигули» тут же прижимались, и водитель, затаив дыхание, ждал, когда пронесется вереница поблескивающих лаком черных машин, над капотом одной из которых трепыхался триколор. А потом еще несколько минут сидел, боясь пошевелиться. За неподчинение – нежелание пропустить колонну – могли и прав лишить. Тут уж ни взяткой не отделаешься, ни отговоришься. И только после того, как все машины трогались, переводил дыхание и водитель синих «Жигулей». О нем никто не вспоминал, никто не стремился его остановить и лишить прав.
За очередным поворотом в хвост президентскому кортежу пристроился заляпанный грязью «Лендровер». Над приспущенным стеклом задней дверцы подрагивали удочки. Машина сопровождения, идущая перед ним, тут же стала сбавлять скорость, вилять, не давая себя обогнать. И тут рация в ее салоне ожила, отозвавшись сдержанным голосом помощника Президента.
– Пусть «Лендровер» следует в колонне, пропустите его перед собой.
– Подтвердите «пропустить „Лендровер“.
– Именно так я и сказал.
Водитель машины, замыкающей кортеж, принял вправо, а охранник, опустив стекло, замахал рукой, показывая «Лендроверу», чтобы тот ушел вперед. Клим Бондарев, обгоняя машину президентской охраны, с благодарностью приподнял руку.
– Кто он такой? – вопреки обыкновению спросил водитель-охранник.
Обычно распоряжения руководства не обсуждались ни под каким видом. Он смотрел на заляпанные грязью номера «Лендровера», на густо покрытую брызгами заднюю дверцу, на покачивающиеся удочки.
– Однажды я его видел, – задумчиво произнес охранник, сидевший на заднем сиденье, – в летнюю резиденцию приезжал, на этом самом внедорожнике. С Президентом рыбу ловил.
– Разве Президент – рыбак?
– Что видел, то и говорю.
Кортеж ушел с трассы на узкую, ровно заасфальтированную дорогу с новенькой разметкой, перед поворотом висел щит с предостерегающей надписью «Проезд запрещен». Хоть железные ворота, украшенные золотыми звездами и двуглавыми орлами, были открыты настежь и дорога за ними была ничуть не хуже той, что вела от трассы, кортеж сбавил скорость. Часовой вскинул руку к козырьку и застыл, ему впервые приходилось видеть президентскую машину. Он опустил руку только тогда, когда последний автомобиль миновал ворота, и тут же бросился к телефону – доложить об этом.
Начальник полигона ожидал высокого гостя на краю бетонной площадки у подножия деревянной трибуны. Невдалеке виднелись привезенный сюда неделю назад старый пассажирский лайнер «Ту-134» и две пожарные машины.
Президентский лимузин развернулся на бетоне. Начальник полигона строевым шагом направился к распахнутой дверце. Подошва его ботинка последний раз звонко щелкнула по плитам как раз в тот момент, когда глава государства легко выбрался из машины.
– Товарищ главнокомандующий... – принялся докладывать начальник полигона, то и дело косясь на грязный внедорожник, возле которого стоял скрестивший на груди руки Клим Бондарев.
Президент слушал доклад внимательно, но слегка кривился, словно от зубной боли.
– Приступайте к учениям, – тихо сказал он, – ведь они и есть то, ради чего мы все собрались здесь.
– Прошу подняться на трибуну. Оттуда лучше видно. Условия таковы, – продолжал докладывать начальник полигона, – самолет захвачен условными террористами и произвел посадку в аэропорту для дозаправки, в салоне восемьдесят заложников...
– Прошу прощения, – Президент поднял руку, – я был заранее ознакомлен с условиями. Клим Владимирович, идите ближе, мне будет важно услышать и ваше мнение.
Бондарев стал рядом с главой государства, и они наконец обменялись рукопожатиями.
– Кажется, мы всю жизнь были на «ты». Зачем говоришь «вы», да еще по имени-отчеству? – прошептал Клим.
– Конспирация, – усмехнулся Президент.
На мониторах, установленных по углам трибуны, было заведено изображение с камер, установленных в салоне лайнера: в креслах сидели мужчины, женщины и дети. Между рядами прохаживались вооруженные пистолетами террористы в черных масках. Тем временем на бетонной площадке уже вовсю шла инсценировка освобождения заложников. Под прикрытием заправщика к самолету бежала группа из десяти спецназовцев в полной экипировке – шлемы, бронежилеты. В открытом люке самолета стоял «террорист», прикрывавшийся женщиной, и что-то зло кричал непонятно кому – спецназовцев он не должен был видеть.
– По-моему, он просто матерится. – Бондарев чуть толкнул локтем Президента.
– Что ты хочешь, условия, приближенные к реальным.
Двое спецназовцев, переодетые служащими аэропорта, взобрались на цистерну заправщика и принялись прилаживать шланг. Улучив момент, один из них выхватил из-за пазухи пистолет с глушителем и выстрелил. Террорист, державший женщину, получил в голову заряд красной краски и, картинно вскинув руки, вывалился из открытого люка точно на расставленные под ним картонные коробки. Спецназовцы тут же зацепили раздвижную лестницу за низ люка и один за одним исчезли в фюзеляже; послышалась беспорядочная стрельба; из люка повалил дым.
