скачать книгу бесплатно
Денег бармену корейцы столько отвалили, что ему было за что хорошего специалиста нанять. В Чу как раз водились такие. Заплати хорошо, так они и сверхсекретный, только что испытанный генералом Чо самолёт ЧМУ-Т-5 с аэродрома уволокут. Правда, с шавками куда опасней дело. Коль прокол, так Бриллантович без шкуры как пить дать оставит.
Но прокола никакого к счастью не было. Операция по изъятию собак прошла блестяще. Словно испарились в самом центре города. Мотала Бриллиантовна головой ошалело, отыскать пытаясь глазами пекинесов пропавших, да нигде не было их, лишь ошейники расстёгнутые на концах поводков болтались.
– Ашот! – закричала дама, увидев как раз проходившего мимо участкового в гражданской одежде. – Ашот! Беда! Собаки пропали мои! Только что были и – вот!
Чуть не плача, Бриллиантовна показала милиционеру два поводка с ошейниками пустыми. А тот грозный вид напустил на себя и воскликнул подобострастно:
– Одну минуточку, Хасима Хамидовна! Найду я ваших собак! Будьте спокойны!
А про себя выругался злобно: «Угораздил же тебя чёрт по моему участку с шавками со своими шарошкаться!» Зная крутой нрав своего начальника, решил Ашот в поиске псов по полной программе выложиться. Первым долгом, поднял он на уши всю чувадальскую милицию. Через пять минут буквально к скверику, где совсем недавно корейцы отдыхали, подкатили два «воронка», и целая толпа милиции набежала. Кольцом прочным весь центр города оцепили, где собаки пропали, и давай шмонать всех подряд, кто только под руку попадётся. А заартачится какой гражданин, так его по шее – ну и в «воронок» без вопросов лишних. Всё перевернули вокруг доблестные товарищи милиционеры, но собаки – как в воду канули.
Участковый Ашот решил в погребок к своему приятелю заглянуть, насчёт собак поинтересоваться. Не слышал ли чего? Кстати сказать, Ашот был тем самым участковым, которого в своё время так сильно напугал генерал Чо.
– Плохие дела, дружище! – заныл участковый. – Возле подвальчика твоего Бриллиантовна собак своих потеряла. Не слышал ли ненароком, где они? Кранты мне, коль не найдутся. Замордует муженёк, со свету сживёт, паскуда! Хоть по собственному желанию пиши!
– Ничего, Ашот, я не слышал пока, – отвечал бармен, – а уж в подвал ко мне псы её сто процентов не забегали. Это абсолютно точно. С утра самого воздуха свежего не нюхал. От стойки не отходил. В подвале своём, Ашот, как в шахте промаялся. Надбавку, дружище, мне за подземность платить положено, да кому дело-то до меня есть?
Участковый скис совсем, и бармену жалко очень его стало:
– Да не горюй ты, Ашот! Куда собаки бриллиантовские подеваться могут? Кто отважится их украсть? – Бриллиантович без яиц оставит. Были бы ещё хоть побольше да пожирнее, так пошли б на шашлык корейцам, а на кошек таких ни за что не позарятся собачатники.
Налил бармен участковому коньяку полстакана, тот выпил его залпом и, закусывая, в глубину зала взгляд перевёл, туда, где корейцы и офицеры сидели.
– Не видели, мужики, собачонок двух курносых, маленьких?
В ответ и корейцы, и военные плечами пожали. Плюнул Ашот злобно на пол погребка, махнул с досадой рукой да и вышел из заведения.
– А что, мужики, – прокомментировал ситуацию Круглов, – собака – штука очень даже вкусная! Не верите? Так у наших соседей спросите. Они толк в этом деле знают: хряпают собачек так, что аж за ушами трещит.
Ю и О, услышав такое, улыбнулись. И повернулись к авиаторам:
– Коль, товарищи лётчики, вы так хорошо разбираетесь в корейской национальной еде, так не присоединитесь ли к нам?
