скачать книгу бесплатно
В погоне за вечностью
Андрей Зорин
Кто хочет жить вечно? Да наверное любой. Но стоит ли искать способ продлить себе жизнь до бесконечности и куда это может привести. Небольшой рассказ – размышление тему.Изображение для обложки сделано при помощи нейросети Wombo.Art
Андрей Зорин
В погоне за вечностью
Место встречи представляло собой небольшой камерный зал. Стены, отделанные деревянными панелями и украшенные старинными гобеленами. Картины в тяжёлых деревянных рамах, с которых смотрят мужчины в рыцарских доспехах и дамы в соболях. Мебель – под стать помещению. Массивный каменный стол, занимающий добрую часть пространства, и три пустых кресла, ожидающие скорого прихода хозяев. Слуга вошёл в зал, быстро пробежался взглядом по помещению и удовлетворенно кивнул. Если не знать, что за окном конец третьего тысячелетия, то вполне можно вообразить себя веке примерно в девятнадцатом или двадцатом. На всякий случай он подошёл к окну и ещё плотнее занавесил и без того не пропускающие ни единого лучика света тяжёлые портьеры, абсолютно отгородив зал от окружающего мира.
Они собирались здесь вот уже седьмое столетие подряд, раз в год. Основатели корпорации «Вечность».
Первым, как всегда, появился Гюнтер Штольц. Молодой человек, при взгляде на которого нельзя было дать ему больше тридцати лет. Спортивный, подтянутый. Только глаза и несколько дёрганные движения при ходьбе могли хоть как-то намекнуть на его возраст. Гюнтер, хозяин первого принципа вечности, сел в кресло и прикрыл глаза. Он знал до последнего момента всё, что произойдёт дальше. О чём они будут говорить и чем всё кончится, но ему всё равно доставляли удовольствие эти редкие встречи. Разменяв седьмое столетие, тебе становится всё сложнее получать удовольствие.
Сев в кресло, он кивнул слуге. Тот, зная привычки хозяина, притушил яркий свет и поднёс бутылку вина сидящему в полумраке Гюнтеру.
– Разожги камин! – приказал Штольц слуге. – Иван предупредил, когда будет?
– Нет, господин, вы же знаете, механисты не очень любят лишние контакты с людьми, – покачал головой слуга.
Гюнтер поморщился. Вопрос был риторическим. Иван Кромов, механист и хозяин второго принципа вечности, всегда появлялся позже, давая возможность Гюнтеру удовлетворить свои человеческие слабости.
– Включи запись! – Штольц отпил из бокала и повернулся к экрану, на котором появилось древнее, плоское, знакомое ему до последней секунды видео. Он смотрел на изображение сквозь полуприкрытые веки и вспоминал…
?
Лето двадцать пятого года выдалось жарким, и Гюнтер с друзьями полетел на летние каникулы в Испанию. У родителей Марики был небольшой дом в Кедакесе, где они и решили провести лето. Они валялись на пляже, пили вино, вечером ходили по городу и бездельничали. Им было хорошо.
– Будешь ещё вина? – Марика стояла над ним, закрывая солнце.
– Конечно, – улыбнулся парень в ответ, оглядывая и так от природы смуглую, а на жарком испанском солнце – загоревшую дочерна девушку. На Марике был купальник, состоящий из одних верёвочек и совершенно не оставляющий простора воображению. «Мы учимся в университете два года, и почему я только сейчас увидел, какая она красавица?» – подумал Штольц.
– Конечно, буду, – повторил он. – Из твоих рук – хоть яд, – он сел на шезлонг и протянул руку к бокалу.
– Хватит расслабляться! – Иван Кромов, как всегда, появился не вовремя и неожиданно. – Я нашёл нам интересное занятие на вечер! – Кромов плюхнулся на шезлонг к Штольцу и, бесцеремонно забрав у него из рук бокал с вином, выпил его в пару больших глотков. – Ммм, холодненькое!.. – промычал он. – Марика, налей ещё!
Гюнтер хотел было возмутиться бесцеремонности «Русского медведя», как он иногда про себя называл Ивана, но, вспомнив, что именно его отец оплатил их перелёт и отдых, промолчал.
– Что ты нашёл, Ваня? Только не говори, что какой-нибудь очередной музей Дали. Здесь, по-моему, и так каждый камень посвящён ему, – капризно произнесла Марика, протягивая Ивану новый бокал с вином.
–Нет, – Иван широко улыбнулся. – Мы же – будущие учёные, так? Вот ты, Гюнтер, например, – биолог, верно?
– А то ты не знаешь, – поморщился Штольц. – Мы вместе учимся, вообще-то.
