Арвендейл. Долгое море

скачать книгу бесплатно

И вот теперь, похоже, над его планами нависла какая-то непонятная угроза. Потому что с уничтожением банды Кривого Кабана те славные ручейки золота, что весело бежали тайными тропками в его округлившуюся мошну, должны были почти совершенно иссякнуть. И возникшее у барона еще после уничтожения еще предыдущей из прикормленных им банд ощущение, что это совсем не случайно и что тучи начали сгущаться над ним самим, сейчас превратилось фактически в уверенность. А это означало, что пришло время как можно быстрее зачищать концы и обрывать любые нити, которые могли бы привести к нему. Что поделать, люди пока еще не доросли до того уровня свободы и незашоренности, до которого дорос барон. Так что если пройдет слух насчет того, чем он тут занимался, пока остальные прохлаждались в армии этого самозванца…

Барон Каэверли вынырнул из тягостных размышлений и тряхнул головой, отгоняя тяжкие мысли, после чего запер ящик стола и поднялся на ноги. А пошло оно все к Темным богам! В конце концов, его сейчас ожидает нечто куда более приятное. Эта графиня Умбертен весьма жаркая штучка. Он обхаживал ее почти два месяца. Причем не только по всем правилам галантной науки, но и предпринимая кое-что присущее, скорее, не слишком чистому на руку купцу, а никак не аристократу. Вдова графа Умбертена даже не догадывалась, что ее трудности с деньгами и неуступчивость кредиторов появились не сами по себе… Хотя львиная доля вины за ее нынешние неприятности, естественно, лежала на ее покойном муже. Покойный граф был образцом дворянина и, отправляясь по призыву самозванца, для наилучшего снаряжения своей уже давно не воевавшей дружины не только выгреб всю свою казну, но еще и изрядно назанимал у ростовщиков. Но и барон также приложил свою руку… А вот не надо было в свое время называть кое-кого «жалким неудачником». Пусть и не в глаза, а как бы «в своем кругу», но ведь на свете так много «добрых людей», которые не преминут донести до тебя все гадости, которые о тебе говорят. Люди же ведь так любят повысить собственную самооценку через унижение того, кто в данный момент кажется им слабым и проигравшим… О, как бы ему хотелось напомнить графине эти слова теперь, когда она принялась сама обхаживать барона, надеясь с его помощью если не решить свои проблемы, то хотя бы снизить их остроту. Но увы, к сожалению, жизнь устроена так, что мы не всегда можем позволить себе то, чего нам страстно хочется. Как сказал кто-то из мудрецов: «Не все, что можно делать безнаказанно, следует делать». Эх, если бы барон Каэверли понял это немного раньше, ему удалось бы в этой жизни избежать очень многих огорчений. Но главное, что он это все-таки понял… Так что сейчас придется удовольствоваться всего лишь, так сказать, доступом к телу. Впрочем, тело было вполне себе достойным… А еще в данной ситуации был один пикантный момент, который, как считал барон, переводил ее для него в ранг вполне достаточного вознаграждения. Дело было в том, что графиня возляжет с ним, даже не догадываясь, что отдает свою… о, нет, конечно, не любовь и даже не привязанность, но благосклонность и, н-да, пожалуй, и честь, тому, кто как раз и сделал ее вдовой. Потому что именно барон собственной рукой нанес тот самый удар, который и прервал земной путь графа Умбертена…

3

– И все-таки я считаю, что все не так однозначно, милорд, – произнес виконт Аскавирал, с сомнением покачав головой. Он и Трой сидели на ветке высокого дерева и рассматривали возвышающийся перед ними замок. Замок был в не очень хорошем состоянии – внешняя стена была испещрена оспинами обрушений, да и почти треть отсутствовавших зубцов также говорила сама за себя. Но в то же время было видно, что не так давно хозяин взялся за его восстановление. Трой усмехнулся и пожал плечами.

– Вот там все и узнаем.

– Но нападать на замок владетеля, не прислав официального вызова… – начал виконт. Однако герцог Аврендейл прервал его, жестко рубанув рукой:

– Ничего, если Хромой соврал – извинюсь и возмещу ущерб, а если нет и все подтвердится, то перед нами не дворянин, а обычный разбойник. Я эту тварь даже чести дворянской казни не удостою. Никакого ему отрубания головы – вздерну на ближайшем суку, и баста!

Допрос Хромого добавил последние детали в ту мозаику, которая начала потихоньку складываться в голове у Троя еще после того, как они прижали к ногтю первую банду.

