скачать книгу бесплатно
Шальников милостиво протянул корыстолюбцу камень. Большая часть агрессии тут же перешла на Брежнева. Профессор с удовлетворением отметил как из глаз генсека, которые так и впились в сокровище, истекли чуть заметные тёмно-зелёные лучи, представлявшие субстрат жизненной силы. По магическому каналу между Великим духом и камнем, рождённым Великим духом, эта сила шла на построение защиты. Не выдерживая мощной атаки со стороны центрального процессора, слабая восьмибитная защита непрерывно разрушалась, и тёмными потоками энергия нижнего уровня сползала в землю. Конечно, как человек Брежнев был ничтожен, но в него верили, а значит, и отдавали свою силу несколько десятков миллионов человек. Будучи суммирована в единое, эта сила создавала более или менее сносную защиту. И всё же Шальников был очень слаб. Собравшись с силами, он взмахнул руками, и вскричал, – Эльфы, духи ветров, опоясывающие Землю, приказываю вам явиться ко мне вашему хозяину и повелителю. – Безмолвие было ему ответом. Никто не появился на призыв. – Взываю к мёртвым, пробудитесь, воскресните из небытия, я прошу вас во имя планеты, спасите! Шальников как подрубленный рухнул на колени. Дикий, нечеловеческий крик издал он и ударил в ладони. В разные стороны полетели красные, синие, фиолетовые, белоснежные искры – эфирные тела самых нежных и крошечных созданий планеты. В окно профессор увидел, как вскипела почва, и из-под земли вырвался ослепительный шар. С сильным грохотом шар лопнул и мириады лучей, каждый их которых заключал крохотный ветерок, разлетелись, проникая и сливаясь с разноцветными искрами. Туча искр приобрела направленность движения, превращаясь в спиралевидный поток. Из потока вырвалась одна белая искра и, пролетев через второй кристалл ключа, искра обратилась в некое человекоподобное существо – старейшину воинства эльфов.
– Зачем ты звал нас, о Великий, – заносчиво и звонко воскликнул он.
– Прежде всего, приветствую тебя, повелитель эльфов, духов ветров и снов и хочу спросить, как ты думаешь, зачем я тебя воскрешаю из мертвых в момент, когда гибнет планета, – взревел Шальников.
– Ближе к делу, шеф, какие распоряжения.
Шальников протянул руку. Из сумки белыми птицами вылетели бумаги на орбитальные спутники. – Необходимо доставить груз в пункт назначения, отконвоировать транспорт, а драконы пока слишком…
– Что! – тоненький подбородок эльфа задрожал. – С древнейших времён мы были элита, лучшими из лучших, интеллектуальной силой, организаторами и инициаторами всех процессов на планете. Наше призвание – управлять тайными силами природы. Пусть чёрной работой занимается тот, чей интеллект меньше его мускулов. Ну, – эльф пожал прозрачными плечами, – гоблины, например. Но не смейте предлагать нам подобные вещи.
Шальников сел на пол и обхватил голову руками. У него не было сил ругаться и спорить.
– Бессовестный, неблагодарный, разве ты не видишь, что кроме вас на планете никого не осталось. Всё стараешься устроиться поуютнее, да помягче, а говно разгребать да кровь проливать…
– Ну, хорошо, только потом пеняйте на себя. Я… – не докончив угрозы эльф презрительно фыркнул и, сверкнув прозрачными крыльями растворился в бушующем и переливающимся всеми цветами радуги вихре.
