скачать книгу бесплатно
Герцогиня Герлинда, жена дяди Фердинанда, лично заботилась о питании и процветании своего многочисленного семейства и считала своим долгом присмотреть и за гостившим родственником, и за тусарским принцем. Каждое утро Лючано и Джордано мужественно набивали еще не проснувшиеся с утра желудки паштетами, маслом и молоком. Впрочем, хитрый принц быстро взял привычку вставать рано и сбегать на конную прогулку, и Лючано приходилось брать удар на себя.
Героически расправившись с завтраком и залпом допив молоко, тусарский герцог с трудом смог сдвинуться с места и заставить себя выйти из замка, чтобы встретить Джордано. Проклятые бумаги постоянно жгли память, и Лючано решился рассказать о них кузену. Но на конюшнях он нашел только свою мать, которая сражалась с седлом не менее доблестно, чем он некоторое время назад с завтраком.
– Ты почему такой бледный? Плохо себя чувствуешь? – осведомилась она, внимательно оглядев Лючано.
– Это все паштет из печенки гуся, – мрачно заявил Лючано. – Я просил тебя поговорить с герцогиней Герлиндой.
– Перестань. Тебе полезно время от времени хорошо питаться. Я за долгие годы так и не смогла привыкнуть к тусарской пище. Это хорошо для больного, дышащего на погребальный фонарь, но не для молодого растущего организма.
Лючано еле удержался от уточнения, кого именно мама назвала «растущим организмом», сына или себя. В свои сорок с хвостиком лет герцогиня Албертина выглядела гораздо здоровее и крепче большинства ровесниц Лючано.
– Позови конюхов. Они быстро разберутся с этим седлом. Ты не видела Джордано?
– Сама справлюсь, здесь просто ремень подпруги заел, – возразила мать. – А принц давно ускакал. Хочешь, оседлаем тебе лошадь, и ты догонишь его?
Лючано подумал, прислушался к своему желудку и отрицательно покачал головой.
– Возможно, часа через два я буду в состоянии сесть на коня, но Джордано уже вернется.
Мать поджала губы.
– Ты тоже удался в эту хилую породу, – сказала она. – Брат считал, что я сомневалась насчет брака с Леонардо потому, что тот хромой, но он ошибался. Я боялась первого же порыва ветра у храма, который унесет моего жениха в поля или море.
– Фердинанд долго будет в столице? – спросил Лючано.
Мать, похоже, удивилась резкой смене темы разговора, но виду не подала. Вероятно, она посчитала, что несколько обидела сына, нелестно отозвавшись о его родственниках по отцу. Хотя стесняться в выражениях мама переставала только на официальных приемах в своем замке или во дворце. Здесь же, в родной Поляне, она из смиренной хозяйки Синих Камней, герцогини, почтенной и верной жены и матери, превращалась в молодую пышку Албертину, беспечную и своенравную, как ее вечно рассыпающиеся по плечам светло-русые кудряшки.
– Скорее всего, брат останется до коронации, – ответила мать на последний вопрос.
– А ты, мама?
– А я пробуду в Поляне до гневного письма твоего отца. – Она взгромоздила седло на спину выбранной лошади. – Когда он соизволит оторваться от книг и дворца.
Лючано в детстве мало видел отца, поскольку тот предпочитал жить в столице. В Синие Камни герцог Леонардо заезжал редко, и те дни были для обитателей замка и для маленького герцога настоящим праздником. Лючано помнил, как он, уставший от беготни и множества впечатлений, засыпал в детской под мерцание свечей. Отец полулежал в удобном большом кресле, как всегда, вытянув левую ногу, а мать сидела у него на коленях, и его голова покоилась на ее груди.
– Ты скучаешь по нему? – внезапно спросил Лючано.
Мать уставилась на него, и пришлось смягчить столь откровенный и неожиданный вопрос легкой улыбкой.
– Он всегда был слишком умен для меня, – сощурилась мать. – Но если тебе действительно интересно, то да, скучаю. Наш брак неожиданно оказался удачным, чтобы там кто ни говорил. Королю Лоренцо и твоему деду повезло меньше.
Лючано вздрогнул, вспомнив о бумагах, тщательно спрятанных в его комнате. Что могла знать мать о давно забытых тайнах? Или ему теперь во всех невинных фразах будут чудиться определенные намеки?
