скачать книгу бесплатно
– Вам же не концертный зал тут устраивать, эт самое? – говорил он. – Коммуникации проведены. Электричество есть. Сделаете, эт самое, какой-никакой ремонт, поставите кондиционер, оборудование – и работайте себе на здоровье. Что вы тут хотите устроить? Пошивочную? Мастерскую, эт самое, какую-нибудь?
– Хлебопекарню, – ответил Олег.
– Лучше уж – сыроварню, – проворчал, трогая ногтем плесень на осклизлой стене, Никита Ломов, в партнерстве с которым Трегрей и затевал дело. – Сразу элитные сорта начнем делать.
Увязавшиеся за Олегом и Никитой детдомовцы, весело шлепая по лужам, густо покрывавшим подвальный пол, высказались в том смысле, что еще лучше организовать здесь лягушачью ферму, с тем, чтобы окорока сих земноводных продавать на кухни французских ресторанов. Тут же завязалась оживленная дискуссия: куда девать прочие фрагменты лягушачьих тушек.
– На суп! – безапелляционно заявил Виталик Гашников из средней группы. – Чего добру пропадать!
– Ну-ка, тихо там! – одернул разошедшихся пацанов Никита. – Идите, вообще, на улице нас подождите. Лягушачью ферму им… Где вы в Саратове французский ресторан видели? Одни суши-пицца-шашлык бары.
– Ну что, эт самое? – осведомился арендодатель. – Каково ваше решение?
Олег с Никитой переглянулись.
– Посоветоваться надо? – предположил арендодатель. – Сколько угодно, эт самое. Я тогда тоже на улицу выйду. Только вот еще что, ребята… Вы не думайте, что я вас тут, эт самое, надурить собираюсь. Ничего не втюхиваю – хотите, арендуйте, хотите – нет. Сам таким начинал: молодым, неопытным. Я ж все понимаю, эт самое… Пока с ремонтом не закончите, пока производство не наладите, буду с вас только часть платы брать. А уж как раскрутитесь, так посчитаемся.
– А ремонт? – подозрительно спросил Ломов.
– Что, эт самое, ремонт?
– Он нам в копеечку встанет. А помещение-то не наше, а ваше. Получается, мы вам подвал отделаем, да еще за это сами же и платить будем.
– Я ж вам объясняю! Помогу вам – первое время только часть аренды платите. Ремонт, он, конечно, тоже, эт самое, в зачет пойдет. Вы не забывайте только чеки за материалы и работу сохранять, чтобы никакие суммы не потерялись.
– Ну, если так… – Никита вопросительно посмотрел на Олега.
Трегрей в свою очередь внимательно взглянул на арендодателя. А тот даже нахмурился вроде как оскорбленно – в ответ на недоверие.
Был тот арендодатель на вид простоват и на обманщика совсем не походил. Средних лет, долговязый, неприхотливо одетый: потертая куртка, пережившая явно не один сезон, мятые брюки и выбивавшаяся из них рубашка, расстегнутая так, чтобы был виден большой серебряный крест на груди. Даже не верилось, что все это громадное пятиэтажное здание (бывший Дом Быта, напичканный теперь снизу и доверху разнообразными фирмами и фирмочками) принадлежит ему. Именовался арендодатель Сан Санычем, носил очки в немодной тусклой металлической оправе и походил на председателя некрупного совхоза, – особенно такому сходству способствовало выраженьице «эт самое», навечно прилипшее к его губам, как кожура от семечки.
– По рукам? – предложил Сан Саныч.
– Как, Олег? – спросил Никита.
– По рукам, – сказал тот.