– Эй ты, пижон, оставь в моём распоряжении процентов десять личного состава. Вместо ответа эльф высунулся из смерча, показал Шальникову язык и снова скрылся. Отпустив эльфов, Шальников и сам выскользнул в окно, вслед за ним устремились остатки земного воинства. Теперь наслаждаться полётом было некогда. Железный ветер хлестал в лицо. Навстречу неслись с бешеной скоростью леса, поля, реки, ручьи. Города, огромные скопища людей, вырывались из-за горизонта, чтобы снова унестись вдаль. Вслед за Шальниковым широкой чёрной лентой развевалась "труха". В небе она напоминала огромный чёрный плащ, оборванный и взлохмаченный. Вдали показались величественные горы. Сверкающие белые снежные шапки ледников искрились под ярким майским солнцем. Вглядевшись в долину, Шальников увидел, как на изумрудно-зелёном лугу бегали дети. Кто-то ловил бабочек, кто-то собирал букет из скромных первых весенних цветов, а кто-то носился по траве, топоча по земле босыми ногами. Два чабана, древних-предревних горца, пасли отару. Измождённые худые овцы, которых видно недавно пригнали на джайлау, блаженно щипали молодую травку. Не хотелось верить, что рядом идёт страшная битва, льётся кровь и теряется сила, для того чтобы защитить, уберечь всю идиллию. Шальников нёсся с безумной скоростью, но мысли его текли неторопливо. Так захотелось вдруг сбросить с себя все эти хлопоты и уйти туда далеко-далеко в горы, пить воду из хрустальных родников, дышать снежной свежестью, бродить в полях и в самой затерянной глуши упасть в густую траву и смотреть, как по бездонному синему небу плывут кучевые облака. Но вот исчезло уже всё это, как и не было вовсе. Остались лишь неясные облики, знакомые то ли из детства, то ли из странного сна.
Внезапно профессор увидел, что он завис над командным сектором Восточно-Сибирского научно-исследовательского центра. С высоты Шальникову была видна практически вся подвластная ему территория. Раскинувшийся почти на 10 000 квадратных километров комплекс без конца строился и расширялся. К югу возводились просторные корпуса биокибернетического и нейрохирургического институтов. Здания соединялись переходами. Экспериментальная накопительная энергоустановка принимала гигантский лазерный луч радиусом в полметра с небольшой гелиоустановки на низкой орбите. По соседству несколько сварщиков возводили арматурный скелет для ресиверов для хранения жидкого кислорода и азота. Дымила вакуумная вагранка для изготовления сплавов в разряжённой атмосфере с пониженной гравитацией. Гремел механический цех. Кругом сновали автокары, на столбах копошились монтажники, проводя повсюду систему лазерного энергообеспечения. Неподалеку совершенно бесшумно работала гигантская вычислительная машина. Информационный кристалл во внутреннем дворе сверкал как небольших размеров айсберг. Всё время казалось, что вот-вот эта ледышка растает под лучами весеннего солнца. Возле старого здания нейрохирургического института рабочие в ярко-жёлтых комбинезонах разгружали КАМАЗ с несколькими электронными микроскопами. Всё вокруг кипело, работало, жило. На территорию и обратно постоянно двигались грузовики, вертолёты, в небольшом аэропорту приземлялся огромный транспортный самолёт.
– Оставайтесь здесь, ждите моих приказов, – коротко бросил Шальников. Сам же он медленно и плавно приземлился у центрального административного корпуса. Профессор горделиво поправил личную карточку, на которой красовалась надпись – Генеральный директор ВСНИЦ к. т. н. профессор Шальников Кирилл Алексеевич, – и вступил под прохладные мраморные своды. На крыше здания Шальников ещё сверху заметил развевающиеся красные полотнища, и поэтому, получив у вахтёра рацию для внутренней связи, он сразу распорядился о том, чтобы флаг был постоянно. Едва Шальников вошёл в здание, к нему подбежал директор института генной инженерии.
– Кирилл Алексеевич, поставщики ферментов опять срывают нам работу по белковой совместимости.
– В чём проблема?
– Они говорят, что у нас на спецсчёте нет денег.
– А как же хоздоговорные работы по морозоустойчивым сортам помидоров и картофеля? Они что, всё ещё не перевели за них деньги?
Ладно, возьмите мою кредитку и расплатитесь скорее. Мне нужно скорее пустить серию механических имплантантов.
– Мы постараемся, конечно.
– Да, кстати, в будущем квартале вы получите полупромышленную установку производства ферментов, так что больше за это голова у вас болеть не будет.
