скачать книгу бесплатно
– Во, слышишь, – не унимался Куликов. – Они уже стулья двигают. Сейчас танцевать начнут. Пойди, потанцуй хотя бы с Дюсиком Красносельским. Я точно знаю, что ты ему очень нравилась. Он мне весь мозг проел. Я, может, и влюбился-то в тебя из-за него. Он о твоих глазах даже стихи сочинял. Как сейчас помню: «Глаза любимой светят мне, как огоньки в холодной мгле, и согревает этот свет, которого дороже нет».
– Дюсик писал стихи?! – поразилась я. Красносельский и поэзия никак не стыковались в моем воображении. – Я не знала.
– Везунчих! А я по полной натерпелся: он читал мне все подряд. С тех пор меня пучит от стихов. Ну, пойди, потанцуй с ним!
– Ты что, сводничаешь, Ушан? Зачем тебе-то это надо?
– Я хронически не выношу несчастливых людей. Особенно таких как ты – несчастных по собственной глупости.
– Значит, я, по-твоему, полная идиотка?
– Ну, полная – это точно, а про идиотку – это ты сказала.
Блин, этого я уж никак не могла вынести! Черствый самодовольный кекс! И, главное, я сама ему подставилась! А он предательски ударил. По самому больному. Вот гад!
– Знаешь, Куликов, иди-ка ты… Упражняйся в остроумии на ком-нибудь другом. Для поднятия самооценки. А я с тобой больше не хочу разговаривать!
– Ну, с моей-то самооценкой все в порядке. А у тебя, Забитых, с ней явные проблемы.
– А тебе-то что? Мои проблемы тебя они не касаются. И не смей больше коверкать мою фамилию!
– Боже ж ты мой же ж! Вот это темперамент! Просто дым идет! Вот эту бы энергию, да конвертировать в счастье! Ты будешь чемпионом по счастью! Хочешь, я за тебя возьмусь, и месяца через три ты сама себя не узнаешь?
– Ага! Взасос мечтаю! Ты у нас просто псих-аналитик! Тебе, блин, нужен мрачный фон для осознания собственного безмерного счастья? Что ты ко мне пристал?
– Слушай, Милютина, у меня вдруг родился грандиозный проект. «Управление женским счастьем». За три месяца я сделаю тебя счастливой.
Я вдруг увидела в лице Ушана нечто подозрительное. Типа легкой приправы сумасшедшинки. Блин, как это я сразу не заметила? Может, он на самом деле псих? За десять-то лет всякое могло случиться. Это в школе он был тихим и безобидным. А потом вдруг взял, да и сбрендил. Может, потому и не появлялся. Ну, в смысле лечился в психушке. Да. Надо было срочно сваливать. Мало ли что придет в голову шизику!
– Короче, Куликов, выпусти меня. Я пойду с Красносельским потанцую.
– Нет, погоди, Стремительных! У меня к тебе серьезное предложение. Ты ведь хочешь быть счастливой? Правда? – Вовка пристально смотрел на меня. Типа гипнотизировал: «соглашайся, соглашайся!».
– Ну, хочу, – осторожно сказала я.
– Давай я тобой займусь!
Нет, он – точно псих. Сейчас бросаться начнет! Бедная-бедная Рита! Да. Главное сохранять спокойствие. Полное спокойствие! В крайнем случае, начну орать. Скорей бы Ленка от своего Кубика-Рубика отклеилась. Срочно пора валить отсюда!
– Это каким же образом? Женишься на мне, что ли?
– Нет, не женюсь. Наоборот, могу гарантировать, что между нами вообще не будет никаких романтических отношений.
– А что же будет?
– Что-то вроде коучинга. Знаешь, есть такое модное слово?
– Ну, слышала что-то…
– Вот. Давай я буду твоим коучем? Или консультантом по личному счастью.
