скачать книгу бесплатно
У сотрудников уголовного розыска до них руки не доходят, а ведь именно здесь – самая благодатная среда для преступлений, для растления личности. Набор для этого весьма эффективный – алкоголь, наркотики, токсичные препараты. Давно созрела пора создать милицию или полицию нравов по западному образцу, иначе рецидивы сексуальной революции, порнография, проституция при нищете медицины и угрозе СПИДа отравят генофонд, захлестнут общество, деморализуют его".
Белозерцев явно увлекся в своих рассуждениях. С ним это происходило нередко, когда он стремился осмыслить какое-либо криминальное явление, докопаться до его глубоких корней. Что толку, что сверху срубают сорняки: ведь через некоторое время они вновь прорастают. Так и с преступностью. Два-три десятка человек упрячут за решетку, а на смену им поднимается молодая поросль, еще более изощренная и циничная – и борьба продолжается. Бесконечная карусель. А надо смотреть в корень и устранять социальные причины преступности.
Понимают ли это политики, государственные мужи, которым вверены судьбы людей? Редко. В этом Белозерцев убеждался, когда попадал на совещания, где за рост преступности распекали милицию. Он часто удерживался от реплик, но даже те, что звучали, надолго портили его отношения с начальством. А разве можно молчать, когда тринадцати и четырнадцатилетние девочки торгуют своим телом? И в этом милиция виновата?
Будь в городе другая атмосфера, может, и не пришлось бы Виктории Корецкой так рано расстаться с жизнью. Его угнетало сознание беспомощности, невозможности что-либо изменить, переиначить в случившейся трагедии. Информация работников ГАИ о том, что подозрительных водителей и пассажиров при выезде из города не обнаружено, не принесла утешения. На положительный результат трудно было рассчитывать. В ориентировке значилось, что на лице и руках неизвестного могут быть свежие царапины от ногтей. Вот и все приметы. Ни возраст, ни внешность, ни какие-либо другие отличительные черты и манеры не были известны.
С такими данными обнаружение подозреваемого было равнозначно поиску иглы в стогу сена. Осмотр номера в пансионате "Бирюза" не прояснил ситуацию. Комнату опечатали до приезда Алекса. Инспекторам ГАИ, другим сотрудникам милиции, задействованным в блокировании города по плану "Перехват" оставалось надеяться на профессиональную интуицию и удачу, либо на случайность, малейшую оплошность подозреваемого. Шанс на такой исход дела был мизерный.
Белозерцев, по натуре прагматик, отдавал предпочтение принципу кропотливой, настойчивой проработки множества версий. После полудня ему позвонил руководитель оперативно-следственной группы по данному уголовному делу майор Щеглов
– Зайди ко мне, Василий, – пригласил следователь. – Из Москвы прилетел муж Виктории. Он находится у меня, надо переговорить. Сообща наметим план действий.
Белозерцев спустился с третьего этажа на второй, где размещалось следственное отделение. Вошел в кабинет. Во главе Т-образного стола сидел Щеглов, а сбоку, в профиль к двери – высокий молодой мужчина. Капитан заметил, как судорожно вцепились его побелевшие от напряжения пальцы в ручку кожаного коричневого "дипломата". Глаза мужчины были красны то ли от бессонницы, то ли от скупых слез. Щеглов представил Белозерцева, а потом незнакомца:
– Алексей Матвеевич Корецкий.
– Алекс, – поправил тот неуверенно и пояснил. – Так называла меня жена. Ах, Вика, почему ты не послушалась… Я ведь тебя просил.
Он уронил голову, едва сдерживая рыдания. Они не торопили его, сочувственно глядя на убитого горем человека. На вид ему было лет двадцать шесть – двадцать восемь. Модно, аккуратно одет в светлый костюм и желтую сорочку с узким галстуком. Его праздничная одежда резко контрастировала с душевным состоянием.
– Простите, – виновато выдавил из себя Алекс. – Это так больно, невыносимо. Я, я … только я виноват, что отпустил ее одну. До конца дней своих не прощу себе это.
Плечи Корецкого мелко вздрагивали, и эта дрожь, словно электротоком, пронзило его сильное тело.
– Успокойтесь, Алекс. Горю теперь не поможешь, – Щеглов подал ему сигарету и щелкнул зажигалкой. – А вот найти убийцу мы обязаны, во что бы то ни стало.
