Нереальные реальности

скачать книгу бесплатно


Человек в клетчатой рубашке по факту жил в двухкомнатной квартире вместе с женой и дочкой девятнадцати лет. В действительности они не жили с женой уже третий год и находились в состоянии ожидания развода. Но человек в клетчатой рубашке все никак не мог принять окончательного решения, хотя жена стремительно отдалялась от него и фактически стала чужой женщиной. Дочь поддерживала свою мать во всем, разделяя ее презрение к человеку в клетчатой рубашке, который так и не научился зарабатывать. Человек в клетчатой рубашке всю жизнь проработал в НИИ, где зарплата не зависела от его характера, способностей и или еще чего-то. Она зависела от государственного бюджета, который сокращался, как шагреневая кожа. Человек в клетчатой рубашке любил свои научные исследования, иногда публиковал научные статьи и выступал с докладами. Но жена считала его неудачником и унижала своими язвительными замечаниями вначале по поводу его неспособности заработать, потом по поводу низкого интеллекта, а уж потом, что было вполне в духе женской логики, и по поводу его сексуального бессилия. Она так долго и упорно доказывала ему последний тезис, что он не удержался и изменил ей с коллегой по работе на выездном семинаре. И во время очередной ссоры рассказал о своем победном опыте, разнося глупые предположения жены в пух и прах. Жена после его измены своего мнения о нем не изменила. Но переехала в другую комнату. Семья рухнула. Он считал, по вине жены, которая довела его до «предательства».

Человек в клетчатой рубашке прошел на кухню, которая все еще была общей территорией, и поискал в холодильнике на своей полке съестное. Нашел кусок колбасы, стыдясь, украл у жены кусок хлеба и быстро съел бутерброд, запивая его холодным чаем. На территории врага в другой комнате вначале были слышны звуки телевизора, потом разговор дочери по телефону. Он подошел и стал подслушивать у двери. Нет, разговор шел не о нем. Человек в клетчатой рубашке принял душ, постирал носки и пошел в свою комнату. Лежа в постели, он думал о своей жизни, вернее, о ее отсутствии – кроме работы у него ничего ценного не было, а работа никак не укладывалась в понятие жизни. Жизнь была, когда у него была семья, когда он любил жену и обожал дочь. Сейчас ничего этого не было. Жену он пытался ненавидеть, но как-то не получалось. Сердце болело, но не от ненависти к ней, а от жалости к себе и к дочери, которая выросла при нем, которой он гордился и мечтал, чтобы она тоже стала ученым, ибо пошла в него острым умом и наблюдательностью. Теперь свой острый ум дочь оттачивала на нем, отце, в редкие моменты их столкновения на общей кухне или в коридоре. Дочь болела душой за мать из женской солидарности. И ей было наплевать на отца, который ее вырастил. Такую логику он не понимал. Как человек он тоже заслуживал сострадания. В том числе за двадцать лет совместной жизни с женой, которая не любила вести домашнее хозяйство, не умела готовить, транжирила деньги, которые он с таким трудом зарабатывал, и критиковала его по всякому поводу в компании общих друзей.

Человек в клетчатой рубашке услышал, как открылась дверь в комнате жены и дочери, и жена (он понял это по тяжелым шагам) вышла на кухню. Он привстал с кровати и стал прислушиваться. Вот она налила воды из чайника, хлопнула дверцей шкафчика, отодвинула стул и села. Вначале было тихо, а потом он услышал какие-то странные звуки, которые никак не мог идентифицировать. Он сел и свесил ноги с кровати. Что-то случилось! И вдруг он понял, что жена плачет. Его это так поразило, что он даже приоткрыл рот – его железобетонная жена, которая устроила ему в квартире зону строгого режима, плакала, зажимая рот руками. Чтобы не услышала дочь, догадался он. И в волнении встал. Ему захотелось выйти на кухню и обнять жену. Но пока он волновался и стоял в нерешительности, из кухни донеслись звуки придвигаемого стула и шаги жены, которая быстро удалилась к себе.

Человек в клетчатой рубашке (хотя, конечно, он уже был в майке для сна) сидел в одной позе около часа, прислушиваясь к ночным звукам. Было далеко за полночь, когда он, наконец, решился лечь в постель. Сон не шел. Он все вспоминал эпизоды из далекой и, как казалось ему, безупречно счастливой семейной жизни, которых теперь был лишен из-за поведения жены. Ну и что, что измена! Причем измена была не настоящая, а жене назло, и потому не считалась изменой. Другие жены прощают, а вот его жена уперлась рогом и ни в какую. «Вот теперь плачь, плачь, дура одинокая. Мужей нужно ценить», – подумал он, но без особого чувства. От переживаний он устал и захотел спать. Внезапно вспомнил сегодняшний, вернее, уже вчерашний кружок с разговорами о человеке, о мироздании, вдохновленное лицо философа, который упивался собственными рассуждениями о высоком, свое, как ему казалось, актуальное выступление про хитрых жен и бесхитростных честных мужей… И никак не мог представить себя или жену в качестве центра Вселенной. «Какая чушь, Господи! Не ходить что ли больше на эти глупости», – с тоской подумал он. – «С женой что ли помириться? Но ведь не простит, не простит. Да и дочь на ее стороне». И заснул, совсем измученный, пропустив свой шанс. Хотя надо признаться, шанс был минимальным.