Я моментально вспомнила консультантшу Ирину. Ну, ту, что «украсила» меня жутким платьем-клумбой. Везет же мне с консультантами! Но платье – это ерунда. Хоть и стоит, как семьдесят пять шоколадок. А если Куликов также «украсит» мою личную жизнь?
– А ты прямо специалист по личному счастью? – я вложила в вопрос тонну ехидства. Но Вовка даже глазом не моргнул.
– Просто я прекрасно знаю, почему ты несчастлива.
– Да? – Блин, Вовкина наглая самоуверенность уже достала меня. До печенок. – И почему же?
– Ты не так живешь, Неправильных. Это жизнь тебя живет.
– А ты сам, конечно же, живешь правильно?
– По крайней мере, я ощущаю себя счастливым. И тебе могу помочь.
– Слушай, Ушан, зачем это тебе?
– Ну, меня всегда интересовало, чего хотят женщины. Я даже завидовал этому чуваку из фильма. Удар током – и ты в курсе всех женских тайн. Круто, правда?
– Короче, тебе нужен подопытный кролик. Для познания женской психики. Да? И ты считаешь, что для этой цели я тебе сгожусь?
– Боже ж ты мой же ж, Милютина, какая же ты стала зануда! Ты вот нудишь, что толстая, что любви тебе хочется… А сама ведь ничем не готова рискнуть! Пальцем пошевелить и то не готова. Так и будешь сто лет сидеть и жалеть себя. До полного трупного окоченения.
Это было слишком жестоко! Но на самом деле нахальный Ушан был прав. Хотя его правота все сильней разогревала желание противоречить.
– Ну и что?
– Ну и все! А так у тебя будет шанс. По крайней мере, ты хотя бы узнаешь, чего хотят мужчины. Тебе ведь для счастья нужен мужчина, так? И только не заводи, что я собираюсь тебя использовать. Наоборот – я предоставлю тебе право использовать меня. В разумных пределах, конечно. Как консультанта.
В своей шизофренической горячности Куликов был на редкость убедителен. Да. И что-то внутри меня стало постепенно подтаивать… поддаваться его вывихнутой логике. А почему бы и не попробовать? Это, наверное, прикольней, чем сидеть дома все вечера напролет. Смотреть бесконечные тупые сериалы. И жрать для самоутешения. В конце концов, я в любой момент смогу вернуться к своему дивану. И халату.
Короче, пока я размышляла, Вовка, не отрываясь, пожирал меня взглядом. И когда он понял, что я близка к капитуляции, изящно дожал:
– Подумай, Нерешительных! Через три месяца – сбыча мечт. Счастье взаимной любви. Неужели ты не хочешь хотя бы попробовать?
В моем воображении мелькнул образ совершенного Маназиля. Его прекрасные горько-шоколадные глаза. В ресницах-опахалах. И клубничный румянец во всю щеку. А вдруг? И тут я окончательно сдалась:
– Ладно, Ушан. Я согласна. Попробовать… Ведь я же, если захочу, смогу отказаться?
– Маргарита, ты же не считаешь меня Мефистофелем? Я же не душу твою требую взамен. Всего лишь маленькое дружеское соглашение, которое может быть расторгнуто в любой момент по инициативе одной из сторон.
– Надеюсь…
– Океюшки! Давай так, я немного подумаю… А завтра вечерочком мы с тобой где-нибудь пересечемся. И я смогу более конкретно сформулировать тебе свое коммерческое предложение. Ты завтра свободна?
– Завтра свободна, – сказала я. А про себя добавила: как всегда. Я каждый вечер свободна!
– Ну, тогда, Согласных, давай твой мобильник. Я тебя завтра наберу. А теперь пойди потанцуй с Красносельским. Мне тут надо сделать один звоночек. Сорри, но он конфиденциальный…
Глава 5. Те же 87 кг 800 г в самопрезентации
Если самооценка низкая, способы похудения мы невольно подбираем не по принципу их максимальной эффективности, а по принципу максимальной мучительности. Если диета, то непременно полуголодная, чтобы голова кружилась и в глазах темнело; если тренировки, то до седьмого пота, до изнеможения. Такие действия редко идут на пользу. Чаще случается срыв, а за ним новый виток нарастания веса, депрессия, «самоедство».