– Да, да, – согласился москвич, сделав глубокую затяжку, стараясь дымом подавить спазм в горле.
Щеглов предложил сигарету и Белозерцеву, но тот воздержался, памятуя о том, что дал себе слово курить в редких случаях – ито из оперативных соображений. Следователь закурил сам и пододвинул ближе к Корецкому черную керамическую пепельницу. Выдержал паузу, дал Алексу возможность немного успокоиться, включил японский диктофон и попросил:
– Расскажите мне о погибшей, о ее знакомых. Может, в последние дни ее что-то серьезно беспокоило? Я понимаю, воспоминания для вас мучительны, но это необходимо следствию. Малейшая, на первый взгляд, пустяковая деталь может оказаться существенной.
– Она была очаровательна и недостатка в поклонниках не испытывала, – начал он.
– То, что она красива, бесспорно, – польстил Алексу Владимир и пожалел, потому что тот сбился на эмоции.– Что он с ней сделал, сволочь. Я видел Вику два часа назад в морге. Она словно заснула, но не докричаться теперь до нее. Ее родители не перенесут этого удара. Не сберег… и все из-за этих проклятых торгов. Никому не ведомо, где потеряешь, а где обретешь. Никакие деньги, валюта не стоят жизни моей Вики.
Алекс сжал ладонями виски, словно голова у него раскалывалась от боли. Чтобы вынудить его отвечать по существу, майор решил прибегнуть к жестким вопросам.
– Где вы познакомились с женой? – спросил он.
– Это произошло полгода назад на презентации биржи. Она пришла с двумя подругами по экономическому факультету. Их интересовали проблемы становления рыночной экономики. Там и познакомились. Я уговорил их остаться на неофициальную часть презентации. С того времени стал часто встречаться с Викой, консультировал ее: у меня ведь специальность "экономика и бухгалтерский учет".
– Она была свободна? – подал голос Белозерцев.
– Не совсем. Накануне у нее произошла размолвка с однокурсником, настойчиво ухаживающим за ней. Его зовут … Денис Алтухов.
– Похоже, он не смирился с тем, что она его оставила?
– Нет, конечно, нет, – отозвался на вопрос москвич. – Я могу понять его состояние, душевные муки. Но дело в том, что не мы женщин выбираем, а они нас. Вика выбрала меня. Искренне благодарен ей за счастье, которое она мне подарила. Горько сознавать, что это уже никогда, никогда не повторится. Я не услышу ее голос, не почувствую нежный взгляд… Как все в этом мире хрупко и жестоко…
Корецкий надолго замолчал, и только следующий вопрос следователя вернул его из забытья:
– Вы не ответили, как отреагировал Алтухов?
– У нас по этому поводу состоялся мужской разговор, – ответил Алекс. – Правда, обошлось без крови. Но я знаю, что Алтухов вместе с дружками собирался меня проучить. Я был готов драться за Вику, но ей удалось отговорить Дениса от этой акции, и скандал не состоялся. Он бы мне, конечно, навредил, ведь репутация в бизнесе многое значит. Не дай Бог, еще попадет в прессу и считай, что делу – труба.
– А не мог соперник из чувства ревности, мести надругаться над Викой и лишить ее жизни, чтобы никому не досталась? – предположил Щеглов. Корецкий неопределенно пожал плечами.
– Ты, Василий, – майор обратился к Белозерцеву, – на всякий случай сделай запрос. Узнай, где находился Денис Алтухов накануне и в ночь совершения убийства. Нельзя исключить и этот вариант. Верно, ведь говорят: чужая душа – потемки.
– Вика кроме учебы ничем не занималась? – поинтересовался Белозерцев и, заметив, что Корецкий превратно его понял, пояснил. – Например, бизнесом, фарцовкой. На стипендию ведь не проживешь. А девушке надо модно одеться, в кафе, театр сходить.
– Я считал не этичным у нее об этом спрашивать, – ответил Алекс. – От ошибок молодости никто не застрахован. После того, как нас свела судьба, Вика материальных трудностей не испытывала. Я не понимаю мужчин, которые не могут обеспечить материальное благополучие семьи и невольно подталкивают жен на панель.
– Не всем ведь быть бизнесменами, банкирами и братвой, – возразил Белозерцев. – Некому будет добывать сырье, выпускать продукцию, и биржи долго жить прикажут.
