скачать книгу бесплатно
Ася немного посидела, пошла снова в комнату к старой женщине, проверила её дыхание, наказала няне, чтобы в случае чего, сразу её позвала, всё-таки бабушке уже за 90 лет, и ушла. Они с мужем жили в старом домике, который раньше принадлежал бабушке и её мужу, там провела детство певица и её отец. Няня закрыла за Асей двери, все замки и запоры, включила внутридомовую сигнализацию и пошла к себе. Её комната была смежной со спальней малышей и двери всегда открыты, чтобы она видела мальчиков. В доме наступила тишина.
Глава 4
Этот пронзительный, душераздирающий крик заставил всех вздрогнуть. Бабушка Галина Фёдоровна, аж вскочила с кровати, хорошо хоть не упала. Мальчики одновременно заревели, они играли в своей комнате и няня с ними тоже. Няня вскочила и побежала на второй этаж, крик раздавался оттуда. Геннадия не было дома, он рано встал и ушёл на работу, после вчерашнего инцидента он даже не зашёл на кухню выпить чашечку кофе. Кричала Валентина. Потом крик внезапно затих и раздался грохот упавшего тяжёлого предмета, Татьяна быстро поднялась и сама заорала. Бабушка, тяжело дыша, пыталась подняться по лестнице, но ей это не удавалось.
– Галина Фёдоровна, звоните Асе, пусть сюда идёт немедленно, – няня подошла к перилам второго этажа и крикнула вниз.
– Что там, Таня, что упало?
– Валя. В обморок упала. И Пахлава пусть придёт, – пока бабушка поплелась за своим телефоном, еле передвигая больными варикозными ногами и шаркая по полу тапочками, Татьяна спустилась вниз, набрала Асю, потом схватила из аптечки нашатырь и снова побежала наверх, попросив бабушку присмотреть за мальчиками.
Асият прибежала тут же, бабушка показала ей рукой наверх, мол, поднимайся туда. Как только Асият вошла в комнату певицы и увидела картину, открывшуюся её взору, она попятилась и вскрикнула высоким истеричным голосом. Бабушка схватилась за сердце, оно ухало и отдавалось в середине груди острой болью. Галина Фёдоровна никак не могла подняться по лестнице на второй этаж и присела на ступеньки. Она услышала крик Аси и поняла, что произошло что-то ужасное. Ася очень сдержанный и спокойный человек и просто так кричать не будет. Дети заплакали и пришли к своей прабабушке, и уселись с ней на лестнице.
Пехлеви успел вовремя. Увел Галину Фёдоровну к ней комнату. Успокоил детей и усадил в игровой комнате.
–Ася, Ася, – закричал Пехлеви куда-то наверх, – бабушке плохо. Где ты?
– Накапай ей валокордина 30 капель, всё у неё на тумбочке, и поднимайся наверх, – ответила ему жена.
Когда Пехлеви вызывал полицию и скорую помощь, Валентина Сергеевна сидела на краешке кровати своей дочери, Ася сбегала вниз, принесла ей успокаивающие капли, а она всё твердила:
– Что с Лилечкой? Что с Лилечкой? – слово «умерла» она никак не могла произнести. Земля разверзлась перед матерью, когда она увидела дочь мёртвой с пробитой головой и растёкшейся лужей крови, половина которой впиталась в белый пушистый ковёр. Валентина провалилась в адскую кипящую лаву зловещей бездны, и притом она почему-то жива и всё понимает, а ей давно пора заживо сгореть от такого горя, а она дышит. Валя не могла понять, почему она не умерла, как только увидела своего ребёнка.
Пехлеви приказал женщинам ничего не трогать пока не приедет полиция.
Ася пошла к своей подопечной, сделала ей укол, успокоила, как могла, объяснив все крики тем, что Валентине стало плохо, когда приехала полиция, старая женщина уже спала. Няня пошла успокаивать детей и тоже уложила их спать, дневной сон у мальчишек сегодня начался пораньше.
Наревевшись, они быстро заснули.
Еле-еле Пехлеви спустил Валентину вниз. Некогда хрупкая женщина разом отяжелела и никак не могла передвигать ногами. Усадив её в кресло и поручив жене, Пехлеви побежал открывать ворота полицейским и врачам. Обе машины одновременно въехали во двор. На удивление, приехали быстро, наверное, только потому, что Пехлеви сказал, что преступление произошло в доме известной певицы Лилианы. А что это преступление, никто из домочадцев не сомневался, следы преступления были налицо, для этого не надо быть криминалистом. Кровь, разбитая бутылка. Халатик цвета жемчуга валялся на кровати, а певица была в пижаме от этого красивого ночного бельевого комплекта, отделанного дорогими кружевами.