– Вот спасибо, Кирилл Алексеевич. А ещё, нейрохирургам завезли пять электронных микроскопов, а нам ни одного.
– Им действительно очень нужно, но когда вам понадобится, можете попользоваться. Заявку на нужное оборудование оставьте у Жоржа. На учёном совете вопрос будет рассматриваться.
Алексеев, довольный, побежал в расчётно-кассовый центр. Шальников по рации связался с начальником охраны.
– Гриша, что за дела, почему генетики не получают деньги по хоздоговорам?
– Кирилл Алексеевич, я уже говорил, постановление Политбюро об установлении госзаказа. Совхозы без того в убытке.
– Ну, получите через министерство. Насколько я понимаю, оно покрывает их расходы.
– Конечно, можно попытаться, но там своя мафия. Можно было бы перевести их в счёт долга на наш баланс и поставить там наши блокпосты. Это почти полностью обеспечит центр продовольствием.
– Отлично, действуйте.
– И ещё, Кирилл Алексеевич, в 419 секторе мусорщики подняли бунт. Поджигают машины, забаррикадировались в здании мусороперерабатывающего завода. Я не знаю, может использовать "черёмуху".
– Послушай, Григорий, мне некогда вдаваться в детали. Я поставил тебя на этот участок, а это предполагает, что ты – профессионал. Делай то, что считаешь нужным. И не отрывай меня по пустякам.
Шальников вдруг вспомнил, что не договорил с Алексеевым по поводу проекта "ТС" – работа по созданию биосовместимых полимеров. К счастью, директор института генной инженерии был в пределах досягаемости рации.
– Алексеев, совсем забыл тебе сказать. В белке, отвечающем за иммунный ответ, ну в том, за номером 2187-б-Т, попробуйте заменить концевую аминокислоту на глицин. Вычислительный анализ показал, что численные значения стерических факторов разлагаются в неспецифический числовой ряд, а фенилаланин в оконцовке этот ряд ломает. А вот глицин там был бы как раз кстати. Попробуйте модифицированный белок проверить в присутствии вируса, найденного в неопознанном трупе. И хорошенько держите этот вирус. Мне не нужны здесь горы трупов.
– Хорошо, Кирилл Алексеевич, будет сделано. Только про микроскопы замолвите словечко на учёном совете.
– Работай, Алексеев. Всё будет. Только и ты не забывай, через 5-10 лет нам нужна универсальная вакцина и отлаженная система био – и – техноимплантации.
Сверкающий пластиковый лифт вознёс Шальникова на 12 этаж. В несколько шагов профессор достиг своего кабинета в середине коридора. В приёмной творилось нечто невообразимое. Битком в неё набились страждущие просители и прожектёры. Синий табачный дым был настолько густым, что казалось, брось здесь топор, и он зависнет в воздухе. Личный секретарь Шальникова – разбитной парень и хохмач Жорж исходил потом. Жуя беломорину, он ругался с кем-то по телефону, рации и селектору одновременно. Беспрерывно жужжали печатающие устройства, надрывались десять горячих линий спец связи. Не переставая разговаривать, Жорж набирал приказы, перебрасывал уже готовые по информационной сети.
– Что, – орал Жорж в селектор, – да, приказ о расстреле инженера Бурундукова уже подписан. Как за что? А аварию первой степени на ядерном реакторе Пушкин допустил? И перед этим у него было двенадцать предупреждений. Нам не нужны непрофессионалы, да ещё и упрямые как бараны. Всё, точка. Разукомплектация Бурундукова по полной программе. Лично проверю.