– Каждому свое, от судьбы не уйдешь, – философски произнес Корецкий. Слово вернуло его к реальности и, словно осколком льда, кольнуло сердце: "А ведь я не ушел от своей судьбы. Вика, Вика, солнышко мое, где сейчас обитает твоя нежная душа?"
– Где вы остановились?
– В пансионате "Бирюза". У нас семейная путевка.
– Когда вы в последний раз разговаривали с женой?
– Вчера. Примерно в 18 часов.
– Утром в присутствии понятых и с санкции прокурора мы осмотрели номер, в котором поселилась Корецкая, – сообщил ему следователь. – Попытались выяснить мотивы преступления. Понимаете, момент весьма деликатный, рытье в чужих вещах мало кому доставляет удовольствие. Могли что-нибудь проглядеть. Так что вы все тщательно проверьте. Если вдруг найдете вещь или предметы, в принадлежности которых сомневаетесь, информируйте нас. Сколь долго вы намерены пробыть в городе?
Этот вопрос застал Корецкого врасплох. По тому, как он озадаченно поглядел на офицеров, нетрудно было понять, что все его мысли поглощены трагедией. Маска скорби тенью наползла на его лицо.
– Срочно надо отправить Вику домой, – прошептал он. – Попрощаться с ней и предать земле.
– Да, мы вам поможем отправить тело, – сказал Владимир.
Алекса покоробило это бесполое слово "тело", словно речь шла о предмете. Его милая, славная, ласковая женушка, которую он бережно обнимал и целовал два дня назад, превратилась в тело, холодное и неподвижное. И никакой колдун или экстрасенс не способен ее оживить и поднять.
– После похорон я вернусь и не уеду отсюда, пока не найду убийцу, – с лихорадочным блеском в глазах твердо произнес Корецкий. – Кровь Вики требует мщения. Насильник не уйдет от возмездия. Если этого не сможете сделать вы, сделаю я. Это мой долг.
Решительность и твердость, сквозившие в его словах, ни у Щеглова, ни у Белозерцева не вызвали сомнений в том, что он не отступит от своей цели. Тревожило другое обстоятельство: ослепленный жаждой мести, Алекс может наломать немало дров, выместить свой гнев на невинных людях, либо сам угодит в сети преступника. Следовало охладить его пыл.
– Носила ли Вика с собой какие-нибудь украшения или эксклюзивные вещи? – ровным голосом спросил Василий.
– Да, кулон на золотой цепочке, обручальное кольцо и наручные часы "Чайка".
– Мы обнаружили их в пакете на месте преступления, – сообщил капитан. – Наверное, насильник его не заметил или не успел похитить. Спугнули, либо цель у него была другая. Но надругаться над Викой успел, несмотря на ее отчаянное сопротивление.
– Зачем, зачем она сняла с пальца обручальное кольцо, ведь это плохая примета? – с горечью прошептал Корецкий, хотя прежде не отличался суеверием и к приметам и сновидением относился снисходительно и попросил. – Я, только я виноват в ее гибели. Зачем я е отпустил одну? Никакие деньги, блага и удовольствия не стоят ее жизни. Будьте добры, могу ли я взять ее вещи. Поймите, я не меркантилен, они для меня очень дороги, как память о жене?
– Очень вас понимаю и глубоко сочувствую. После задержания преступника, завершения следствия и судебного приговора, – ответил Василий. – А пока они представлены в качестве вещдоков. Не волнуйтесь, все личные вещи вашей супруги будут возвращены
Удовлетворившись ответами москвича, капитан посмотрел на Щеглова: мол, твой черед задавать вопросы.
– Я просил бы вас не предпринимать самостоятельных действий, – жестко, официальным тоном потребовал следователь. – О своих подозрениях и намерениях ставьте нас в известность. В противном случае мы вынуждены будем позаботиться о вашей изоляции. Мне бы не хотелось прибегать к такой мере. Ясно?
– Ясно, – хмуро, с явным неудовлетворением ответил Корецкий и отвел мрачный взгляд в сторону.
– Вот и договорились. А по поводу транспортировки гроба я дам распоряжение. Вам помогут. Если потребуетесь, мы вас вызовем. И последний вопрос, если не возражаете. Почему ваша жена приехала одна, ведь у вас семейная путевка?
– На бирже были выгодные торги. Я не смог и теперь за это себя казню,– с заметным раздражением ответил он.