– Вот и хорошо, эт самое! – констатировал Сан Саныч. – Хлебопекарня – дело нужное. Во-первых, на хлеб спрос всегда есть. Во-вторых, то, что наш комбинат выпекает, вообще хлебом назвать нельзя. Я вот вчера в ихнем батоне ноготь нашел. Большой такой, желтый. Наверное, с ноги…
Ремонтировали подвал собственными силами, работников не нанимали, – от своих добровольных помощников отбою не было. Ремонт был закончен в два месяца, еще несколько дней пришлось потратить на установку закупленного заранее оборудования – и дело пошло. Правда, как выяснилось, трудности только начинались…
* * *
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – удалось таки Двухе перебить разговорившегося Гогу. – Я это лучше тебя знаю. Как производство налаживали, с технологиями экспериментировали, оборудование до ума доводили – оно ж не новое было, с рук покупали… Как поставщиков сырья искали, договаривались, как они нас кидали, а мы по новой искали. Как с реализаторами мучились… Тогда все наши – кто как мог, кто деньгами, кто работой – Олегу с Никитой помогали… Общее дело ведь. А Никита еще и «Витязь» наш раскручивал. Веселое время было. Хоть и суматошное, конечно. И этот Сан Саныч не обманул. Брал плату за аренду втрое меньше от обозначенной в договоре суммы, как и обещал, всех этих бабкотянутелей от санэпидемстанции и прочей пожарной охраны на себя взял – хотя тут-то все понятно, здание-то целиком ему принадлежит… Но потом же все нормально стало. Бизнес пошел, прибыль пошла. Потихоньку-полегоньку с Сан Санычем расплачиваться стали. Всего пару месяцев назад Олег даже разговор заводил о том, чтобы расширяться! Еще одно помещение арендовать хотел – когда полностью с долгами за аренду первого расплатится… Что такого могло случиться-то? И почему я ничего не знаю?
Договаривал Двуха уже неуверенно. Потому что порядочно захмелевший Гога, слушая, дурашливо кивал в такт его речи, юмористически поблескивал увлажнившимися глазами, давая понять: Двухины сведения безнадежно устарели, а вот он, Гога, сейчас сообщит такое, что Игорь ахнет и разрыдается.
– Все сказал? – осведомился Гога.
– Не тяни, давай дальше!
– А ты не перебивай. А то я с мысли соскакиваю… Короче, вам – которые в СИЗО отдыхали – решено было не сообщать о всяком таком… нехорошем. У вас и своих проблем было достаточно.
– Это я уже понял. Ты будешь рассказывать, нет?
– Слушай. Когда вас, голубчиков, повязали, Олегу не до пекарни стало. Он Ломова за себя оставил – бизнесом рулить. А тут Сан Саныч предложил Никите еще одно помещение – чтобы бизнес-то расширить. Нормальное такое помещение, тоже подвал, но сухой, чистенький. Его всего-то недельку и ремонтировали, этот подвал. Оборудование завезли и работать начали.
– А бабки откуда? – удивился Двуха. – По долгам за аренду первого помещения не расплатились…
– Кредит еще один взяли. А Сан Саныч сказал: потом, мол, расплатитесь. За все сразу. И ведь не обманул. Сука грязная!..
– Ты чего ругаешься?
– Погоди, послушаем, как ты выскажешься, когда я закончу… Этот Сан Саныч действительно не обманул, когда обещал, что долги придется возвращать «потом и все сразу». Только вот это «потом» настало неожиданно скоро. Приезжают Ломов с ребятами в пекарню как-то в начале рабочей смены – а там дверь опечатана, и на двери той замок висит. И тут же поступает Никите звонок от парней из второй пекарни. Там такая же история. Ну, конечно, Никита звонит Сан Санычу, выяснять, что за ерунда… А телефон Сан Саныча молчит. И тут подкатывают к пекарне какие-то мужички с целой кодлой полицейских. Мужички рекомендуются представителями Сан Саныча, полицейские… ну, ты понял. И эти представители заявляют, что, дескать, Сан Саныч, оказывается, почти полгода ждал-ждал, пока арендаторы ему платить начнут нормально, терпел-терпел, выслушивал сначала обещания, а потом угрозы… И решил, в конце концов, прекратить это безобразие. На законных вроде как основаниях. То есть, отказать в аренде и потребовать выплаты долга, который накопился уже ого-го какой…
– Вот сука грязная! – вскричал Двуха.
– А я что говорил? У представителей все договоры на руках, все документы, и по тем документам, естественно, видно, что аренду на самом деле оплачивали только частично… И вот теперь арендаторам вход в помещение, которое у Сан Саныча – как ни крути – в личной собственности, закрыт окончательно и бесповоротно. Как, кстати говоря, и доступ к имуществу: оборудованию и всему остальному. И разрешение конфликта мужички-представители предлагают такое: все имущество должников отходит Сан Санычу – и про долг он забывает.