– То, что происходит внутри, вы можете видеть на мониторе, – услужливо подсказал начальник полигона.
На мониторах ничего нельзя было рассмотреть, кроме клубов дыма и мечущихся теней.
– Спасибо, мы наблюдаем, – глядя на то, как из картонных коробок под брюхом самолета выбирается «смертельно раненный террорист» и брезгливо вытирает со лба красную краску, проговорил Президент.
– Он летел вниз мастерски, – серьезно проговорил Бондарев, – жаль, что не стал потом раскланиваться на публику, а то я бы поаплодировал.
В самолете распахнулся задний люк, взметнулся надувной трап. По нему уже съезжали заложники. Пожарники подхватывали их и отводили в сторону. Самым красочным был спуск обезвреженных «террористов». Мужчин в масках с прорезями для глаз и рта, со скованными наручниками за спиной руками бросали на трап вниз головой. И если бы не мастерство пожарников, ловивших их внизу, кто-нибудь из условных противников неминуемо лишился бы лица, оставив его на шершавом бетоне вместе с вязаной маской. «Террористов» носили и складывали рядком. Спецназовец в шлеме с прозрачным забралом орал на них и делал вид, что бьет ногой в промежности, заставляя расставить и без того широко разведенные ноги.
– Потерь со стороны спецподразделения нет. Двое террористов-смертников с взрывчаткой убиты на месте, прежде чем успели привести в действие взрывные устройства, – бодро докладывал начальник полигона, – никто из заложников не пострадал...
Президент слушал его вполуха:
– Спасибо. Надеюсь, в реальности им нечасто придется демонстрировать свое умение.
– Если придется, они с честью исполнят порученное дело.
– Я ненадолго оставлю вас с министром, – произнес Президент, увлекая Клима Бондарева к лестнице.
Двое президентских охранников спустились вслед за ними, шли в отдалении, чтобы не мозолить глаза.
– Клим, – сказал Президент, – ты не против того, что я вытащил тебя на учения спецназа?
– У меня был выбор?
– Не было. Когда находишься вверху, то кажется, что тебе лучше видно, но я могу видеть только общую картину. – Он остановился, заглянул Бондареву в глаза. – Я поймал себя на том, что начинаю слышать только то, что хочу услышать. А они, – Президент покосился на трибуну, – очень чутко улавливают мои желания. Иногда даже раньше, чем я успеваю понять, в чем дело.
– Хочешь узнать мое мнение о тебе?
– Нет. Я хочу знать, что ты думаешь о нашей внешней политике.
Бондарев даже присвистнул:
– Высоко хватил. Я стараюсь об этом не думать, разве что по привычке иногда накатывает.
– Иногда болтовня мужиков за пивом в бане трезвее докладов на коллегии Министерства иностранных дел. Ты же бываешь в нормальной бане с нормальными мужиками?
– Я старых привычек не бросил.
– И что говорят они о нашей внешней политике?
– Мат я опущу, – вкрадчиво сказал Бондарев, – оставлю только смысл. В прошлый четверг я, как всегда, пошел с компанией попариться. Полковник, служивший еще в Афганистане, директор кинотеатра, журналист, историк и я. Мнение такой компании тебя устроит?
– Вполне. Полную выборку не могут дать даже социологические опросы.
– Так вот. Сошлись на том, что ты играешь с огнем, преувеличивая с телевизионных экранов сегодняшнее благополучие России.
– Разве экономика не растет?
– Любой думающий человек знает, за счет чего – высокие цены на нефть. Пока идет война в Ираке – мы процветаем, как и другие нефтедобытчики. В высокой цене заинтересованы все, но нужно найти виновного в том, что заправка автомобиля стоит дорого. Западу нужно свалить вину на нестабильность в регионе на кого-то другого. И он вполне может обвинить Россию в поддержке шиитского восстания в Ираке. Скажем, нас обвинят в том, что мы финансово поддерживаем Армию Магди. Кстати, ты знаешь, кто такой Магди?
– Что-то припоминаю.
– Магди – так зовут тринадцатого пророка в исламе, он должен еще прийти и освободить человечество на тысячелетнее царствие Аллаха, и только потом свершится Страшный суд.
– Кто такой Магди, тебе рассказал историк?
– Нет, это я рассказал ему, он специалист по русской истории, а не по истории ислама. То, что мы остались в стороне от иракской войны, это правильно, но найдется много желающих втянуть нас в нее.
– Каким образом?
– Опосредованно. Теперь общественное мнение не волнуют реальные события, достаточно картинки в телевизоре.
– Значит, провокация. Я тоже больше всего опасаюсь именно ее. Мы мыслим синхронно.
