скачать книгу бесплатно
От суматошной затурканности не осталось и следа, она исчезла, уступив место холодно звенящему внутри чувству обострённого напряжения. Как в разведвыходе перед снятием часового…
О, вот и Первопрестольная, теперь будет легче… Или тяжелее, потому что злобный завгар заставляет остановиться и поменяться с ним местами, аргументируя тем, что он, коренной москвич, доедет быстрее, чем пусть и способный к «экстремальному» вождению, но уж очень рисковый и лихой господин капитан в состоянии такого душевного волнения… И под его чутким и мудрым руководством аппаратом мы лихо минуем переезд через «железку» прямо перед большим стадом будущих бифштексов и колбас, следующих, судя по всему, на мясобойню. Но вскоре тормозим перед низеньким мостом над дорогой, который Николай Адамович гордо обзывает виадуком Московской окружной железной дороги. Рядом стоит интересная церковь с часами на колоколенке, из-за которой, преграждая нам дорогу, двигается еще один поток бурёнок, абсолютно не реагирующих на жалкие просьбы клаксона пропустить нас вперед. Твою ж дивизию!.. Сколько мы тут еще торчать будем?!.. Завгар тоже матерится про себя, затем, приняв решение, нажимает на какую-то кнопочку на приборной панели… Ну ни хрена себе!.. Не спецсирена, конечно, и не пароходный гудок, но что-то такое внушительное раздается! Коровы вместе с пастухами от неожиданности шарахаются в стороны, освобождая кусочек свободного пространства. Куда мы тут же и въезжаем. Снова ревун, продвигаемся еще метров на пять. Опомнившиеся погонялы, решив, что дешевле будет не связываться, разгоняют коров, и наконец-то мы минуем этот живой поток…
Тряска по булыжной мостовой заставляет крепче ухватиться за раму лобового стекла, Николай Адамович умудряется еще и почти непрерывно бибикать в клаксон, распугивая с дороги немногочисленные пролётки, велосипедистов и идиотов-пешеходов, возомнивших, что им дозволено гулять по проезжей части, как у себя в огороде… Пару раз городовые гневно свиристят вслед, но… Рождённый ползать летать не может…
Городской лабиринт с кучей поворотов заканчивается внезапно, завгар притормаживает у открытых ворот меж двух каменных домов и заезжает внутрь, но на полпути до каких-то импозантных хором с башенкой на крыше поворачивает налево в ничем не примечательный проезд и притормаживает, показывая рукой на двухэтажное здание. Выпрыгиваю на ходу и несусь к открытым дверям, сжимая в руке драгоценную записку Павлова к доктору Грауэрману. В кабинет к которому прорываюсь внаглую, игнорируя остальных посетителей. Невысокий, худощавый пожилой дяденька с интеллигентской бородкой клинышком недоумевая смотрит на меня через стеклышки пенсне, прекратив на время что-то надиктовывать сестре милосердия, очевидно, подрабатывавшей делопроизводителем.
– Здравствуйте, доктор! Академик Павлов просил передать. – Протягиваю ему чуть помятый конверт.
– Здравствуйте, молодой человек. Меня зовут Григорий Львович. А вы?.. – Он вопросительно смотрит на меня.
– Простите… Денис… Капитан Гуров… Денис Анатольевич… Скажите, что нужно взять с собой, авто во дворе…
– Вы хотите отвезти нашу клинику к своей супруге, вместо того чтобы сделать наоборот? – удивленно улыбается доктор, но заметив мою начинающую звереть мордочку, возвращается к серьезному тону и обращается к секретарше: – Татьяна Ивановна, будьте любезны, сопроводите господина капитана к Михаилу Сергеевичу и передайте, что у нас важный и срочный вызов. Да, и Клавдию Михайловну пусть возьмёт с собой. Великодушнейше прошу простить, но сам поехать не смогу, у меня – важные посетители. Доктор Малиновский – наш лучший врач, я ему всецело доверяю, и договорённость с Иваном Петровичем была именно в отношении него.
Медсестра быстро выходит из кабинета, через закрывающуюся дверь слышу, как она извиняется, что к доктору срочный посетитель, вызывая своими словами недовольный гул. Я сейчас там повозмущаюсь кому-то!.. Бурчать в морге будете! Ладно б еще дамы ждали, а то сидят там какие-то скользкие типчики с противными глазами пройдох-гешефтмахеров…
– Большое спасибо, Григорий Львович!..