– Погоди… Погоди… А ремонт? Там же ремонт дорогущий! Он же говорил, что ремонт – в счет оплаты.
– А ремонт, как сказали представители, это ваше личное, братцы-пекари, дело. Ибо письменного позволения на осуществление ремонта в его личном помещении Сан Саныч не давал. И всеми квитанциями и чеками, подтверждающими покупку материалов, можно теперь только подтереться.
– А менты?! То есть, полиция?!
– Так это они и посоветовали… насчет подтереться.
– Не… – Двуха потер наморщенный лоб. – Как-то все уж слишком… Не может такого быть. Это что получается: мы работали-работали сколько времени! Почти год! Столько труда вложили, столько кредитов набрали… А он просто взял и все забрал. Получается – на него работали, что ли?
– Получается так, – подтвердил Гога и отпил из бутылки.
– А дальше-то? Дальше что было?
– А ничего интересного. Парни хотели было насовать по шеям и представителям и полицейским, сорвать замок к чертовой бабушке да вытащить все, что им принадлежит, но… Никита их удержал. Олегу позвонил сначала. Который в то время очень был занят тем, что кое-кого из тюряги вытаскивал. Олег силовыми методами действовать настрого запретил.
– Зря!
– Нисколько не зря. Сам подумай: только с вами, терминаторами, едва-едва разрулили, а тут снова-здорово – нападение на представителей власти. Он, я так думаю, сразу заподозрил провокацию. Тем более, что Сан Саныча этого наши парни до сих пор ищут. То ли он сам скрывается, то ли…
Двуха теперь не порывался ничего спросить. Он замолчал, втянув голову в плечи, кусая губы, по-настоящему кусая – до крови.
– Нет, на самом-то деле действия этих самых представителей абсолютно незаконны, – продолжал Гога, – самоуправство в чистом виде. И статья в кодексе соответствующая есть. Только чтобы самоуправство доказать, нужно опознать вещи, которые за опечатанной дверью. А дверь может только собственник помещения открыть. А собственника нет. А представители твердят: нас на то, чтобы печать снимать, не уполмомо… не уполномачивали. Такой вот юридический парадокс… Ну, Олег, как только освободился тогда, сразу в полицию. Там ему то же самое повторили, что я тебе сейчас сказал. Он в прокуратуру. А в прокуратуре – знаешь, как интересно получилось? Объяснили ему в прокуратуре по-простому, по-свойски: мол, понимаете, у нас в Саратове не принято дела по статье за самоуправство заводить. Ну, не принято. Нет такой, знаете ли, исторической традиции. Не хотим, объяснили, создавать прецедент. А то таких жалобщиков полгорода набежит, расхлебывай потом… Как Олег сдержался и не раскатал там все по камешку – не знаю. Я вот лично – не сдержался бы.
Проговорив это, Гога приложился к бутылке еще раз и… вдруг обмяк, расплылся на сиденье, как медуза.
– О-о, наконец-то… – произнес он голосом уже совсем другим, нечетким и зыбким. – То… Торкнуло… Что за огра… организм у меня такой? Пью-пью, и не берет. А когда нормы своей достигну – разом развозит… Ты, Игорь, зубами-то не скрипи… Мне было сказано – тебя аккуратненько в курс дела ввести и до… домой доставить. Чтобы ты денек отдохнул. Не веришь? На телефон, сам Олегу позвони…
Гога извлек из кармана сигаретную пачку и протянул ее Двухе.
– Звони, звони! – подбодрил Витька Игоря, с недоумением глядящего на пачку. – Не хочешь? Тогда я сам позвоню… Алло! Алло! Кто у аппарата? Никого?.. Занят, наверное… Ну, ничего! – подмигнул Гога. – Ты знаешь, зачем я-то в Саратов прибыл? О-о, брат!.. Я бри… ври… прибыл, потому что, кроме меня, никто с этим делом лучше не ра-разберется! Олег пусть с ментами бо… бодается, а я дело на бри… ври… принципиально новый уровень выведу. Я этому делу огласку придам! Да какую! Федерального масштаба! Я тут всех построю! Я у нас в Москве – ого! Большой человек! Общественный! Как… туалет… Я в Кремле был! С экс… экскурсией…
Глава 3
Январь 1992-го, г. Саратов.