Но низкая самооценка мешает худеть даже без всех этих насилий над собой: зачем мучиться, если человек и так знает, что у него в очередной раз ничего не выйдет? Более того, снижение любви к себе прямо ведет к нарастанию веса. Человек со сниженной самооценкой все время старается вести себя тихо, никак не выделяться, «не высовываться», ограничивает свои контакты, сокращает общение, снижает тонус и степень вовлеченности в жизнь. Все это прямо ведет к снижению расхода энергии и к повышению потребления пищи. Ведь когда ты себе не рад, когда тебе одиноко и тоскливо, еда, особенно сладкая и жирная, оказывается чуть ли не единственным средством, способным хоть как-то тебя утешить, внести в твою жизнь хоть какое-то подобие праздника. Поэтому лучше заняться повышением самооценки перед похудением или в самом его начале.
На самом деле, Ленке я про наше с Куликовым соглашение ничего не сказала. По дороге домой она все время чирикала про своего носатого Рубика. Что он три года тому назад женился на какой-то армяночке, дальней родственнице из Еревана. И что совсем недавно они родили девочку. Да. Если б я была Рубиковой женой, ни за что не отпустила бы мужа одного на эту тусовку. Он весь вечер увивался за Ленкой. Старая любовь не ржавеет. Блин, на самом деле эти детско-юношеские привязанности как мины. Не заметишь, как наступишь, и – ба-бах! – взрыв! Хорошо, что у меня в классе не было постоянного увлечения. Или, наоборот, плохо? Было бы, чем утешиться. Замутить какой-нибудь безответственный романчик. Говорят же, что секс очень способствует похудению…
Короче, Ленка вываливала на меня какие-то малоинтересные подробности из жизни Кубика-Рубика. Я машинально кивала головой, а сама обдумывала более увлекательную тему. Интересно, могла бы я переспать с кем-нибудь из одноклассников? Вот хоть с Куликовым. Ну, просто ради поднятия самооценки. И ради здоровья, конечно. На самом деле, Вовка сразу же застолбил границы. Типа: никаких романтических отношений. Какая самонадеянность! Как будто бы я только и мечтаю затащить в постель этого Ушана. Да.
Можно оприходовать Дюсика Красносельского. Тем более, что я ему когда-то нравилась. Но он какой-то… вялый. Тюха. И Витька Гречков тоже не то. Рубашка под пиджаком мятая, под носом торчит недобритый пучок щетины. И за столом он капнул майонезом себе на брюки. Да. Нет, все-таки из трех неженатиков Куликов – самый привлекательный. Хоть и псих. Зато харизматичный псих. До харизмы Маназиля ему, понятно, как минтаю до осетрины. Но что-то в нем все-таки есть…
– Мать, ты где витаешь? – знакомый командный голос прервал мои мысли. Да. Нескромные мысли. – Я тебя уже третий раз об одном и том же спрашиваю.
– Я здесь, Ленок, – привычно отозвалась я. – Я тебя слушаю.
– Да? И что я сейчас сказала?
– Что я где-то витаю.
– А до того?
Я поняла, что попалась: не слышала ни слова. Поэтому быстро включила идиотку.
– Что до того?
– Я спросила, где ты весь вечер пропадала? Ты и фотки не пришла смотреть. Где ты была?
– На кухне.
– Одна? – подозрительно прищурилась Ленка.
– Сначала одна, а потом с Куликовым.
– С Ушаном? Он же тебе никогда не нравился. Кстати, а он женат?
– Не нравился. Не женат. И предложения он мне не делал.
– И чем вы с ним на кухне занимались?
– Вовсе не тем, чем ты подумала. Просто трепались. Про жизнь.
