скачать книгу бесплатно
Да нет, глупость какая! С какой стати за ней кому-то наблюдать?
Кто живет в этой квартире?
Да кто? Соседи. Просто соседи. Какие-то соседи. Потом они познакомятся с ними. Наверное, вполне приличные люди, уж конечно не алкоголики и не наркоманы. Здесь, в этом доме с табличкой, в элитном доме с гордой табличкой: «Памятник архитектуры… Охраняется государством» не могут жить неприличные.
Но почему никто не выходит?
Мало ли почему? Открыли дверь, а потом вспомнили, что что-то забыли, вернулись в комнату…
Нет, там кто-то стоит. И смотрит. Да, это за ней наблюдают.
Ну и пусть. Поздороваться и пойти дальше.
Аня кивнула щели, подняла сумку и тележку и хотела уже продолжить мучительное восхождение с тяжестями на свой этаж, как дверь странной квартиры распахнулась полностью, и на площадку вышла старуха в черной, не то траурной, не то какой-то монашеской одежде. Старуха приблизилась к Ане и жалостливо на нее посмотрела.
– Из двадцатой квартиры? – Женщина задумчиво покачала головой.
– Из двадцатой. – Аня в растерянности смотрела на нее. Какая она неприятная и… и странная. Желтое, морщинистое лицо и этот черный наряд. Настоящая гойевская старуха. Как неприятно и страшно будет жить с ней по соседству. Каждый день проходить мимо ее квартиры. Наверное, она ужасно навязчивая, каждый раз будет подлавливать ее и разговаривать.
Пожалуй, соседство с наркопритоном даже предпочтительнее.
– Я так и думала. – Старуха горестно вздохнула. – Еще когда мебель вносили, я знала, что в этой квартире поселится такая вот девочка, но все же надеялась: а вдруг ошиблась? Не ошиблась, значит. Так и есть. Так и есть.
– Простите, мне нужно идти.
– Идти? Туда? В квартиру?
– Ну да. – Аня совсем растерялась, старуха ее пугала. – У нас сегодня новоселье и… в общем, очень много дел…
– Новоселье? Поторопились вы с новосельем.
– Почему поторопились? Простите, мне действительно пора.
Сумасшедшая, вот оно что. Гойевская сумасшедшая старуха. Ну надо же, чтоб так не повезло с соседями.
– Пора… Все правильно, все так. Ему снова пора прийти. И надеялась я напрасно. Пора наступила: ты появилась, значит, и он скоро появится. – Старуха ухватила Аню за рукав, словно боялась, что она сбежит.
– Кто появится? Я тороплюсь. Мне нужно идти. Пустите. – Аня попыталась выдернуть руку.
– Никуда тебе не нужно, милая. Ничего тебя там хорошего не ждет, в твоей квартире. Пойдем-ка лучше ко мне, я тебе кое-что расскажу. И покажу. – Старуха потянула ее к свой двери. – Чайку попьем, поговорим.
– Нет, нет, спасибо, я и так уже очень задержалась. Извините, может быть, в другой раз.
– В другой раз? – Женщина засмеялась неприятным, каркающим смехом. – До следующего раза ты можешь и не дожить. Изверга ведь так и не нашли. Как знать, не придет ли он снова? А он наверняка придет, все сходится.
– Какого изверга? Что сходится? – Аня в ужасе смотрела на старуху.
– Они занимали весь верхний этаж, Семеновы, а ты так похожа на Наташечку, на дочку их, очень похожа. Изверг снова придет, не может не прийти.
– Кто занимал весь верхний этаж? Никто не мог занимать весь верхний этаж, дом только заселяется, а раньше здесь было какое-то учреждение, никто не жил. И вы… откуда вы можете знать… Вы разве давно здесь… Да нет, давно вы не можете, только два месяца назад дом стал заселяться.
– Я жила здесь всегда. Этот дом – мой.
Сумасшедшая, просто выжившая из ума старуха. И не надо ни о чем ее спрашивать. Резким движением вырвать руку и убежать к себе, за сумкой потом Ирину послать.
– Но беда вся в том, что на Наташечку ты похожа как две капли воды. Если бы я сама тело ее, душегубом истерзанное, тогда не видела, подумала бы… А крови-то, крови сколько было! Они весь верхний этаж занимали, Семеновы. Наташечку в квартире нашли. Она ведь почти никуда не выходила, все дома сидела.
– Какая Наташечка? – Вырвать руку и ни о чем не спрашивать.
– Девочка, душегубом растерзанная, Наташа Семенова. Изверга не нашли. Он снова придет. Ты ведь похожа-то, господи! Как две капли воды. Пойдем ко мне, выпьем чайку, я тебе покажу Наташечку. Фотография старая, но разобрать можно.