Офицерам интересно было познакомиться с самыми настоящими узкоглазыми корейцами, про богатство которых в городе Чу ходило множество самых невероятных слухов.
Соседи по столику вдобавок ко всему на вид совершенно простыми и приятными виделись. Вот потому и приняли авиаторы предложение. Быстро столики сдвинули да и вокруг расселись.
– Вы, господа офицеры, не стесняйтесь только, – сказал Ю, – сегодня я угощаю. Праздник у меня большой.
Бармен завалил стол самыми, что ни на есть, деликатесными закусками, выпивку хорошую принёс – и пошло дело.
После того, как пару раз кинули за воротник, разговор поживей полился и как-то сам собой о генерале Чо завязался.
– Так и не удалось взглянуть на вашего прославленного генерала, который весь город на уши поставил, – заметил Ю, – а так хотелось пообщаться с тем серьёзным мужчиной.
– Испытатель он, конечно, неплохой, – тут же отреагировал Фомин, – но как человек – самое настоящее дерьмо. Так что немного вы потеряли, товарищи корейцы, не встретившись с субъектом этим.
– Чем же не угодил вам этот человек весёлый? – удивлённо спросил Ю.
– А тем, что так, как он, нормальные мужики не поступают, – продолжил Круглов. – Ну как вы думаете? Сидим мы вот в этом самом кабачке водочку тянем. И вдруг заходит нежданно-негаданно Чо. Вскакиваем от радости, что с легендой живой поквасим! Вот, думаем, память останется! Ан нет! Легенда морду ящиком сделала и мимо прошла, будто мы шапки-невидимки понадевали. Удивились не на шутку, конечно, а он сел за столик один, как бирюк. Три бутылки коньяку взял, от одной отпил, от другой и сидит вражина глазами блымзает.
Рты мы поразевали да глаза повылуповали, на такое глядя: «Уж не опился ли, – думаем, – часом да умом не тронулся?» Лично у меня даже мысль промелькнула, что спасать человека надо. За руки, за ноги его – и в санчасть. Пусть там ладу дают. Разве станет нормальный мужик к трём бутылкам по очереди прикладываться. Не чокнутый никогда, если один пьёт, вторую бутылку распечатывать не станет, потому что коль с собой забирать потребуется, так заводская упаковка она во всех отношениях лучше, не затычка же из газеты всё-таки. И так, и эдак пузырь вертеть можно.
Но в дурдом товарища генерала мы тащить сразу не стали. Убедиться поточнее решили в его, так сказать, дееспособности. А он сидит, напыжился. Красный-красный. Да на нас, на коллег своих, так поглядывает искоса, будто мы враги его самые что ни на есть кровные. Противно нам стало от того. Допили мы водку, плюнули и ушли не прощаясь, чтоб глаза на него не глядели.
Не успели выйти только да на лавочку напротив присесть, как видим Чо из подвала выходит. Злой-презлой. А за ним, чуть погодя, алкашей команда целая выскочила и, не дав уйти далеко, налетела. Отмутузила генерала да те самые три бутылочки, раскупоренные и отпитые лишь чуток, увела с собой. А мы сидим себе, словно нет нас. Ничего не видим как будто. Как он с нами, так и мы с ним. Поквитались, короче. И правильно сделали, потому что, как мы узнали потом, Чо уже не один день так дураковал: по разным забегаловкам расхаживал да коньяк чуть пригубленный оставлял негодяям. Влетали алкашики-чувадалы в заведение после ухода его и оставленное хватали. А в этом погребке неувязочка вышла. Увидел он нас и подумал, наверное, что не алкаши, а мы зацепим дары его. Похватал бутылочки свои раскупоренные, по карманам рассовал и дунул с ними. Вот и братия алкашиная издевательство такое над собой не потерпела да позволила себе генерала зарвавшегося наказать.