– Почему отец прятал тебя в Синих Камнях? – вырвался следующий вопрос. Почти против воли, словно все недобрые духи мира разом потянули его за язык.
Мать уже победила седло и сосредоточенно затягивала подпругу. Она молчала, и каждая минута ее размышлений наводила Лючано на совершенно ужасающие и невероятные подозрения. Может, это виновата гусиная печенка? Как хорошо, когда неприятности связаны только лишь с жирным завтраком, а не с дурно пахнущей тайной, о которой и сказать-то боишься.
– Леонардо никогда не настаивал, он попросил, – повернулась к нему мать, откидывая со лба непокорную вьющуюся прядку. – А я не стала спорить, поскольку жизнь в столице и при дворе это точно не для меня. Я посчитала, что у него напряженные отношения с родственниками, и причиной тому могли служить или хромота Леонардо, или неприятный характер короля Армандо. А ты хочешь мне сообщить что-то новое? – Мать приподняла бровь и вдруг стала удивительно похожа на уже покойную королеву Фредерику, какой ее видел Лючано во время своего пребывания при илехандском дворе. Возможно, дело было в тяжелой челюсти, унаследованной от коронованных предков и герцогиней Албертиной, и ее братом герцогом Фердинандом.
– Нет, ничего. Мне просто стало интересно. Прости, если затронул неприятную тебе тему.
Лючано миролюбиво развел руками и обезоруживающе улыбнулся. Мать еще раз повела бровями, подхватила коня под уздцы и медленно вывела его из конюшни. А бестолковый сын мысленно наградил себя подзатыльником и пошел в свои комнаты, чтобы в который раз заглянуть в эти проклятые Богом бумаги.
Решение рассказать о них принцу исчезло после разговора с матерью, как и хорошее настроение. Лючано снова представил себе растерянность и ужас на лице Джордано и не смог заставить себя так жестоко поступить с кузеном. И одновременно терзался угрызениями совести, ругая себя за молчание.
Окрестности Столичного тракта, Илеханд
Зигфрид спрыгнул на палубу фелуки и успокаивающим жестом остановил кинувшегося к нему человека.
– Монсеньор, что случилось? – Капитан Лейтнер с удивлением смотрел на темный борт большого корабля, почти подпиравшего борт фелуки. В сумерках носовая фигура выглядела огромной и жуткой.
– Чуть позже, Райнер. Здесь все в порядке?
– Да, монсеньор. Ее высочество у себя, а Феликс с обеда играет в триктрак с вашей кузиной-магом. Ничего подозрительного за эти дни я не заметил. Манфред присылал весть, что в замке тоже все спокойно.
Зигфрид, не скрываясь, облегченно выдохнул, снял шляпу и пригладил волосы.
– Я переговорю с принцессой и вместе с ней пересяду на «Злую скумбрию». А вы и Феликс отправитесь по моим поручениям. Будьте наготове.
Уходя к каютам, Зигфрид услышал, как капитан Лейтнер тихо присвистнул. Теперь оставалось еще удивить Вильгельмину и, что самое важное, убедить. И если с первым Зигфрид справится блестяще, то над вторым придется поработать.
Из приоткрытой двери на палубу падал мягкий свет. Похоже, зажгли все лампы, которые нашлись на корабле. Что там говорил Райнер – в триктрак играют? Зигфрид осторожно подошел к двери и прислушался.
– И вот советник поднимает бокал и говорит: «Я желаю вам крепкого здоровья, и прожить до ста пяти лет». А Магистр ему и отвечает: «Не стоит ограничивать и наши достижения, и волю Бога». Ваш ход.
– Весельчак. И сколько он прожил? – раздался голос кузины Ильзы и вслед за тем стук костей, брошенных на стол.
Действительно играют. Да так, что не заметили подошедший вплотную корабль. Впрочем, у Феликса свои методы охраны территории. И если бы он почуял угрозу, то не сидел бы сейчас в уютной каюте.
– И до девяноста пяти не дотянул. У вас дубль. Видимо, пожелание не было учтено. – Феликс кашлянул.
– Магистр Андреас тоже любил праздники. И никогда не оставлял меня без подарка, особенно когда я была маленькой. – Снова стук брошенных костей.
