скачать книгу бесплатно
Восприятие и визуальная культура
Владимир Петрович Зинченко
Н. Д. Гордеева
Настоящим томом продолжается издание тематического собрания сочинений известного российского психолога и философа Владимира Петровича Зинченко (1931—2014), ординарного профессора Национального Исследовательского Университета "Высшая Школа Экономики". В этот том вошли работы разных лет по проблемам восприятия и визуальной культуры, не потерявшие своей актуальности и сегодня: главы из книги «Теоретические проблемы психологии восприятия», «Восприятие и действие», «Формирование зрительного образа», «Развитие зрения в контексте перспектив общего духовного развития», «Восприятие художественного текста» и др.
Книга предназначена не только для профессионального психологического и философского сообщества, но и для широкого круга читателей, интересующихся проблемами экспериментальной психологии и визуальной культуры.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Владимир Зинченко
Восприятие и визуальная культура
© Гордеева Н.Д., составление тома, 2017
© Назаров А.И., вступ. статья, научное редактирование, 2017
© Шедрина Т.Г. научное редактирование, 2017
© Гордеева Н.Д., Зинченко А.В. наследники, 2017
© ЦГИ Принт, 2017
© Белостоцкая Д.И., Венгер Л.А., Вергилес Н.Ю., Запорожец А.В., Ломов Б.Ф., Ретанова Е.А., Рузская А.Г. соавторы, 2017
Предисловие
Предисловие принято начинать с биографических данных автора. Я не буду этого делать, потому что соответствующая информация наиболее полно и интересно представлена в спецвыпуске журнала «Культурно-историческая психология». № 2. 2014. О личности неординарного ученого Владимира Петровича Зинченко, которого я бы назвал Маэстро отечественной психологии, можно узнать (даже для тех, кто знал его) из юбилейного издания[1 - Стиль мышления: проблема единства научного знания. К 80-летию Владимира Петровича Зинченко / Под общ. ред. Т.Г. Щедриной. М., 2011.]. Остановлюсь только на содержании данного тома.
Первая научная публикация Владимира Петровича появилась в журнале «Вопросы психологии» в конце 1956 г., последняя – в начале 2014 г., уже после его кончины. На протяжении этого почти 60-летнего периода творчество В.П. Зинченко развивалось качественно и количественно по нескольким восходящим траекториям. Хронологически первой была академическая тема «Восприятие как действие». Ранее эта тема была введена в отечественную психологию А.В. Запорожцем – самым близким и любимым учителем Владимира Петровича. В 50-х годах XX столетия как теоретический, так и экспериментальный подход к восприятию как действию был неординарным не только в отечественной, но и во всей зарубежной психологии. Восприятие рассматривалось как функция преимущественно внешней, физической стимуляции. Говорилось и об активности субъекта в отношении этой стимуляции, но само представление о содержании этой активности, ее операциональном составе и динамике было крайне абстрактным и размытым[2 - Встречались и редкие исключения (например, работы 50-х годов Дж. Брунера, Дж. Гибсона, о которых нам стало известно спустя 10 лет после их публикаций на языке оригиналов).]. Руководимый Запорожцем коллектив, в состав которого входил Владимир Петрович, проделал большую работу по наполнению понятия активности восприятия конкретным содержанием, что нашло отражение в монографии «Восприятие и действие», вышедшей в 1967 г. Из восьми глав этой книги первые три написаны Владимиром Петровичем, еще три – им же в соавторстве с Л.А. Венгером, А.Г. Рузской, Н.Ю. Вергилесом и М.П. Машковой. Пять глав книги вошли в настоящее издание.
Понимание восприятия как действия предполагает включенность восприятия в процесс целенаправленной деятельности. В качестве экспериментальной парадигмы такой деятельности было выбрано решение детьми или взрослыми задач, в которых нужно было сформировать внутренний образ некоторого предмета, а затем распознать его на основе этого образа. Существенной частью такой «деятельностной» парадигмы было то, что процесс решения задач сопровождался двигательными действиями в отношении целевого предмета – его ощупыванием, или зрительным сканированием, или тем и другим одновременно. Конечно, в восприятии есть много явлений, для возникновения которых не требуется какой-либо явной, в том числе и моторной активности индивида (пространственные иллюзии, феномены перцептивной организации, кажущееся движение, когнитивные контуры, цветовой контраст и многое др.). Да и в развитых формах обычного восприятия далеко не всегда участвуют какие-либо явные моторные функции, в том числе и движения глаз. Об этом свидетельствуют многочисленные экспериментальные данные, полученные при восприятии самых разнообразных стимулов в условиях их кратковременных экспозиций, не превышающих 100 мс. За это время глаза остаются практически неподвижными относительно наблюдаемого стимула, хотя решение многих зрительных задач при этом оказывается возможным. Но за всеми этими феноменами стоит отложенный в памяти и доведенный до автоматизма опыт индивида, постепенно приобретаемый им, начиная с первых манипуляций игрушечными предметами и первых шагов в окружающем пространстве. И если начальная, натуральная, относительно короткая стадия развития восприятия может обходиться без участия моторики, то в дальнейшем, по крайней мере, на протяжении некоторого короткого периода, еще до подключения восприятия к обслуживанию различных форм поведения, это уже невозможно. По существу, в экспериментах с детьми, проведенных Владимиром Петровичем или под его руководством, создавались условия, позволявшие объективировать те внутренние механизмы, которые обеспечивают превращение восприятия в высшую психическую функцию.
Отечественная психология 50-х годов XX столетия развивалась по пути, который был результатом действия на нее трех «силовых» векторов: 1) философии диалектического материализма, 2) учения И.П. Павлова о высшей нервной деятельности, 3) учения Л.С. Выготского о формировании высших психических функций. Иногда взаимодействие этих трех разнородных составляющих приводило к появлению низкопробных эклектических продуктов, которые пополняли арсенал вульгарного материализма.
Но в умах наших видных психологов оно скорее протекало, как в плавильном тигле[3 - Метафора плавильного тигля упоминается в более поздней работе Владимира Петровича, посвященной психологии творчества.], в виде творческого синтеза, благодаря которому психология в целом поднималась на более высокую ступень своего развития. Одним из конкретных примеров такого синтеза было понятие ориентировочно-исследовательской деятельности, прототипом которого послужило павловское понятие ориентировочного рефлекса[4 - Этимологическая связь между этими двумя разными, по существу, понятиями позволяла поддерживать у партийных чиновников иллюзию полной преемственности между понятийными аппаратами психологии и физиологии, как это диктовалось нормами вульгарного материализма.]. В работах А.Н. Леонтьева, Д.Б. Эльконина, П.И. Зинченко, А.В. Запорожца была показана специфика ориентировочной деятельности человека и ее роль в формировании различных психических процессов на разных возрастных этапах. Оригинальную концепцию типов ориентировки в формировании умственных действий создал П.Я. Гальперин.