Круглов умолк, а Ю скривил косое лицо, призадумался и заговорил, как бы размышляя вслух:
– Зря вы так, товарищи офицеры, на человека. Что с того, что решил он покуражиться, разрядку для души сделать? Очень нормальное и естественное желание. Не аномалия какая-нибудь, а так – баловство. Коли полно всего, так каналья скука переносится, куда труднее. Так томиться начинает сердце, что ему, как воздух существу живому, срочно праздник нужен. Что-нибудь оригинальное да свежее, как, к примеру, то, что генерал придумал. Лично я вполне товарища Чо понимаю и уважаю очень даже за то, что так красиво душе своей уважить сумел. И в доказательство того, что Чо мужик правильный, хочу пример привести для ясности. Представьте себе, что генерал по-иному решил разрядиться. Не алкашню коньяком недопитым баловать, а в публичном доме просто гульнуть. Уверен, не осудили б вы его за это. А теперь представьте себе ситуацию. Резвится товарищ Чо с женщинами, куролесит, что называется, и вдруг замечает, что, оказывается, не один в номере – сослуживцы и тут достали. Ждут не дождутся, когда же проституток герой покинет да товарищей вниманием осчастливит подобострастно, на беседу дружескую соблаговолит?
Из длинного тонкого бокала Ю отхлебнул глоток белого сухого вина.
– Так вот, скажите мне теперь, – должен генерал обрадоваться, встретив в публичном доме своих сослуживцев?
Офицеры, ошарашенные таким неожиданным объяснением, были просто поражены, но не согласиться с Ю не могли. Конечно же, Чо не мог быть козлом. Просто вышло так: повстречались некстати. Осознав это, авиаторы ощутили в своих душах нарастающее чувство стыда. Захотелось им вновь с генералом встретиться и как-то вину перед ним загладить. Но Чо уже был далеко-далеко.
А Ю, пожевав веточку петрушки, продолжал:
– Молчите, товарищи офицеры, значит, дошло до вас то, что я сказать хотел. Но, кроме всего, что ещё хочу по поводу этому отметить. Товарищ Чо так нашухарил в городе Чу, что самым настоящим героем стал. Так красиво унизить местных да власть предержащих ещё никому не можилось. Схлопотали они смачный плевок в свои мерзкие душонки и снесли его безропотно. Не понимаете? Поясню. То, что ваш генерал творил, существующая система никому делать не позволяет. Кто бы ни был: вор крупный или начальник милиции, первый секретарь обкома или алкаш бездомный – упаси боже им в открытую палить деньги. Втихаря – пожалуйста, а в открытую – извините. Знает система: кто без головы да без оглядки деньгой швыряется, тот не уважает её, в грош не ставит. Вот и держит она так статус высокий свой. За неуважение к себе, невзирая на лица, под метёлку метёт и фамилию не спрашивает. Вот и томится в тисках железных неистовый южный темперамент, на белый свет боясь вырваться. В глуши и мраке тоску свою разгоняет. А тут – на тебе. Является какой-то там генерал русский, идёт по городу и на систему поплёвывает, алкашей коньяком опаивает, бабки налево и направо швыряет. Прёт по Чу, словно трубит в фанфары: «Смотрите, козлы, какой я фартовый! Чхал я и на вас, и на советскую власть! На всех чихал! Не то, что вы, пигмеи несчастные, забились по углам, прячетесь как мыши и трепещете. Что толку, что денег у вас немерено, коль мошной тряхнуть не могёте? Что с того, что власть в ручонках держите, коль по сторонам озираетесь?! Боитесь, шакалы?! А я не боюсь!», – почесал затылок Ю.
– Не знаю, думал ли генерал, что дуркование его так здорово заденет хозяев города, что души их столь сильно разбередит, но вышло всё именно так, а никак не иначе. Когда увидели друзья народа, что есть, оказывается, такие люди, которым безнаказанно, не прячась, бабками налево и направо швыряться можно, плохо стало им. Хвосты поопускали и усомнились в могуществе своём люди. Позлились, попереживали обиженные товарищи, зубками поскрипели, ножками потопали, да и угомонились.