Видимо, этот вопрос был для него неприятен, поскольку Алекс ощущал вину за происшедшее. Будь он рядом с женой, не пришлось бы отвечать на вопросы следователя.
– Вы свободны, – сообщил Владимир и выключил диктофон. Корецкий поднялся и неуверенной, чуть пошатывающейся походкой направился к выходу. Дождавшись, пока за Алексом закрылась дверь, Щеглов с явной досадой проворчал:
– Гляди, и он туда же – частный сыск. Месть, кровь за кровь. Не нравятся мне эти доморощенные детективы. Только под ногами будет путаться, создавая проблемы. Не прав я, что ли?
– Судя по всему, намерения у него серьезные, – ответил Белозерцев. – Человек волевой, держался с достоинством. Хотя на его месте другой бы раскис и побежал в кабак заливать водкой горе. А то, что он собирается сам найти убийцу, укор нам. Значит, сомневается в наших способностях. Поэтому надо в лепешку расшибиться, но отыскать изверга. Ты бы, Володя, как на его месте поступил?
– Не знаю, – уклончиво ответил Щеглов. – Надо ли меняться местами даже теоретически?
– Для него это естественная, я бы сказал биологическая реакция – отомстить за любимого человека.
– Ну, прости меня, Василий. Ты что, за правовой нигилизм? Так можно далеко зайти, оправдывая самосуды, жертвенные костры и другие изобретения средневековья. Мы с тобой живем в другое время. Закон и только закон – вот бог правосудия.
– А как же мораль, чувства? Нельзя закон возводить в абсолют. Его ведь тоже сотворили люди, а им свойственны ошибки. Поэтому и законы нередко грешат против истины. Особенно, статьи из Уголовного кодекса. За одно и тоже преступление суд может приговорить человека по максимуму, а может и по минимуму. Это ли не лазейка для злоупотреблений, коррупции, взяток?
– Пусть об этом болит голова у законодателей – депутатов, а мы с тобой практики, – не нашел лучшего ответа Щеглов. – Наше дело ясное: найти и обезвредить. И давай от дискуссии на абстрактную тему перейдем к конкретике. А за Алексом ты все же смотри, чтобы потом не пришлось расплачиваться за его самодеятельность. Итак, что мы имеем в своем активе?
Следователь перелистал начатый том уголовного дела. В папке были аккуратно подшиты постановление о возбуждении уголовного дела по статьям 101 и 117 УК по факту гибели Корецкой Виктории Андреевны, уроженки г. Люберцы Московской области, протоколы допросов свидетелей из числа администрации пансионата, акты осмотра места преступления, судмедэкспертизы и т. д.
– Итак, что мы имеем? – повторил Владимир и сам же себе ответил:
– Не густо. Криминалист не ошибся – девушка отчаянно сопротивлялась. Под ногтями обнаружены сгустки крови, принадлежащей, видимо, насильнику. Иначе откуда она взялась? Анализ показал, что у неизвестного кровь третьей группы, резус отрицательный. У Корецкой она второй группы, резус положительный.
– И это все? – нарушил паузу Белозерцев.
– Нет, не все. Подтвержден факт изнасилования и применения против потерпевшей баллончика с газом. Каких-либо отпечатков, кроме отпечатков пальцев самой Корецкой, не обнаружено. Вены девушки были перерезаны лезвием "Нева". Теперь, пожалуй, все.
– С такой фактурой мы не скоро выйдем на след, – огорченно заметил Василий. – Десятки тысяч мужчин надо будет подвергнуть обследованию на идентичность крови и спермы. А выявить можно только по первому фактору, поскольку второй в медицинских картах отсутствует. Гигантский труд, и не исключено, что сизифов. Ведь по группам крови и ее компонентам возможно совпадение.
– И где гарантия, что подозреваемый субъект не иногородний, – развил мысль Белозерцева Щеглов.
– Этот путь, пожалуй, заведет в тупик, – согласился Василий. – А теперь поразмыслим над информацией Корецкого. В первый раз в бухту Синее Око женщина пошла купаться 14 июля, в день приезда в город. Там она, по словам Алекса, слышала странные мужские голоса. О чем они переговаривались, останется загадкой. Но так как Вика не решилась передать суть их разговора по телефону, значит, опасалась, что ее могут подслушать. Поэтому можно предположить, что в случайно услышанном ею разговоре речь могла идти о каком-то противоправном деянии. Возможно, своим присутствием она помешала его совершить.