– Извините, не хотел вас огорчать. Мне не следовало говорить о своих подозрениях. Без доказательств это все пустой звук. У вас три-четыре.
Феликс извиняется да еще таким миролюбивым тоном? За несколько дней девушка настолько очаровала циничного и сварливого толстяка? Заинтригованный Зигфрид подошел ближе.
– Если Дитер виноват в смерти Магистра Андреаса, то ему же хуже. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы он ответил за это. Шашка не идет.
– Вы меня почти загнали в угол. Так. И что вы собираетесь предпринять?
Снова стук брошенных костей и вздох.
– Мой дубль. – Голос Ильзы. – Я возвращаюсь в Башню, если, конечно, Зигфрид меня отпустит. Я хочу домой. Я устала бегать, и, честно говоря, уже не понимаю, зачем я это делаю.
– Шесть-пять. Вы просто были расстроены, когда покидали Башню. Но со временем все проходит.
– Из относительных понятий время – самое относительное. Однако если его перестать измерять, оно становится абсолютным. Не поверите, так любил рассуждать Дитер. У вас дубль.
– Судьба сегодня не только к вам благосклонна, – ехидно заметил Феликс. – А вы не думали над тем, чтобы попытать счастья при дворе? Ведь по рождению ваш дом там.
– Я не верю ни в судьбу, ни в предназначение. Знаете… – звук костей, – я хочу прожить жизнь, как мне нравится, и заниматься тем, чем я хочу, а не тем, чем от меня ждут. Это мой выбор, и я не вижу причины, по которой мне следует отказываться от него.
Феликс что-то ответил, но Зигфрид уже не слышал его. Он тихо отошел от теплой полоски света и прислонился к какому-то ящику. Его молодая кузина была мудра не по годам, и явно с характером, и она точно знала, чего хочет. Даже немного жаль, что воскресший братец свел на нет ее возможность стать королевой. Зигфрид поневоле задумался о своих желаниях. Рожденный в герцогской семье с большим политическим и финансовым весом вторым сыном он с юности готов был принять то, что приготовил ему отец. А именно – брак с кронпринцессой и трон в определенном будущем. Почему же Зигфрид никогда не сомневался в планах отца, как его брат Конрад? Только ли потому, что был таким уж «самым послушным сыном», как любил язвительно называть его брат?
Зигфрид на мгновение с силой зажмурился и помотал головой. Он любил распоряжаться людьми, деньгами, распутывать хитросплетения близких и дальних интриг, предугадывать ходы и мысли противника. Попросту говоря, ему действительно нравилась власть и то бремя, которое она возлагает на человека. Отец не ошибся в своем младшем сыне. Но Зигфрида больше впечатлило не это, а другое неожиданное открытие. Он, выросший в тени старшего брата, всегда считавший себя не сильно достойным похвал отца, мучавшийся от неразделенной любви к женщине, предпочитающей его старшего брата, оказался невероятным счастливчиком и любимцем судьбы. Он хотел быть тем, кем был по рождению, и любил заниматься тем, чем занимался всю жизнь. Его никогда не толкали в спину, вынуждая играть чужую роль и быть другим человеком. А со слов кузины Ильзы выходило, что такое встречается редко. И, возможно, именно чувство неуверенности в себе, ощущение себя не на своем месте изводило Конрада и привело к тому, что он ввязался в чужую интригу. Или же построил свою, желая убедить самого себя в правильности своего выбора.
Зигфрид выпрямился, провел руками по лицу, стирая следы эмоций, и без колебаний направился в каюту Вильгельмины.
Принцесса сидела на узкой кровати, выпрямив спину и сцепив лежащие на коленях руки, как будто ждала посетителя. Волосы в беспорядке рассыпались по плечам, лицо бледное, губы почти бескровные, но упрямо сжатые.
– Добрый вечер, ваше высочество. – Зигфрид закрыл дверь и остановился.
– Герцог Зигфрид, добрый вечер. – Вильгельмина вскинула голову и пристально на него посмотрела. – Хорошо, что вы вернулись, нам надо поговорить. У меня есть к вам серьезное предложение, и мне бы очень хотелось, чтобы вы обдумали его и приняли решение, как можно скорее. Я хочу выйти за вас замуж.