К столу, на котором в идеальном порядке были разложены папки "К докладу", "Приказы", "На подпись" и многие другие, выстроилась очередь. Негр, едва вытащив из печатающего устройства очередную бумагу, громко дышал на какой-нибудь из множества факсимиле или печать, также громко шлёпал ими по бумаге и отправлял посетителей с бешеной скоростью. Периодически он отвлекался в голографическую систему круглосуточной виртуальной всесекторной конференции, подкорректировав информационные потоки между отдельными институтами, бросался разбираться с голографическими командированными, которые без конца путались с настоящими людьми и вносили изрядную сумятицу. Периодически Жорж отрывался от всех этих накладных, приказов, информационных потоков и прикладывался к трёхлитровой банке с пивом. Взгляд его неожиданно упал на только что вошедшего шефа.
– А, Кирилл Алексеевич, Вы всё ещё в Москве.
– Нет, болван, я стою перед твоим носом.
– А, – протянул негр, – кстати, Ваша зарплата апрельская. Вот извольте получить 562 рубля 84 копейки.
Шальников хмуро посмотрел, расписался и спрятал деньги во внутренний карман, рядом с ключом.
– Меня ни для кого нет.
– Кирилл Алексеевич, а в буфет тёмное пиво завезли. Нашей пивоварни, а совсем как немецкое. Негр причмокнул с невероятным смаком.
– Так какого ты здесь стоишь. Вот тебе трёшка. Возьмёшь пять литров. И чтобы пулей мне. Одна нога там, другая здесь. Сдачу оставь себе.
– Тут у нас одна проблема. Звонили из ЦК Узбекистана. Гафар Залиев. Матерился трёхэтажно. Помните, мы им продали в прошлом году 100 000 человек на хлопковые плантации, по 25 рублей за штуку? Так вот, они к концу сезона все передохли. И теперь он в претензии. Что делать?
– Вот дерьмо. Я видел же, как он рабов содержит. Хуже скотины. Ясно, что долго бы они не протянули. Теперь ему что-то надо. Вот что, передай, что Шальников послал этого мерзавца на три русско-узбекские буквы, и что я с ним больше дел иметь не буду.
– Не слишком ли круто, – задумчиво спросил Жорж, – кто знает, с каким чёртом ещё придётся водиться.
– Нет, не придётся. Да, кстати, скоро надо будет продать около 5 000 человек из 419 сектора. Продай кому угодно, только не Залиеву.
– Лучше продать тому, кто больше даст, – изрёк Жорж с видом великой истины.
– Золотые слова, чёрный ты наш. Иди работай.
Шальников вошёл в свой кабинет. Кругом были следы большой попойки. На столах лежали груды деталей вперемешку с пустыми бутылками. Мерно гудели вычислительные машины. В углу лежал забытый паяльник. Профессор разгрёб место, занятое микроскопами, чашками Петри, миниатюрными магнитными пульсаторами, рубиновым и неоновым лазерами и прочим научным хламом, и водрузил портативный вычислитель. Несколько секунд он возился во внутреннем кармане, выковыривая второй ключ, застрявший между купюрами. С остервенением Шальников вышвырнул деньги из кармана и вытащил, наконец, непослушный кристалл.
– Интересно, – подумал он, – а, что если… – Он засунул в первичный ключ свой толстый мясистый палец. При этом его палец деструктурировался и принял форму второго ключа. Приятный вежливый голос вычислителя сообщил, – Наладка системы удалённого управления форматом будет закончена через одну минуту. Соответствующее сообщение появилось на всех мониторах.
– Ну вот, – разочаровано воскликнул Шальников, – и стоило городить огород. Вот так да, почему я сразу об этом не догадался! – И с досадой он шлёпнул ключ об пол. Включился аппарат спец связи, на экране появился Скороваров.
– Кирилл Алексеевич, прибыли на место, разворачиваем систему датчиков для поисков объекта на частоте 12 Гц. Правильно?
– Да, давайте занимайтесь. Включите мне общий обзор.
Рядом с Шальниковым вдруг развернулась фантастическая картина. Сверкающий снег слепил глаза. Огромные синие льды и торосы, казалось, вот-вот упадут, обрушатся на профессора многотонной массой, раздавят в лепёшку.