Первым в комнату певицы зашёл майор Золотарёв, возглавляющий опергруппу, он пригласил своего криминалиста и врача скорой помощи. Врач сказал, что ему здесь делать нечего, к большому сожалению. Спустился вниз, поинтересовался самочувствием Валентины, сделал ей укол. Спросил у Аси какие лекарства она дала старой женщине, после того как Ася попросила посмотреть и Галину Фёдоровну, одобрил её действия и удалился. Валентину Васильевну клонило ко сну. Она тихо что-то бормотала, разговаривала сама с собой. Видно было, что женщина находилась в неадекватном состоянии – сильный стресс дал о себе знать. Асият и Татьяна так и не смогли уговорить женщину подняться к себе в комнату на второй этаж. Няня поспешила к детям, увидев, как они мирно спят, няня вернулась на кухню. После разговора с криминалистом Золотарёв приказал оперативникам провести обыск. Они порылись в вещах певицы, потом перевернули платяной шкаф у Валентины, даже в корзине с грязым бельем что-то искали. То же самое проделали и на первом этаже во всех комнатах. Захватив с собой вещественные доказательства, в том числе и халатик певицы, криминалист ушёл. Няня и Ася, спросив у майора разрешения, можно ли прибраться, стали складывать разбросанные вещи: Ася – на втором этаже, няня – на первом. В гостиной майор разговаривал с Пехлеви.
– Как я узнал? Жена сказала. Ей Татьяна позвонила и сказала, чтобы бежала в хозяйский дом, что-то ужасное случилось.
– Татьяна – это кто?
– Татьяна – это няня малышей, – мужчина спокойно отвечал майору.
– Расскажите хронологию утренних событий, – майору надо собрать воедино всю картину, и начал он с Пехлеви.
– Я пошёл следом за женой, она поднялась на второй этаж и как закричит. Я испугался, хотел подняться, а тут бабушке плохо. Она сидит на ступеньках, видимо, хотела подняться на второй этаж. Я поднял её, отвёл к ней в комнату, уложил в кровать. Дети шли за нами. Потом детей отвёл в игровую комнату. Крикнул Асе наверх, что бабушке плохо. Ася сказала, чтобы я накапал ей валокордин и немедленно поднялся на второй этаж.
– Вы так и сделали? – майор педантично расспрашивал мужчину о каждой детали, – вспомните всё точно, – следствию важна каждая деталь.
– Всё говорю, как есть, – Пехлеви говорил как-то вдумчиво, – пытаюсь всё вспомнить. Я зашёл в комнату к Лиле, жена оттуда меня звала. Смотрю, Валентина сидит на краешке кровати, Татьяна держит её за руку. На полу лежит певица. Сразу было видно, что она мертва. Уточнил у жены, точно ли мёртвая Лилиана. Ася подтвердила, сказала, что проверила, и труп уже холодный. У меня жена – медик, в этом разбирается. Я быстро вызвал скорую и милицию. Я так и остался стоять у дверей. Позвонил тут же на 112, объяснил. А Ася спустилась вниз, принесла шприц, лекарство, уколола Валю.
– Дальше, что вы сделали?
– Я сказал, чтобы не подходили к трупу, и помог Валентине спуститься вниз. К себе в комнату она не хотела идти. Усадил её в кресло. И побежал открывать вам ворота. Вы вместе со скорой помощью приехали. Быстро отреагировали.
– Ясно. Когда вы последний раз видели певицу?
– Вчера поздно вечером. Я пришёл в хозяйский дом вместе с женой. Бабушке плохо стало.
– Где вы живёте? – майору надо было знать каждую мелочь о людях, которые имеют непосредственное участие к событиям, произошедшим в доме певицы.
– Здесь же, в этом же дворе в старом доме. Как въезжаешь во двор с правой стороны.
– Вы не местные, получается? У нас в городе живут люди разной национальности. Город испокон веков – интернациональный. Я думал, что вы местные, на русском языке говорите без акцента, чисто, – Александр Сергеевич призадумался.
– Так мы с женой и дома говорим по-русски. Мы из Дагестана, люди разной национальности, язык друг друга не понимаем. Учились в русской школе. Все на русском, – пояснил Пехлеви, – я – иранец, жена – лезгинка. Я и назван в честь известного иранского деятеля Пехлеви шаха. Просто они меня здесь зовут Пахлава, это сладость восточная. Им так удобнее, ну и пусть.
– Расскажите при каких обстоятельствах вы вчера видели певицу?