– Да отпустите вы мою руку! И… и прекратите нести этот бред! – Аня вырвала руку и ухватилась за сумку, как за спасение. Нужно уйти и не слушать. Сумасшедшая бабка! Откуда она вообще здесь взялась? Квартиры дорогие, элитный дом, а эта… Наверняка чья-то мать. Или бабушка.
Чертова старуха.
– Нет, голубушка, это не бред. Вот ты вся дрожишь, значит, и сама не веришь, что бред.
– Но что же тогда? И не дрожу я вовсе, а просто…
– И побледнела как. – Старуха снова ухватила ее за рукав куртки.
– Да ничего я не побледнела, а просто… Ну хорошо. Вы хотите сказать, что в нашей квартире, то есть в квартире, которая теперь наша, произошло когда-то убийство?
– Убийство. – Старуха всхлипнула и закивала головой часто-часто. – Никто не видел, как он входил. Его вообще никто не видел. И, как Наташечка кричала, никто не слышал. А ведь она должна была кричать: все тело изверг ее искромсал, на куски порезал. Он еще придет. За тобой придет. Его Наташечка пошлет, ей без подружки скучно.
– Но что же мне делать?
– Уезжать. А новоселья не надо. Это квартира Наташечки.
Старуха наконец выпустила Анин рукав, повернулась и пошла к своей квартире. Хлопнула дверь, лязгнул замок – заперлась. До следующего раза. Теперь, конечно, она не даст ей покоя, изведет своими бредовыми сказками. Да ей ведь уже и теперь страшно.
А Кирилл уезжает. Оставляет ее один на один с сумасшедшей старухой.
А она сумасшедшая, это же ясно.
Или не сумасшедшая?
Нет, сумасшедшая. И все, что она говорила, – бред один.
Или не бред? Может, действительно… в их квартире…
Нет, этого быть не может. Никто до них там не жил, разве что…
Разве что в этом самом девятнадцатом веке, когда был построен их памятник архитектуры, будь он неладен. Но ведь тогда старуха не могла жить.
Или могла?
«Я жила здесь всегда».
Бред какой-то! Ну можно ли верить этому бреду?
Конечно, нельзя! Но…
Аня подняла сумку и тележку со ступенек и оглянулась на дверь, за которой скрылась старуха (наверняка она стоит там и прислушивается). Настроение окончательно испортилось. Новоселье, которое и так-то не радовало, и отъезд Кирилла, который и так воспринимался как катастрофа, теперь представлялись ей прелюдией к кошмару и ужасу.
Зачем, зачем они переехали в этот чертов дом? Зачем переехали накануне его отъезда? Как только Кирилл улетит в Америку, все и начнется.
Да нет, все уже началось.
Аня поднялась по ступенькам и остановилась у своей квартиры.
Ну вот, ей уже не хочется туда входить. Страшно и… А ведь там Ирина. И день. И Кирилл скоро с работы вернется. А вечером вообще толпа народа соберется. Что же будет, когда она останется одна, маленькая, несчастная, запуганная черной старухой Аня?
Нужно рассказать все Кириллу. Попросить, чтобы не уезжал.
Нельзя просить, нельзя ни о чем рассказывать. И так ее все дурой считают, маленькой, бесполезной дурочкой. А тут еще окажется, что дурочка сбрендила. То-то Раиса Михайловна обрадуется. И все они обрадуются, все друзья и знакомые Кирилла. Даже Ирина, и та обрадуется. Нет, нельзя просить, нельзя рассказывать.
Но как же прожить три недели в этой квартире без Кирилла?
Изверг снова придет. Изверг вернется. Все сходится.
Надо было принять предложение. Надо было пойти к ней на чай. И все узнать поподробней. И на Наташечку эту посмотреть: действительно ли она на нее похожа.
Сумасшествие заразительно. Нет никакой Наташечки, нет никакого изверга. Нет и не может быть!
Аня решительно позвонила в дверь. Открывать своим ключом она не стала. Ей почему-то представилось, что именно так в квартиру попал убийца: тихонько, чтобы не скрежетал замок, вставил ключ, повернул его и вошел… Может, ключ, который лежит у нее в кармане, тот самый, которым воспользовался убийца. Неизвестно ведь, когда это убийство произошло, а если недавно? Замок в двери только один, и нет следов, что его переставляли.
– Где ты так долго? – Ирина встретила ее с мокрой тряпкой в руках. – Я уже все ваши посудо-хрустальные коробки разобрать успела, книги в библиотеку перенесла, теперь вот пыль вытираю… Что-то случилось? – Она внимательно посмотрела на Аню. – Да на тебе просто лица нет. Что с тобой? Кошелек, что ли, в магазине увели?