Не удивительно поэтому, что первое научное исследование Владимира Петровича было посвящено выяснению особенностей ориентировочных движений руки и глаз в формировании двигательных навыков (см. одноименную статью в данном томе). Будучи еще молодым ученым, Владимир Петрович проявил себя здесь как неординарный экспериментатор, применив для регистрации траектории движений руки методику циклографии[5 - Ранее методика циклографии применялась Н.А. Бернштейном для измерения параметров движений, выполняемых спортсменами.], а для регистрации движений глаз – методику киносъемки[6 - Впервые кинорегистрацию движений глаз осуществили Ч.Х. Джадд, Ч.Н. МакАллистер, У. Стил в 1905 г.], которая ранее нашими психологами не применялась. В этой работе была обнаружена модальная специфичность ориентировочных движений руки и глаз при поиске пути выхода из лабиринта: движения руки были жестко привязаны к траектории ходов лабиринта, тогда как движения глаз были более свободными, охватывая большую площадь лабиринта. Это значит, что сенсомоторные единицы, из которых в ходе формирования навыка складывался целостный образ решения задачи, были разными не только по своему афферентноэфферентному составу, но и по тому, какая по объему часть будущего правильного действия нашла в них свое отражение. Из более крупных единиц (зрительный поиск) быстрее синтезировать целое, чем из мелких (ручной поиск). Поэтому время зрительного поиска выхода из лабиринта оказалось существенно меньше времени ручного поиска. Кстати, такое укрупнение единиц (за счет оттормаживания неэффективных, ошибочных операций и своего рода «агглютинации» успешных операций) возможно и в пределах только ручного поиска, что подтверждается наблюдавшимися изменениями в характере их пространственно-временной динамики и сокращением времени решения задачи в конце тренировки. Сейчас, на основании непрерывно пополняющегося объема эмпирического материала, можно сказать, что сокращение ориентировочного состава и укрупнение смысловых единиц в ходе формирования навыков – сенсомоторных, перцептивных, умственных, мнемических – является всеобщим психологическим законом.
Уже в самом начале творческого пути Владимира Петровича проявилась характерная для него установка на синтетический (а в последствии и глобальный) подход к исследованию психических явлений, что, впрочем, не исключало его интереса к их анализу (а затем и микроанализу). Восходящая к И.М. Сеченову идея общности функциональных свойств осязательного и зрительного восприятия была развита в ряде совместных работ В.П. Зинченко и Б.Ф. Ломова. Одна из этих работ, название которой созвучно предыдущей, включена в данный том. В ней, пожалуй, впервые четко обозначены функции, которые являются общими для осязательной и зрительной модальностей восприятия, – это функции построения (образа предмета), измерения (пространственных свойств предмета), контроля и коррекции (результатов поисковых операций). Каждая из них имеет свою модальную специфику в составе и свойствах реализующих их моторных операций. Пространственные характеристики последних (траектории ощупывающих движений или зрительных саккад) не всегда соответствуют критериям «правильности»: «Те отклонения в рисунке движений руки от контура воспринимаемого объекта, которые обнаруживаются при анализе киноциклограмм, не случайны. Они вытекают из самого существа функции построения, которая неизбежно требует «вспомогательных линий», перерывов в последовательном обведении контура, изменения направлений движения, скачкообразных переходов от одних элементов контура к другим. Определяемые логикой построения, эти отклонения обеспечивают адекватность образа».
Объясняя специфику этих отклонений в разных модальностях (в зрительном восприятии они гораздо больше), авторы высказывают интересную мысль о роли «площади взаимодействия» (контактного и дистантного) рецепторной поверхности и объекта: чем больше эта площадь, тем крупнее «части», из которых синтезируется «целое», и тем свободнее поведение воспринимающего органа по отношению к целевому предмету. Эта идея созвучна понятию оперативного поля зрения, оригинальную интерпретацию которого несколько позже предложила Ю.Б. Гиппенрейтер[7 - Гиппенрейтер Ю.Б. Опыт экспериментального исследования работы зрительной системы наблюдателя // Инженерная психология / Под ред. А.Н. Леонтьева, В.П. Зинченко, Д.Ю. Панова. М., 1964.]. Объем оперативного поля зрения, связанный с единицами восприятия, динамикой их развития и уровнями обработки зрительной информации, – это и есть площадь взаимодействия рецепторного аппарата с частью целевого объекта.
Кстати, следующая работа В.П. Зинченко – «Теоретические проблемы психологии восприятия» – была опубликована в том же сборнике, что и упомянутая работа Гиппенрейтер. В «Теоретических проблемах…» нашла свое отражение новая научная ориентация Владимира Петровича, появившаяся в связи с рядом судьбоносных событий в его жизни. Все они были связаны с созданием в 1959 г. первой лаборатории инженерной психологии на одном из московских предприятий оборонного значения. В.П. Зинченко стал руководителем этой лаборатории. Конечно, для многих из нас между проблемами генезиса восприятия и инженерной психологией – дистанция огромного размера, если не глубочайшая пропасть. Но чудо заключалось в том, что в нашей стране за решение инженерно-психологических, а затем и эргономических задач взялись профессиональные гуманитарии – В.П. Зинченко, Б.Ф. Ломов, В.Д. Небылицын, В.М. Мунипов. Для Владимира Петровича взрослый человек-оператор автоматизированной системы управления мало чем отличался от ребенка: тот и другой многому должны научиться в новой для себя окружающей среде. Нужно было прежде всего выяснить, в чем состоит психологическая, а не только материальная новизна этой среды и в чем состоит содержание тех переходных процессов, которые протекают на разных стадиях развития восприятия, начиная от его натуральных форм и кончая приобретением им свойств высшей психической функции. Это и было сделано в работе «Теоретические проблемы…». Помимо затронутых здесь чисто профессиональных проблем, Владимир Петрович высказывает ряд критических соображений по поводу распространенных в то время моделей восприятия, разрабатываемых в рамках теоретико-информационного подхода к анализу или даже решению ряда психологических проблем. Следует отметить, что Владимир Петрович был знаком с этим подходом не понаслышке и не только по прочитанным на эту тему работам. Он общался со многими инженерами и математиками, уточняя интересовавшие его вопросы, организовывал в лаборатории обсуждения их предложений, имеющих отношение к психологии восприятия. Известны его совместные работы с математиками Д.Ю. Пановым[8 - Зинченко В.П., Панов Д.Ю. Игровые системы управления и информационные модели // Система, человек и автомат. М., 1965.], Б.С. Березкиным[9 - Березкин Б.С., Зинченко В.П. Исследование информационного поиска // Проблемы инженерной психологии. Вып. 6. М., 1967.], Л.В. Фаткиным[10 - Зинченко В.П., Майзель Н.И., Фаткин Л.В. Анализ деятельности оператора в режиме информационного поиска // Вопросы психологии. 1965. № 2; Зинченко В. П., Майзель Н.И., Фаткин Л.В. Количественные оценки деятельности оператора в режиме информационного поиска // Вопросы психологии. 1965. № 3.].
Если в отдельных работах 1956–1967 гг. отражен начальный период творчества Владимира Петровича, то в упомянутой выше книге «Восприятие и действие» подведен его итог, обобщающий опыт проведенных за это время теоретических и экспериментальных исследований в рамках генетического метода.