То есть сначала все шло как обычно. На первый взгляд Хромой не рассказывал ничего особенного. Ну да, грабят, причем подчистую. Не брезгуя даже самым недорогим товаром. Товар накапливают в лесном лагере, а потом вывозят к скупщику. Скупщиков несколько. Нет, сам Кривой Кабан имеет контакты только с одним, а остальные – не его заслуга. Нет, сам Хромой с ними не договаривался. Просто его… тут Хромой запнулся, но, покосившись на спокойно смотрящего на него Троя, поежился и продолжил… его хозяин обычно передавал через своего подручного, кому вести товар на этот раз и-и-и… А что? Сам Хромой никого не грабил и не убивал. А исполнять повеления хозяина – обязанность любого добросовестного и рачительного слуги. Он был вроде как предельно откровенным. Предельно… Но чем дальше, тем больше у Троя складывалось впечатление, что Хромой что-то недоговаривает. Что-то очень важное. Но что? Лиддит говорила, что правильный ответ не менее чем наполовину зависит от верно и точно заданного вопроса. Но как задать вопрос, когда еще сам не понимаешь, о чем нужно спросить? Трой задумался, на некоторое время выпав из процесса допроса и оставив его на Коскома и Грикса. Нет, виконт Аскавирал также присутствовал на сем действе, но почти все время молчал, больше учась, чем реально участвуя. Он вообще, по мнению Троя, в последнее время очень сильно продвинулся в своем развитии, почти совсем перестав высказываться резко и категорично, как это свойственно глупой юности, считающей, что она уже знает все и вся и потому может быть только два мнения – ее и неправильное. Почти. Иногда это еще проявлялось…

Допрос некоторое время шел своим чередом – Коском и Грикс въедливо выясняли у Хромого, кому он и его подельники сдавали товар, как звали стражников, которые пропускали в свои города без осмотра возы с награбленным, на каких хуторах банда Кривого Кабана отсиживалась после налетов, и остальные подобные детали. Это была очень важная и нужная информация, но…

– А кому вы сдавали то, что награбили в захваченных замках? – внезапно спросил Трой. Хромой запнулся и побледнел.

– Господин… я-а-а не пони…

– Их было несколько? Или кто-то один? – продолжил Тро… хм, нет, уже именно Алый герцог, гроза врагов, меч императора и прочая, и прочая, и прочая…

– Й-аа-а-а… эта-а-а… – Хромой сделал еще одну, впрочем куда более жалкую, попытку сыграть непонимание. Но Трой уже понял, что задал-таки именно тот, самый верный и точный вопрос. И у этого, несомненно, весьма ушлого и хитрого бандита теперь не так-то много шансов отвертеться от ответа. Просто надо давить, давить и давить. Алый герцог подался вперед и, уткнув свой тяжелый взгляд прямо в зрачки, по всему было видно, изрядно запаниковавшему бандиту, эдак ласково продолжил:

– А самое главное, где твой хозяин держит те вещи, которые он не рискнул скинуть торговцам. Ну, ты же не дурак, Хромой, сам знаешь, что кое-что из того, что вы награбили в замках, еще долго нельзя будет светить – родовое оружие, фамильные драгоценности, парадные наборы посуды и столовых приборов, а также какие-нибудь широко известные предметы обихода, например, те же гобелены семьи Стольвинер. Долго, но не всегда же… Года через два-три-пять кое-что из этого вполне можно начать потихоньку продавать. А что-то даже и выставить в собственном замке. При приемлемом объяснении. Скажем, выкупил у какого-нибудь купца или обнаружил в логове какой-нибудь вот только что уничтоженной дружиной твоего хозяина банды разбойников, либо там вещь отыскалась в случайно обнаруженном старом разбойничьем схроне. – Трой сделал короткую паузу, злобно ухмыльнулся и вкрадчиво закончил: – Давай-давай – говори. Ты же знаешь, что я все равно получу ответы на все мои вопросы. Сейчас или чуть попозже. Так или иначе…

Хромой несколько мгновений сидел, оцепенев и глядя на Троя как кролик на удава, а затем этак страдальчески всхлипнул и заговорил…

– Ладно, больше мы здесь ничего не высидим, – махнул рукой Трой и, крутанувшись на ветке, соскользнул вниз вдоль ствола. Виконт восхищенно качнул головой и попытался повторить то же самое, но изрядно приложился плечом и оцарапал бок. Ну так его же в детстве Ругир не гонял…

Внизу, в кустах, ждали Грикс и Коском. И еще шестеро десятников. По трое от егерей и арвендейльцев.