– Менее масштабно, если не трудно. – Картинка съёжилась и потеряла всякую величественность. Среди ледяного безмолвия копошились крошечные люди, распаковывая какие-то ящики. На холодном, пронизывающем ветру они ёжились и кутали обмороженные носы в куцые суконные воротники чёрных бушлатов.
Между тем не было вестей от Абрикосова. Немного волнуясь, Шальников включил связь с космодромом. Вместо Абрикосова на вызов почему-то ответил старший техник Арарата-22.
– В чём дело, Перельман? – гневно нахмурил брови профессор. – Ты что, в карцер захотел? Где Абрикосов? Почему лезешь к секретной спец связи, не имея достаточных полномочий?
– Говорит центр управления полётом. Кирилл Алексеевич, спутники по программе 11 готовы к запуску. Вы знаете, – голос техника перешёл в доверительный заговорщический шёпот, – Иван Николаевич в последнюю минуту проявил явную политическую близорукость. Он прекрасный человек, но он ведь беспартийный. Я хочу сказать Вам, как коммунист коммунисту, я прекрасно понимаю, что спешка вызвана происками империалистических кругов. Классовая борьба обостряется, на невидимом фронте ответственный момент. Вот почему мы так торопимся с созданием системы.
Такой поворот не входил в планы Шальникова, но то, что произошло, было в принципе ему на руку.
– Так, ну ладно, даже лучше, что инициативу взял в руки этот фанатик. Кто знает, что мог придумать учитель, – подумал профессор.
– Исаак, ты правильно понимаешь остроту политической ситуации. Сегодня состоится очень важная битва капитала и социалистической системы, но всё же, с Иваном Николаевичем что сейчас?
По глухому сдавленному мычанию Шальников понял, что академик сидит или лежит связанный по рукам и ногам с кляпом во рту где-то неподалеку. Исаак потупился и ковырял на пульте какую-то кнопку.
– Ну ладно, производите запуск. Всю информацию пересылайте ко мне.
Техник облегчённо вздохнул и отключился от системы связи. Шальников развернулся к селектору.
– Жорж, подготовь приказ о переводе Перельмана Исаака Михайловича с Арарата-22 в 117 сектор. Институт Солнца.
– С понижением, Кирилл Алексеевич?
– Да, с понижением на два тарификационных разряда, кроме того, сегодняшним числом – строгий выговор с предупреждением, а через 4-5 месяцев, ну скажем к Октябрьским праздникам, – благодарность в приказе и ценный подарок.
– Хорошо, шеф.
– И ещё, вышли ремонтную бригаду. Что-то нет связи с Байконуром.
– Но, босс, связь есть. Причём устойчивая.
– Связи нет, Жорж, – вкрадчиво сказал Шальников, – и посмотри, чтобы в дежурном журнале была соответствующая запись. Да ещё группу "Альфа" на Байконур через три часа, арестовать Перельмана.
– Ясно, Кирилл Алексеевич, а ведь верно, нет связи.
– Ну вот, мартышка, а ты кричал, – Здесь связь есть, связь есть…
Шальников повернулся к экрану. На мониторе было выведено сообщение о недостаточности ретрансляционной поддержки для создания системы, и необходимости добавить ещё двенадцать спутников. Шальников набрал пароль, и сообщение сменилось приглашением в единую компьютерную сеть НАСА. Программный диспетчер поинтересовался, в каком режиме будет работать пользователь. Профессор выбрал режим видеосвязи. Абонент долго не отвечал. Наконец на экране появился заспанный человек, старый боевой товарищ Шальникова, полковник военно-космических сил США Майкл Дуглас.
– Чёрт возьми, Кир, у тебя есть совесть? Ты знаешь, который сейчас час?
– Отвечаю в порядке поступления: совести у меня нет, сейчас три часа по полудни, но главное не в этом. Мне срочно надо запустить три ретрансляционных спутника.
– Тебе надо, ты и запускай. И отстань, я спать хочу.
– Старик, пойми, я исчерпал свой лимит, а мне надо срочно. Ты же знаешь, за мной не заржавеет.