Начиная приблизительно с 1965 г. возникает другой вектор творчества Владимира Петровича, ставший возможным благодаря его встрече с талантливым инженером-изобретателем Н.Ю. Вергилесом. Развитие психологии, особенно экспериментальной, всегда было связано с применением в ней достижений техники, позволявших воплощать творческие замыслы ученого в реальные события, пусть даже ограниченные лабораторным пространством. Вергилес ввел в контактный метод регистрации движений глаз два новшества: 1) используя люминисцентную пластину, закрепленную на глазной присоске, можно было предъявлять испытуемому разнообразные стимулы, варьируя их временныге параметры; как говорил Владимир Петрович, это был своего рода электронный тахистоскоп на глазу; 2) применяя цветовую модуляцию изображения, экспонируемого на плоскости электролюминисцентной пластины, можно было длительное время (ограниченное только допустимым периодом контакта присоски с глазом) наблюдать его в условиях стабилизации проекции этого изображения на сетчатке глаза; это было поистине открытие, которое, насколько мне известно, не было официально зарегистрировано прежде всего по бюрократическим причинам и, возможно, из-за легкомысленного отношения таланта к так называемому авторскому праву. Эти два новшества позволяли Владимиру Петровичу в более строгом формате проверить применимость разделяемой им праксеологической теории зрительного восприятия не только в плане генезиса последнего, но и в плане функционирования его в развитом виде. Результаты совместной работы В.П. Зинченко и Вергилеса отражены в книге «Формирование зрительного образа», которая, за исключением последней (чисто технической) главы, включена в данный том. Выделю наиболее важные результаты.
1. В условиях стабилизации многие зрительные задачи не могут быть решены без участия движений глаз, несмотря на то, что в этих условиях движения глаз не способны выполнять свои обычные функции – наведение взгляда на тот или иной участок поля зрения и удерживание устойчивой зрительной фиксации на нем.
2. Необходимость движений глаз в условиях стабилизации свидетельствует о существовании их неспецифической функции, предназначенной для модуляции чувствительности каналов зрительной системы[11 - Можно далее предположить, что максимально чувствительным и поэтому работоспособным окажется канал, сетчаточные координаты которого задаются конечным значением вектора саккады.]: «…функцию движений глаз, осуществляемых в условиях стабилизации при решении сложных зрительных задач, можно рассматривать как механизм последовательного и направленного включения различных рецептивных полей сетчатки, соответствующих информативным участкам изображения. Моторика глаза, таким образом, организует движения внимания в зрительном поле даже в том случае, когда это поле неподвижно относительно сетчатки».
3. Движения глаз, наблюдавшиеся в условиях стабилизации, отличаются от обычных саккадических движений своей меньшей амплитудой и, соответственно, меньшей скоростью. Поэтому связанные с ними перцептивные действия были названы викарными. Несмотря на указанные различия, испытуемые не замечали особой разницы между ощущениями от движений глаз в двух различных условиях восприятия, отмечая, что их глаза (или внимание) в обоих случаях движутся по объекту. Однако для исследователя различие все же существует: в одном случае мы имеем дело с направлением анатомической фовеа на объект, в другом – функциональной фовеа, которая может быть направлена на образ, существующий в идеальном плане.
4. При решении испытуемым мыслительных задач викарные перцептивные действия в виде дрейфов и малоамплитудных скачков глаз являются средством визуализации проблемной ситуации и ее переструктурирования во внутреннем, идеальном плане.
5. В зависимости от конкретных запросов выполняемого действия или решения проблемной ситуации мы можем вычерпывать необходимую информацию, производя с идеальным образом манипуляции, аналогичные манипуляциям с физическими объектами[12 - В 1971 г. американскими психологами были начаты хронометрические исследования мысленного вращения изображений трехмерных фигур, имеющих разную ориентацию (Shepard R. N. & Metzler J. Mental rotation of three-dimentional objects // Science. 1971. Vol. 171. P. 701–703). См. также: Беспалов Б.И. Действие (психологические механизмы визуального мышления). М., 1984.]. Манипулятивная способность зрительной системы позволяет преодолеть избыточное число степеней свободы образа восприятия, компенсировать неизбежные искажения в нем, обусловленные морфологическими свойствами того или иного воспринимающего органа.
Могут возникнуть сомнения относительно применимости данных, полученных в условиях стабилизации, к восприятию в обычных условиях. Но все дело в том, что в феноменальном поле обычного восприятия исчезают те его свойства, которые раньше были развернуты во времени и пространстве и даже доступны самонаблюдению, а потом, в процессе автоматизации перцептивного навыка превратились в одномоментную операцию, процессуальная часть которой осталась за пределами сознания, и мы осознаем только ее конечный результат. Отсюда – часто возникающая иллюзия неправдоподобия результатов научного анализа, в котором содержится не только то, что доступно непосредственному восприятию, но и то, что открывается только при рассмотрении всей его прошедшей истории. Так или иначе, несомненной остается важность предложенных авторами новых понятий для полного понимания психологической природы развитого восприятия как составной части взаимодействия индивида с его окружением и со своим собственным опытом. Об этом говорят все последующие работы Владимира Петровича, помещенные в данный том. Пожалуй, ни один из психологов не рассматривал восприятие в таком глобальном культурно-историческом контексте, как это сделал В.П. Зинченко. Все, что было сказано по поводу результатов опытов со стабилизацией, нашло свое отражение в анализе перцептивных действий художника, восприятия художественных и литературных произведений. При этом восприятие предстало перед нами не голышом, как это характерно для подавляющего большинства его исследователей, а в завораживающем облачении вечно прекрасных творений человеческой культуры. Владимир Петрович – первый, кто наметил путь восхождения от сенсорных оснований до духовных вершин восприятия. Надеюсь, что в этом убедится каждый прочитавший этот том от начала до конца.
Большую по объему и трудную по исполнению работу при отборе и подготовке материалов к данному тому провела Наталья Дмитриевна Гордеева. Я вносил в окончательный текст несущественные исправления, сохраняя аутентичность текста.
А.И. Назаров
Январь, 2015 г.
г. Дубна
1957–1968 гг
Теоретические проблемы психологии восприятия[13 - Публикуется по изданию: Зинченко В.П. Теоретические проблемы психологии восприятия // Инженерная психология / Под ред. А.Н. Леонтьева, В.П. Зинченко, Д.Ю. Панова. М.: Прогресс, 1964.]
Вводные замечания
Инженерно-психологическая проблематика восприятия включает: 1) определение оптимальных психофизиологических характеристик сигналов, предъявляемых человеку; 2) определение количества информации, которое может воспринять оператор в единицу времени; 3) определение способов кодирования информации, наиболее адекватных задачам, решаемым оператором в системе управления; 4) определение способов организации деятельности оператора по приему предъявляемой информации.
Из перечисленных вопросов наиболее разработанным является вопрос о психофизиологических характеристиках восприятия. Что касается остальных вопросов, то, как показывает опыт последних двух десятилетий, их решение наталкивается на значительные трудности. Несмотря на то что проведены сотни исследований, в которых делались попытки определить так называемую пропускную способность сенсорных каналов человека, она до сих пор в каждом отдельном случае устанавливается эмпирически. Специалисты по инженерной психологии не имеют достаточных оснований для прогнозирования степени эффективности создаваемых средств отображения. Данные лабораторных исследований пропускной способности оказались для некоторых реальных условий вообще недостаточными. Поэтому в последние годы интерес к работам, в которых теоретико-информационные понятия и меры заменяют содержательную характеристику процессов восприятия, начал все более угасать.