Быстренько жму на прощание руку и бегу догонять «секретаршу»… Нужного нам господина находим на втором этаже в процедурной. Коренастый, плотный субъект лет тридцати пяти долго и сосредоточенно полощет верхние конечности под краном, слушая объяснения медсестры, затем мою краткую, но очень эмоциональную просьбу помочь как можно быстрее. Вытерев полотенцем, протягивает руку для знакомства, представляясь очень кратко:
– Михаил Сергеевич.
– Денис Анатольевич… Нам нужно спешить!..
Доктор тем временем достает из шкафчика саквояж и задумчиво начинает перебирать его содержимое.
– Михаил Сергеевич, а можно как-то побыстрее?..
– Скорость нужна, господин капитан, как сказала одна из моих многочисленных пациенток из народа, только при ловле паразитов и при диарее, если знаете, что это такое… Вы ведь, судя по орденам, специалист в своей профессии? Так вот, я – специалист в своей. Посему попрошу не мешать…
Да знаю я, что такое диарея, и даже вызвать могу. Кровожадной улыбкой или несколькими движениями!.. Да что ж ты, Пилюлькин, копаешься так долго?..
– Тэк-с, остальное, я думаю, у Ивана Петровича найдется… Скажите мне лучше, как всё началось.
– Ну… Меня вызвали, когда супруга была уже в палате. Она сказала, что ребёнок несколько раз толкнулся, а потом начались схватки… Это было часа полтора-два назад… Я поехал за вами…
– Вот видите, ничего страшного еще не случилось, а вы уже паникуете… Сейчас, между прочим, должен состояться опекунский совет, на котором будут рассматриваться важные для клиники финансовые вопросы. Боюсь, Григорию Львовичу без моей помощи трудно придётся с этими… кровососами. Заклюют ведь старика…
– Пусть только пикнут! А на освободившиеся места я вам меценатов найду. Сам первым запишусь!..
– Это называется не меценатство, а филантропия… Ну всё, пойдемте…
Несмотря на извечную тягу слабого пола тянуть резину и копаться, сопровождающие доктора акушерка и еще какая-то ассистентка появились буквально спустя минуту после того, как мы с доктором запрыгнули в автомобиль. Точнее, запрыгнул я, а Михаил Сергеевич, не особенно торопясь, подошёл и сел на заднее сиденье, стараясь устроиться поудобней. Еле дождавшись, пока все займут свои места, стартую в обратном направлении. Сам, с ветерком. Завгар предлагает обратно ехать по Дубровскому шоссе, чтобы снова не попасть в затор, и, как штурман, подсказывает дорогу. Теперь весь вопрос в скорости…
Снова тряска по булыжникам, частое кваканье клаксона, пассажиры, судорожно вцепившись в наиболее прочные детали кабины, получают экстремальное, судя по звукам, удовольствие. Потерпите, пожалуйста, дамы и господа, дело не терпит отлагательств… Едем пока без приключений… Тьфу, бл…, чуть не сглазил! На перекрестке нам пытается преградить дорогу чья-то роскошная «тачка». Жму на заветную кнопку, ревун изображает рёв рассерженного дракона, со всей дури выкручиваю руль вправо, газую до отказа и в трёх метрах огибаю чужой радиатор, теперь руль – обратно. На фоне испуганных женских ахов слышен панический вскрик доктора:
– Боже мой, это же экипаж градоначальника!..
– Плевать!.. – перекрикивая движок, рычу в ответ. – Дороги равнозначные!.. Помеха справа!.. Должен уступить!..
Москва уже позади, еще немного – и приедем… Дашенька, милая, потерпи, я уже близко!.. Еще немного, еще минут десять… еще несколько поворотов… Вот уже и КПП!.. Машины узнают, или предупреждённая Воронцовым охрана забивает на обычный ритуал допуска и просто распахивает ворота. Скидываю скорость, кручусь в «лабиринте», затем снова газу, и – к медкорпусу… Даша, я уже здесь!..