Так дерзко инициативу у Зигфрида не перехватывал никто. Сохранить на лице невозмутимое выражение помог полумрак, царивший в каюте. Принцесса зажгла всего три свечи. Сколько же времени она просидела неподвижно, почти в темноте?
Зигфрид всю дорогу от столицы думал над предложением, которое собирался сделать принцессе. Он просчитал в уме тысячи аргументов и вариантов ведения разговора с тем, чтобы убедить Вильгельмину выйти за него замуж. При самом плохом раскладе он был готов шантажировать ее смертью от руки неизвестных заговорщиков. Но временно опальная наследница престола преподнесла ему сюрприз.
– Я не стану отнимать у вас время, – сказал Зигфрид, кидая шляпу на стул и подходя к тревожно следящей за ним Вильгельмине. – Ваше предложение разумно. Я согласен.
Он чуть наклонился, и принцесса, с небольшим запозданием, протянула руку для поцелуя. От ее кожи пахло морем и мылом, а пальцы были в пятнах от чернил.
Зигфрид присел рядом с ней, не выпуская ладони.
– Вы писали?
– Письмо маме. – Она с вызовом посмотрела ему прямо в глаза, и Зигфрид вздрогнул. Ему показалось, что он смотрит в глаза Кьяры, два озера цвета раухтопаза с золотистыми искорками внутри.
– Вы удивлены, герцог? – грустно улыбнулась принцесса. – Ветер унес мое письмо в море.
– Я понимаю, – с трудом отводя глаза, произнес Зигфрид, нещадно ругая себя за излишнюю эмоциональность, настигшую его так внезапно. Хотя удивляться здесь было нечему – последние события кого угодно бы выбили из колеи. Он заметил, что все еще сжимает в руке ее ладонь и отпустил ее.
– Что вы намерены делать дальше, герцог?
– Пересесть на другой корабль вместе с вами, кузина. Впрочем, теперь мне стоит называть вас по-другому.
– Да, наверное. – Вильгельмина заметно смутилась. – Я думаю… думаю, мы можем обращаться друг к другу по имени. В конце концов, я нахожусь в месте, не самом подходящем для церемоний.
– Это ненадолго, – заверил ее Зигфрид. – Можете мне поверить, вы вернетесь во дворец и займете свой трон.
– Я на это очень рассчитываю. – Вильгельмина снова подняла на него глаза, и Зигфрид не смог отвести взгляд. – Когда мы отправляемся?
– Прямо сейчас. Вы собирайтесь, а я поговорю с Феликсом.
За сегодняшний день Ильза успела проиграть Феликсу пять раз и обыграть его три. Они собирались начать новую партию, когда снаружи, за приоткрытой дверью каюты, раздался звук шагов.
– Монсеньор, – сказал маг, и Ильзе оставалось только поразиться его догадливости.
– Жаль прерывать ваше приятное времяпрепровождение, но мы отплываем, – сказал Зигфрид Корф, осматривая столик с доской для триктрака. – Завтра вы должны быть в Морской Длани.
– Добрый вечер, монсеньор, – поздоровался Феликс.
Ильзе показалось, что Зигфрид задумался.
– Наверное, я могу назвать его добрым, несмотря на то что творится во дворце.
Феликс пожевал губами и посмотрел на Ильзу.
– Вы меня опять свяжете? – ровным тоном осведомилась она и принялась аккуратно собирать игру.
– Мне не хотелось бы этого делать, кузина, – чуть улыбнулся ей Зигфрид. – Тем более, если это разрывает сердце моего доброго Феликса.
Маг издал какой-то непонятный булькающий звук, а Ильза нахмурилась, стараясь понять, шутка ли это, и насколько серьезно настроен Зигфрид. Феликс утверждал, что не стоит тратить время на такое бесполезное занятие, как попытки угадать состояние и настроение Зигфрида Корфа. Ильза вздохнула и протянула вперед руки, стараясь выглядеть так же невозмутимо, как и ее недавно обретенный кузен.
– Монсеньор? – спросил Феликс, глядя на него.
Зигфрид долго смотрел на Ильзу, после чего взял ее за руки, отвел в угол и усадил на низкую кровать.
– При первой попытке сплести заклинание Феликс вас обездвижит, – коротко сказал он и повернулся к несколько сбитому с толку магу.
– Подождите, вам надо кое-что знать, кузен, – спохватилась Ильза. – Ваш брат жив. Он не утонул.