Отказавшись от первоначальных упрощений, исследователи пошли по более трудному, но зато и более надежному пути – пути изучения структуры восприятия. Однако при этом не всегда достаточно учитывается теоретический и экспериментальный опыт исследования проблем восприятия. Повторяются не только уже сделанные открытия, но и ошибки. Именно поэтому сейчас представляется полезным рассмотреть некоторые теоретические аспекты изучения восприятия, позволяющие наметить принципиальные пути решения проблем, стоящих перед инженерной психологией восприятия.
Психологическая проблематика изучения восприятия в значительной степени перекликается с бионическим подходом к восприятию, с задачами создания опознающих и воспринимающих устройств. Изучение принципов строения и функционирования информационных систем живых организмов представляет собой один из путей создания таких устройств. Однако специалисты, работающие в этой области, используют пока лишь анатомо-морфологические и некоторые физиологические принципы работы биологических преобразователей информации, иногда претендуя при этом на универсальность создаваемых моделей. Нам кажется, что более широкое представление о структуре восприятия, учитывающее разные уровни процессов переработки информации в пределах перцептивных процессов (мы будем называть эти уровни уровнями «перцептивной переработки» в отличие от «сенсорной» или «логической переработки»), поможет яснее осознать не только достоинства, но и недостатки отдельных бионических моделей, а также откроет пути создания более совершенных воспринимающих и опознающих устройств.
Имеется еще одна область, в разработке которой важно учитывать разные уровни перцептивной переработки, осуществляющиеся в информационных системах живых организмов. Это техника проектирования больших систем управления (или системотехника, как ее называют Гуд и Мак-Колл[14 - Гуд Г.Х., Мак-Колл Р. Э. Системотехника. Введение в проектирование больших систем. М., 1962.]). Для этой области наиболее существенны способы приведения информации к новому виду – виду наиболее удобному для учета этой информации при решении задач. Мы имеем в виду такие операции, как укрупнение, обобщение, выделение наиболее существенного, которые осуществляются в живых информационных системах.
Задача настоящей статьи состоит в том, чтобы описать некоторые процессы и операции восприятия, исходя из генетических принципов исследования психической деятельности, развивавшихся в советской психологии Л.С. Выготским, А.В. Запорожцем, А.Н. Леонтьевым и др. С нашей точки зрения, генетический принцип исследования восприятия является наиболее продуктивным не только для раскрытия природы восприятия, но и для успешного удовлетворения требований, поставленных перед психологией восприятия инженерной психологией, бионикой и системотехникой.
Конечно, проблема анализа строения процессов восприятия является столь сложной, что любая попытка ее решения на уровне накопленных в настоящее время научных данных может быть представлена лишь в виде системы научных гипотез. Излагаемые ниже положения и представляют собой опыт построения такой системы.
О понятии «восприятие»
Многие факты, полученные в науке о восприятии, свидетельствуют о том, что один и тот же объект, предъявляемый наблюдателю, вызывает неодинаковый познавательный эффект в виде образа данного объекта. Особенности образа сказываются в том, что он по-разному воспроизводится или по-разному регулирует действия субъекта при выполнении им задач различения, опознавания или практического действия. Разумеется, при анализе процесса восприятия важно учитывать и прошлый опыт субъекта, и его установки, и мотивы. Однако ни один из перечисленных факторов сам по себе не объясняет различий в образе предметов. Более адекватное объяснение следует искать в особенностях действия субъекта с предъявляемым ему материалом. Иными словами, восприятие следует рассматривать как действие субъекта, посредством которого осуществляются различные виды преобразования стимулов в образ. Процессы преобразования стимулов могут отличаться по своей структуре и функциям. Различие задач, стоящих перед субъектом, приводит к тому, что одни и те же свойства предметов могут неоднократно подвергаться преобразованиям, имеющим различное строение и сложность, и тем самым вызывать у наблюдателя неодинаковый познавательный эффект.
До настоящего времени не существует сколько-нибудь систематического описания разных способов преобразования стимуляции и их взаимоотношений в процессах восприятия. Более того, разные по своему строению и функциям процессы часто обозначаются одним термином. Например, в книге Е.Н. Соколова[15 - Соколов Е.Н. Восприятие и условный рефлекс. М., 1959.] восприятие не отличается от понятия рецепции в широком смысле этого слова. Это означает, что в круг процессов восприятия вводятся ориентировочные реакции с их вегетативными компонентами. Наряду с этим Соколов[16 - Соколов Е.Н. Вероятностная модель восприятия // Вопросы психологии». 1960. № 2.] называет восприятием и более сложный опознавательный процесс. Такое же использование термина «восприятие» встречается и в книге В.Д. Глезера и И.И. Цуккермана[17 - Глезер В.Д., Цуккерман И.И. Информация и зрение. М.—Л., 1961.]. Авторы предпочитают говорить о приеме информации, но иногда употребляют понятие «восприятие», относя его то к работе сетчатки (обнаружение и различие контуров и простейших конфигураций как элемент восприятия), то к опознаванию знакомых изображений.
Иногда такое смешение объясняется не только терминологической неопределенностью. В последних работах Глезера[18 - Глезер В.Д. Об организации процесса опознания в зрительной системе // Тезисы докладов на II съезде Общества психологов. Вып. 3. М., 1963.] периферические механизмы восприятия непосредственно соотносятся с развитыми формами опознавания. Глезер пишет, что из элементарных признаков зрительных изображений, выделяемых за счет врожденной организации рецептивного поля, строятся сложные признаки, по которым происходит опознание зрительного образа. Автор, правда, замечает, что в настоящее время неизвестно, что представляют собой сложные признаки, ссылаясь на гипотезу о том, что они являются какими-то логическими функциями от элементарных признаков. Но именно это и не дает оснований для прямого соотнесения элементарных и сложных признаков.
Понятием «восприятие» иногда обозначаются явления не только сенсорные, но и интеллектуальные. Так, Брунер считает, что категоризация, отнесение предмета к классу, является первым актом восприятия, то есть интеллектуальная операция, с этой точки зрения, лежит в основе восприятия[19 - Bruner J.S. Les processus de prеparation ? la perception // Bruner J.S., Bresson F., Morf A., Piaget J. Logique et perception. Paris, 1958. P. 1—48.]. Сближение восприятия и мышления проведено и в работах Светса, Таннера и Бедзалла[20 - Swets J.A., Tanner W.P., Birdsall T.G. Decision processes in perception // Psychol. Review. 1961. Vol. 68. № 5.]. Эти авторы, с одной стороны, стирают различия между восприятием и элементарными сенсорными процессами, с другой – между восприятием и принятием решений. Некоторые авторы считают, что восприятие, например, формы, должно определяться какой-то физической операцией, характеризующейся высокой степенью точности[21 - Платт Дж. Функциональная геометрия и восприятие формы мозаичными рецепторами // Теория информации в биологии. М., 1960.].