– Значит, так, – начал Трой, опускаясь на корточки, – проникнуть в замок, как это было понятно сразу, особенного труда не составляет. Стена ветхая и выщербленная, а ремонт только начался. Так что я вижу тут только одну опасность для скрытого проникновения – если камни стены начнут осыпаться под руками и создадут шум. Поэтому снимать караульных пойду я.

– Но, милорд, – тут же вскинулся виконт Аскавирал, однако Трой не дал ему закончить.

– Виконт, как там ваше плечо? И бок? Не беспокоят? – усмехнулся он. Юный Аскавирал побагровел. Трой же протянул руку и примиряюще хлопнул его по плечу:

– Не обижайтесь, мой друг, я просто хочу сказать вам, что ползанье по полуразвалившейся стене – точно не ваша сильная сторона. Даже будь вы в полном порядке после вашей попытки повторить мой спуск с дерева. Вот если бы мне нужен был соратник для того, чтобы ворваться в крепостной двор и, встав спина к спине, схватиться с врагом, будучи в полном окружении, – вряд ли я нашел бы кого-то лучше вас. Но на сегодняшнюю ночь не только вы, но даже и егеря и мои арвендейльцы мне не помощники.

Виконт слегка порозовел, и герцог Арвендейл подумал, что юноша за последнее время все-таки научился несколько скрывать свои эмоции, хотя именно несколько…

– Но там же будет почти сотн…

– Там будет пара, максимум тройка караульных. К тому же, судя по рассказу Хромого, все дружина этого… – от голоса Алого герцога явственно повеяло льдом, а следующее слово он произнес как выплюнул, – барона почти полностью состоит из бывших бандитов. А эти твари не слишком-то привычны к дисциплине. Поэтому я не удивлюсь, если все эти трое, ну, или как минимум один-два из них, выйдя на стену, просто забьются в какую-нибудь дыру и нагло уснут. Так что мне либо вообще нужно будет просто зарезать спящих, либо каждый из этих противников столкнется со мной один на один. Ну не думаете же вы, что один на один они способны представить для меня какую-нибудь угрозу?!

– Нет, милорд, что вы?! – возмущенно вскинулся юный Аскавирал.

– Вот и отлично, тогда продолжим, – подытожил Трой…

* * *

Комех сладко зевнул и с силой потер лицо. Все-таки зря он вечером поддался соблазну распить с приятелями кувшин молодого вина. Ведь знал же, что в караул идти… Впрочем, еще недавно это бы не было особой проблемой. Перетер бы с ребятами, один из которых околачивался у ворот, второй на противоположной стороне стены, да и подремал бы в свое удовольствие в дальней башне. Потому что вся эта суета с караулами представлялась ему совершенно бессмысленным делом. Ну, кто бы посмел напасть на замок самого барона Каэверли, под которым, как всем было известно, ходили самые крупные банды этих мест? То есть как всем… кому надо было известно, конечно. А кому не надо – как раз нет. Но кого не надо в округе и появиться не могло. Потому как все дороги, ведущие к замку, были весьма плотно перекрыты местными бандитами. Но то было раньше… А почти декаду назад все изменилось. Кривозуб, бывший наемник из Каглума, поставленный господином бароном капитаном над его дружиной, будто с цепи сорвался. Комеху не было известно, что там такое произошло, но теперь Кривозуб, ранее всю ночь спокойно дрыхнувший в отведенных ему бароном покоях (евон как, оказывается, у дворян комнаты называются), теперь не менее трех, а то и четырех раз за ночь тихонько выбирался от себя и подкрадывался к караульным, проверяя, как те несут свою службу. И горе тому, кого он заставал спящим. Шестерых лишили жалованья за месяц, двое, попавшиеся на подобном, по два раза были выпороты, а Телепня, умудрившегося попасться трижды, Кривозуб вообще убил. Да еще сделал это его собственной алебардой и прямо на посту. А потом поднял ни свет ни заря всю дружину и, выведя их на стену, указал на труп Телепня, пришпиленный алебардой к полуразвалившемуся зубцу, и предупредил, что отныне так будет с каждым, кого он застигнет за сном на посту. А пороть… пороть он будет остальных из состава караула, которые не обнаружили, что один из них уснул и не исполняет обязанности караульного должным образом. Вот поэтому Комех и страдал нынче, изо всех сил борясь со сном и не рискуя, как раньше, забраться через выломанную дверь в дальнюю башню и растянуться в углу на куче тряпья, натасканного туда караульными аккурат для этих целей…