– Нет, ты не понял. Я с фронтовых друзей ничего не трясу. Просто встань на моё место. Прибегаю я в час ночи в центр, задрав штаны, как вы, русские выражаетесь, и требую экстренного запуска. Даже если учесть, что к старту всё готово, меня просто сразу сочтут психом.
– Хорошо, Майкл. Хочешь, чтобы американцы первыми оказались на Луне?
– Что за бред? Ты, вроде, серьёзный человек, а болтаешь как последнее трепло.
– Нет, я не понял, хочешь или нет?
– Что, серьёзно? Я буду ходить по Луне?
– Ну, как у нас в России говорят, колхоз дело добровольное, хочешь, лети сам, а нет…
– Ты с ума сошёл. Конечно, я лечу. Это же мечта всей моей жизни.
– Ну, вот и чудненько, я думаю, через 3-4 месяца ты будешь вздымать лунную пыль. А теперь к делу.
– Подожди, есть одна проблема. Я один не могу отдать приказ о старте. Необходимо согласие президента. Конечно, у тебя другие отношения с начальством и тебе трудно понять такие сложности, но я не могу выдернуть Линдона Джонсона из кровати и что-то от него требовать. Все же мы с ним не хлебали из одного котелка под тропическим ливнем в джунглях Центральной Африки. По-моему, не будет ничего страшного, если завтра с утра я к нему зайду, и через пару дней спутники будут в твоём распоряжении.
– Твоя проблема, я имею в виду настоящую проблему, в том, что ещё не достаточно хорошо умеешь управлять. А управление предусматривает то, что ты можешь заставить, кого угодно сделать что угодно, даже если ты не съел с этим человеком пуд соли. Извини, конечно, старик за нравоучение, но спутники мне нужны через два, максимум через три часа. А что касается президента, то тебя устроит такой президент?
Шальников слегка дотронулся до своего лица, от прикосновения по лицу побежали мелкие красные искорки. Через минуту на полковника смотрел президент Соединённых Штатов Линдон Джонсон. Дуглас открыл рот и долго не мог его закрыть. Тягучая слюна сползла по подбородку и шлёпнулась на пол.
– Ну что ты, дружище, это всего лишь чудеса техники. Чему ты так сильно удивился? Пойдёт так или нет?
– Вместо ответа Дуглас лишь нервно кивнул.
– Ну, давай, подключай меня к центру управления.
Дежурный офицер, человек с железными нервами, лишь немного удивился тому, что посреди ночи президент, облачённый в парадный смокинг, подтверждает старт корабля-носителя, который откладывался уже три месяца. Дуглас же тем временем приложил свою ладонь к сенсорному идентификатору. И через несколько минут, почти одновременно вспыхнуло небо и над мысом Канаверал, и над Казахстанской степью. Шальников проводил взглядом все три "Протона", усиленные двигателями, созданными в центре. Первыми в ночном небе исчезли носители на американской стороне, вдогонку за ними устремились огненные факелы Байконура. За это время полковник пришёл в себя.
– Кир, ты в ближайшее время должен будешь мне многое рассказать. Я так думаю. По крайней мере, то, что я сейчас видел – это где-то за гранью. Боюсь, что и это ещё не всё, далеко не всё.
– Знаешь, Майкл, я последнее время совсем замотался. Столько дел. Давай обсудим это, скажем, дней через 7-8. Ты же приедешь на сбор ветеранов-союзников к 9 мая.
– Конечно, о чём речь. Это святое дело. Как не отпраздновать Великую Победу.
– Ну вот, тогда и поговорим. Кстати, можешь приехать даже раньше, числа седьмого. И там же в Берлине мы проведём второй всемирный конгресс пивоваров.
– О да, я ни за что не пропущу возможности побаловаться пивком из твоей коллекции.
– Ну, до встречи. – Шальников отключился, с усмешкой покачал головой и подумал, что Майкл сегодня уже не уснёт. Тут профессор вспомнил, что он не попросил у Дугласа два челнока "Джемини", которые болтались неподалёку от орбитальной станции "Восток".
