скачать книгу бесплатно
За первый месяц лихорадка унесла жизни двухсот тысяч людей. На конец второго месяца число жертв возросло до тридцати миллионов. По прогнозам ученых, если ничего не предпринять, через 5 месяцев Эбола уничтожит весь мир. Но они ошиблись. Это произошло гораздо раньше.
10 июля
«В Москве умерло девять миллионов жителей. Большинство моих знакомых мертвы…
Правительство исчезло. Остались только военные. Чтобы избавить город от трупного запаха, они придумали новую программу утилизации. Она до банальности проста: умерших грузят в огромные грузовики, отвозят за город, сбрасывают в братские могилы и заливают кислотой. Думаю, когда кислота закончится, в ход пойдет обычная известь. Об этической стороне вопроса уже никто не думает.
Каждый час с экранов вещают краткую сводку – сухие цифры: столько то умерло, столько-то заразились. Сначала мы слушали и с ужасом смотрели репортажи о вымерших городах, со множеством гниющих трупов… но в какой-то момент мы вдруг стали слепы и глухи. Растущее число жертв более не вызывает никаких эмоций. Чувства стянулись в тугой узел и высохли. При известии о смерти очередного знакомого мы еще горестно качаем головой, но, по сути, за этим ничего не скрывается. Ничего. Нам стало все равно».
13 июля
«Телевизор молчит. Больше не показывают ни новостей, ни фильмов, только черный беззвучный экран с надписью «НЕ ПОКИДАЙТЕ СВОИ ДОМА».
Шторы на окнах тоже плотно задернуты. Это невыносимо. Зараженных просто выносят из домов, и оставляют на улице. Вдоль залитых потемневшей кровью тротуаров растут горы скрюченных обезображенных тел. Никому нет дела до них, каждый старается спасти себя и свою семью.
Выходить на улицы опасно. Слишком высок риск заражения. Даже если надеть респираторную маску. Зараженные продолжают нападать. Едва завидев прохожих, они кидаются вдогонку, пытаясь настигнуть и покусать.
Участившиеся случаи нападения вынудили военных вменить новую меру. Зараженный подлежит немедленному уничтожению. В связи с новыми правилами, ночами по улицам патрулируют отряды. Группы людей в черном передвигаются на огромных мусорных грузовиках. Трупы сбрасывают в кузов, того, кто оказывается еще жив, ждет быстрая и неминуемая расправа. Часто ночную тишину разрывают звуки выстрелов. Наверное, они думают, что это своего рода эвтаназия.
Теперь наступление утра предвещает колонна удаляющихся грузовиков, доверху набитых мертвецами».
17 июля
«Мама заражена! Утром она как обычно готовила завтрак. Вдруг я услышала шум и кинулась не кухню. Она стояла, согнувшись пополам. А из ее горла хлестала кровь. Алый бесконечный поток, вился сквозь зубы, заливая белую плитку пола. Я слышу, я до сих пор я слышу этот хрип, когда захлебываясь собственной кровью, она пыталась сделать вдох. А кровь все шла и шла. Словно со стороны я смотрела на бесконечную красную реку, вьющуюся с губ матери, не в силах пошевелиться и только резкий окрик отца заставил меня очнуться, схватить брата и вместе с ним кинуться в детскую.
…
Моя мамочка… любимая строгая мамочка… не представляю, как мы будем без тебя… я смотрю на брата… он так на тебя похож… как же больно… мамочка. Есть ли надежда?
Нет. Не могу поверить, что это происходит на самом деле. Мы тоже умрем. Все. Неизбежно.
Сегодня Кириллу шесть, а мне восемнадцать. В последний раз».
День тот же.
Данила набрал номер диспетчерской аэропорта. Тишина. Позвонил Тарасову, но на звонок никто не ответил. Набрал Рыжего, трубка ответила задумчивыми гудками. Он позвонил в офис, но все безрезультатно. Схватив бинокль, мужчина кинулся во двор. Некоторое время он пристально всматривался в окуляры, стараясь заметить хоть какое-то движение, но тщетно. Поселок опустел. Внезапно мужчина почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. А что если все люди умерли? И на всей Земле он остался один? В секунду его охватила паника. Бинокль без разбора метался по разным сторонам, и на секунду показалось, что даже птиц больше нет. В горле вдруг все пересохло. Неужели никого не осталось в живых? В окулярах виднелся пустой, безжизненный мир, словно диафильм о мертвой и давно покинутой планете. Вдруг отчаянно захотелось увидеть человеческое лицо. Ну, давай же, покажитесь хоть кто-нибудь! Паника нарастала. Он готов был в сию же секунду запрыгнуть в свою лодку и на всех парах мчать к обитаемым берегам. Но берега отвечали полным безмолвием. Этого просто не может быть! – твердил себе Дэн, как вдруг окружающую тишину взорвал телефонный звонок. Вздрогнув, мужчина поспешил вытащить телефон из карман. Руки тряслись и ему никак это не удавалось ответить. Чертовы гаджеты! Чертыхаясь и нервничая, он тщетно пытался разблокировать экран. Еще ни один звонок не вводил его в такое исступление. Наконец, сенсорный экран поддался. Еще до того, как успел поднести телефон к уху, Дэн закричал:
– Алло, Рыжий! Рыжий!
– Чего ты так орешь, – послышался недовольный голос собеседника. На потемневшем от загара лице Дэна засияла улыбка. Ромка! Родной Ромка! Грудная клетка наполнилась теплом.
– Рыжий, что происходит? – Даже не пытаясь сдержать волнение, спросил он. – Где ты?
– В городе. Дэн, дела совсем плохи, – при этих словах улыбка начала медленно сползать с лица Дэна. – Из наших почти все умерли. Решил позвонить тебе, узнать, как ты.
– Я на острове. Приезжай. У меня здесь запас еды и воды. Хватит на пятилетку!
На том конце послышалось тяжелое молчание.
– Спасибо, Дэн. Но как-нибудь в другой раз. Я записался в добровольцы.
– В какие еще добровольцы?
– В армию. Говорю же, дела плохи. – И понизив голос добавил, – Данила, здесь такое творится….зараженные кидаются на людей. Сплошь нападения и смерти. Правительство исчезло. Полиции нет. Остались только военные и те на грани. Мы пытаемся спасти живых. Но с каждым днем людей все меньше.
В трубке что-то зашумело. Голос Рыжего начал пропадать.
– Алло! Алло… – но сколько Дэн не кричал, ответа так и не последовало. Все шумело и щелкало, лишь пару раз сквозь шум прорезался голос Рыжего, после чего связь окончательно оборвалась. И сколько бы Данила ни пытался дозвониться, ничего не выходило.
В полном смятении он перевел взгляд с потухшего дисплея на противоположный берег реки.
Некоторое время мужчина оставался неподвижным. В груди, как после урагана, смятение и разруха. От прежней уверенности не осталось ни следа. Звонок Рыжего перевернул все верх на голову. Рука непроизвольно метнулась к биноклю. Но окружающий мир по-прежнему оставался неподвижным. Правда, теперь Данила знал, он – не последний человек на Земле. Есть еще Рыжий. А значит, есть за что бороться!
Уверенный, как никогда прежде, Данила Зорин бывший второй пилот, зашел в дом, взял оружие, патроны, положил в рюкзак бутылку воды, сухари, закинул его на плечо, а затем закрыл дверь и как был в защитной одежде с биноклем на груди сел в лодку и завел мотор.
18 июля
«Не могла писать. Все время плакала.
Отец отвез маму в больницу, где она умерла спустя 2 часа. Об этом он сообщил мне глухим голосом по телефону, как и том, что выходить на улицу категорически запрещено.
За последние сутки в Москве умерло более трех миллионов человек. Эта ночь обернулась для города кошмаром и нестерпимой болью. Как обезумивший палач, смерть металась меж домами, сметая всех, на своем пути. Она заглянула в каждое окно, не обошла стороной ни одну семью. Жуткая гостья, она оставляла после себя лишь ужас и горе.
Помню, как не зная, куда деться от страха, мы забаррикадировали кроватью дверь детской комнаты, и сели у стены. На разговоры и утешения сил уже не осталось. Но инстинкт самосохранения заставлял нас настороженно прислушиваться ко всему происходящему вокруг. У соседей кто-то истошно кричал, то и дело хлопали двери, раздавался топот торопливых шагов, гремела посуда. И так всю ночь, то сверху, то снизу, то откуда-то сбоку. Я чувствовала себя в кошмаре. В доме для сумасшедших, где каждая семья заточена в палате, связана по рукам и ногам единым приступом безумия.
Примерно в пять утра из соседской квартиры раздался истошный крик, столь ужасный, что хотелось заткнуть уши. Кирилл дернулся, прижался ко мне. Он весь дрожал. Не выдержав, я кинулась к наушникам и надела их брату, включив первый попавшийся трек. Сама же просто зажала уши ладонями. Но крики просачивались сквозь пальцы, пробирались под кожу, до костей, впивались прямо в мозг. Хотелось выпрыгнуть из окна, только чтобы освободиться от этого кошмара. Но я не могла пошевелиться, не могла думать и говорить. Я просто молилась.
А к утру все стихло. Вдоволь насытившись, смерть прилегла отдохнуть, великодушно предоставив городу легкую передышку. И тишина оказалась страшнее криков.
Мы с братом отключились. Именно отключились. Это был не сон или забытье, наше состояние напоминало потерю сознания. Измученные страхом, ожиданием мы с Кириком просто не выдержали.
Проснулась я от света. Просачиваясь через полоску между гардин, на мое лицо падал яркий луч солнца. Значит уже день. Я тихонько встала. Во рту все пересохло и горло саднило, но повинуясь какому-то порыву я подошла к окну. Боже! Едва кинув взгляд на улицу, меня начало трясти. Зажав рот ладонью, я боролась с паникой, не в силах поверить своим глазам. Еще никогда Эбола не был столь жесток. День встречали новые еще не остывшие трупы. Их были тысячи. Мужчины, женщины, дети… единым ковром устилали улицу, устремив в алеющее небо пустые глазницы. Знакомая с детства улица Академика Королева была до горизонта покрыта трупами, а над ними точно погребальный крест высилась Останкинская башня.
Последние иллюзии исчезли: нас никто не спасет. Это была последняя заключительная война, а проигравшее – Человечество.
В каком-то глухом оцепенении я задернула шторы и села на кровать.
Папа вернулся в три часа дня. Совершенно другим и совершенно чужим. Ссутуленные плечи, щетина и внезапно постаревшее лицо. Кирилл спросил – где мама? Сказать ему о смерти материя, я так не смогла. Его испуганный детский голосок повис в воздухе без ответа. Я вижу… я до сих пор вижу взгляд отца. Страшный, пустой, одичавший, но больше всего растерянный. Он что-то начал говорить про маму, антитела и сыворотку, но осекся, так и не закончив. Кажется, он был не в себе. Не произнеся ни слова, он продезинфицировал кухню, а затем до вечера пил водку. Утром дрожащими руками отец поставил нам в плечи прививки. Он сказал, это от Гепатита. Сказал, что если мы спасемся от Эбола, глупо умереть от банального вируса. Затем он крепко-крепко нас обнял, вручил нам респираторные маски, оставил немного еды, питьевой воды и наказал следить за новостями. Последних выживших должны были эвакуировать, но когда и когда, никто не знал.
Сам же он отправился в лабораторию. Он еще три доктора вирусолога продолжали искать спасение. Хотя, по-моему, спасать уже некого…».
21 июля вечер
«Не знаю, когда это произошло. Очевидно, ночью. А утром пришло смс:
Я следующий.
Береги себя и брата.
Люблю вас.
ПАПА
Я очнулась в тот момент, когда в голос выла, а брат испуганно смотрел на меня, боясь пошевелиться. Это была отчаянная истерика, которая накрыла меня словно надгробная плита. А когда все слезы были выплаканы, сама не знаю зачем, я кинулась к телефону и набрала отца. Мобильник молчал. И дело было не в том, что сотовая связь больше не работала. Скорее всего, папа уже мертв.
Мы с Кириком остались одни… Я не знаю, что делать. Не знаю куда идти.
Сейчас я просто прижимаю к себе брата и жду».
22 июля
«Последние сутки я помню плохо. У меня и Кирика открылась рвота. Температура держалась на отметке в тридцать девять градусов по Цельсию. Жаропонижающие не помогали. Все это происходило в бреду, и я была уверена, что мы отправимся вслед за мамой и папой. Но мы не умерли. Возможно, это была лишь реакция на прививку от Гепатита.
В чувства меня привел Кирилл. Брат подошел и тихо обнял меня. Маленькие ладошки успокаивающе похлопали по спине. Помню, как подняла голову и взглянула ему в глаза. Казалось, они лучатся тихим голубоватым светом. В этот момент в них было столько спокойствия, точно ему открылось нечто свыше, нечто такое, о чем мне еще только предстояло узнать. Затем он просто дал понять, что хочет кушать.
В этот момент я впервые осознала, что с того дня, как умерла мама, брат не произнес ни слова. Как я могла этого не замечать? Сколько я ни просила его, произнести хоть слово, он продолжал молчать. Это страшное открытие подействовало лучше любых уговоров. Утерев слезы, я поднялась. В доме еще оставалось немного воды и еды, но для этого мне нужно вновь зайти на кухню…»
День тот же.
Пять дней назад он надел черную солдатскую одежду. После разговора с Рыжим, Дэн понял, его долг – быть рядом с людьми. Если есть хоть малейшая возможность кого-то спасти, ее нельзя упускать. Но покидая остров, мужчина дал себе обещание, когда-нибудь непременно сюда вернуться.
Добраться до столицы оказалось, сложнее, чем он предполагал. Электрички, поезда давно не ходили, трассы сплошь завалены покинутыми автомобилями и мусором. Но он справился. Заметив на опустевшей заправке КАМАЗ, Данила не растерялся. Завел железного монстра и, расталкивая машины мощным кузовом, начал пробираться к Москве. Родной русский КАМАЗ не зря всех рвал на ралли Париж-Дакар, преодолевая немыслимые препятствия. Не подвел и сейчас.
На подъезде к городу, он наткнулся на военный патруль. Солдаты направили его к Кремлю. А напоследок посоветовали без оружия не выходить из машины. На все вопросы, ребята лишь махнули рукой, ограничившись невнятным – увидишь сам.
Долго ждать не пришлось, уже на МКАД сердце Дэна сжалось от ужаса. Тишина и смерть. Эти два слова – единственное, что приходило на ум при взгляде на знакомые улицы.
Москву не узнать. Оглядываясь по сторонам, Данила с трудом заставил себя поверить в реальность происходящего. Все казалось кошмарным сном.
Он покинул оживленный, вечно спешащий мегаполис. С переполненными кафе, пробками и невообразимым шумом. А вернулся в город Смерти. Не было даже птиц. Дороги сплошь устилали почерневшие, вздувшиеся трупы. И так на протяжении всего пути. Ему пришлось в срочном порядке закрыть окна в машине. Дышать тлетворным воздухом стало невозможно. Машина медленно пробиралась к центру, как вдруг в одном из переулков показался человек. Несчастный стоял, согнувшись пополам. Кажется, его рвало. Немного помедлив, Дэн все же притормозил и вышел из машины.
– Эй, приятель! – окликнул он и тут же замер. Человек резко выпрямился и уставился на него безумным взглядом. Его глаза! Они были словно пропитаны кровью. – Я могу тебе чем-то помочь? – Уже менее уверенно спросил Дэн и остановился.
Так же, не говоря ни слова, незнакомец стремглав кинулся прямо на него. Потребовалась пара секунд, чтобы развернуться, добежать до машины и вжать педаль газа в пол. Двигатель бешено взревел, и КАМАЗ рванул вперед. Однако, зараженный успел зацепиться за ручку двери. Грузовик гнал на восьмидесяти километрах в час, сшибая все легковушки на своем пути. Парень все никак не отставал, напротив, уцепившись руками, он со всех сил пытался выбить лбом стекло. На прозрачной поверхности оставались кровавые разводы, но это его не смущало. Красные глаза по-прежнему гипнотизировали Дэна. От благих намерений не осталось и следа. Выбрав удачный момент, мужчина резко дернул руль влево, оставив нападавшего на фонарном столбе.
– Что за дрянь? – На чистейшем адреналине проорал он.
В висках пульсировало – только бы добраться до живых. Как назло, по пути ему встретились еще несколько зараженных. Они кидались вслед, пытаясь догнать грузовик и напасть. Окончательно озверев от шока и неизвестности, Данила гнал вперед. Миновав Новый Арбат, он свернул на Воздвиженку и заметил, что окружающая обстановка резко изменилась. Тротуары очищены от трупов, а в конце улицы дорога прерывалась забором. Уже отсюда Данила заметил, выстроенные вокруг Кремля кордоны. Доехав до начала Воздвиженки, ему пришлось покинуть машину и продолжить путь пешком. Невдалеке виднелся КПП.
Солдаты с автоматом встретили его подозрительно. Самый плечистый велел сдать оружие, задал несколько вопросов, но услышав про намерение стать добровольцем, отправил в медицинскую палатку. Это был шатер из грязно-белой ткани, расположенный через 10 метров от КПП. Внутри хозяйничал человек, полностью облаченный в желтый защитный костюм. Выверенными движениями он наложил жгут чуть выше локтя и спокойно приказал:
– Работайте кулаком.
– Я увидел на улице зараженного. Он пытался напасть на меня.
Человек в желтом костюме замер и окинул новенького внимательным взглядом.