Я вдруг испугалась. Если Ленка узнает про нашу с Куликовым сделку, то может в два счета ее расстроить. Просто так, из ревности. Или из вредности. И я, как всегда, не смогу ей сопротивляться. Да. Короче, вместо счастья взаимной любви через три месяца, я буду продолжать сидеть на диване перед телевизором. И жрать шоколад. Да. От страха я собралась. И так небрежно, но почти убедительно соврала – опять!
– В общем, это было довольно скучно.
На самом деле, чем дальше, тем больше меня охватывало возбуждение. Куликов обещал счастье через три месяца. Три месяца – это июнь, июль, август. То есть в августе. Самое позднее – в сентябре. Блин, неужели в сентябре я выйду замуж? По взаимной любви… Страстной. Я невольно представила себе совершенного Маназиля в черном жениховском костюме. С белой гвоздикой в петлице. И я сама в белом кружевном платье до полу. Без фаты – не надо, все-таки второй брак! Можно надеть шляпку. Или просто вплести в волосы цветы. Белые. Да… Нет. Это невозможно! После того, как я его оскорбила! Да это вообще невозможно. Даже если я похудею. До своих прежних пятидесяти семи. Он же Совершенство! А я…
Но, может, тогда не Маназиль? А кто-то другой. В смысле, интересный мужчина, который будет любить меня. Да. На руках носить… Нет, на руках – это слишком. Поясницу надорвет. Если он не тяжелоатлет… А если тяжелоатлет? Типа мастер спорта по тяжелой атлетике? Да я для него буду просто пушинкой! Интересно, как Вовка рассчитывает все это устроить? Может, он просто поиздевался надо мной? Как над полной идиоткой.
Короче, дома я снова встала перед зеркалом. Ну, чтобы оценить свои шансы на счастье. К сентябрю. Надо посмотреть на себя максимально объективно. Скажем, так, как смотрит на меня Куликов. Да. Что он видит?
Я сильно зажмурилась. На несколько секунд. А потом резко открыла глаза. Чтобы свежим взглядом изучить стоявшую передо мной незнакомку. Какой ужас! В зеркале отражалась толстуха в нелепом платье. «Выглядишь… монументально» – вспомнила я. Эти идиотские оборки-крылышки превращали верхнюю часть тела в кубик. Широкий пояс совсем не подчеркивал отсутствующую талию. Фалды юбки еще больше расширяли жирные бедра. А снизу торчали две тощие ножки. Как у рахитика. И все тело было заляпано огромными лилово-розовыми кляксами цветов. Да. Сногсшибенная красавица Рита! Блин, как я могла не разглядеть этого уродства в магазине? Почему позволила консультантше Ирине всучить мне это жуткое платье? Да еще по цене семидесяти пяти шоколадок!
Короче, я содрала с себя все это шелковое безобразие. И осталась в утягивающей грации телесного цвета. В ней я выглядела немного лучше. Совсем немного. Из-под резинок выпирало, рвалось на волю пухлое тело. А грудь, та просто вываливалась из чашек бюстика. Вот если б грудь оставить как есть, а с живота и с бедер срезать килограммов двадцать. А еще лучше тридцать. Да. И еще на пару кило убрать щеки и лишний подбородок. Что-то типа липосакции. Хотя, когда откачивают жир, выглядит это жутко! Будто качают насосом от велика. И стоит это, понятно, дорого. Уж точно больше, чем семьдесят пять шоколадок!
Да. Но если не похудеть, шансов у меня мало. Блин, ну почему так трудно сбрасывать вес? От одной мысли о диете сразу же аппетит просыпается! Организм инстинктивно хочет защититься от голода. Да. Кстати, я где-то слышала, что идеальная форма – это форма шара. Ну, почему люди не стремится к идеалу? Я была бы близка к совершенству. Совершенство… Маназиль. Да. Нет, я бы не хотела, чтобы он превратился в шарик. Пусть лучше остается таким, как есть! Стройняшкой. Шоколадно-клубничной мечтой!
