скачать книгу бесплатно
Ведь даже когда попадает человек в беду духовного падения – всегда готов Бог помочь оступившемуся!
А болезнь или иная беда какая в жизни – даются человеку во здравие души и тела его! Болезни и беды сии есть вразумления для не понимающих пока Замысла Божиего – в отношении нас, людей. Сие даёт возможность для очищения души!
Слаб и немощен человек в этом мире, пока не знает он Любовь Божию – Величайшую Силу, Которая может быть рядом с ним и в нём всегда!
Если б каждый человек с Любовью Христовой в сердце жил…
* * *
Однажды пришёл к старцу Зосиме человек не молодой уже, но и не старый ещё. Крепок он был телом и душой не слаб был. Да только потерялся он среди дел, удовлетворения душе не приносящих. О большом и высоком мечтал он с юности, жил – дерзновенно сражаясь за правду… Да не всегда различал он, где истина… И многие замыслы его потерпели крушение, на многих жизненных вершинах приходило к нему понимание, что не то вовсе нужно было делать… И оттого – теперь тяжело ему было. И не знал он: как жить ему дальше и для чего…
Рассказал человек тот старцу Зосиме свою историю. Похожа она была на множество других, что старцу слушать доводилось… Но и отличие было великое: ведь не о себе человек думал, а для других жить стремился, помочь другим пытался!
– Вот так и прошла жизнь почти вся… Столько всего совершить хотел, о прекрасном мечтал… А на поверку вышло, что зря всё было: ничего не смог изменить, никому по-настоящему не помог… И как дальше жить – не знаю… Научи, если сможешь…, – так закончил свою историю путник.
– Не зря всё то было! Через то, что делал ты в жизни, становился ты и мудрее, и сильнее! Так Бог вёл тебя к Себе!
И вот, готов ли ты теперь жизнь свою только Господу одному посвятить?
… И стал старец Зосима рассказывать человеку сему о назначении жизни человеческой, о Любви Величайшей Божественной…
И остался сей человек у старца. И учился у него. Учился – тишине сердечной, в которой зажигается огонь любви. Учился – слиянию со Духом Святым. Учился – труждению всякому, которое в осознанном Единстве с Богом совершается и Великим Служением Богу является…
* * *
Многим ли сумел помочь старец Зосима? – то Богу только ведомо… Но силой особой обладали его слова. И советы, что давал он, не стирались из памяти. Поворачивались люди взглядом души к Богу, а делами своими – к помощи людям. И через это – Бог в жизни тех людей участие мог принимать.
Притча о жизни души на Ладони у Бога
В монастыре одном жил старец. Звали старца Зосима. И была народная молва о том, что так чист сей старец душой, что наделён он от Бога милостью чудеса различные совершать. Говорили, что и чудесные исцеления по слову его происходят, и судьбы людей меняются, и души преображаются! И много народу приходило к старцу с просьбами…
* * *
В небольшой уездный город, где расположен был тот монастырь, по обычной для России разбитой и пыльной дороге вошёл человек.
Он был не молод уже, но и не стар. Телом он был крепок, роста существенно выше среднего. Сила, видно, в теле была недюжинная. А в душе – непокой и надлом были, ощутимые для взгляда внимательного.
При дороге нищий сидел на куче лохмотьев грязных и у входящих просил милостыню.
Человек спросил этого нищего, где бы комнату снять или двор постоялый найти? И рубль ему дал – деньги по тем временам большие.
Нищий, как рубль увидел, – вдруг переменился! Словно что-то в нём на мгновенье проснулось от удивления! И сказал:
– Ты к тётке Аксиньи лучше ступай, у неё – добрее будет! На постоялом дворе – драки там пьяные, шум… А у неё – часто те, кто к старцу Зосиме приезжают, останавливаются. Аксинья – она добрая! Когда не пьян бываю, супу у неё спрошу – так нальёт! Суп – вкусный у неё, хоть и постный всегда…
– Подожди, к какому такому старцу? Я – не к старцу вовсе… Впрочем – всё одно! А как к твоей Аксиньи пройти? Да по батюшке её как величать?
– Аксинья Димитровна. Скажи, что Никодим к ней послал!
На этом мысли нищего переключились на рубль и водку с существенной закуской…
* * *
Путник подошёл к дому Аксиньи. Постучал.
Открыла чуть полноватая средних лет женщина. Лицо её спокойной добротой освещено изнутри было. Смотрела она ласково, будто давнего знакомого, которого ждала, повстречала.
– Нельзя ли у Вас, Аксинья Дмитриевна, комнату снять? Сказали мне, что у Вас комнаты сдаются…
– Отчего же нельзя? Хорошему человеку – всегда рада!