Глава 15
Восемь шагов в одну сторону, восемь в другую… Уже почти три часа изображаю шагающий маятник в коридоре перед операционным блоком. Сразу по приезде доктор Малиновский вместе с Павловым и Голубевым пошли к Дашеньке, потом минут через десять Михаил Сергеевич вышел и приказным тоном послал нас всех… В смысле – отдыхать и ждать. По его словам, времени в запасе еще достаточно, поэтому нечего создавать столпотворение и бестолковый шум поблизости от роженицы, которой сейчас нужен покой…
Полина Артемьевна с Александром Михайловичем чуть ли не силой утаскивают меня в коттедж перекусить и отдохнуть. Ни первое, ни второе мне не нужно, сижу за столом как на иголках и ковыряюсь вилкой в тарелке, абсолютно не чувствуя вкуса прожёванного. Даша там, а я здесь. И хоть как-то помочь ей не могу… Впервые в жизни жалею, что умею только помогать умирать, а не рождаться… Она там, в палате, одна, слабая, беззащитная, ей тяжело, больно, а я сижу тут и ничего не могу сделать…
– Денис Анатольевич, может быть, для успокоения нервов? – Тесть достает из буфета бутылку шустовского и пытается таким способом привести меня в более адекватное состояние.
– Нет, спасибо, не хочется.
– Действительно, Денис, пожалуйста, успокойтесь, всё закончится хорошо, – тёща в который раз пытается переключить меня на более позитивные мысли. – Дашенька – крепкая, здоровая девочка, беременность протекала спокойно, так что волноваться не надо…
Да понимаю я это!.. Но все равно, мандраж бьёт не по-детски. Лупит, сволочь, по нервам, как барабанщик…
– Кстати, Денис Анатольевич, к нам на строительство приехал некий инженер фон Абихт. Насколько я понял, вы с ним знакомы? – Александр Михайлович тоже пытается вытянуть меня на разговор.
– Да, познакомились в Барановичах. Витольд Арнольдович помогал оборонять город.
– Несмотря на то что сам… германец?
– Его немецкий комендант посадил в тюрьму за то, что он ударил оскорбившего его жену фельдфебеля. Да и так… Общаться времени особенно не было, но мне кажется, что он получше иных русских будет. За командование артбатареей генерал Келлер ходатайствовал о представлении его к награде. Теперь будет вам с заводом помогать.
– Хорошо, а то, пока Миша не приехал, на меня тут столько дел свалилось…
– А скажите мне, любезный зять, каковы ваши планы на ближайшее будущее? – тёща пытается зайти с другой стороны. – Приданым для малыша мы с Дашенькой, естественно, обзавелись, но остался вопрос с мебелью. Нужна кроватка и отдельный комод. Дочь сказала, что этот вопрос вы возьмёте на себя.
– Полина Артемьевна, завтра-послезавтра я привезу всё необходимое, – говорю уверенно, потому что по приезде заскакивал в батальон узнать, как идут дела, и Анатоль по секрету сообщил, что всё вышеперечисленное готово. Народ давно уже посовещался и дал общественное поручение Платоше изготовить «меблю не хуже, как в магазинах», освободив для этого от других дел. И что Серж Оладьин с Бергом лично ездили по этим самым магазинам, снимали мерки и рисовали чертежи.
– Хорошо, хотелось бы поскорее закончить обустройство детской… И простите за бытовые мелочи… Я не знала, к кому обратиться, спросила у Михаила Николаевича, он выразился в том смысле, что к нам «прикрепят» одну женщину из прачечной, но остается вопрос с нянькой. Я, конечно же, буду помогать Дашеньке, но вы же сами понимаете, что…
– Да, конечно, я улажу всё в течение нескольких дней, не беспокойтесь.
Похоже, что тёща пытается загрузить меня этими проблемами, чтобы отвлечь от дурных мыслей.
Разговор заканчивается с появлением молодого поколения в количестве двух взволнованных юношей.
– Всё! Началось! – громко выпаливает Сашка, распираемый ощущением приобщённости к такому важному делу, как появление на свет племянника.
– Нас доктор прислал. Сказал, что уже вот-вот скоро начнется… – Матвей старается держаться солидно, исполняя роль официального вестника, но глазки тоже блестят взволнованно. Надо будет потом его расспросить поподробней, как павловский секретарь не счел нужным беспокоить начальство во время нашей беседы с великим князем и прогнал парня прочь, из-за чего Семену и пришлось устроить спектакль со свистом. А потом прибить чернильного гаденыша!..