Достаточно точно неопределенность термина «восприятие» выразил П.А. Шеварев, отметив, что этот термин имеет в современной литературе несколько существенно различных значений. Шеварев противопоставляет два значения: восприятие как «совокупность тех психофизиологических процессов, результатом которых является наглядное сознавание определенного объекта, действующего в определенный момент на наши рецепторы», и «восприятие как результат, то есть наглядная данность действующего на нас объекта»[22 - Шеварев П.А. К вопросу о структуре восприятия // Известия АПН РСФСР. Вып. 120. М., 1962. С. 7.]. Существенно первое определение, в котором подчеркивается, что понятие «восприятие» является собирательным.
Не вносит ясности в понятие «восприятие» и замена его понятиями «прием информации» или «кодирование», которая часто встречается в работах последних лет. Эти понятия неравнозначны. Понятие «прием информации» в технике связи имеет вполне строгий смысл. Когда же это понятие применяется к биологическому или сознательному организму, оно теряет свою строгость, если всякий раз не оговаривать, какой смысл в него вкладывается. Равным образом при использовании понятий «кодирование» или «преобразование» тоже далеко не всегда указывается характер и предмет преобразования. Понятие пропускной способности стало эквивалентным понятию объема или скорости восприятия[23 - Глезер В.Д., Цуккерман И.И. Указ. соч.].
В таких заменах не было бы большой беды, если бы заменяемые психологические понятия были сравнимы по строгости с новыми понятиями. К сожалению, это не так. К тому, что было сказано о понятии «восприятие», можно добавить, что в настоящее время существует более двух десятков теорий восприятия, часто излагаемых рядоположено. Это требует, по меньшей мере, осторожности в замене его термином «прием информации». Осторожность диктуется не только теоретическими соображениями, но и методическими. Одна из возможных причин несовпадения показателей пропускной способности сенсорных каналов человека, полученных в разных исследованиях, несомненно заключается в том, что измерению подверглись результаты, к которым приводили различные сенсорные (а иногда и интеллектуальные) процессы. Точно так же не всегда осознается, какие процессы восприятия имитируют созданные и проектируемые в настоящее время воспринимающие и опознающие устройства.
Неоднозначность употребления понятия «восприятие» имеет своим реальным основанием то, что перцептивные процессы обслуживают разные формы поведения, то есть с их помощью решаются разные задачи. Так, перцептивные процессы афферентируют протекание безусловных, равно как и условных, рефлексов.
Они являются регулятором непроизвольного и произвольного поведения. А на определенной стадии развития они сами выделяются в самостоятельный вид деятельности. И во всех этих случаях речь идет о восприятии. Это объясняется тем, что перцептивные процессы имеют нечто общее, что и выделяется исследователями. С их помощью организм ориентируется в окружающей действительности, отражает те ее свойства, которые необходимы для приспособления к ней, для решения жизненных задач, стоящих перед ним. Поэтому процессы восприятия нельзя рассматривать вне реальной жизни организма, не анализируя задач, стоящих перед ним. Последнее очень существенно, так как задачи, решаемые организмом в процессе приспособления, определяют те предметы и их свойства, которые необходимо выделить для осуществления того или иного акта поведения; равным образом они детерминируют и способы преобразования стимулов, которые необходимо учитывать при их решении. Анализ перцептивных процессов усложняется также тем, что появление новых, например зрительных, задач и формирование способов их решения не всегда отменяет, а чаще маскирует те формы преобразования стимулов, с помощью которых решались более элементарные задачи. Благодаря этому круг перцептивных задач оказывается тем шире, чем выше находится организм на эволюционной лестнице.
Таким образом, при анализе процессов восприятия необходимо учитывать: задачи, решаемые организмом; свойства окружающего мира, которые необходимо выделить для решения этих задач; способы выделения и преобразования этих свойств. Существенным является вопрос: как осуществляются перцептивные процессы – готовыми, врожденными механизмами или эти механизмы складываются прижизненно? Для описания процессов восприятия по такой программе пока нет достаточных данных. В настоящем изложении в качестве центрального выделяется вопрос о разных способах преобразования стимулов и о структуре некоторых из них. Там, где это возможно, будут указаны задачи, решаемые с помощью того или иного способа преобразования, а также его познавательные или практические эффекты.
Выше уже говорилось о том, что восприятие может осуществляться посредством различных по структуре и функциям перцептивных операций и действий. Далеко не все из них изучены сколько-нибудь подробно и, по-видимому, даже не все известны. Тем не менее представляется полезным систематизировать известные перцептивные операции и представить хотя бы гипотетически их место и роль в процессах восприятия. Подобная систематизация и классификация перцептивных операций и действий может быть проведена по разным основаниям. В основание классификации могут быть положены свойства стимулов, которые подвергаются преобразованиям, задачи, решаемые субъектом, равно как и способы решения этих задач.
Мы избрали в качестве основания для классификации перцептивных действий последовательность появления этих действий в процессе индивидуального развития. В пользу генетического принципа классификации говорит то, что генетическое исследование, наряду с активным формированием перцептивных действий, в ряде случаев является единственным средством проникновения в структуру восприятия. Преимущество генетического исследования состоит в том, что многие перцептивные операции в развитой форме совершаются практически мгновенно, что затрудняет их изучение. Когда же эти операции находятся на стадии формирования, их исследование значительно облегчается.
Например, в развитых формах восприятия трудно провести жесткие грани между операциями обнаружения, различения и идентификации, в генетическом исследовании это оказывается возможным.
Вопрос о различиях между этими операциями достаточно серьезный, так как разные уровни восприятия – достояние не только определенного возраста, не только стадии в развитии восприятия. Каждая последующая операция своим появлением не отменяет предыдущую. Иными словами, в структуре развитого восприятия есть место для каждой из операций, складывающихся в процессе развития. Однако они могут существенно отличаться от своей первоначальной формы. Для выяснения степени этих отличий необходимо сочетание генетического и функционального исследования.
Критерии восприятия
Прежде чем перейти к описанию перцептивных операций и действий, следует остановиться на вопросе о критериях восприятия. Несмотря на то, что довольно детально разработаны некоторые критерии восприятия и создана совершенная техника их обнаружения и измерения, вопрос об их адекватности остается открытым. Так, например, в исследованиях, ведущихся по условно-рефлекторным методикам, возникновение положительной реакции или выработка дифференцировки нередко принимается за показатель адекватного восприятия. Хебб приводит данные экспериментов Лешли и др., в которых обнаружились разные степени восприятия «треугольности»[24 - Hebb D.O. The organization of behavior. New York, 1949.]. Крыса, у которой была выработана реакция на белый треугольник на черном фоне, дает случайные ответы на другие варианты треугольника (1, 2, 3) (рис. 3–1).
Рис. 3–1. Тренировочный и тестовый стимулы.
Шимпанзе узнает ту же фигуру в 1 и 2 вариантах и реагирует на них избирательно. Однако она дает случайные ответы на вариант 3. Двухлетний ребенок узнает заученную фигуру во всех трех вариантах. Хебб замечает по этому поводу, что первоначальная выработка реакции на треугольник обеспечивается мозговыми процессами различной сложности. И то, что простое задание теоретически может быть осуществлено простым механизмом, не означает, что мозг работает именно таким образом. Как шимпанзе, так и дети усвоили значительно больше того, что требовалось для решения задачи. Этот «излишек», как правило, не учитывается в экспериментах, проводимых по условно-рефлекторным методикам. Работы по латентному обучению и непроизвольному запоминанию показывают, что этот излишек оказывается не только значительным, но и чрезвычайно полезным.