– Ты тоже спокойно бы вписался в нашу компанию в бане. Любой нормальный, трезвомыслящий мужик в нее впишется. А еще говорили о торговле оружием. Все потешались над тем, что Владимира Брука объявили в международный розыск, а он преспокойно выступает в прямом эфире «Эха столицы». Теперь твоя очередь объяснить мне такой феномен, а то я мужикам обещал переговорить к следующему походу в баню со сведущими людьми и дать им толковый ответ.
– Брук... – Президент досадливо потер шею. – Я тоже поднимал этот вопрос. Тебе нечего будет им сказать, кроме общих фраз. Я доверяю профессионалам, а меня они заверили, что от него больше пользы, чем вреда. Раз спецслужбы считают, что Брук может находиться на свободе, значит, так и должно быть. Кстати, не только наши, но и американцы его не трогают. Всегда должен кто-то делать грязную работу. Когда требуется твоя помощь, я тоже освобождаю тебя от ответственности. Судят по результатам.
– Тебе видней. Ты спросил, я ответил. И еще мы говорили о том, что теряем свою агентуру за рубежом. Нет денег ее содержать. Ты сам знаешь, скольких агентов в Германии нам пришлось «заморозить».
– Знаю, и мне обидно не меньше твоего.
* * *
Владимир Брук не кривил душой, когда говорил Виктору Жигалко, что не любит, когда его узнают, не любит бросаться в глаза. Одевался он дорого, но не броско. Только сведущий человек мог понять, что костюм на нем не просто дорогой, а супердорогой. Машинами он пользовался новыми, менял их через год, но никогда не позволял себе ездить на престижных марках.
Водитель Владимира Брука дожидался своего хозяина перед закрытыми воротами подмосковного особняка с восьми утра. Тот мог появиться в любую минуту, а мог и не выйти вообще – таковы условия, на которых водитель был принят на службу. И если бы Брук, выйдя из дому, сказал: «Мы, Василий, едем в Выборг и вернемся через неделю», водитель должен был лишь поинтересоваться, какой дорогой следует воспользоваться. Он обязан был безоговорочно ехать хоть на край света. Большие деньги просто так не платят, за них приходится расплачиваться свободным временем и молчанием. Даже в те дни, когда хозяина в Москве не было, машина ждала его у ворот.
Брук вышел из калитки один. Запрокинув голову, взглянул в утреннее небо и усмехнулся, голубизну небосвода нарушал реактивный самолет, тянувший за собой белую ленту следа. Владимир всегда был неравнодушен к самолетам.
– Доброе утро, – бросил он, устраиваясь на заднем сиденье.
В отличие от многих своих соотечественников по бывшему Союзу, Брук никогда не садился рядом с шофером – только сзади.
– Доброе, – простодушно ответил Василий, прикасаясь к ключу зажигания.
– В Москву, – Брук произнес это просто, спокойно, но досконально изучивший привычки хозяина водитель сразу же почувствовал, что торговец оружием одной Москвой сегодня не ограничится, в столицу вернутся в лучшем случае завтра.
Джип легко развернулся на площадке и покатил к трассе. Дом тут же исчез за поворотом, его заслонил лес. Все, что касалось жизни Владимира Брука, находилось не на виду, а в сторонке. Василий уже привык к тому, что хозяин обычно не называл адрес, словно боялся, что его прослушивают даже в собственной машине. Вот и сейчас он ограничивался фразами: «на следующем перекрестке направо», «теперь налево», «а теперь во двор»... Наконец джип остановился у старой панельной девятиэтажки позади неприметных «Жигулей». Сидевший за рулем «Жигулей» обернулся и чуть заметно кивнул Бруку.
– Жди здесь, скоро поедем, – проговорил торговец оружием, покидая машину.
Он в одиночестве легко взбежал на крыльцо и исчез в подъезде – металлическая дверь оказалась не заперта, был сломан возвратный механизм.
«И это неспроста», – подумал шофер.
Брук выбрался из закопченного лифта на восьмом этаже, сверился с бумажкой, на которой был записан адрес, и вдавил кнопку дверного звонка. Ждать пришлось недолго – на пороге показался заспанный Виктор Жигалко, вчерашняя выпивка все еще туманила мозг. Он с недоверием смотрел на гостя, подозревая, что тот ему только мерещится.
– Привет, – отозвался Брук, поняв, что хозяин квартиры первым не заговорит, – не ждал?
– Не ждал так скоро, – криво усмехнулся бывший советский капитан, – мог бы и позвонить.
– Некогда. Собирайся и поехали.
– Куда? – тер заспанные глаза Виктор.
– У нас с тобой только одно общее дело. Я решил не ждать, пока появится покупатель. Покажешь место, и мы с тобой разбежимся. Идет?
– Пошли в квартиру, – предложил Жигалко.
Брук не стал отказываться. Пока Виктор мылся, Владимир стоял посреди комнаты и немного брезгливо осматривал ее убранство.
– Кофе будешь? – Жигалко заглянул в дверь.
– Кофе попьем в дороге. Время не ждет.
– Это же когда мы вернемся?