Изо всех сил стараюсь не спешить и не отрываться от Александра Михайловича и Полины Артемьевны, сопровождаемых возбужденными мальчишками… Ну, наконец-то, вот и медкорпус…
* * *
Восемь шагов в одну сторону, восемь в другую… Разворот, и – снова восемь в одну, восемь в другую… Старшее поколение, хоть и тоже переживает, устроилось на диванчике и, потеряв надежду вытащить меня из транса, время от времени тихонько переговариваются друг с другом парой-тройкой фраз. А я не могу не то что сидеть, даже стоять на месте. Поэтому и маячу взад-вперед, ожидая, что в каждый момент раздастся крик… Павлов, зараза такая, сделал вход в операционную звуконепроницаемым, не слышно почти ничего, только время от времени на грани слышимости раздаются звуки, но абсолютно невнятные. Невозможно понять абсолютно ничего, и это особенно бесит…
Спускаюсь на крыльцо, закуриваю уж не знаю какую по счету папиросу. Был полный портсигар, сейчас там сиротливо ютятся две или три штуки… Не ощущаю вкуса табака, просто механически вдыхаю и выдыхаю дым… Окурок в жестянку, исполняющую роль временной пепельницы, два подхода по сто двадцать отжиманий, чтобы физическим напряжением хоть как-то сжечь нервозность, прополоскать рот мятным отваром из кувшинчика, поставленного тут чьей-то доброй душой персонально, как я понимаю, для меня, и – наверх…
Восемь шагов в одну сторону, восемь в другую… В одну… В другую… Звук отворяемой двери заставляет вздрогнуть, как выстрел в спину! Моментально разворачиваюсь, два шага вперед, рядом уже Дашины родители… Из-за дверей доносится тоненький возмущенный крик-писк… Улыбающийся Малиновский подходит к нам:
– Ну, господа, поздравляю! У вас – девочка, рост – сорок два сантиметра, вес – около семи фунтов…
– Доктор, можно мне туда?..
– Да, конечно… Денис Анатольевич. – Малиновский не решается мне возразить. – Только, пожалуйста, обязательно надеть халат и вымыть руки как сле…
Бесконечно долгие секунды на мытьё рук «как следует, с мылом и этаноловым антисептиком», накидываю на себя белый балахон, натягиваю бахилы и забегаю внутрь. Обе ассистентки возятся возле приставного столика с пищащим созданием… Даша, бледная, измождённая, лежит на кровати, рыжие кудряшки рассыпаны по всей подушке, смотрит на меня покрасневшими из-за лопнувших сосудиков глазами…
– Дашенька… Как ты?..
– Всё хорошо, Денис… – Говорить ей сейчас трудно, голос охрипший и усталый. – Дочка у нас родилась… А ты хотел сына…
Стоп!.. Стоять!.. Дочка родилась!.. Девочка… Сорок два сантиметра… Около семи фунтов… Дочка!..
Даша встревоженно смотрит на меня, ожидая реакции на такую новость…
– Любимая моя… Дочка… Это же еще лучше!.. – Присев на колено, наклоняюсь так, чтобы слышала только она, трогаю губами её ушко и шепчу: – Спасибо тебе… А сына мы еще успеем настрогать…
Моя милая улыбается, но тут же переводит настороженный взгляд на столик, где затихло пищание. Одна из акушерок оборачивается:
– Не хотела купаться ваша егоза. Теперь успокоилась, не волнуйтесь.
Поднимаюсь и подхожу к ним, глядя на маленький, чуть шевелящийся сверток со смешно сморщенным, красным личиком. Фраза получается хриплой и какой-то жалобно-просящей:
– А можно мне… подержать её?..
Медсестра аккуратно протягивает мне запелёнанного детёныша, очень осторожно беру его, в смысле её, на руки и мгновенно обливаюсь холодным потом от страха. Господи Всеблагий!.. Да как же с ним обращаться?!.. Как держать, если она легче, чем мой ПП, как что-нибудь не сломать и не повредить своими грабками?!.. У неё же ручки тоньше, чем у меня пальцы!..