Таким образом, дифференцировка как возможный индикатор восприятия обладает тем существенным дефектом, что по ее наличию нельзя судить о степени восприятия, иными словами, о тех признаках, которые наблюдатель выделил и на которые он ориентируется при выполнении действия. Правильнее будет сказать, что об ориентирующих субъекта признаках в случае дифференцировки твердо можно судить лишь в случае использования одномерных стимулов. Когда же стимулы имеют большое число измерений, такого заключения сделать нельзя. Второй недостаток дифференцировки как индикатора восприятия состоит в том, что остается неизвестным, как совершается процесс восприятия.
Аналогичное замечание можно сделать и по поводу использования вегетативных компонентов ориентировочных реакций, которые также нельзя принять в качестве адекватного критерия содержательной характеристики процесса восприятия. Они могут свидетельствовать о том, что нечто воздействует на субъекта, но по ним тоже нельзя судить, как совершается процесс. Правда, в отличие от дифференцировки, в экспериментах, посвященных изучению нервной модели стимула[25 - Соколов Е.Н. Восприятие и условный рефлекс. М., 1959; Соколов Е.Н. Нервная модель стимула и ориентировочный рефлекс // Вопросы психологии. 1960. № 4.], удается выяснить, какие свойства стимулов фиксируются в нервной модели. Изменение тех или иных свойств вызывает закономерные сдвиги в тех или иных проявлениях ориентировочной реакции. Однако остается пока неясным, как нервная модель стимула связана с образом или с «психической моделью стимула». Неясна также пока и роль нервной модели в поведении.
По тому же основанию различия в ответах изолированной сетчатки в ответ на предъявление разных геометрических форм нельзя принять за адекватный критерий восприятия. До настоящего времени неизвестно, имеет ли преобразование стимулов, осуществляемое периферическим отделом анализатора, свое прямое выражение в поведении или же оно обязательно требует переработки на более высоком уровне.
Существует еще одна группа критериев восприятия, которые можно обозначить как психологические критерии. Первый из них – узнавание ранее предъявленного объекта и выбор его среди других.
По поводу этого критерия можно сказать, что он также не дает достаточно подробных сведений о признаках, по которым осуществляется узнавание. Последнее может осуществляться как по существенным, так и по второстепенным признакам (по так называемому «признаку X»). Опрос наблюдателя об ориентирующих признаках не всегда дает надежные результаты, так как испытуемые нередко на основании одних признаков предмета реконструируют другие, отсутствовавшие в предъявленном им изображении.
Словесный отчет, используемый как индикатор восприятия, относится скорее к так называемым продуктивным критериям. Исследования последних лет показывают, что этот критерий также не может быть признан вполне удовлетворительным. На восприятие, помимо влияния задачи, установок, мотивов, предваряющих предъявление материала, оказывают также влияние так называемые послестимульные инструкции, даваемые непосредственно вслед за предъявлением стимулов[26 - Sperling G. Information available in brief visual presentations // Psychological Monographs. 1960. Vol. 74. № 11; Кlemmer E.T. Communication and human performance // Human factor. 1962. Vol. 4. № 2.]. Существенным фактором в этих экспериментах оказывается время, в частности интервал между предъявлением стимула и послестимульной инструкцией, указывающей, что из предъявленного следует воспроизводить.
По воспроизведению (лепка, рисование, словесное описание), разумеется, можно судить о признаках, выделенных в процессе восприятия. Это несомненное достоинство данного критерия, но он имеет и существенный недостаток, который состоит в том, что отсутствие воспроизведения вовсе не есть доказательство отсутствия восприятия. Последнее положение очевидно. Сказанное, конечно, не означает, что мы не должны пользоваться перечисленными критериями восприятия. Однако, пользуясь ими, необходимо учитывать их неполноту. Главное же состоит в том, что эти критерии не позволяют ответить на вопрос, как происходит восприятие. Поэтому исследования восприятия, в которых оценивается лишь продукт перцептивной деятельности, нельзя признать вполне удовлетворительными. Продукт – это результат процесса; для решения же ряда практических задач необходимо знать, как данный результат достигается.
Обсуждение критериев восприятия показывает, что они не менее неопределенны, чем понятие восприятия. Вопрос о критериях восприятия следует решать на основе дифференцированного подхода к процессам восприятия. Исследование отдельных перцептивных действий и операций поможет уточнить и критерии восприятия. Пока можно лишь сказать, что каждая из операций восприятия, по-видимому, имеет собственные критерии ее обнаружения и продуктивности.
Проблема уровней восприятия
Поскольку нами в качестве основания деления перцептивных операций был избран генетический принцип, естественно возникает вопрос об исходных уровнях или операциях восприятия.
Представители разных теоретических направлений по-разному отвечают на этот вопрос. Основные расхождения состоят в том, какие процессы или операции признаются врожденными, не требующими научения, а какие операции являются результатом прижизненного формирования, «сенсорного научения». Этот вопрос является весьма существенным, особенно если учесть, что психическое развитие осуществляется в процессе физического созревания организма. Для многих авторов характерна альтернативная постановка этой проблемы.
Традиционная точка зрения состоит в том, что ощущения представляют собой сырой материал человеческого опыта, а восприятие – готовый продукт. На врожденности ощущений настаивали как эмпирики, так и нативисты. Разделяло эти направления то, что одни считали восприятие продуктом опыта, другие – интуиции. Несмотря на то что противоречие между эмпиризмом и нативизмом, по меткому замечанию Боринга, является затянувшимся и бесплодным, в той или иной форме оно возрождается и в настоящее время. Существенно подчеркнуть, что оба направления предполагали наличие элементарных ощущений или элементарных сенсорных данных, а также процесс их ассоциативного объединения – либо опытного, либо интуитивного. В дальнейшем эта точка зрения претерпевала некоторые изменения, но основное противопоставление мира предметов, значений и категорий и мира ощущений сохранялось. При этом остается неопределенным содержание элементарных сенсорных данных или мира ощущений. Для него предлагаются такие названия, как визуальное поле, отличное от визуального мира, или чистая стимуляция, отличная от стимуляции, связанной с прошлым опытом и имеющей значение[27 - Gibson J.J. The perception of the visual world. Boston, 1950; Wallach H. Some considerations concerning the relation between perception and cognition // J. Personality. 1949. Vol. 18. P. 6—13.]. Пратт настаивал на том, что мотивация, отношение и предшествующий опыт могут влиять на элементы визуального мира и не влияют на данные визуального поля[28 - Pratt C.С. The role of past experience in visual perception // J. Psychol. 1950. Vol. 30. First half. P. 85—107.]. В свое время представители классической гештальтпсихологии проводили различия между сенсорным процессом и его взаимодействием с соответствующим мнемическим следом. В исследованиях Пиаже также выделяется стадия первичного восприятия, детерминированного действием поля[29 - Piaget J. L’image mentale et la representation imagee chez l’enfant // Bull. Psychol. 1959. XLL/5. Vol. 157.]. Б. Инельдер эту стадию называет первичной перцептивной конфигурацией[30 - Инельдер Б. От перцептивной конфигурации к структуре логической операции // Вопросы психологии. 1960. № 5.]. У нас вопрос о существовании исходных форм психического изображения, возникающих до деятельности, до действия, ставит Л.М. Веккер, ссылаясь на то, что для того, чтобы действовать с объектом, его необходимо выделить, воспринять[31 - Веккер Л.М. Механизм формирования осязательных образов // Осязание в процессах познания и труда. М., 1959. С. 47–63.].