–А я, например, – нейрофизиолог и физик, если вдруг ты забыл, – Марика встала с шезлонга и, сделав серьёзное лицо, посмотрела на ребят. – Будущий профессор мисс Марика Рамирес, к вашим услугам, господа! – она изобразила нечто вроде книксена.
– Я думаю, к тому времени, когда ты станешь профессором, ты уже будешь Марикой Штольц, – рассмеялся Кромов, бросив взгляд на покрасневшего Гюнтера. – Так вот, оказывается, в этом захолустье выступает доктор Ветрова!
– Нестраза Ветрова? – уточнил Гюнтер. – Та самая?
Иван кивнул.
– Я думала, она давно умерла… – протянула Марика. – Это же она рассказывала про бессмертие и принципы вечности?
– Ну а я о чём?! – Иван встал. – Я купил нам три билета на её выступление сегодня. Собираемся!
?
Подошедший слуга мягко тронул за плечо Гюнтера:
– Господин Кромов прибыл.
Штольц неохотно открыл глаза, возвращаясь в реальность. На экране сменялись старые фотографии смеющихся и улыбающихся людей, двух парней и девушки. В комнату въехал сервисный робот и поставил на второй пустующий стул небольшой, около десяти сантиметров в высоту, чёрный куб. Фотографии на экране исчезли, их сменило изображение мужчины, сидящего на таком же кресле в идентичном кабинете.
– Здравствуй, Гюнтер! – произнёс мужчина с экрана. – Прости, я, видимо, появился немного раньше, чем нужно было, ты ещё не досмотрел записи…
– Ничего, Иван, – Штольц кивнул в сторону кубика в кресле. – То, что ты решил посетить меня лично, с лихвой покрывает это. Ведь, если задуматься, я уже и забыл, когда мы так собирались? Не по видео, или …как там сейчас это называют?.. А – вот так, практически – лицом к лицу.
– Дополненное присутствие, – усмехнулся Кромов, – так это сейчас называется. Очень, кстати, хорошая штука. Если бы ты не боялся так, поставив себе в голову нейрошунт, давно уже смог бы даже обнять старого друга, – Кромов встал с кресла и подошёл к тому месту, где в реальности сидел Гюнтер. – Поверь, иллюзия – стопроцентная.
Штольц поморщился:
– Иван, ты же знаешь. Хоть тело моё семьсот лет, как не стареет, мозг – уже не вытягивает. Мои специалисты предполагают, что через пару тысячелетий я буду отлично выглядящим тридцатилетним парнем с тяжёлой старческой деменцией.
– По моим расчётам – гораздо раньше, Гюнтер, – вздохнул Иван, возвращаясь в кресло. – Все эти чёртовы принципы вечности сыграли с нами очень злую шутку.
Штольц кивнул:
– Да уж… – он взял бокал с вином. – А помнишь, как всё здорово начиналось?
?
В тот день они, конечно, опоздали на лекции. Хмельные, весёлые и смеющиеся, они пробрались в маленький полутёмный зал и сели на последнем ряду.
Доктору Ветровой было тогда около пятидесяти лет, но им, двадцатилетним, она казалась древней старухой. Высокая, худая, с собранными в пучок светлыми волосами, она стояла на кафедре и рассказывала про возможности человеческого организма. Про генетику, ДНК и, конечно, про свои «Принципы вечности».
– Бессмертие возможно лишь в трех вариантах, – Нестраза протёрла доску и написала огромную цифру «три». – Бессмертие тела, бессмертие в искусственном теле/носителе и, конечно, бессмертие вне тела. Всё остальное – лишь варианты. К чему именно придёт человечество рано или поздно – вот это вопрос.
Дальнейшую лекцию Гюнтер не помнил. В памяти осталось лишь то, как всё оставшееся время каникул их троица, вместо того, чтобы наслаждаться морем, солнцем и вином, до хрипоты спорила о том, какой принцип – лучше, и у каждого были свои идеи для его реализации. Гюнтер настаивал исключительно на возможностях человеческого тела, и на том, что без тела само понятие бессмертия теряет смысл.
Иван до скрежета в зубах отстаивал преимущество искусственного носителя, механизмов, роботов.
– Только они дадут нам все возможности! – перекрикивал он спорщиков. – Тело слишком слабо!
– Да, тело слабо, – соглашалась с ним Марика, – поэтому любые исследования нужно проводить с внетелесной субстанцией. Нужно найти вариант бессмертия вне тела, – говоря это, выросшая в религиозной католической семье Рамирес на всякий случай крестилась и добавляла: – Хотя, возможно, у нас и вправду есть душа, – после чего продолжала спорить исключительно с научной точки зрения.