Ю прищурил глаза, обвёл взглядом компанию и закончил с улыбкой:
– Предлагаю выпить за генерала Чо, прекрасного и оригинального мужчину!
Выпили синхронно и ещё толком закусить не успели, как Ю вновь красноречием разразился, будто молчал всю жизнь и вдруг упущенное разом наверстать решил:
– Я, мужики, человека хорошего определяю с ходу. Чо – отличный товарищ. И вы тоже, что надо. Потому мы вместе и гуляем сейчас за этим столом. Любую душу, любые глаза как букварь без труда прочитываю, и вы для меня – что книжки раскрытые. Один на один со мной бесполезно в карты играть. Недавно вот мошенника крупного подобул. Вещь прекрасную у барбоса выиграл.
Ю полез в боковой карман пиджака и достал оттуда что-то круглое, в белый носовой платок завёрнутое. Развернул его – и взору компании представился красивый драгоценный камень.
Офицеры по очереди подержали его в руках.
– Да! – проворчал Круглов. – Вот чем, оказывается, заниматься надо: лук сажать да в картишки резаться, а не бомбы атомные таскать над миром!
Промолчал на то Фомин, а Шухов, видно, желая перед генералом Чо реабилитироваться, произнёс торжественно:
– Товарищи! Каждому солидному бриллианту положено давать имя собственное. Вот я и предлагаю назвать этот камень «Генерал Чо». Кто против?
Единодушное молчание выражало общее согласие.
– Принято единогласно! Итак, прошу выпить за новоиспечённого генерала! За бриллиант!
После того, как бокалы опустели, все дружно зааплодировали почему-то. То ли весело было, то ли просто тост Шухова всем по душе пришёлся, а может быть, огненная вода, уже в достаточном количестве на грудь принятая, постаралась на славу. Но я скорее склонен думать, что причина ликования заключалась в другом. Возникло оно из-за ощущения полной и окончательной реабилитации в сознании офицеров личности генерала. Вот и била в ладоши компания долго-предолго. Бармен с помощницей тоже к ликованию присоединились, а когда аплодисменты утихли всё-таки, Ю всё равно посидеть спокойно не дал:
– Хорошие вы люди, товарищи лётчики, раз чужой удаче порадовались. Не позавидовали. А дружок мой, Цой его зовут, с которым мы и нары вместе полировали, и горе луковое без гроша в кармане раскручивали, позавидовал. До глубины души мерзавец обидел. Выиграл я, короче, бриллиант этот. Иду довольный, цвету прямо как роза майская. Встречаю Цоя этого самого: «Поздравь меня, дружище, – говорю, – гляди, какую штуку прекрасную мне судьба подарила!» – Показываю бриллиант. – И чтоб бы вы думали? Цой на камень посмотрел, скривился злобно да как зарычит: «Что ты, как мандавошка, со своей стекляшкой носишься!? Засунь её себе в член да ходи показывай!» Так-то вот среагировал корешок и перестал, как личность, существовать для меня. Хотя, как узнал я потом, не в духе был человек. В карты продулся только что вдрызг. Всё, что за год заработал, спустил в одночасье. Но всё равно, нельзя так. Коль мужик ты правильный, так уметь должен эмоции свои гнилые в узде держать.
Неожиданно дверь подвальчика отворилась, и в него вошёл высокий стройный мужчина с небольшой хозяйственной сумкой. Как вы можете догадаться, это был один из тех деликатных специалистов, о которых я уже упоминал ранее.
Только увидел бармен его, так и засуетился сразу. Первым долгом спешно помощницу домой услал, а потом уже гостя провёл на кухню, да оттуда корейцам рукой махнул. Встали те, и пошли к бармену.
Офицеры не видели, что происходило за стойкой. Только что выпитая огненная вода, путь свой к желудкам не завершив, настоятельно требовала закуски. И закусывали друзья усердно и не предполагали даже, страсти какие на кухне деются.