– Спасибо. Мне посчастливилось убедиться в этом воочию. – Зигфрид даже не посмотрел на нее. Похоже, новость для него не была не только неожиданной, но и приятной.
Они с Феликсом разговаривали недолго. И Ильза из всех сил пыталась понять, о чем, но это удавалось ей с большим трудом. Она не знала людей, которых упоминал Зигфрид, и обстоятельств, предшествовавших событиям во дворце. Хотя это было немного обидно, поскольку все эти герцоги, выступавшие на Большом дворянском собрании, были ее родственниками. Ильза зацепилась за имя Конрад и попыталась разобраться с этой частью разговора. Вот, значит, как звали ее недолгого любовника, пациента и очередного кузена. Теперь придется смириться с тем, что кузены и кузины будут вырастать, как грибы после дождя. Особенно, если кронпринцесса, занимающая соседнюю каюту, соизволит признать мага Ильзу своей сестрой. Хотя нет, не Ильзу, Генриетту. Именно это имя было дано ей при рождении, по крайней мере, так утверждала огнеглазая змея в ее снах. Ильза теперь часто произносила его или про себя, или шепотом, или вслух, если рядом никого не было. Еще чаще, засыпая, она надеялась встретить змею и спросить о других своих сестрах. Ведь если жива Ильза, то, вероятно, и они спаслись в ту страшную ночь восемнадцать лет назад. Но то ли она была сильно озабочена своими планами на дальнейшую жизнь, то ли много размышляла о Магистре Андреасе и Дитере – змея-проводник ни разу не посетила ее во сне, пока Ильза пребывала на фелуке. Можно было посоветоваться с Феликсом, но она пока не решалась. К тому же толстый маг был специалистом Четвертой Башни, а здесь следовало обращаться в Третью.
Ильза поняла, что отвлеклась, и снова стала прислушиваться к разговору Зигфрида и Феликса. Итак, Конрад выжил. Очевидно, его вынесло на берег, а из-за травмы головы он частично потерял память. Когда же она стала возвращаться, Конрад покинул таверну и Ильзу и отправился… Зигфрид сам не знал, что делал его брат целый год. Так, оказывается, он женат, причем тайно, и недавно у него родился ребенок. Конрад неожиданно появился во дворце, тем самым нарушив планы своего брата и поставив в тупик всех присутствующих. Мало того, Зигфрид был уверен, что Конрад стоял за заговором против принцессы. С этим Ильза худо-бедно разобралась. Осталось понять, каково же теперь ее место в планах кузена. На фелуке сидели две принцессы – одна законная наследница трона, а статус второй еще следовало определить и доказать. В таком случае, Ильзе не грозил брак с Зигфридом, ему выгоднее и проще жениться на Вильгельмине. Ильза сощурилась и внимательно оглядела кузена с ног до головы. Несмотря на помятый и несвежий костюм серо-голубого цвета, который, вероятно, не было возможности сменить от самой столицы, Зигфрид выглядел неплохо. А почти постоянное отсутствие выражения на лице и скупые жесты добавляли ему определенной загадочности.
– Кузина? – услышала она голос Зигфрида – Вы увидели духа, или это моя персона вам настолько интересна?
Он и Феликс уже закончили свой разговор, а Ильза не заметила и, мало того, довольно невежливо уставилась на Зигфрида. Наверное, от злости на себя она покраснела, потому что кузен внезапно рассмеялся, а Феликс улыбнулся. Проклятая тонкая светлая кожа, выдает все чувства. И как только Зигфрид умудряется так контролировать свое лицо?
– Я задумалась, – недовольно буркнула Ильза.
– Это полезное занятие. – Зигфрид уже шел к двери. – Оставляю вас с Феликсом, до порта плыть недалеко. – Дверь скрипнула и захлопнулась.
Ильза кисло посмотрела на мага.
– Я его забавляю? Я так смешно выгляжу?
Феликс присел на стул и привычно сложил руки на животе.
– Вряд ли. Скорее, он доволен, что все идет относительно хорошо, – сказал он и пошевелил пальцами. – Но, заметьте, это только мои наблюдения и мнение.
– Очень обнадеживает, – вздохнула Ильза. – Как вы считаете, он позволит мне поговорить с принцессой?
– А вы хотите?