– Таня вчера позвонила, сказала, что бабушке плохо, пусть, мол, Ася зайдёт и я тоже.
– А вы зачем?
– Надо было Гене помочь подняться к себе в комнату, он малость выпил.
– Значит, есть и Гена, а кто это Гена? – майор постепенно вытягивал семейные нити этого большого дома.
– Это Валентины Васильевны муж, – удивлённо сказал Пехлеви.
– А вы так не удивляйтесь, – майор строго посмотрел на мужчину, – вы первый, с кем я начал беседовать. Дальше что было?
– Валентина осталась с Генкой, а я пошёл домой. Жена осталась ещё с Галиной Фёдоровной, потом пришла.
– А что этот Геннадий пьющий человек?
– Нет, что вы! – Пехлеви даже обе руки приложил к груди, – он вообще не пьёт. Он хоть и бирюк бирюком, а руки и душа золотые. На работе праздник отмечали вчера, женщины поздравляли, и Гена малость выпил. А Галина Фёдоровна стала к нему придираться, она его не любит – это и понятно. В семье нужно уметь понимать и прощать друг друга. Но Галина Фёдоровна не считает его членом своей семьи.
– Галина Фёдоровна – бабушка?
– Да. Бабушка. Он, получается, на место её сына пришёл. А сына уже десять лет как нет. Валя траур пять лет держала, очень мужа любила. А с Геннадием года четыре назад как сошлись окончательно.
– А где сейчас Геннадий?
– На работе. Валя говорила вчера, что ему утром на смену заступать, а он выпил.
– Хорошо. Спасибо. Хочу вас предупредить, чтобы вы не покидали территорию дома без моего разрешения. Принесите паспорта – свой и жены, и подпишите подписку о невыезде у лейтенанта Кузнецова.
–Так, где работает Геннадий, говорите?
– В санатории «Исток». Сейчас он в охране, сутки через двое, и ещё работает в хозяйственной части – рабочим. Золотые руки у мужика.
– А где этот лейтенант Кузнецов, у кого подписать? – Пехлеви всегда выполнял, что ему говорило вышестоящее начальство.
– Скоро подъедет. Вы пойдите за паспортами и приходите сюда. Никуда не отлучайтесь, пока я не разрешу. Никому не звоните и не сообщайте о случившемся. Пригласите вашу супругу.
– Хорошо, – Пехлеви кивнул головой и вышел.
Минут через пять зашла Асият.
– Здравствуйте, я – Ася, – женщина вздохнула и тихим голосом продолжила, – я ухаживаю в основном за бабушкой и помогаю в уборке дома, но не часто. Валентина сама справляется, но раз в неделю генералим с ней вдвоём. Как она переживёт это горе, – у Аси задрожал голос и появились слёзы.
– Успокойтесь, пожалуйста, выпейте водички, – майор налил из бутылки воды в стакан и протянул женщине.
– Спасибо. Извините.
– Я вам сейчас буду задавать вопросы, и вы мне предельно точно и, главное, честно отвечайте.
– Конечно. Мне скрывать нечего, – Ася посмотрела на майора своими глубокими чёрными глазами, как у горной газели.
– Когда вы в последний раз видели убитую?
– Лилечку я видела вчера поздно вечером, – и Ася рассказала всё, что вчера произошло и чему была свидетелем.
– Кто за вами закрыл входную дверь? – майор продолжал мучить вопросами молодую женщину.
– Татьяна. Лилечка уже поднялась к себе, мы с Таней оставались вдвоём. Я наказала ей сразу мне позвонить, если Галина Фёдоровна плохо себя почувствует. Я слышала, как Таня закрыла за мной замки.
– Ночью вам больше не звонили?
– Нет. Не беспокоили. Только вот сегодня около двух часов дня позвонила Таня, голос взволнованный, дрожащий, сказала, чтобы с мужем пришла, – Ася опять тихонечко всплакнула.
– Расскажите, что вы увидели и ваши действия, – майор решил не обращать внимания на её всхлипывания, – вы же медик, а плачете.
– Я у себя на родине работала хирургической медсестрой и много чего видела, но Лилечка такой хороший человек, такая чуткая, обожает свою бабушку. Очень жалко. Знаете, я ведь работала медсестрой в санатории, но как началась пандемия, Лилиана потребовала, чтобы я ушла с работы, боялась, что я могу вирус подхватить, а потом заразить бабушку и мать. Я и уволилась, и меня с удовольствием отпустили. Отдыхающих нет, работы нет. Персонал сократили. А Лилечка мне возместила деньгами мой уход с работы. Я очень довольна. Мы с мужем им благодарны.