Руки кольцом и, как в люльке, стараюсь нежно держать вот это вот крохотное создание. Которое пока не обращает на меня никакого внимания, глазки закрыты, губки – бантиком, крохотный носик чуть слышно сопит…
Рядом появляется Полина Артемьевна, уверенным движением забирает малышку, вместе с мужем начинают разглядывать внучку. Возвращаюсь к Даше, снова опускаюсь на колено, лежащей рядом салфеткой тихонько вытираю испарину с её висков, кончиками пальцев глажу промокшие волосы и, улыбаясь, смотрю на неё. Она тоже улыбается в ответ и смотрит мне прямо в глаза. И этот молчаливый разговор продолжается вечность… Нарушаемую громким ворчанием доктора Малиновского:
– Всё, господа, довольно. И мамочке, и ребенку необходим отдых. Прошу вас, господа…
На ватных ногах выхожу на улицу и всей грудью вдыхаю вечерний прохладный воздух… Девочка… Дочка… Доча!.. Я – папа!.. И у меня есть доченька!.. УРА!..
Глава 16
Следующее утро было достаточно тяжелым. Вчера, после того как нас выпроводили из медкорпуса, всё-таки на радостях поддался уговорам Александра Михайловича насчёт коньяка, тем более что и Полина Артемьевна решила принять в сабантуе посильное участие. Но, непонятно почему, трёх рюмок мне хватило, чтобы впасть в состояние алкогольной нирваны и перестать реагировать на посторонние раздражители. Эту радостную новость сообщил мне тесть вместе с информацией, что академик Павлов и генерал Келлер ждут, когда я приду в адекватное состояние и появлюсь пред их светлые очи для дружеской беседы за чашкой чая, мол, в медкорпус бежать еще рано, тем более без инструктажа, который Иван Петрович и хотел учинить как можно быстрее.
Усиленная разминка с упором на тяжёлые физические упражнения и два ведра ледяной воды из колодца, вылитые на меня Сашкой и Матвеем, за пятнадцать минут приводят тушку с остаточными явлениями алкогольной интоксикации в нормальное состояние, и, приведя в порядок форму, я мчусь на «встречу в верхах». Надо быстренько там разобраться со всякой болтологией, а потом – к Даше и дочурке!..
– А вот и наш герой дня! – Павлов поднимается из-за стола, накрытого к церемонии утреннего чаепития, и, широко улыбаясь, идёт навстречу. Келлер опускает чашку на блюдце и следует тем же курсом.
– Поздравляю, Денис Анатольевич!.. – фраза звучит в унисон, после чего моя рука попадает в лапу академика, а затем и в генеральскую длань.
– Долго репетировали? – не подумав, ляпаю в ответ и тут же стараюсь исправить положение: – Простите, вырвалось от неожиданности, большое спасибо за поздравления.
– Не обращайте внимания, Фёдор Артурович, – Иван Петрович снисходительным тоном комментирует мою выходку. – В нашем юном друге еще бродят остатки вчерашнего душевного перевозбуждения, помноженные на некоторое количество алкоголя. Так что я выиграл пари, господин капитан до сих пор немножко неадекватен. Примем это как данность и не будем грузить его скучной и пока что абсолютно ему ненужной информацией о том, чем закончился наш разговор с регентом. Кстати, Денис Анатольевич, великий князь просил передать его поздравления с прибавлением в семействе и извинения за то, что ему срочно пришлось отъехать в Питер… В общем, давайте просто попьём чаю и поболтаем.
– Согласен, но если только кратко и по существу. Очень хочется побыстрее попасть в медкорпус…
– А вот как раз об этом я и собирался с вами поговорить. – Павлов становится серьезным. – Я прекрасно понимаю ваше желание видеться с супругой и ребенком, но время общения придётся ограничить по медицинским показателям. И каждый раз дезинфекция обязательна!..
– Многоуважаемый Иван Петрович, если мне не изменяет память, я уже кого-то предупреждал, что делать из моей жены и дочери подопытных кроликов вредно для здоровья любого экспериментатора!
– Многоуважаемый Денис Анатольевич! Когда дело касается проведения диверсий и всяких прочих безобразий за линией фронта, отстрела немецких генералов и российских думских деятелей, а также прочих военных вопросов, вы – непререкаемый авторитет! Но когда дело касается медицины, будьте любезны слушать меня и выполнять все мои требования!.. Денис, если ты не в курсе, АКДС и БЦЖ еще не изобретены!.. Ты даже не знаешь, что это такое?! Первый препарат – комплексная вакцина против коклюша, дифтерии и столбняка, второй – против туберкулёза!.. Сейчас в России из тысячи новорожденных умирает более двухсот пятидесяти! Каждый четвёртый, слышишь меня?! Поэтому всё должно быть под строгим контролем медиков! И это не обсуждается!