На самом деле, у каких-то там африканских племен считается, что чем толще жена, тем престижней для мужа. Из меня могла бы получиться вполне себе престижная жена. Для вождя какого-нибудь племени. Я представила себе Маназиля в набедренной повязке. Перья на голове. Бусы в несколько рядов. Поверх шерстяной груди. М-м-м… Как это… возбуждающе. И вот он такой идет ко мне. А я типа сижу у костра. Среди других женщин племени. Но все они тощие, как швабры. Как нынешняя Владикова журналистка. Или как Мурена. А он, в смысле Маназиль, указывает на меня и говорит: «это моя женщина!». Да. Бред какой-то!
Короче, я всю ночь провертелась в постели без сна. Сомневалась, надеялась. Впадала в отчаянье. Да. Зато ни разу не подошла к холодильнику! Наверное, накануне пережрала «оливье». А утром, не выспавшейся, поплелась на работу.
От Куликова целый день не было ни ответа, ни привета. Я уже подумала, что он забыл. Наигрался в психа-аналитика. Или просто решил не связываться с полной никчемушницей. Да. На самом деле, я уже привыкла смиряться с ролью отвергнутой. В ней даже было что-то такое… горько-сладкое. Такое извращенно-приятное. Что-то возвышающее меня над массой благополучных самодовольных людей.
Но Вовка все-таки позвонил. Под самый конец рабочего дня. Когда я уже перестала надеяться. Мой треснутый поперек экрана смартфон разразился истерической трелью. Да. Вспугнул клиента и наших страховых дам. Татьяна Пална даже перекрестилась. Мне ведь обычно никто не звонит. Поэтому я никогда не выключаю звук. Зачем? Я сунула визжащий аппарат подмышку и вылетела в коридор. На дисплее высветился незнакомый номер. Сердце мое заколотилось, а голос осип:
– Да?
– Привет тебе, Толстых. Что наши планы?
– К-к-какие планы?
– Что, уже испугалась и передумала, Переменчивых? Будешь удовлетворяться страстной взаимной любовью к себе?
Наглый Ушан продолжал издеваться.
– Ничего я не передумала! Я думала, это ты передумал.
– Отличечно! Но я не думал, что ты подумаешь, что я передумал. Короче, ты сейчас где?
– У себя в конторе, где ж еще?
– А контора-то где?
– Рядом с Таганкой.
– Жду тебя в восемнадцать тридцать в «Шоколаднице» на площади. Знаешь такую?
– Натурально! – как можно не знать ближайшую к нашему офису «Шоколадницу»?
– Успеешь?
Блин, перед самым уходом меня поймала Мурена. У нее просто дар – обламывать надежды и рушить планы. Она каким-то особым сенсором улавливает чужие флюиды. Ну, типа предвкушения там или нетерпения. И сразу же бросается на жертву. Она находит массу поводов, чтобы задержать на работе. А когда ты уже ерзаешь, прикидывая, насколько опоздаешь, Мурена намеренно замедляет темп речи. Пускается в какие-то мутные рассуждения. И при этом на лице ее проступает улыбка садистического удовлетворения. Словно она слизывает с ложечки шоколадный крем. С ромом.
Меня Мурена прижала с вопросом об очередной спорной претензии. Понятно, что к восемнадцати тридцати я не успела. Доковыляла до «Шоколадницы» только без четверти семь. Куликов был уже на месте. Он сидел и со смаком уплетал блинчики с мясом и сметаной. Его губы и подбородок лоснились от растопленного сливочного масла. У меня даже слюнки потекли. Везет же человеку! Жри, что хочешь, и никаких последствий. Не то, что у меня – каждый съеденный грамм намертво прилипает к телу.
Куликов увидел меня и радостно помахал рукой. С масляными пальцами.
– Привет тебе, Непунктуальных! Как дела, как настроение?