– Понятно, – Золотарёв прервал её монолог, – я понял, что вы сразу поднялись на второй этаж и пошли в апартаменты к певице, как вам няня и сказала, дальнейшие ваши действия какие были?
– Я увидела на полу Валентину и Татьяну, которая пыталась её поднять, но у неё никак не получалось, – Асият взяла себя в руки и продолжила рассказывать, – я помогла поднять Валю, и мы с Таней усадили её на краешек Лилечкиной кровати, Таня села рядом с ней, взяла за руки и показала мне глазами куда-то в сторону окна. Я увидела Лилиану на полу и сразу поняла, что она мертва, я закричала, не сдержалась. Но потом всё-таки подошла к ней, пощупала пульс для того, чтобы убедиться в смерти, хотя тело было уже холодное. Потом пришёл муж.
Беседу майора и Аси прервал дикий крик. Оба выскочили из малой гостиной в большую комнату-холл, где сидела Валентина с Татьяной. Оказывается, приехала труповозка, и тело певицы спустили в большом чёрном мешке. Валентина, увидев это, очнулась от дрёмы и с криком кинулась на санитаров, – бедолаги чуть не выронили носилки с трупом.
– Не отдам. Откройте лицо моего ребёнка. Немедленно оставьте её дома, это её дом. Куда вы несёте моего ребёнка? – Валя кричала что-то бессвязное, Таня еле удерживала её, откуда только силы взялись у убитой горем матери.
Майор с Асей усадили Валю. Таня облегчённо вздохнула. Ася тут же дала капли Валентине, села рядом с ней и гладила по голове, как ребёнка. При мысли о смерти своего ребёнка женщину всю перекосило. Неестественность этой ситуации удручающе действовала на всех, даже опера ходили поникшие: мать первая увидела свою убитую дочь – это ещё надо перенести.
Майор вышел во двор. Там двое других оперативников обследовали территорию двора. Майор заставил их обследовать каждый сантиметр двора. Хотя криминалист и предварительно сообщил майору причину смерти, он ждал результаты вскрытия от патологоанатома. Позвонив врачу в морг, попросил его срочно провести вскрытие и сообщить ему. Потом приехал дактилоскопист и снял у всех обитателей дома отпечатки пальцев.
Александр Сергеевич покурил во дворе, поговорил со своим бессменным заместителем Кузнецовым и зашёл в дом.
– Ася, мы потом закончим разговор, а вас,Татьяна, прошу пройти со мной, поговорим. У меня есть ещё десять минут. Таня пошла за майором в малую гостиную.
– Асечка, пригляди за детьми, они могут проснуться, – Таня попросила Асият.
– Татьяна Ивановна, – майор прочёл данные паспорта няни, – сейчас придёт лейтенант Кузнецов, передадите ему свой паспорт и распишетесь в подписке о невыезде до конца следствия. Такова процедура.
– Я понимаю, и никуда и не собиралась уезжать. Как же дети без меня? Я их только бабушкам могу доверить, но Валентина в таком состоянии. Что там говорить, – женщина махнула рукой, – я мальчиков так люблю, я же их почти с рождения нянчу, – и няня принялась вздыхать и плакать, – как это ужасно, что такие маленькие дети остались без матери.
Золотарёв внимательно посмотрел на Татьяну, перед ним сидела уже немолодая женщина, возраст которой совпадал с её паспортными данными. Сейчас женщины её возраста во всю молодятся, делают уколы красоты, накачивают губы, наращивают ресницы и много других ухищрений, которые есть в арсенале любого косметолога даже в глухой провинции. Судя по всему, Татьяна всеми этими способами возвращения молодости не пользовалась. У неё была своя естественная красота. Аккуратная стрижка, серые выразительные глаза, скорбные складки у губ, сразу было видно, что женщина порядочная, интеллигентная.
– Татьяна Ивановна, вы сейчас сказали, что вы детей почти с рождения нянчите, сколько детям лет? Они – близняшки?
– Нет, они – двойняшки, и совсем не похожи друг на друга. Матвей больше похож на отца, а Лев – на мать, – при этих словах няня всхлипнула, – им на Новый год – четыре года исполнилось. Лилечка их 31 декабря ночью родила, а записали мальчиков в метрике 1 января. Лилечка очень хорошая. Это ведь редко бывает, чтобы хозяева тебя верно оценивали, не так уж и часто, а Лилечка меня ценила и очень хорошо платила. Конечно, я всегда соблюдаю определённые правила в отношении с хозяевами, как того предусматривает моя работа. Моё дело – дети, но если хозяева попросят что-нибудь ещё сделать, помочь в чём-то, я всегда пожалуйста.