Джип Сани Фрица, ревя, летел по окраинной улице Саратова. Саня Фриц не утруждал себя соблюдениями правил дорожного движения, и прочие водители, с готовностью признавая за ним это право, беспрекословно давали дорогу, как испуганные крестьяне скачущему во весь опор рыцарю. А тем, кто оказывался недостаточно расторопен, Саня Фриц, гневаясь, надрывно сигналил и, высунув голову под гул встречного ветра, орал замысловатые угрозы. Впрочем, как понимал уже Ион, сидящий рядом с Саней, то были не просто угрозы. А – предупреждения. У таких, как Фриц, слова с действиями расходились редко.
В перерывах между громогласными посулами вроде «я те, сука, башку в жопу заколочу, дальше колесом покатишься…» Саня лающе хохотал и лупил кулаком по рулю. Он выглядел чрезвычайно, взвинченно веселым, Саня Фриц. Иона эта веселость несколько настораживала – уж слишком Фриц был возбужден и чересчур назойливо демонстрировал свое ликование. А если человек старается выставить что-то напоказ, значит, ему это зачем-нибудь да нужно. Вероятнее всего, затем, чтобы за показным спрятать что-нибудь другое.
– Большое дело ты сделал, братан! – рявкнул в очередной раз Фриц и с размаху хлопнул Иону под колену. – В натуре, большое дело!..
Капрал поморщился, шевельнув ногой, на которую пришелся дружеский шлепок. Бедро Иона было прострелено навылет несколько часов назад, и боль под окровавленной повязкой еще не улеглась зудящей мукой, а горела остро и свежо. Капрал в очередной раз с тоской вспомнил о своей аптечке. Эх, сюда бы ее – через пару дней от сквозной раны остался бы едва заметный шрам. Уровень же местной медицины оказался удручающе низок… Подумать только, продолжительность жизни аборигенов в среднем – каких-то пятьдесят – семьдесят лет! А не сто тридцать – сто сорок, как полагается…
– Серегу Жида вместе с Женей Калганом отправил чертей в сортир возить! – продолжал радоваться Саня Фриц. – И весь основняк бригады ихней следом пустил… Ну, даешь, Капрал! Теперь – все! Теперь весь город наш. Никто словечка против не ляпнет. Удружил ты боссу, братан, удружил. Поднимет он тебя теперь – мама не горюй! Да и бабла отсыпет – хрен унесешь. Он такой, Батый: дерьмо не забудет, но и ништяк помнит. Ну, скоро сам убедишься. Ща-ас с ним познакомишься…
И снова показалось Иону, что в этой последней фразе скользнуло что-то неясно тревожное…
Джип Фрица вымахнул за город, пролетел десяток километров по трассе и с визгом свернул на чернеющую свежеположенным асфальтом дорогу поуже, в одну только полосу. Впереди показался поселок, юный еще, состоящий из дюжины недостроенных коттеджей, на стенах половины из которых копошились рабочие. Над поселком на пологом холме возвышался многоэтажный особняк. Не особняк даже, а полноценный замок (снова пришло Иону на ум средневековое сравнение) с башенками и шпилями, окруженный могучей стеной в два человеческих роста.
– Вона, гляди! – кивком указал Фриц на особняк-замок. – Какую хрень прикольную себе наш Батый отгрохал! Он мужик с выдумкой. Так что, как увидишь его, не удивляйся…
Батый оказался хитроглазым коренастым мужичком, каким-то тяжелым на вид, точно неряшливо слепленным из кусков сырой глины. Чистокровным азиатом он явно не был, но по меньшей мере одна из ветвей его предков проклюнулась из вылизанной ветрами земли, где располагалась ныне республика Монголия.
Облаченный в расшитый синими сабельными узорами халат, Батый восседал, поджавши под себя ноги, на цветастой подушке во главе широкого, но очень низкого (в ладонь всего высотой) стола, уставленного бутылками шведского «Абсолюта» вперемежку с исполинскими мисками нарубленной крупными кусками отварной баранины. Алая тюбетейка игрушечного размера непрочно помещалась на голой и круглой голове, а за пояс халата была заткнута кривая сабля в расписанных позолотой ножнах.