– Вполне логично, – поддержал Владимир. – Но зачем она пошла и на следующую ночь? Ведь другая девушка на ее месте, тем более что ее просил об этом Алекс, остереглась бы идти одна. Не поверю, чтобы ночные купания были столь притягательны.
– Может быть, до приезда Алекса она решила самостоятельно еще раз побывать в бухте и убедиться в своих предположениях. Одним словом, ее чрезмерное любопытство стало для кого-то серьезной помехой либо угрозой разоблачения.
– Чем тогда объяснить изнасилование?
– Очень просто, – усмехнулся Белозерцев. – Какие мысли возникают у мужчины, тем паче с криминальными наклонностями, когда он видит обнаженное красивое женское тело? Овладеть, насладиться по праву хищника – инстинкт наших древних предков. А погибшая была восхитительна, вряд ли кто устоял бы перед соблазном.
– А было ли это изнасилование? Может, обоюдное согласие? Во всяком случае, в начальной стадии, до того, как злодей перерезал ей вены, – засомневался Щеглов. – Ведь все вещи, в том числе трусики, бюстгальтер, аккуратно сложены в пакет, без всякой спешки.
– Для меня это тоже остается загадкой, – признался Белозерцев. – Почему она решила купаться, в чем мать родила. Такие "дети порока" обитают в районе сел Юркино и Борзовка. Имей в виду, что против нее был применен газ. В полуобморочном состоянии ею легко было овладеть.
После минутного молчания Василий, как бы подводя итог своим размышлениям, сказал:
– Действительно, это могло происходить так. Трусики и бюстгальтер в пакете были совершенно сухие. Либо она купалась нагишом, либо нам не удалось обнаружить ее купальник. Предположим первое. Тогда в том случае, если бы в бухте появился кто-то чужой, она попыталась бы уплыть и скрыть свою наготу. Могла выйти, только услышав знакомый голос. Вообще версию с Алтуховым следует проверить. Выглядит вполне правдоподобно. Несчастная любовь, ревность, месть и состояние аффекта. Все бы так, но есть одна закавыка. Зачем ему уходить по воде? К тому же для этого надо иметь какое-нибудь плавательное средство. След, который взяла Пальма, вывел прямо к воде. Овчарка ошибиться не могла, слишком свежо было преступление. Успей мы на час раньше, и могли бы спасти Вику. Жаль девчонку. Теперь надо подумать, как бы другие в силки не попали. Свежая кровь пьянит насильника, как волка.
Щеглов, внимательно слушая Белозерцева, предложил:
– Надо проверить, какие плавсредства находились в акватории бухты в момент совершения преступления. Далеко преступник уплыть не смог бы, кто-то взял его на борт. Поручи своим ребятам из угрозыска, пусть основательно займутся проверкой. А я попрошу уполномоченных из отдела по борьбе с экономическими преступлениями проследить, нет ли на рынке или в скупке похищенных у Вики золотых вещей. Алекс бы их опознал. Хотя сомневаюсь в успехе. Если действовал матерый преступник, он на такую удочку не попадется.
– Ты не допускаешь мысли, что у Алекса могла быть причина, чтобы избавиться от жены? – выдал неожиданную версию Белозерцев. – Возможно, в прошлой ее жизни он обнаружил такие факты, которые бросили тень на их отношения, компрометировали девушку, и между ними пробежала черная кошка. Мы, по сути не знаем, о чем они говорили по телефону, а пересказ Алекса невозможно проверить. Миф о странных мужских голосах он мог придумать.
– Ну и что? – торопил его Владимир.
– Алекс при его брокерских замашках мог легко избавиться от жены, наняв за большие деньги убийцу. Даже из числа своих близких приятелей, которых она могла узнать по голосу. Сам же Алекс придумал повод, чтобы на день-другой остаться дома, пока осуществится коварный замысел. Убийца же выследил девушку и ночью пошел за ней в бухту. Ничего не подозревавшая Вика откликнулась на его голос и вышла из воды. Он воспользовался ее доверчивостью и беспечностью.
В эту версию вполне укладывается и ситуация с вещами. Алекс, точно знал, когда осуществится замысел, обеспечил себе алиби. Позвонил нам в милицию, сославшись на свое предчувствие, на голоса, о которых якобы ему сообщила жена. Ловко, да? Нам бы такую интуицию. Правда, он рисковал, замысел мог сорваться. Но ведь он привык рисковать на бирже. Даже в этом случае ему не грозило разоблачение, напротив, он бы предстал спасителем своей жены.