Молодой дружинник снова протяжно зевнул и с силой хлопнул ладонью по левой щеке, дабы развеять накатывающуюся сонливость. Нет, зря он все-таки пил это вино, ой зря…

В дружину барона Каэверли Комех попал всего пару месяцев назад. И очень был этому рад. Потому что служить барону оказалось куда приятнее и спокойнее, чем промышлять на большой дороге. Правда, сначала, когда доверенный человек барона по имени Кругзан предложил ему перейти в дружинники, Комех засомневался. Ведь до того, как начались все эти беды, он никогда не держал в руках оружия. А те навыки, которые он успел приобрести в банде, для уровня пусть даже и молодого, но настоящего дружинника никак не дотягивали. Это было объяснимо, потому что происхождением он был из мещан города Ггурбаха. Ну как мещан… Его отец был кожевником, а кожевенное производство, как известно, отличается изрядной вонью. Поэтому кожевенные мастерские никогда не размещаются внутри городской черты. Вот и их слобода отстояла от городских стен на расстоянии одного перестрела. Причем с подветренной стороны. Но и то, стражники на ближайшей стене частенько жаловались на вонь… И хотя формально жители слободы, вследствие того, что городской совет никак не мог себе позволить упустить из своих рук такие источники дохода, как кожевенные мастерские, считались полноправными жителями города, на самом деле отношение тех, кто жил в пределах городских стен, к обитателям кожевенной стороны всегда было несколько пренебрежительным. Их так и звали – «вонючки»… Естественно, что подобное никому из кожевников не нравилось. И потому кулачные схватки между молодежью кожевенной слободы и обитателями других ремесленных кварталов либо подвыпившими молодчиками из числа купеческих подручных случались довольно часто. И Комех не только принимал в них активное участие с того момента, когда более-менее вошел в силу, но и был настоящей звездой подобных потасовок! Боги наградили его изрядной статью, впрочем, взамен отсыпав весьма скромно ума. Так, во всяком случае, кричал отец, когда устраивал ему выволочку за очередную испорченную шкуру. Или загубленный дубильный раствор. Либо сломанную мешалку. Так что совсем немудрено, что молодой кожевник предпочитал хорошую драку семейному ремеслу. Но именно драку, а не схватку с оружием. Здесь, на западе, города уже очень давно не проводили учений своего ополчения, и вполне себе еще живые на том же юге традиции выставлять по ополченческой роте от каждого цеха в городах запада ныне являлись всего лишь городскими легендами…

Бывший кожевник снова смачно зевнул и, покрутив головой так, что захрустела шея, двинулся по стене, положив свою алебарду древком на шею и закинув руки на ее торчащие по бокам концы. Конечно, при таком положении в случае внезапного нападения он точно не успеет воспользоваться своим оружием, но кому тут нападать-то?

В наспех собранное ополчение молодого кожевника не взяли. Старшина кожевников сказал, что это потому, мол, что Комех в драке становился совсем дурной. Эвон, уже троих с горшечной улицы так покалечил, что до сих пор отлеживаются. А одному из кузнечных подмастерьев и вообще руку напрочь сломал. Но Комех был уверен, что дело совсем не в этом, а в том, что старшина просто его невзлюбил. Потому что младшая дочка оного старшины уже давно заглядывалась на молодого кожевника. Телея была пышной, как сдобный калач, и весьма своенравной. Так что уже в достаточно юном возрасте научилась закатывать отцу такие истерики, что никто из семьи старшины старался с нею не связываться. Но ленту в подарок от молодого кожевника она приняла. Хотя и фыркнула… Поэтому напрямую запретить дочери «женихаться» с Комехом старшина не решился. Комех же сему факту только порадовался. Семейка у старшины кожевенного цеха была богатая – две мастерские держали. Причем ни он сам, ни трое его сыновей лично у дубильных чанов уже не стояли. Да и городские поставки кож также шли через его руки. Уж, чай, найдет для зятя какое местечко, где также не придется шибко пачкаться… Однако всем было известно, что сам старшина выбор дочки явно не одобрял. Вот и отшил нелюбимого кандидата в зятья, не дав ему возможности прославиться и неплохо подзаработать. На чем? Да на тех же трофеях. А как же иначе-то? Зачем еще люди в воины идут, как не за этим?.. А добыча, по мнению знающих людей, к которым Комех прислушивался с блестящими от предвкушения глазами, ожидалась весьма знатной. Нет, не с орков. Ну чего с этих дикарей взять-то? Оне ж – босота и голь перекатная. С них из чего подороже ежели только какое оружье взять можно. Но оно совсем не под человеческую руку. Так что в лучшем случае его придется перековывать, а в худшем… в худшем и вообще отберут. Потому как ополчение – это не воины. И своего оружия иметь не могут. Только то, что получили из городских арсеналов. И после того как все закончится, требуется все оружие обратно в арсеналы сдать… Но ведь орки же цельную столицу того… сожрали! А в столице же самые богатства и есть. Это ж всем известно! И нонича они лежат совсем брошенные и никому не нужные. Так что приходи и бери, чего хошь. Так что тем, кто уйдет с ополчением, можно просто озолотиться. Ну, так говорили все эти знающие люди, которые, впрочем, отчего-то совсем не спешили записываться в ополчение. Но Комех на такие мелочи внимания не обращал… И тут такой облом! Вот точно старшина специально это сделал. Потому как – ну кого еще в ополчение брать, как не его? Да во всей кожевенной слободе никого лютее на драку, чем Комех, отродясь не было! А насчет того, что он дурел в драке, – так какой это недостаток-то? Чего врагов-то жалеть? Бей-убивай – и вся недолга…