Видно, в эксплуатации образа могущественного хана, сокольничим которого, как известно, покорно соглашался стать сам Император священной Римской Империи, была Батыю прямая выгода.
За тем же низким столом сидел, неудобно раскидав ноги, еще один мужчина: пузатый, очкастый, одетый вполне по-европейски – в модный двубортный пиджак, водолазку и широкие брюки. При взгляде на пузатого Ион тут же подумал, что этого человека, явно чувствующего себя здесь не в своей тарелке, он уже где-то видел.
Кроме Батыя и пузана в очках, в комнате, куда Фриц ввел Иона, находились еще трое – обыкновенные братки традиционного облика и стандартных конфигураций. Этих троих, смирно помещавшихся на диванчике у стены, Ион совершенно точно никогда раньше не встречал.
– О-о-о! Какие люди в Го-о-олливуде!.. – вибрируя голосом на восточным манер, пропел Батый строчку из песенки, которую Ион за неполные две недели в этом мире слышал не менее сотни раз. – Вот он, герой наш! Проходи, присаживайся! Весь день тебя ждал – есть-пить не мог.
Последнее заявление вряд ли соответствовало истине. Губы Батыя лоснились от жира, а в пиале, которую он держал в руке, плескалась – судя по цвету и едкому запаху – шведская водка.
Фриц сзади похлопал Иона по плечу – последний удар вышел намекающе тяжелым. Капрал понял и опустился на колени перед столом там, где и стоял. Фриц одобрительно кашлянул, отступая к стене.
Очень не понравилось Иону место, куда его усадили. Диванчик, где отдыхали братки, располагался прямо за спиной, – наличие троих незнакомых и, скорее всего, вооруженных людей позади ощущалось ледяным сквознячком в поясницу. Капрал немедленно рыскнул глазами по сторонам – и остановил взгляд на небольшом телевизоре, укрепленном на полочке на стене напротив. Телевизор был выключен, и на темном его выпуклом экране Ион не без труда разобрал отражение этих троих – отражение нечеткое, но вполне достаточное, чтобы погасить взметнувшийся приступ тревоги.
Фриц, – не поворачивая головы, сумел проследить Ион, – присоединился к браткам, присев рядом с ними на диванчик.
– Вот, Рашидка! – проговорил тем временем Батый, подхватив с ближайшей миски кусок сочащегося жиром мяса и ткнув этим куском в сторону Иона. – Вот какие кадры! А?! Не чета вашим! Есть у тебя такие люди, как наш Капрал?! Нет! Ни у кого нет! А у меня есть! Ты уж, поди, слышал, что он сделал, а? Вкатился, понимаешь, тихой сапой в кабак, руки в брюки, все дела… Подождал маленько, пока на него внимание обращать перестали. И пошел шмалять сразу с двух стволов! Как ковбой какой-нибудь! Жида и Калгана одновременно скопытил! Следующими двумя выстрелами телохранителей их, которые нихрена понять не успели, угомонил! Ну, а потом уж остальных… Каждому маслинка досталась. Что молчишь, герой? – повернулся Батый к Иону.
– Что добавить? – пожал плечами тот. – Все верно сказано.
– А ведь было, бы-ыло у меня подозреньице… – Батый снова обратился к пузатому, подмигнул ему, – что Ваня-то под прикрытием работает.
Пузан вскинулся, чтобы что-то сказать, но Батый махнул на него рукой:
– Да не на ваших работает, успокойся! На того же Серегу Жида. Сам посуди: объявился в городе человек, весь из себя такой крутой-навороченный. К пацанам моим прибился. А кто да откуда – неизвестно. Насчет прошлого отмалчивается. Поневоле задумаешься, что неспроста вся эта канитель. А он и Серегу Жида, и Женю Калгана… – Батый уронил на стол кусок мяса и сложил ладонь подобием пистолета, затряс ею, «стреляя» в Иона. – Пах! Пах! Пах!..