– Если это так, то он чудовище! – воскликнул Щеглов. – Ну, ты, Василий, мастер версии сочинять. Книги по ночам не пишешь? Однако все сходится. Пошли-ка ты лейтенанта Горяева в столицу. Он парень смышленый, пусть прощупает почву на бирже. Вдруг Алекс, действительно, темнит и хочет нас обвести вокруг пальца. А эта Вика, от которой ты в восторге, тоже себе на уме была. Ты только почитай, какого о ней мнения граждане, отдыхающие в "Бирюзе".
Следователь нашел протоколы с показаниями свидетелей.
– Чего только стоят эпитеты "она высокомерная, чужим мужьям "строила глазки". Хороша пигалица?
– Брось, Володя, ты плохо знаешь женскую психику, – возразил капитан. – У тебя односторонняя информация, к тому же женская. А что говорят отдыхающие от трудов праведных мужчины?
Следователь беспомощно развел руками.
– То-то и оно, – набрал очки Белозерцев. – Надо учитывать контингент пансионата – выхоленная номенклатурная элита. Корецкая среди них оказалась благодаря связям Алекса, которому стала доступной светская сфера. Как могли отцветающие дамы с пышными формами потерпеть возле себя такое очаровательное создание, как Виктория, попавшая в центр внимания благодаря своей красоте, а не дорогим нарядам и бриллиантам. Какой, даже лысеющий или лысый, чиновник устоит перед красотой, перед свежестью молодости?
Вот старые дамы и всполошились, почуяв сильную соперницу, нарушившую их благопристойный покой, уязвившую их честолюбие. Долго в их среде при массированном психологическом прессинге она все равно бы не выдержала. Только приезд Алекса был спасением. Так то оно, друг. Поэтому достоверность их показаний весьма сомнительна. Женщина – существо загадочное, импульсивное. Надо учитывать обстоятельства, когда и что она говорит. Мужчины, я в этом уверен, были бы о Корецкой противоположного мнения.
– Но это противоречит твоей предыдущей версии относительно Алекса! – вспылил Владимир.
– Я не настаиваю на ее достоверности. Гипотеза, предположение всего лишь. Но согласись, весьма правдоподобная, заслуживающая разработки, – парировал Василий, озадачив своего коллегу.
6. Свидание с Викой
Корецкий, возвратившись из отдела милиции, взял ключ от номера в пансионате "Бирюза". Симпатичная блондинка, сменившая администраторшу, с которой Алекс повздорил по телефону в прошлый вечер, сочувствующе, с печалью в глазах, поглядела на него. В пансионате только и разговоров, что о загадочном убийстве молодой смазливой кокетки. Степенные дамы с глубоким декольте в одночасье превратились в потешных девок, охочих до сплетен и пошлых анекдотов. Они обсуждали в своих меблированных номерах, в холле, и смерть москвички в их воспаленном мозгу обрастала невероятными обстоятельствами. Непременным действующим лицом всех вариаций был любовник, погубивший гордую москвичку и сам, вероятно, утонувший в море.
При появлении Корецкого сплетницы замолкали, как провинившиеся школьницы перед строгим взором учителя. Краем уха услышанное грязное слово о жене ранило его сердце. Сдерживая себя, чтобы не сорваться, быстро проходил мимо. Он искал уединения, стараясь забыть этот кошмар. С потерей жены в период медового месяца мир для него потускнел, утратил свои радостные звуки и яркие краски, и в нем самом словно оборвалась струна, еще недавно звучавшая от прикосновения теплых женских рук, хмельных губ…
Корецкий машинально открыл ключом дверь номера и запер ее изнутри на два оборота, словно хотел надежнее отгородиться от остального мира, не сумевшего уберечь его возлюбленную. Но и здесь, в уютной комнате, его душа не находила успокоения: она металась как дикая птица в клетке. Алекс положил на стол "дипломат" и прошел в спальню. Большой чемодан с Викиными вещами и спортивная сумка, так и остались не распакованными. "Как же так, был человек, смеялся, радовался жизни, и вдруг его не стало. Куда все делось, куда ушло? – мучительно размышлял Алекс, не желая примириться с жестокой реальностью. – Вика, дорогая моя, как жить дальше? Подскажи".