– Как давно вы работаете в семье? – майор пытался узнать что-то интересное о певице, узнать, за что же так позверски убили Лилиану? Он помнит её ещё с детства, она была неглупой и воспитанной девочкой, немного избалованной, но нисколько не хитрой и не подлой. Кому же она насолила?
– Больше трёх лет до этого у них были няни, которые ухаживали за младенцами.
– Их было две? – майор удивился денежному размаху Лили Гладковой.
– Да. Детей же двое, – удивилась няня, видимо, она уже и сама позабыла, что обычно мамы с бабушками ухаживают за детьми.
– А сейчас почему вы одна?
– Я не одна. В Москве нас двое, певица занята, работает, не может уделять много времени детям. Я сюда приезжаю одна, так как Валентина всегда мне помогает, она обожает своих внуков.
– Хорошо. Скажите, кто обнаружил труп певицы?
– Валя. А я побежала на её крик.
– Так. С этого места поподробнее.
– Я побежала в комнату к Лилечке.
– А почему к Лиле в комнату, а не к Вале? – майор пытался восстановить картину происшествия и понять взаимоотношения людей, вынужденных жить под одной крышей.
– А Валентина на кухне готовила завтрак дочери, а та всё не выходила. Лиля, вообще, завтракает очень поздно, когда у людей уже обед. Привычка у неё такая выработалась с годами. Но на этот раз Лиля долго не приходила, вот Валя и поднялась к ней, пригласить позавтракать. Валечка сама не ела, хотела поговорить с дочерью.
– Об этом она вам сказала?
– Да. Валя поделилась со мной утром. Хотела поговорить о безобразном инциденте, который произошёл вчера вечером между Лилей и Геннадием, – и Татьяна рассказала, что произошло вчера вечером на кухне, – Пахлава Гену наверх тащит, а тот всё орёт на Галину Фёдоровну: «Фашистка старая, ненавижу тебя» и так далее. Не хочу все гадости говорить, которые он в адрес бабушки говорил и Лилечки тоже. Хоть они уже и были в комнате у бабушки, но двери были открыты и всё было слышно.
– Татьяна Ивановна, опишите подробно, что вы увидели утром в спальне у певицы.
– Да уже и не утро было. Второй час дня, но Лилечка поздно завтракает. Я забежала в комнату и сразу наткнулась на Валю, она лежала на полу без сознания, я стала бить её по щекам и пыталась поднять с пола. Она то открывала, то закрывала глаза. Я крикнула вниз Галине Фёдоровне, чтобы она позвонила Асе. Лилечку я сразу и не заметила. Когда я увидела Лилечку, я непроизвольно закричала, я сразу поняла, что она мертва, голова разбита. Кровь на ковре уже впиталась. Пересилила себя, пощупала пульс. Рука была холодная, пульса не было. Я быстро побежала вниз, сама позвонила Асе, пока там бабушка доплетётся до своей комнаты и возьмёт телефон. Потом нашла в аптечке нашатырку и снова побежала наверх. Дала понюхать Вале, та вроде бы пришла в себя, но поднять её я никак не могла. Хоть она и хрупкого телосложения, но какая-то тяжёлая стала, обмякшая. Усадила её на полу же и поддерживала за спину, а тут и Ася подоспела. Мы её подняли и усадили на краешек кровати. Потом Пахлава пришёл. Вот вроде бы и всё.
– Татьяна Ивановна, вы москвичка или из других мест? – майор задавал, казалось бы, нелогичные для постороннего человека вопросы, только он сам понимал ход своих мыслей. Многие люди стандартно мыслят, а майор понял одну истину, в его деле необходим нестандартный подход, чтоб уцепиться за верную версию.
– Да, товарищ следователь, – Татьяна, как всякий советский человек, привыкла к такому обращению, – ещё мои бабушки и дедушки переехали в Москву с Поволжья во время великого голодомора. Люди в деревнях терпели всё то, что им было неприятно и плохо, что их убивало, – и не пытались изменить что-либо. Терпелив наш русский народ. А мои деды были молоды и приехали в Москву в поисках лучшей доли. Так в Москве и жили, и на войну уходили из Москвы, и квартиры получили от АЗЛК. Знаете такой завод?
– Знаю, конечно, – майор кивнул, – автомобильный завод имени Ленинского Комсомола.
– Там мои деды и бабушки и познакомились. С обеих сторон. На этом заводе вся их жизнь прошла. Позже и мои родители работали в разных подразделениях завода. Мама воспитательницей была в детском садике, отец – сборщиком автомобилей «Москвич».