Таким образом, многие авторы утверждают наличие некоторого чисто сенсорного процесса, являющегося основой восприятия. Однако содержание этого процесса ими не раскрывается. Так, Брунер настаивает на том, что элементарная способность разделять предметы, распределяя их по категориям, является врожденной; с его точки зрения, акт категоризации является первым актом восприятия.
Что касается элементарных сенсорных процессов, то Брунер пишет, что эти явления достаточно далеки от опытного исследования и поэтому всегда остаются под сомнением. С его точки зрения, перцептивный опыт, лишенный всякой категоризации, – это «бриллиант, заключенный в безмолвие внутреннего опыта»[32 - Bruner J.S. Les processus de prеparation ? la perception.]. Этому соответствует и замечание Н.А. Бернштейна[33 - Бернштейн Н.А. Очередные проблемы физиологии активности // Проблемы кибернетики. Вып. 6. М., 1961.] о том, что первое в мире «элементарное ощущение» возникло в лабораторных опытах, точнее, в мышлении экспериментаторов.
Представители гештальтпсихологии начинают анализ восприятия с постулирования врожденной способности к выделению и очерчиванию зрительных форм. Психологически это проявляется в том, что врожденные механизмы обеспечивают выделение фигуры из фона. До восприятия возникает некоторый симультанный гештальт, который предшествует обследованию объекта. После симультанного гештальта возможна стадия сукцессивного гештальта. Однако при этом симультанный гештальт остается как бы желобом, в котором течет поток жизни и движения. Он является как бы прочным путем для нашего взгляда или пальца, крепкими рельсами, стабильной основой[34 - Vоlкelt H. Simultangestalten, Verlaufsgestalten und «Einfuhlung» // Zeitschr. f?r exper. und angew. Psychologie. 1959. Bd. VI. H 3.]. С этой позицией согласны и представители других направлений, которые во многих вопросах теории восприятия являются скорее критиками гештальтпсихологии, чем ее сторонниками. Мы имеем в виду Хебба и Пиаже, которые в качестве исходного факта восприятия принимают выделение фигуры из фона, определяемое структурой оптического поля. И лишь после постулирования этой основной посылки и Хебб, и Пиаже анализируют действия и операции восприятия. Лишь после того как фигура выделилась из фона, возможно ее дальнейшее обследование, возможно перцептивное действие. Но самое выделение фигуры из фона есть исходный факт.
Таким образом, многие исследователи восприятия отмечают наличие некоторой исходной фазы в развитии этого процесса. Эту фазу называют либо чистой «буквальной» стимуляцией, либо визуальным полем, либо исходными формами психического изображения, либо первичным восприятием. Выделение этой фазы основывается на феноменологическом анализе процесса восприятия. Возникает вопрос, действительно ли существует такая стадия в развитии восприятия и может ли она быть подвергнута объективному изучению и получить содержательную характеристику?
Для того чтобы ответить на этот вопрос, его следует перевести в плоскость исследований современной биофизики органов чувств и обратиться к фактам, которые мы обозначали как натуральные способы моделирования стимулов.
Натуральные способы моделирования
В круг исследований обозначенной проблемы входит изучение «сложной цепи событий, связывающей преобразование раздражений с возникновением нервного импульса»[35 - Буллок Т. Возникновение нервных импульсов в рецепторных и центральных нейронах // Современные проблемы биофизики. М., 1961.], или с изучением процесса перехода стимула в нервную активность[36 - Хартлайн X. Рецепторные механизмы и интеграция сенсорной информации в сетчатке глаза // Современные проблемы биофизики. Т. 2. М., 1961.].
В контексте работ о рецепторных механизмах и интеграции сенсорной информации в сетчатке глаза часто обсуждается вопрос о выделении контура глазом без специального научения. Неоднократно этот вопрос служил предметом экспериментальных исследований, на основании которых многие авторы пришли к выводу о том, что благодаря явлению физиологического контраста и микродвижениям глаза происходит выделение контуров и участков изображений, несущих существенную информацию об объекте. В.Д. Глезер и И.Я. Цуккерман[37 - Глезер В.Д., Цуккерман И.Я. Указ. соч.] считают, что такими участками изображения являются контур и мелкие детали. На основании анализа работ Сазерленда, Юнга, Додуэлла, Дойча, Хьюбела и др., Глезер и Цуккерман допускают наличие наследственных механизмов выделения простых форм. Таким механизмом является кодирование формы величиной возбуждения или распределением возбуждений по вертикальному и горизонтальному направлениям. Х. Хартлайн описывает механизм тормозного взаимодействия элементов рецепторной мозаики, который усиливает контраст: тормозное влияние ярко освещенных элементов на слабо освещенные сильнее, чем последних на первые[38 - Хартлайн X. Рецепторные механизмы и интеграция…]. Контрастность оказывается наибольшей в участках с очень большими градиентами освещенности, и соответственно края и границы изображения на сетчатке оказываются подчеркнутыми.
Хартлайн приводит также данные Бекеши[39 - Bеkеsy G. Funneling in the Nervous System and its Role in Loudness and Sensation Intensity on the Skin // The Journal of the Acoustical Society of America. 1958. Vol. 30. P. 339.], который обнаружил эффекты «контраста» при тактильном раздражении кожи, позволяющие предполагать тормозное взаимодействие между участками поверхности тела, находящимися на значительных расстояниях друг от друга.
Следует отметить, что Гибсон[40 - Gibson J.J. The perception of the visual world…] еще до появления работы указанных авторов писал, что наиболее элементарными впечатлениями от видимого пространства являются ощущения поверхности и границы. Эти ощущения Гибсон назвал кандидатами в состав восприятия. Число фактов кодирования нервной системой простейших конфигураций увеличивается. В лаборатории В.Д. Глезера получены данные о том, что изолированная сетчатка лягушки отвечает разными пакетами импульсов на предъявление разных геометрических фигур. А.Л. Бызов[41 - Бызов А.Л. Электрофизиологические исследования функций сетчатки // Биологические аспекты кибернетики. М., 1962.] писал, что уже в сетчатке осуществляется выделение движущегося изображения, подчеркивание его контуров, выделение таких элементов зрительных образов, как углы и т. д.
Указанные формы преобразования осуществляются рецепторами, имеющими известную морфологическую специализацию. При этом далеко не все биологические преобразователи сенсорной информации известны и довольно часто появляются сообщения о физиологической идентификации новых типов рецепторов. Можно привести еще некоторые примеры морфологической специализации рецепторов. Так, по данным Грея[42 - Grey I.A. Transformation of mechanical into electrical energy in certain mechanoreceptors // Progress in biophysics and biophysical chemistry. Vol. IX. London, New York, 1959.], амплитуда и другие свойства рецепторных потенциалов, зарегистрированные на тельцах Фатера – Пачини, связаны со свойствами стимула. Например, с увеличением силы сжатия рецептора амплитуда рецепторного потенциала увеличивается до тех пор, пока не достигнет максимального значения. Грей обнаружил также зависимость амплитуды рецепторного потенциала от скорости сжатия рецептора и волокна, отличающиеся по скорости реагирования на воздействующие раздражители.