– Да, но вчера…
Академик, видно устыдившись срыва на повышенный тон, сбавляет обороты и пытается отшутиться:
– Вчера, господин капитан, вы были в таком взвинченном состоянии, что в медкорпусе, наверное, все микробы сразу передохли от страха. И подозреваю, что если бы вас не пустили в палату, к утру от института остались бы одни руины, а мне бы этого не хотелось. В общем, двадцать минут в день, марлевая повязка, халат и бахилы обязательны!..
– Денис Анатольевич, послушайтесь Ивана Петровича, – доселе молчавший Келлер встаёт на сторону академика. – Вспомните наше время и задайтесь вопросом – почему из роддома выписывают только через неделю, как думаете? Я хоть и далёк от медицины, но думаю, что для адаптации ребенка к окружающей среде.
– …Ладно, ваша взяла… – Придётся, к сожалению, пока довольствоваться малым.
Павлов тем временем продолжает, победно улыбаясь:
– Вот и ладненько, вот и договорились. Съездите в свой батальон, отпразднуйте событие. Всё необходимое для этого, между прочим, уже собрано и загружено в автомобиль, который дожидается вас у подъезда. Двух дней, надеюсь, вам хватит, чтобы прийти в себя?
– А послезавтра ждём вас обратно. Необходимо начинать работать с гауптманом фон Штайнбергом. И тут уже вам карты в руки, – подхватывает Фёдор Артурович, но, видя моё судорожное движение к двери, заканчивает цитатой из анекдота: – Что, даже чаю не попьёте?
– Простите великодушно, но – нет, спешу.
– Погодите минуту, господин торопыга. – Иван Петрович берет трубку телефона, крутит ручку вызова. – Соедините с доктором Голубевым… Доброго утра, Михаил Николаевич. Как там наши барышни? Дарья Александровна проснулась?.. Хорошо. А малышка как?.. Тоже в порядке?.. Замечательно. Михаил Николаевич, очень скоро к вам прибежит один неугомонный молодой папаша, пустите его на ненадолго… Да, с правилами я его ознакомил… Да, жду вас к двенадцати… Вот теперь можете бежать, господин капитан.
Возле самой двери вспоминаю о тёщином поручении и оборачиваюсь, притормаживая:
– Да, чуть не забыл! Иван Петрович, подскажите, здесь где-нибудь можно найти няньку?
– Ну вот, уже слышу слова не мальчика, но мужа, – Павлов довольно ворчит в ответ. – Нашли уже. Как будете в нормальном состоянии, зайдите к ротмистру Воронцову, он вам всё разъяснит.
– Злые вы, уйду я от вас, – в подражание Келлеру цитирую анекдот, чтобы всё-таки оставить последнее слово за собой…
До медкорпуса домчался за минуту, перед палатой под присмотром бдительной сиделки Филипповны, способной двумя словами поставить по стойке смирно любого, невзирая на чины и звания, посетителя, но и умевшей в одно мгновение по-настоящему преображаться в добрую бабушку; изображаю старое доброе «Плащ в рукава, чулки, перчатки надеть», в смысле молниеносно напяливаю на себя медицинский халат и бахилы, марлевая повязка довершает карнавальный костюм санитара-маньяка из психушки, тихонько открываю дверь, стараясь не скрипнуть. Дашенька, несмотря на бледность и круги под глазами, выглядит лучше. «Надзирательница» понимает брошенный на неё очень красноречивый взгляд и оставляет нас вдвоём. Сажусь на табуретку рядом с кроватью, стягиваю успевший надоесть намордник и тихонько чмокаю любимую в щеку.
– Здравствуй, маленькая! Как ты себя чувствуешь?
– Вполне сносно. А маленькая – в соседней комнате, – пытается пошутить моя ненаглядная. – С четверть часа назад покормила, теперь она спит.
– Нет, со вчерашнего дня у меня теперь две маленькие рыженькие девчонки. И обеих я очень люблю. – В доказательство еще раз целую жену, но уже по-взрослому.
– …Я уже не девчонка, как ты вульгарно выражаешься, а молодая мамочка… – Даше понадобилось некоторое время, чтобы отдышаться после столь пылкого проявления чувств.