– Н-нет… я… – Аня шагнула в свою страшную новую квартиру. Хорошо, что здесь Ирина, одна она ни за что не решилась бы войти.
– Но ведь что-то произошло, я вижу. – Ирина бросила тряпку и взяла Аню за плечи – сумка больно прижалась к ногам, и тележка впилась в бедро.
– Нет, ничего, все нормально. – На глаза навернулись слезы. Аня высвободилась от Ирины, поставила сумку и отвернулась. Присев на корточки, долго развязывала кроссовки. Нужно взять себя в руки и успокоиться, нельзя про старуху рассказывать: Кирилл все равно улетит, а Ирина…
– Ну точно, кошелек увели! Сколько там у тебя было? Много?
– Да нет же! Ничего у меня не увели. – Кроссовка никак не развязывалась, шнурок запутался узлом. Слезы закапали на пол. Аня всхлипнула и дернула изо всех сил шнурок.
– Анют, эй! Ты чего? – Ирина присела на корточки рядом с ней. – Ты плачешь? Анютка, ну что с тобой? – Она обняла ее и прижала к себе, как тогда, в спальне, Кирилл. – Ну расскажи, что случилось?
– Я… я не… Нет, ничего, ничего, просто… Кирилл уезжает. Я никогда… мы никогда так надолго… Да ерунда, я сейчас успокоюсь, что-то нашло на меня.
– Так ты из-за Кирюши? Господи, Анечка, совсем ты малышка. Ну кто же так по мужу убивается? Не навек же он уезжает. Через две недели вернется.
– Не через две, через три.
– Ну… какая разница? Через три.
– Очень большая разница. И потом… Я никогда, никогда… Я… – Аня заплакала в голос. – Я без него не смогу.
– Да брось! Нашла из-за чего расстраиваться. Взрослей нужно быть. Совсем ты ребенок. А хочешь, мы с тобой без него гульнем? Нет, в самом деле, это идея. Действительно, чего тебе все в квартире киснуть? Только дом и Кирилл, ничего-то ты больше не видишь. А мы с тобой вот возьмем и кутнем на всю катушку.
– То есть как кутнем?
– Ну, в гости к кому-нибудь сходим.
– В гости? К кому? Без Кирилла? Я не хочу без Кирилла.
– Да в том-то и суть, что без Кирилла. Развлечемся, развеемся. Ну что ты как маленькая?
– Нет, я не хочу.
Как может Ирина предлагать ей такое? Это же… Да она в сговоре с Раисой Михайловной. Хочет рассорить ее с Кириллом, хочет подсунуть ей мальчика в пару…
Нет, вряд ли они в сговоре. Да и Раиса Михайловна все же не стала бы так прямолинейно действовать. Просто Ирина хочет ее утешить и… развеять. С ее точки зрения в этом нет ничего такого. У нее самой чуть ли не каждую неделю новая любовь. Правда, все неудачные… Но… это ведь не ее вина, просто ей не везет в личной жизни.
Она добрая и хорошая, она хочет утешить.
Она добрая и взрослая, она может утешить.
Надо ей рассказать про старуху. Только ей рассказать. И попросить, чтобы Кириллу ни слова. Потому что… Нельзя, чтобы он не летел в Америку. Это подло и плохо. А Ирине рассказать можно. И нужно. Нужно выговориться. Иначе… Иначе она все равно не выдержит и расскажет Кириллу, а этого делать нельзя. Кирилл должен лететь.
Кирилл улетит, и все кончится.
Нет, начнется. Кошмар.
Он уже начался.
– Аня, ну что ты опять плачешь? Не хочешь так не хочешь. Я же только предложила.
– Я… Я не то, я не то… Ты не знаешь, кто жил здесь до нас?
– Где жил?
– В этой квартире?
– Никто, насколько я знаю. А почему ты спрашиваешь?
– Я… Мне страшно… Я не смогу, не смогу…
Всхлипывая и вытирая рукой мокрое лицо (платок лежал в том же кармане, что и ключ, и потому воспользоваться им она просто физически не могла), Аня рассказала про старуху и про то, что та ей говорила. Она очень надеялась, что Ирина просто посмеется над ней, отнесется к ее рассказу как к детскому, глупому ужастику, придуманному ребенком в темной комнате, – тогда все ее страхи действительно ерунда, – а потом начнет утешать. Но Ирина отнеслась ко всему очень серьезно. И совсем уж не думала смеяться.
– А она не сказала, когда произошло убийство? – озабоченно спросила она, как только Аня закончила.
– Не сказала. Ты думаешь, убийство в самом деле могло быть?
– Не знаю. Может, маньяк какой-нибудь орудует.