Капельки жира, сорвавшись с пальцев Батыя, попали капралу в лицо. Но вовсе не это обстоятельство заставило Иона вздрогнуть – в отражении на темном экране выключенного телевизора он увидел, как трое братков задвигались на своем диванчике, – очевидно, это «пах-пах» играло роль условного знака.
Резко приподнявшись, Ион выпростал из-под себя ногу и с силой толкнул столик на Батыя – тот опрокинулся навзничь, сверзившись со своей подушки. Со столика слетела одна из бутылок «Абсолюта» – Ион подхватил ее и, уже успев развернуться к парням на диванчике, метнул в того, кто первым вытащил пистолет. Бутылка угодила краем массивного донышка точно в середину лба братка, моментально вышибив из парня сознание.
Ион вскочил на ноги.
Он не успел войти в ярь, конечно. Но и без того вряд ли кто в городе, а, быть может, и во всем этом мире мог бы успешно посостязаться с ним в силе и ловкости.
Второму братку не удалось даже выхватить пистолет. Ион приложил его хлестким ударом в челюсть, и тот, закатив глаза, так и сполз по стенке вниз – с рукой за пазухой.
Третий браток пистолет достал, но выстрелить бы точно не решился. Ион, подскочив вплотную, выкрутил и зафиксировал ему руку так, что дуло пистолета уперлось парню под подбородок.
– Ослобони… – ласково попросил капрал, глядя прямо в побелевшие от ужаса глаза братка.
Парень тут же разжал пальцы стиснутой Ионом руки. Капрал не дал пистолету упасть на пол, поймал на лету – в следующее же мгновение мощным ударом лба в переносицу отправил братка в глубокий нокаут.
Дальше было совсем просто.
Свалив ногой окостеневшего от испуга и неожиданности Фрица с диванчика, капрал прикрикнул:
– Лежи. Встанешь – убью…
Затем с пистолетом в руке развернулся к недавним своим сотрапезникам.
Мужчина в очках скорчился на полу, обняв трепещущее пузо. Он громко и сипло дышал открытым ртом, глаза его были выпучены настолько, что, казалось, соприкасались со стеклами очков.
Ион вдруг вспомнил, где и когда видел этого человека. Сегодняшним утром в телевизионном выпуске местных новостей. Мужчина этот (как сообщала подпись внизу экрана – областной прокурор) с искренним жаром уверял телезрителей, что с организованной преступностью в городе будет покончено в кратчайшие сроки…
– Лежи, – сказал Ион и прокурору. – Встанешь – убью.
Батый стоял на одном колене, вроде как сомневаясь – стоит ли подниматься во весь рост или пока погодить. Ион не удержался от удивленной усмешки, увидев в руке Батыя саблю, освобожденную уже от ножен.
– Резвый ты мужик, Ваня… – медленно проговорил бандит, все-таки вставая на ноги. – Ох и резвый… Или Фриц, гадина, переметнулся – предупредил тебя?.. Ладно, уже не важно. Конец вам обоим. Шмалять думаешь? Шмаляй, Ваня, шмаляй. Только учти – на звук выстрела сюда через две секунды человек тридцать прибегут. На всех боезапаса-то хватит?
Капрал выстрелил не целясь. Батый дернул головой (под левым глазом у него обозначилась черная точка, тотчас засочившаяся кровью), качнулся… И, выронив саблю, рухнул лицом вниз на стол.
– Весьма неуклюжая попытка, – сказал Ион, ставя пистолет на предохранитель и убирая в карман. – Сомневаюсь, что обитатели дома не упреждены о предстоящей стрельбе… Так ведь? – он шагнул к Фрицу.
Саня дернулся, словно в попытке отползти. Но вовремя остановился.
– Так… – хрипнул он, блуждая глазами, стараясь не смотреть Иону в лицо. – Не стреляй, не надо. В доме быков полно, сам ведь видел… Без меня не выберешься!
Капрал подобрал пистолет, выпавший из рук парня, вырубленного им первым.
– Отчего же? – произнес он, обезоруживая и второго бесчувственного братка. – Пробиваться боем – шансов немного, верно. А ускользнуть бесшумно – весьма и весьма вероятно.
– Я закричу! – пискнул Фриц.