Бывший кожевник дошел до конца своего участка стены и, развернувшись, двинулся обратно. Спать хотелось все больше и больше, так что он побоялся, что если остановится и расслабится, то точно уснет. А просыпаться пришпиленным к стене алебардой как бабочка ему совсем не хотелось…

В бандиты Комех попал по глупости. Причем случилось это почти сразу после ухода ополчения. Одним не очень удачным вечером он изрядно принял на грудь с более взрослыми мужиками да и двинулся к себе в слободу. Потому что делать в городе теперь было особенно нечего. В Ггурбахе после ухода ополчения стало тихо, уныло и… бедно. Торговля почти прекратилась. Даже в их кожевенной слободе склады гильдии буквально ломились от обработанных кож, которые никто особенно не покупал. Несмотря на то, что цены на них упали ниже некуда. Короче – ни развлечений, ни денег на них. Даже поход в бордель Комех мог теперь себе позволить не чаще пары раз в месяц. И если бы не парочка веселых вдовушек, которым молодой кожевник временами помогал слегка потешить свою… свой горячий темперамент, жизнь стала бы совсем унылой. Впрочем, и так он находил в ней не много поводов для радости…

Он совершенно не собирался убивать этих трех пьяньчуг. Ну вот совсем ему не было до них никакого дела, но… Короче, после того как с его глаз спала кровавая пелена, он обнаружил у своих ног три холодеющих трупа. И понял, что если он не хочет закончить жизнь на виселице, то ему нужно как можно быстрее покинуть город. В Ггурбахе, несмотря на уход большей части стражи с городским ополчением, к убийствам относились все так же строго. И затеряться в столь небольшом городе также не было никаких шансов. Уже через несколько часов после того как будут обнаружены тела, все содержатели ближайших трактиров, а также их завсегдатаи будут дотошно опрошены, после чего будет совершенно точно установлено, кто когда их покинул и куда направился. А имея эту информацию, вычислить, что путь этих трех пьяньчуг непременно должен был пересечься с траекторией двинувшегося в сторону дома Комеха, не составит особенного труда. Ну а после этого установить, кто нанес те самые удары, которые и прервали жизненный путь этих неудачников, вообще не составит никакого труда. Молодой кожевник ведь бил как привычно, как в обычной драке. Так что все, кто знаком с его тяжелой рукой, не узнать подобные удары не могут. А таковых в Ггурбахе до сих пор было вполне достаточно…

Комех дошел до надвратной башни и остановился. Внизу, у ворот, сегодня нес службу Бафсит, смуглый, чернявый улиец, не пивший ни вина, ни пива, но зато регулярно жующий какую-то оранжевую дрянь, которая ввергала его в странное полулетящее состояние. Но пребывать в этом состоянии Бафсит способен был чуть ли не целыми сутками. Причем практически не спя. Бывший кожевник вновь зевнул, едва не вывернув челюсть, после чего опять с размаху заехал себе ладонью по щеке. Но помогло это мало. Комех скривился и, перегнувшись через низкий внутренний парапет, тихонько крикнул: