скачать книгу бесплатно
Устраиваясь на ночь, я устроил систему защиты по полной программе. принял форму яйца размером с дом и придал себе такой огромный вес, что сам собой стал погружаться в почву, пока верхушка не сравнялась с поверхностью. В нём открылся лаз, я спустился внутрь, где уже имелась удобная комнатка со всем необходимым для приятного ночлега. На всякий случай гиссл частицу себя преобразил в птицу и пустил её летать всю ночь с высоты, контролируя окрестности с воздуха. Свой верх он преобразил в дёрн с той растительностью, что росла здесь до нас. Теперь никто не сумел бы отыскать нас. Я сознавал, что очень сильно перестраховываюсь, но твёрдо себе сказал, что кашу маслом не испортишь. А времени и сил это не отнимает.
После этого я позволил себе расслабиться. Этим хороша жизнь агента, сейчас надо мной не было никакого контроля, я мог делать всё что угодно. Днём я ел мало, с полным желудком ехать не очень приятно, но теперь я мог вознаградить себя за прилежание. Попросил гиссла включить приятную мелодию (русскую народную и классическую): тут же тихо полилось «Вот мчится тройка почтовая…». Затем я слушал «Москву златоглавую», «Вечерний звон», «Эй, ухнем!..», «Вдоль по Питерской…»
На ужин «заказал» сибирские пельмени, пару разных салатов, чёрную икру и квас «Монастырский». На десерт угостился земляникой, виноградом, грушами и персиками. Потом погрыз жареные орешки фисташки и арахиса.
После плотного ужина стол с остатками еды и мягкий стул ушли, словно провалившись, в пол. Тут же гиссл вырастил сбоку удобное ложе с подушкой и одеялом. Сфера вокруг меня преобразилась в сплошной экран. Я попросил показать отдельные фрагменты нашего путешествия. Особенно внимательно просмотрел прилёт аэролодки с вооружённым отрядом на место нашего прибытия. Максимально увеличил изображения лиц, но рассмотреть их не смог, ибо они были закрыты шлёмами с непроницаемыми для оптических волн забралом. На вооружении у шестёрки имелись лучемёты весьма примитивной конструкции. Архаическое оружие!
На всякий случай обратил внимание гиссла на него. Он немедленно выдал мне точную копию. Я взял в руки, внимательно осмотрел огнемёт, примерился, приложил к плечу. До моего бластера, конечно же, ему далеко, но по местным меркам весьма грозное оружие. Опустил его на пол: он мгновенно потерял форму, растекся и был впитан гисслом без следа.
Далее прокрутил видеозапись встречи с туземцами в оазисе. Обратил внимание на их одежду, хижину, орудия труда, поведение. Попрактиковался в языке аборигенов, это должно было пригодиться мне в скором будущем.
Конечно, в иных местах могут быть использоваться иные говоры, диалекты, но вряд ли эти различия окажутся значительными. Похоже, начало местной цивилизации положила сравнительно небольшая группа землян, а они должны были говорить на одном языке. Взаимопонимание всегда много значило для людей, а за рознь во все времена приходится платить слишком высокую цену.
Перед сном продумал свои завтрашние действия, насколько мне позволяли это новые знания о планете…
Глава 2. Сюрпризы
Ирия
Проснувшись утром, я запросил краткую сводку событий ночи. Странно, но над нами четырежды пролетали аэролодки и даже снижались, кружили в нашем районе. В последний раз прямо над нами.
Случайность? Или искали нас?..
Ежели последнее, то как они могли знать о нашем местонахождении? Это невозможно!..
Я терялся в догадках.
Встал. Ложе с постелью ушло – утекло – в пол, а сфера наполнилась довольно прохладной бурлящей (гидромассаж) водой, которая быстро вымыла из меня остатки сна и придала бодрость. Я поплескался. Вода ушла. Тут же полилась сверху, то холодным, то горячим душем по моему желанию. Контрастное купание полезно для здоровья. Завершилось оно ледяной водой, которую едва выдерживала тело. Сразу после этого внутри родилась волна, она пошла снизу и сразу согрела меня, тонизировала. Каждая клеточка затрепетала от удовольствия.
Я досуха принялся обтираться махровым полотенцем.
Потом позавтракал.
Небесный страж сообщил, что ни на земле, ни в воздухе ничего опасного нет. Я выбрался наружу по образовавшейся лесенке. Следом за мной на поверхность вытек, словно паста из гигантского тюбика, гиссл и принял вид верблюда. Я знал, что ямы он после себя не оставит, обязательно заполнит тем, что любые исследования и любые приборы покажут как первозданную почву и редкую травку, бывшую тут до нас.
Я сел на своего «корабля пустыни» и поехал вдоль реки.
Безлюдность мест позволила нам двигаться с очень высокой скоростью. Далее растительность стала пышней, гуще и нам пришлось умерить прыть. В кустарниках водилось много живности, которую мы страшно пугали. Подобного ей видеть не приходилось.
Река стала постепенно отклоняться на восток, поэтому мы переплыли через неё (хотя хотелось просто перелететь) и направились на север.
Не успели мы удалиться от берега и на километр, как нам путь преградила кровожадная зверюга размером с африканского слона, только в отличие от него имевшая когтистые лапы и зубастую пасть. Тигр или лев показались бы просто котёночками перед ним. Около своей страшной головы монстр имел короткие мускулистые лапы.
Он решительно преградил нам путь и приготовился к прыжку, плотоядно скаля клыки в надежде на поживу.
Зверь не ведал, что жестоко обманулся и ему грозит печальная участь. Вариантов у меня имелось немало: от элементарного бегства от хищника до превращения монстра всмятку силовыми экранами. Гисслу было всё равно, а я решил позабавиться.
Зверь стегнул землю хвостом и стремительно бросился на нас. Мой верблюд отшагнул в сторону и ухватил своими внезапно выросшими до гигантских размеров руками передние лапы хищника, покружил его вокруг себя и отбросил далеко в сторону. Тот с растерянным воем шлёпнулся на землю, полежал, встал и помчался от нас прочь, чуть приволакивая заднюю левую лапу. Видимо, при падении повредил её. Подобного противника он в своей жизни не встречал. У меня возникла мысль догнать его и дать несколько увесистых пинков сзади, но я остановил себя, укорив за легкомыслие. Всё же я нахожусь при исполнении ответственного задания, нужно вести себя серьёзнее. Несомненно, потом на Земле мне сделают замечание, что следовало обойтись без этого. Наверное, стоило стегнуть зверюгу силовым лучом, дабы испугать его, тогда бы он просто убежал сам с нашего пути предельно свирепым аллюром.
Дальше в зарослях кустарника мы встретили стадо верблюдов. Вот на кого привык охотиться хищник! Ошибся немного, приняв нас за свою законную добычу, но не на тех нарвался. Прости, бедолага! И на старушенцию бывает прорушенция…»
Местность незаметно повышалась, растительности стало меньше. Мы видели далеко окрест. Правда, нас тоже было видно с такого же расстояния. Я хотел было скомандовать прибавить шагу, но сверху птица подала сигнал опасности. С севера к нам приближалась группа аэролодок. Их было шесть штук. Средние несколько снизили скорость, а крайние её увеличили и я заметил, что они охватывают нас, словно хорошо зная, где мы. Ошибки быть не могло: мы были обнаружены!
Осознание этой истины меня потрясло, несколько секунд я словно находился в прострации: этого не может быть, потому что быть не может! Но это было, было, было!..
Но выстрелы бортовых огнемётов доказали, что охота идёт именно на нас. опережал выстрелы, уворачиваясь от огненных плевков.
Я лихорадочно обдумывал планы дальнейших действий. Ухо верблюдов прыгнуло в мою руку и тут же обернулось лучемётом. Я повёл ответную стрельбу по нападавшим. Один из летательных аппаратов задымился и рухнул вниз. Другие опасливо отлетели подальше, ведя обстрел издали. Мне не хотелось пускать в ход бластер и более совершенные виды оружия. Оставалось уповать на хитрую уловку.
После очередного выстрела с аэролодки мой верблюд постарался попасть под огненный плевок, но так, дабы это не повредило мне. Тут же гиссл изобразил взрыв, другой, третий… После каждого в воздух поднимались плотные клубы дыма, которые ветер понёс в сторону. На земле остались лежать развороченная взрывами туша верблюда и безжизненный труп всадника.
Стрельба прекратилась. После небольшой паузы, во время которой они, несомненно, осматривали останки, одна из аэролодок стала по суживающейся спирали осторожно приближаться к ним. Затем подлетели и остальные. Они погрузили всё, что осталось от верблюда и человека на свои аппараты и стремительно унеслись на север.
Мы с гисслом находились в полукилометре, наблюдая за всем со стороны. С того места мы улетели во втором клубе плотного дыма, оставив вместо себя предельно натуральные копии изувеченного верблюда и человека. Пусть порадуются победе, изучают останки. Выявить истину они не смогут, ведь сие не под силу и куда более развитой науке Земли. Гисслы делали всё абсолютно точно, вплоть до внутриядерных элементов ядра вещества.
Надеюсь, теперь владыки планеты удовольствуются «трофеями», которые получили, и оставят нас в покое. Очень надеялся на это.
До этого мы передвигались вдвоём. Возможно, нас искали именно двоих. Значит, дальше должен идти один.
Повинуясь моему решению, гиссл окружил меня своей плотью, а сам стал травоядным животным, вроде носорога, только без рогов и с двумя слабенькими ручками на могучей шее: они помогали выбирать более вкусные кустарники, травы, отправляя в пасть зверю то, что вкуснее.
Его глаза были и моими глазами, как уши и все прочие органы. Я видел, слышал, осязал и чувствовал всё то, что и «носорог».
Я позволил себе подремать на ходу, а гиссл внешне неторопливым шагом следовал на север.
Передохнув, я попросил показать мне сцену нападения на нас. Удивительно, но они совершенно точно знали, где мы. Напали без колебаний. Неужели им дан приказ не брать нас живыми? Могли бы сначала предложить сдаться в плен, но нет, сразу принялись стрелять, используя эффект неожиданности…
Пищи для размышлений у меня оказалось немало.
К полудню мне надоело лежать без дела. Я выбрался наружу, придал себе вид пастуха, из одежды оставил себе только одну набедренную повязку. Гиссл преобразился в домашнее животное, которое мы видели в оазисе. Оно давало молоко и мясо, иными словами, служило туземцам вроде коровы. Было приятно размяться, пройтись ногами. Теперь мы не спешили, двигались самой обычной скоростью. Возможно, именно это выдало нас прежде – скорость. Хотя кто и как мог это подсмотреть – я совершенно себе не представлял. Мне казалось, что маскировался я всегда очень хорошо, даже с избытком, но тем не менее ничего не помогло во время моей поездки на «верблюде». Это заставило меня недоумевать, никаких догадок не приходило. Понять не мог, чем же именно я выдал себя.
За пару дней я добрался до весьма крупного города. Позже я узнал, что он назывался Каслаан.
Ещё на подходе к нему в зарослях кустарника гиссл преобразился в заплечный мешок, будто бы сделанный из грубой дерюги. Я попросил придать вес примерно в десяток килограммов, не больше. Это и было сделано. Совсем уж лёгким он быть не должен, вдруг как-то сие обнаружится и вызывает недоумение. Лучше подстраховаться с самого начала. А слишком тяжёлое таскать на себе не хотелось.
В городе нашёл гостиницу. Признаться, здесь допустил промашку, прежде не выяснил, какие деньги тут были в ходу, а мне предстояло платить за снятый номер. Я хотел отдохнуть по возможности удобнее.
Хозяин Буурак попросил прежде заплатить по два серебряных рала за каждый день.
Пришлось выкручиваться. Сначала я изобразил глубокую задумчивость: сколько же дней мне понадобится для проведения моих дел? Даже пальцы загибал и разгибал, шевелил губами, словно пытаюсь сообразить.
Тем временем Пояс Перуна срочно синтезировал мне золотые монеты, взяв за образец старинные земные динары. Расчёт был на то, что золото у меня возьмут, раз тут в ходу серебро.
Так и оказалось. Сказал хозяину, что прибыл сюда издалека и у меня только свои монеты. С этими словами достал из кармана первую синтезированную монету и протянул хозяину. Тот сверкнул глазами, взял, повертел в пухлых пальцах, оглядывая со всех сторон. Даже проверил на зуб и расслабился, поняв, что имеет дело с настоящим золотом. Спросил:
– Ну что, решил, на сколько дней берёшь номер?
– На три дня, – твёрдо ответил я. – Постараюсь управиться.
Он нехотя отсчитал мне девяносто серебряных монеток. Несомненно, это были ралы.
– Я тебе дал золото, а ты мне суёшь серебро, – я скорчил обиженно лицо, играя роль простого жителя планеты, которому золото доставалось крайне редко.
– Откуда я знаю, что ты его не украл? А может быть, действительно украл?– хозяин постарался припугнуть меня. – Признавайся!
– Да я год работал! Дом продал! Хочу сюда переселиться. Добавь ещё немного.
Хозяин отсчитал ещё пару монет, на третьей спохватился, оставил себе, похоже, жадность обуяла, выкрикнул:
– Больше не дам! И этого много.
– Ладно, – изобразил я смирение перед судьбой, поднимая за лямку с пола положенный на него мешок, – веди меня в номер…
В городе я пробыл два дня. Узнал много нового. Практически все дома в нём имели «голубые экраны» – телевизоры. Передачи транслировались почти по десятку каналов, хотя между ними особой разницы не было: всюду восхвалялось правление Всемогущего, чьими верными слугами являются сиолфы. Неустанно повторялось о том, как плохо жилось раньше и как хороша нынешняя жизнь ихними стараниями. Неустанно муссировался лозунг: «Свобода. Трудолюбие. Счастье».
Я подумал, что говорят о том, чего нет. Во всяком случае, в действительности этого не видел. Моя догадка подтверждалась с каждым часом по мере того, как я узнавал местную жизнь.
Работа являлась здесь обязанностью, избежать которой было очень трудно. Впрочем, можно было и не работать, но и не получать средств для пропитания, одежды, развлечений. Это и было «свободой»: хочешь – живи, не хочешь – не живи. Полная свобода! Так что на самом деле выбора не имелось.
С помощью гиссла я изготовил «маячок», как я его именовал, – приёмник телеволн: он стал вести записи всех местных телепередач, передавая их в поистине бездонную память моего Пояса Перуна, дабы потом наши специалисты смогли их изучить. Поместил «маячок» на одной из крыш, заменив им дырявый лист шифера, вид которого он приобрёл, ничем не отличаясь от всех остальных. Заодно улучшил состояние кровли, до которой никому не было дела, она имела немало дыр и в дождь протекала. А так стало одной прорехой меньше.
Попутно попользовался интернетом. Он был доступен не на всей планете, а лишь в самых крупных городах. Все пользователи обязаны были зарегистрироваться под своими настоящими именами и с настоящими фотографиями крупного плана.
Пояс Перуна запустил в систему местного интернета специальный вирус, который позволил кое-что изменить, что-то добавить, в результате я смог стать пользователем с плавающими параметрами – под именем того, кто в данное время отсутствовал. Если случалось, что настоящий абонент входил в сеть, то я становился уже другим, в настоящее время отсутствующим. Потому выявить мои незаконные сеансы существующими на планете средствами было невозможно.
Через интернет я узнал немало интересного, а ещё больше информации скачал в память Пояса Перуна для земных исследователей.
Утром на третий день решил покинуть Каслаан, заскучав в нём. Немного поторговался с хозяином гостиницы, указывая, что пробыл у него лишь два с небольшим дня, а потому он должен мне вернуть некоторую сумму.
– Ну, хотя бы пару ралов, – настаивал я.
В ответ слышал:
– Я тебя не гоню, ты сам уходишь!
Мне было забавно просить несколько жалких монет, хотя я мог иметь их в любом количестве, но решил доиграть свою роль до конца.
Правда, успеха не достиг. Не получив ни одной монеты, ушёл, изображая досаду и огорчение. В глазах хозяина горело торжество. Внутри я улыбался и даже радовался его победе: порадовал человека, пусть даже мне практически незнакомого…
Уже на выходе из города был вынужден уступить дорогу довольно большой группе сборщиков налогов, которые несли добычу к внушительному по своим размерам аэрокораблю. Поживились они неплохо, подумал я. С ними находились девять детей от пяти до одиннадцати лет. Многие мордашки сохранили следы слёз. Их забрали у родителей против воли. Это было очевидно.
Мне пришлось взять себя в руки и ограничиться ролью пассивного наблюдателя, хотя подмывало вмешаться. Эх, если бы не это, то я бы им показал!..
Из переулка выбежал молодой мужчина с увесистой палкой в руках. Он бросился к детям и схватил за руку светлоглазую девочку. Она встретила его радостным криком: «Папа! Папочка!» Мужчина повлёк её за собой, но к нему ринулись вооружённые стражники. Огнемёты они не стали доставать, а ограничились теми саблями, что держали в руках. Мужчина принялся храбро отбиваться своей палкой, но её конец тут же отсёк острый клинок, а следующий удар перерубил правую руку храбрецу и попутно рассёк живот. Он упал, истекая кровью. Девочку схватили и увели на летательный аппарат. После этого аэрокорабль поднялся и улетел на юг.
Несомненно, из окон домов видели расправу, но никто не вышел, не помог несчастному. Это было весьма красноречивым свидетельством «свободы» и «счастья», которые царили на Ирии.
Я присел на корточки возле головы умирающего и коснулся ладонью его виска. Тут же гиссл прочёл всё необходимое в головном мозге бедняги. Его звали Юллан, он работал каменщиком. В этом год жребий пал на его дочь и её увезли во дворец Всемогущего, к сиолфам. Так бывало каждый год. Для чего забирали детей – никто не знал. Родителям говорили, что сделают из их отпрысков счастливых, трудолюбивых, гармонично развитых людей, которые будут жить иначе, выйдут из невежества и темноты, получат настоящие знания.
Мать девочки, Аннела, от горя наложила на себя руки, а Юллан в отчаянии схватил палку и бросился за дочерью, совершенно не отдавая себе отчёт в том, что делает. В результате своей безрассудной попытки поплатился жизнью.
Отважный отец умирал на моих глазах, потеряв навсегда свою дочь. Из него утекала последняя кровь. Перерубленная рука лежала рядом с ним в пыли.
Я вздохнул, сказав себе, что нужно подниматься и отправляться в путь в ту сторону, куда улетел корабль с собранными налогами и детьми, продолжать своё дело, но не смог заставить себя. Выругался в сердцах. Незаметно огляделся по сторонам, никого нет. Это благоприятствовало моим планам.
– Можете меня ругать, это ваше право, – вслух произнёс я для тех, кто потом в Космополе будет просматривать запись моих действий, анализировать их, делать выводы, – но я не вижу большого вреда в том, чтобы помочь этому несчастному человеку.
С этими словами приложил отрубленную руку к кровоточащему месту среза, морщась от вида торчащей кости. Гиссл изверг из себя комок мягкой массы, похожую на жвачку телесного цвета. Таковой она лишь казалась, а на самом деле являлась универсальным лечебным средством, истинной панацеей.
Масса сразу же прилипла к ране, легко вытягиваясь в плоскую полоску шириной в три-четыре сантиметра. Ею я обернул всю руку, следя за её правильным положением. «Жвачка» тут же принялась впитываться в кожу, уже через десяток секунд исчезла вся, интенсивно продолжая внутри восстановление кожи, мускулов, сухожилий и всего прочего…
Через минуту руку мужчины можно было уже не держать, я осторожно положил её вдоль тела. Новую порцию «жвачки» гиссла наложил на живот несчастного, предварительно, сводя стороны рассечённой кожи. Панацея тут же занялась сращиванием всего того, что разрезала стальная сабля.
Я заметил, что на ране не осталось даже и следа того, что кто-то по ней ударил саблей. Это вызовет удивление. Через гиссла дал указание «жвачке», та буквально на моих глазах образовала круговой шрам на руке. Это тоже было неправильным, я мысленно крикнул: «Шрам должен быть только с одной стороны! Всё должно быть похоже на заросший след сабли, которая лишь частично сверху рассекла руку, а не совсем её отхватило, как это и случилось на самом деле…»
Так и было сделано.
На животе тоже был оставлен след небольшого зарубцевавшегося шрама.
Гиссл сотворил мне бинты, ими я обвязал руку, а на рану на животе наложил липкий пластырь. Можно было бы обойтись без них, но тогда бы бросилось в глаза слишком скорое выздоровление. Пусть Юллан поносит повязку, это я обяжу его сделать, а потом он снимет и будет думать, что раны зарастали не пару минут, а все те дни, что пройдут до удаления бинтов.
Попутно со всем этим был подлечен желудок мужчины, в нём уже имелась язва. Наверное, она мучила его не один год. По моей указке панацея язву устранила.
Лицо умирающего начало розоветь, так как его жилы наполнились кровью – той, что скопилась в полости живота, но уже очищенной и обеззараженной, переправленной обратно в жилы и артерии. Попутно была добавлена порция синтезированной плазмы.
Юллан открыл глаза и слабо спросил:
– Где я? Что со мной? Где моя дочь? Они её увезли?
– Да, – подтвердил я, – её увезли. Мужайтесь.
– А я? Мне же отрубили руку! – вскричал он, изумлённо пошевелив пальцами поднятой правой руки. – А она на месте! Как это так?!
– Я тоже поначалу подумал, что она отрублена, но при осмотре обнаружил, что это не так. Да и рана в живот не опасна. Те, кто с вами дрался, – плохие воины и у них скверное оружие.
– Ах, вон оно что! Наверное, мне показалось в бреду, что я лишился руки, ведь я жив и рука целая.
– Говорят, такое бывает, – соврал я Юллану. – Полежите ещё немного, наберитесь сил. А потом сможете подняться и дойти до дома. Постарайтесь дня три-четыре не трогать повязки. Дайте мне в этом слово. – Мужчина закивал. – Раны быстро заживут, останутся лишь шрамы. Я – врач и у меня с собой как раз оказались – на ваше счастье – подходящие лекарство. Нет, денег не возьму. Денег у меня предостаточно, используйте их на свои нужды.
Я не стал выслушивать слова благодарности Юллана, взвалил на себя заплечный мешок и пошёл своим путём из города. Задерживаться здесь не имело никакого смысла.
Глава 3. Портовый город Кардаган
Я двигался весь остаток дня и вечер, практически обезвесив мешок за плечами, а потому он мне совершенно не мешал. Переночевал тем же способом, как и в прошлую ночь в подземной капсуле, комфортно устроенной мне гисслом. Принял ванну, сытно поужинал, просмотрел кое-что из собранной информации. Знал по опыту, что было полезно закачивать в свою память как можно больше сведений. Никогда не знаешь, что и когда впоследствии понадобится.
На следующее утро двинулся в путь, имея облик вольного охотника на могучем жеребце. У него не было гривы, вместо неё впереди на шее росла пара крепких лап. Такие тут были животные, которых использовали вместо лошадей. Гиссл на ходу рвал траву и отправлял в рот. Конечно, он вполне мог обойтись без подобного корма, но этого требовала маскировка: мы знали, что эти «лошади» вели себя именно так, так что следовало следовать правилам «игры» для полной достоверности образа.
После полудня вошли в огромный портовый город на берегу Великого моря. Прежде чем я увидел его, ощутил в воздухе специфический запах моря. Назывался город Кардаганом. Перед въездом в него гиссл изготовил мне тушу козлоподобного зверя. Я повёз её на местный базар и довольно удачно продал «добычу», выдержав длительный торг с покупателем. Этого требовали местные обычаи: торговались тут все, умело и с большим удовольствием, состязаясь в красноречии, острословии, находчивости. Если кто продавал товар без предварительного торга, то его считали, как минимум, простаком, а то и откровенным дурнем, который двух слов связать не умеет.