– С чего ж Вы думаете, Аксинья Дмитриевна, что я – человек хороший? Я, может, вовсе наоборот, – с некоторым сарказмом и глубокой горечью произнёс путник.
– Ну коли не очень хороший, то скажи хоть, как звать тебя? – не испугавшись, мягко перевела разговор на шутливый тон хозяйка.
– Зови Николаем.
Путник по имени Николай осмотрел уютную чистую и просто обставленную комнату. Он заплатил за жильё за неделю вперёд, дав денег вдвое больше, чем сумма, которую ему назвала хозяйка.
Он хотел уже удалиться в свою комнату, но Аксинья осторожно произнесла:
– Вы к старцу Зосиме в первый же день не ходите! Помыслите в покое, как и что? У реки погуляйте. Чтобы его слова слышать – нужно успокоиться душевно хоть немного.
– Да что это у вас тут за старец такой? Я не к нему вовсе… Я по монастырям не хожу! Не помогает Бог людям! Вон – что вокруг творится!… Да что там!…
В этот момент разговор прервался: в дверь постучали, Аксинья отворила.
* * *
Вошла бледная усталая женщина с ребёнком на руках. Ребёнок был уже не мал и, видимо, тяжело болен. Это был худенький мальчик лет примерно пяти или шести. Ребёнок был в сознании, но как бы не полностью, словно способность жить в этом теле уже наполовину покинула его.
Женщина держала его на руках из последних сил.
– Вы что ж стоите?! – обратилась к Николаю за помощью Аксинья. – Подержите дитя!
Когда Николай брал мальчика на руки, тот слабо застонал и чуть приоткрыл глаза. Николай очень осторожно и бережно отнёс мальчика в комнату – рядом с той, в которой он расположился.
… Засыпая, Николай слышал сквозь сон мягкий грудной голос Аксиньи и сдавленные рыдания женщины.
– Поможет старец Зосима! – успокаивала Аксинья. – Ты не сомневайся! Утром и пойдёте! Не беда, что нет денег! Не берёт он деньги вовсе! Кто хочет, тот потом на больницу или на монастырь жертвует. И у меня – так поживёте. Тут у меня – постоялец щедрый! Так – всё одно к одному славно и сложится!
* * *
Наутро Николай проснулся от приглушённых голосов и сборов за стеной.
«Да… Присоветовал Никодим мне “тихое местечко”!» – подумал он.
Но раздражения почему-то не было. А было тепло на сердце, как в далёком детстве, когда сквозь сон слышал мамин голос…
За окном ещё не рассвело.
Аксинья постучала:
– Вы уж простите, Николай, не спросила вчера, как Вас по отчеству. Ребёнок хворый, не может сам идти, а гостья наша совсем из сил выбилась! Вы бы их проводили до старца?
Николай согласился, не колеблясь. Сейчас это отвлечение от угнетавших его мыслей казалось ему неожиданным и радостным. А старец Зосима со вчерашнего дня всё более и более привлекал его любопытство.
Помогать же людям Николай всегда стремился. В этом – он смысл всей жизни своей видел. И в этом же – и величайшее разочарование в достижении целей намеченных по преобразованию жизни людской получил…
* * *
На улице было прохладно.
Николай нёс ребёнка на руках. Женщина, запыхавшись от скорого шага, рассказывала как случилось, что её сынок Илюшенька повредил ножку.
– Может, мы бы в больницу лучше пошли? – спросил Николай. – Врач бы посмотрел да вылечил! Здесь, говорят, больница есть хорошая.
– Да были мы у лекарей разных… Денег сколько ушло – а не помогли… Говорят, ампутация нужна, да и то поздно может быть уже… А старец – он чудеса от Бога творит! Он – непременно вылечит!
Потом женщина начала подробно рассказывать об их жизни и бедах…
Николай бережно нёс ребёнка и почти не слушал… Он держал хрупкое тельце, в котором едва теплилась жизнь, и думал: «Вот – ребёнок, который, скорее всего, вот-вот умрёт… Или останется калекой на всю жизнь… Так что смерть ему, может быть, и лучше даже… Отчего так? За что? Почему ничего не изменить в этой страшной и бессмысленной жизни человеческой?!… Вот я сам – взрослый и сильный человек, который не видит ни малейшего смысла в продолжении этого существования, – буду жить…, а этот мальчик – умрёт… Если бы можно было: вот так просто взять и отдать свою жизнь, свою силу ему – чтобы он жил и был здоров?… Но это – невозможно… Ну и где же ты, “Всесильный Бог”? Почему такое допускаешь?!…»
Они подошли к монастырю.