Человек в свитере был женат и имел двух детей школьного возраста. В отличие от коллег по Философским диалогам, он торопился домой, к семье и к готовому ужину. Жена действительно держала ужин теплым в ожидании мужа. Дети читали в своей комнате. На кухне горел боковой свет, было уютно, пахло жареным мясом и пирожками. Он с удовольствием сел за стол. Жена подала ему ужин и села напротив.

– «Ты хлеб купил?» – спросила она.

И тут он вспомнил, что утром она поручила ему купить хлеб, а он об этом забыл.

– «Нет, – сказал он с набитым ртом. – Сегодня был очень тяжелый день, заказчики просто разорвали меня на части. Важный контракт чуть не сорвался. Ну, я и забыл про хлеб».

– «И про молоко тоже», – сказал жена, наливая ему крепкий чай с лимоном.

– «Зая, я ведь просил тебя ничего мне не поручать. У меня голова забита работой». Человек в свитере был начальником крупного отдела по связям с заказчиками в строительной компании, которая застраивала новый городской район. У компании в настоящий момент были серьезные трудности с финансированием.

– «Я тоже работаю», – сказала жена. – «И я не последний человек в своей компании. Но в отличие от тебя, помимо работы я должна еще помнить и про покупки, и про домашние дела, и про детей. Конечно, я сама могу купить хлеб для семьи. Но тогда скажи мне, какие у тебя семейные обязанности, кроме того, что ты отдаешь мне часть своей зарплаты».

Человек в свитере отставил тарелку и уставился на жену. Она просто буравила его своими возмущенными глазами.

– «Часть зарплаты? Ты хотела сказать, бОльшую часть?»

– «Но ведь ты в семье добытчик. Не хватало еще, чтобы я содержала семью на свою зарплату».

– «Вот, пошло, поехало», – с тоской подумал он. Каким-то непостижимым образом, с чего бы ни начинался разговор, они умудрялись переводить разговор на деньги и на неравные семейные обязанности. Эта колея была отлично проторена и привлекала своей глубиной.

Он прикрыл глаза, чтобы успокоится. Потом опять посмотрел на жену. Она сидела перед ним со злым выражением лица, непричесанная, в растянутой майке и лосинах. Ругаться не хотелось, хотя некто внутри него был к этому готов и уже собирался сыграть свою роль в трагикомическом семейном сценарии. Но он сдержался. Было жалко себя и еще больше ее, поскольку быт жену не щадил и отражался на ее характере и внешности. А ему все еще нравилось свое отражение в зеркале. Да и женщины на него глядели откровенно и даже нагло.

Он встал и обнял жену. Сказал с преувеличенной теплотой, – «Не заводись. Ты ведь знаешь, что семья у меня на первом месте. Ты и дети»

– «Ты меня больше не любишь» – тихо сказала жена, то ли утвердительно, то ли вопросительно.

– «Конечно, люблю», – ответил он с теплотой в голосе. И поцеловал ее в растрепанную макушку. Внезапно вспомнил свои слова про Адама Кадмона, совершенного человека. Откуда это он взял? Его память хранила много всякой всячины – когда-то, когда он был моложе, читал заумные книги запоем и верил, что человек способен стать лучше. Жизнь доказала ему обратное и продолжала доказывать, что теория и практика никогда не совмещаются, как, например, север и юг. Стало смешно. Он посмотрел на них двоих со стороны – ни он, ни тем более жена, на совершенного человека не тянули.

– «Давай в субботу поедем с детьми в парк, а потом в кафе зайдем», – предложил он, хотя знал, что в субботу он будет на стройплощадке. – «Можно и по магазинам пройтись. Я так давно тебе ничего не покупал».

– «Ты у меня самый лучший», – сказала жена, просияв.

Остаток вечера прошел мирно. Оба верили в то, что говорили.

Нина тоже шла домой к семье. Она училась на заочном на бухгалтера и в свободное время подрабатывала уборщицей, а иногда няней. По дороге Нина купила продукты и ввалилась в квартиру с двумя полными сумками. Муж Нины, который уходил на работу раньше жены, но зато приходил тоже раньше, жарил котлеты. Маленькая дочь играла в куклы на кухонном столе. Муж помог Нине снять пальто и сапоги, и разобрал сумки.

После ужина Нина запустила стиральную машину, а муж уложил дочку спать – та любила, когда папа рассказывал ей перед сном смешные истории. Потом муж мыл посуду, а Нина гладила рубашки. Они хорошо понимали друг друга, даже когда молчали.