– У вас был контакт с этим зараженным? Вы прикасались к нему? – Дэн мотнул головой, – а он прикасался к вам? Возможно, на вас попала его кровь, слюна или он укусил Вас?
– Нет же! – Воскликнул Дэн. – Я скрылся в машине раньше, чем он успел добежать до меня. Но ради всего святого, кто это был? И почему он хотел меня убить?
Собеседник резко замолчал. Делая вид, что этот разговор его больше не интересует, он занялся своим делом. Когда с кровью было покончено, Дэна попросили ждать снаружи.
На выходе стоял один из парней с КПП. От внимания Дэна не ускользнуло, что автомат он держит наготове. Со стороны ворот показался еще один военный. Что-то в его фигуре показалась Дэну знакомым. Присмотревшись, он даже подпрыгнул:
– Рыжий! – Радостно воскликнул Данила.
Военный замер, но уже через секунду мчался во весь опор навстречу старому приятелю
– Дэн! Поверить не могут! Живой! – Веснушчатое лицо озарилось радостной улыбкой. Мужчины кинулись обниматься, ничуть не смущаясь конвоира. – Как ты здесь оказался?
– Жить захочешь, и не такое сделаешь, ты же знаешь, – все еще не в силах поверить встрече, ответил Данила. После опустевшего города, заваленного тысячам трупов, увидеть знакомого человека, казалось чем-то на грани.
Тем временем конвоир продолжал хранить молчание. Покосившись на парня, Данила обратился к другу:
– Рыжий, хоть ты объясни, что здесь происходит?
Вздохнув, Рыжий поведал ему обо всем, что знал. К концу беседы подоспели анализы. Из палатки показался человек в защитном костюме, кинув короткое:
– Он чист.
Данила скорее почувствовал, как в висевшее в воздухе напряжение мгновенно спало. Автомат был тут же закинут за плечо, а ему вернули винтовку и пистолет. Солдат дал знак следовать за ним и направился к Кремлю.
– Почему они нападают? – Спросил Дэн. Этот вопрос не давал ему покоя все это время.
– Не знаю Дэн, – покачала головой Рыжий. – Приходится отстреливаться от зараженных, как от бешенных псов. Иначе разорвут. Особенно тяжело стало в последние дни.
Они проследовали до Арсенала, где устроили временные казармы. Данилу Зорину выдали новую форму, ботинки и автомат, тем самым посвятив в солдаты.
С 5 на 6 августа
«Произошло нечто важное! По улицам проехала колонна военных машин. Из громкоговорителей призывали двигаться к Кремлю. Там нам обещали дать еду и воду. Это известие невероятно нас обрадовало, поскольку вот уже два дня мы с братом ничего не ели. Военные сообщили, что сегодня ночью будет открыта вся кольцевая и синяя ветка метро, чтобы люди смогли добраться.
Ближайшая к нам станция – Проспект Мира. До нее хода около часа. Завтра ровно в полночь выходим!
….чуть позже
Наверное, мы слишком долго ждали помощи. Через десять минут, как уехала колонна, на улице показались парень с девушкой. Их было двое. Перешагивая через трупы, они держались за руки. Вслед за ними появились другие. Мужчины, женщины, несколько детей. Всего восемь человек. Я обрадовалась и уже хотела крикнуть Кирику, что мы тоже выходим, но осеклась.
Внезапно некоторые трупы на земле зашевелились. Люди с ужасом обнаружили, что не все, кто лежал под их ногами, были мертвы. Зараженные тянули к ним руки, хватали за одежду. Первые секунды казалось, что таким образом они просят о помощи. Но это продолжалось недолго. Ни парень, ни девушка, не успели пересечь даже двор. Внезапно с разных сторон к ним устремились ОНИ.
Обессилевшие ползли, но несколько зараженных вполне крепко стояли на ногах и стремительно приближались. Девушку повалили наземь, парень еще отбивался, но на него нападали сразу пять ЭТИХ существ. Остальные люди, едва завидев опасность, помчались обратно к подъездам.
Еле как отбившись, парень побежал прочь, а девушка так и осталась лежать. Глядя на нее сверху, я отчетливо видела укусы: перегрызенное горло, изуродованное лицо, руки. Да, зараженные и раньше вели себя агрессивно. В больнице были случаи нападения, но то, что произошло во дворе, было чем-то другим…
Отойдя от окна, я постаралась сосредоточиться. Теперь ясно, почему полицейский сказал идти ночью. Также стало понятно, почему запустили ветку метро. Передвигаться под землей стало безопаснее, чем по ней…
…вечер