По данным А.Л. Бызова, знак реакций в колбочках карпа зависит от длины волны света: на синий – гиперполяризация, на красный – деполяризация. По-видимому, каждый рецептор обеспечивает преобразование какого-либо одного измерения стимулов, воздействующих на него. В общем виде это положение выражено Смитом[43 - Smith K. U., Smith W.M. Perception and motion. Philadelphia – London, 1962.], который пишет, что нервная система организована не по принципу непосредственного линейного проведения, а по принципу дифференциального детектирования. Затем воздействия на вход рецептора преобразуются в некоторые универсальные для всей нервной системы сигналы. По своему характеру этот «нервный код» является частотно-импульсным.
Группы рецепторов внутри одного анализатора, так же как группы в разных анализаторах, обеспечивают преобразование многомерных стимулов. Создание моделей многомерных стимулов происходит благодаря интеграции данных, поступающих как от отдельных рецепторов, так и от групп рецепторов или рецепторных полей.
Цикл этих исследований связан не столько с традиционным изучением процессов восприятия, сколько с классическим направлением физиологии Н.Е. Введенского и А.А. Ухтомского, с той лишь разницей, что предметом исследования вместо нервно-мышечного препарата стали афферентные системы.
Эти процессы сенсорного кодирования обеспечивают врожденные преобразования стимулов, которые мы в дальнейшем будем называть натуральным моделированием стимулов, чтобы отличить его от других форм моделирования. Для целей нашего изложения более детальное описание натурального моделирования не является необходимым. Характерной его чертой является то, что для него не требуется специальное научение. Оно соответствует, по-видимому, наиболее элементарным формам чувствительности, которые являются предпосылкой формирования процессов восприятия. Другой вопрос, что сами эти формы преобразования должны рассматриваться как результат адаптивной эволюции. Правда, существуют данные, которые позволяют рассматривать и натуральные формы моделирования как результат прижизненно складывающихся (включая эмбрионегез) способов преобразования стимулов. Имеется в виду цикл работ И.А. Аршавского, в которых он доказывает, что в пренатальном периоде рецепторы не ждут того критического момента в жизни новорожденного, когда он впервые сталкивается с огромным разнообразием внешних факторов, а являются на каждом этапе онтогенеза зрелыми в той мере, в какой они обеспечивают соответствующую форму адаптации к тем специфическим условиям среды, с которыми организм взаимодействует в каждом возрастном периоде[44 - Аршавский И.А. К характеристике развития некоторых форм рецепции в связи с анализом становления и преобразования скелетно-мышечных рефлекторных реакций в онтогенезе человека // Структура и функции анализаторов человека в онтогенезе. М., 1961.]. Однако если не принимать во внимание эмбриогенез, можно предположить, что натуральные формы преобразования являются врожденными и не требуют научения.
Их приспособительная роль изучена очень мало. Можно предположить, что они имеют непосредственный выход лишь в инстинктивное поведение, обеспечивая различение стимулов, выполняющих роль пусковых сигналов, и имеют очень ограниченные возможности регуляции активного поискового поведения.
Когда же мы рассматриваем взаимоотношения натуральных и прижизненно складывающихся форм моделирования стимулов в развитых актах восприятия, то первые, по-видимому, маскируются более сложными формами и, как правило, не могут выполнять своей адаптивной, ориентирующей роли самостоятельно. Наличие естественных, врожденных механизмов для выделения тех или иных свойств окружающего мира вовсе не означает, что в развитых процессах восприятия эти свойства выделяются только с их помощью. Правда, не исключается возможность того, что эти формы моделирования стимулов регулируют простые формы поведения, не обязательно связанные с участием высших уровней нервной системы (так называемые рефлексы с коротким латентным периодом, например, мигание, которое происходит через 35–40 мс после громкого щелчка). Возможно также, что за счет этих форм моделирования осуществляется различение частоты и интенсивности звуков животными, у которых удалена слуховая кора. Интересно, что по поводу этих фактов У. Розенблит[45 - Розенблит У. Обработка сенсорной информации организмом // Современные проблемы биофизики. Т. 2. М., 1961.] замечает, что нервная система животных обладает гибкостью, достаточной для осуществления некоторых элементарных актов различения разными способами.
Для дальнейшего нам важно подчеркнуть, что эти формы моделирования осуществляют пусковую функцию врожденных форм поведения, имеющего минимум разнообразия (или минимум степеней свободы).
Именно на этом основании выше уже выражалось сомнение в правомерности сопоставления данных, полученных на изолированной сетчатке, с данными, полученными в тахистоскопических экспериментах с людьми[46 - Глезер В.Д. Об организации процесса опознания…]. Аналогичное сомнение вызывает и сопоставление механизма подчеркивания контуров глазом мечехвоста с явлением, известным в литературе под названием «полосы Маха» (светлые и темные полосы, окаймляющие область полутени). По поводу этих аналогий уместно вспомнить замечание Хебба[47 - Hebb D.O. The organization of behavior…] о том, что большой мозг, как и большое государство, не может просто делать простые вещи. Разумеется, заманчиво ограничить проблемы восприятия лишь изучением натуральных форм моделирования, но для развитого восприятия они оказываются действительно «сырым материалом», своего рода готовностью к восприятию, но еще не самим восприятием. В этом смысле представители гештальтпсихологии справедливо указывают на необходимость организации. Однако вопрос состоит не в том, нужна или не нужна организация, а какова природа этой организации. Гештальтпсихология настаивала на физической природе организации. С нашей точки зрения, следует говорить о деятельности субъекта как о том, что «организует стимулы».
Таким образом, натуральные формы моделирования могут служить лишь предпосылкой возникновения перцептивных процессов. Можно предположить, что именно они являются теми исходными предпосылками восприятия, которые стремились найти исследователи, говорившие о чистой стимуляции, ощущении, визуальном поле, с той лишь оговоркой, что их вряд ли можно назвать ощущениями, поскольку они непосредственно не осуществляют регуляцию поведения. Эти формы преобразования или моделирования стимулов не требуют и сенсорного обучения.
В дальнейшем под перцептивными процессами или процессами восприятия мы будем понимать такие формы преобразования стимулов, которые возникают в результате сенсорного обучения.
Сенсорное обучение
Концепция сенсорного обучения, то есть концепция формируемости перцептивных действий, получила в последние годы новую аргументацию. В качестве примера приведем рассуждение Платта о предадресованных и неадресованных мозаичных рецепторах: «В предадресованной системе у каждого рецепторного элемента есть совершенно определенный и пространственный, и сетевой адреса. Ее элемент однозначно и постоянно соединен с решающей сетью, причем эта связь возникает еще до того, как сеть начинает функционировать. В неадресованной системе может оказаться необходимым определение пространственного или сетевого адреса элемента, или обоих адресов вместе уже после начала процесса. Это, вероятно, и определяет различие между глазом насекомого и человека»[48 - Платт Дж. Указ. соч. С. 363.].
Далее автор пишет, что существование неслучайной биохимической системы из 10