Монахи не хотели их пускать:
– Завтра приходите! Тогда старец просящих выслушивать будет. Сегодня – никак нельзя!
Но Николай уверенно прошёл мимо, словно это не его пытались остановить. Он твёрдо решил, что сегодня же, после «аудиенции у святого старца», он уговорит мать – и отнесёт ребёнка в больницу. Может быть, ещё не поздно будет…
* * *
Николай быстро прошёл сквозь монастырский сад к келье старца. Дорожка к келье была явно отличима. Она была утоптана множеством приходящих к старцу просителей и выделялась среди всех других мощёных камнем монастырских проходов.
Николай с ребёнком на руках решительно вошёл в келью. Мать мальчика – за ним.
Старец Зосима был совсем не старым и дряхлым, каким воображал его себе Николай.
Это был стройный и наполненный неким особенным покоем человек. Только его волосы и борода, обрамлявшие лицо, были абсолютно белыми. А глаза…
Николай всего лишь на мгновенье встретился с ним взглядом – и понял, что таких глаз он никогда прежде не видел… Они излучали тёплый, ровный и спокойный Свет и какие-то особенные уверенность и силу, покой и ласку.
Мать мальчика, опустившись на колени, начала свой рассказ о несчастье с сыночком. Она причитала и просила исцелить мальчика…
Старец прервал её:
– Александрой тебя зовут? Ступай в часовню и молись, милая!
Та смолкла, удивлённая, и с поклоном покорно вышла.
Николай положил ребёнка на широкую лавку у стены, и, не перекрестившись, а лишь слегка поклонившись, хотел выйти…
– Помоги мне, Николай! – услышал он слова старца. – Ты ведь вправду хочешь, чтобы Илюша поправился?
– Да, – ответил Николай, не успевая удивляться происходящему. Он вспомнил то, о чём думал по дороге, неся мальчика…
– Подойди сюда.
Старец положил руки Николая на тело мальчика: одну – на грудь, другую – на больную ногу. Свои руки он не отвёл…
… А то, что потом было, Николай не мог осмыслить ещё долго…
Он сам и всё вокруг погрузились в Свет. Это был чистый бело-золотистый Свет, подобный утреннему солнечному… Николай видел, как мягко движутся потоки этого Света… Потом он словно отключился, будто бы заснул…
* * *
Когда же Николай очнулся, то сидел он в углу кельи, а старец Зосима беседовал с матерью мальчика. Самого мальчика в келье не было…
– Вдовая, говоришь?… – спрашивал старец.
– Да, вдовая, одна пятый год мыкаюсь… Всю жизнь за тебя теперь молиться буду! И Илюшеньку научу за тебя, спасителя нашего, молиться!…
– Вот удумала!… Не я, Бог исцелил!
– Богу буду молиться!… Бога буду благодарить!
– Это хорошо – благодарить!… Я вот научу тебя, как первую твою благодарность содеять. Вот тебе от меня записочка. Пойдёшь в больницу к доктору Фёдору Пантелеймонычу, скажешь, что я велел тебе месяца три или четыре поработать сиделкой с больными тяжёлыми. Он тебе за то зарплату положит. Будет вам на что с Илюшей домой ехать.
– Спасибо, тебе!…
– Погоди, дослушай, неугомонная! Есть там человек один, Григорием зовут. Операцию ему сложную сделали. Жизнь телу его спасли, но без ноги он теперь. А калекой он быть не хочет. Уже один раз пытался жизни себя лишить… Вот, если сумеешь душу того человека излечить, – то это первая твоя благодарность Богу и будет! А сын твой – тебе поможет. Бывает, что, когда больные деток видят, то надежда на жизнь светлую – к ним возвращается…
Теперь ступайте!…
Илюшенька, иди сюда! – позвал старец Зосима.
… То, что увидел Николай, поразило его превыше всего: в келью из монастырского сада ещё немножко неловко, но… вбежал, а не вошёл исцелённый мальчик, преобразившийся невероятным образом!
Ребёнок не просто мог теперь ходить! Он словно очнулся от смерти – и явилась в нём жизнь подлинная – ясная, солнечная! Такое редко увидишь среди обычных здоровых людей… Словно радостью и светом изнутри светилось всё теперь в Илюше! Словно тот лучистый дивный Свет, который видел Николай во время исцеления, был теперь и в теле мальчика!
– Мама, мама, я здоров совсем! И нога не болит больше! Я даже бегать могу!
Они оба с благодарностью поклонились старцу и пошли…
* * *
А старец Зосима стоял на пороге кельи и смотрел им в след.