А дела там поистине варварские и ужасные разворачивались. После того, как корейцы за стойку прошли, мужчина вытащил из хозяйственной сумки двух маленьких собачонок, молодых курносеньких пекинесов, и выпустил их на пол. Убедившись, что это собаки именно Бриллиантовны, а не какие-
нибудь другие, корейцы в зал вернулись, а мужчина заведенье покинул.
Бармен быстренько и без хлопот зарезал бедных собачонок, предварительно им мордочки шпагатом перетянув, визга не было чтоб. Затем так же ловко содрал с них шкуры и тушки освежевал. Всё у товарища бармена ладно да споро вышло, видно, малый толк в этом деле знал.
В зале погребка компания пила, закусывала да разные беседы вела. И Фомин, и Круглов, и Шухов в тот вечер вволю наговорились, да и Ю с ними, а вот О сидел немой как будто. Но не немой кореец был, а молчаливый очень. Все попытки авиаторов хоть как-то разговорить его успеха не приносили. Короткие односложные фразы – это всё, что удавалось выдавить из корейца.
– О по жизни молчаливый такой, – прокомментировал Ю. – А я вот, наоборот, сболтнуть грешным делом люблю. Потому, как две противоположности, – с ним мы не разлей вода. Получается, согласно мудрости народной: я человек серебряный, а он – золотой. Знаете, есть поговорка русская такая: слово – серебро, а молчание – золото.
Пока слово за слово, да по чуть-чуть – стемнело на улице, и по соображениям такта решил Шухов вопрос о завершении поднять:
– Дорогие товарищи Ю и О, прекрасно с вами было, но, как говорится, пора и честь знать. Спасибо вам за угощение, и пойдемте-ка мы домой, братцы, пока при памяти…
Ю остановил Шухова:
– Вот тебе на! У нас как раз только самое интересное начинается, а вы уходить! Не годится так! – Офицеры, не поняв ничего, взглянули на корейца удивленно, а тот продолжал. – Как вы помните, наш уважаемый товарищ Круглов соизволил выразиться сегодня недвусмысленно совсем, что корейцы собачек хряпают так, что аж за ушами трещит. Так вот, шашлык собачий – это действительно самая настоящая корейская еда, и в завершение встречи нашей предлагаю собачатинки вместе похряпать так, чтобы обязательно за ушами трещало. Шашлычок готов скоро будет, так что не отведаете пока, никакой речи о завершении мероприятия быть не может.
Ждать долго не пришлось. Мясо молоденьких пекинесов было настолько нежным, что маринации длительной не потребовало. Самую малость подержанное в смеси коньяка и сухого вина, оно уже вполне годилось для жарки.
Наконец бармен торжественно вынес в зал большой блестящий поднос, на котором красовалось долгожданное национальное корейское блюдо. Поставил его на середину стола, за которым компания восседала, и взору товарищей предстал отменно сервированный и украшенный прекрасно нежно-розовый шашлык. Выглядел он исключительно вкусно и заманчиво, и потому жгучее желание попробовать зашевелилось в каждом. Но Ю остудил резко вспыхнувшие аппетиты. Он высоко поднял руку правую вверх, как милиционер, всё движение останавливающий, и язычок свой неустающий вновь почесать решил.
– Перед тем, как продолжить трапезу, хотел бы я некоторые обстоятельства осветить, безусловно, для всех присутствующих интересные. Первое. Хочу обратить ваше внимание, что в настоящее время мы являемся не только свидетелями, но и участниками исключительного, можно сказать, что не только оригинального, но и уникального события, которое, на мой взгляд, смело можно было бы заносить в книгу рекордов Гиннесса. Ни за что не догадаетесь, что за событие это, потому и объясняю сразу. Нам выпала честь откушать, думаю, что, самый дорогой в мире шашлычок. Стоимость двух прекрасных собачонок, из которых шашлык приготовлен, превышает рыночную стоимость нового автомобиля «ГАЗ-24».
У офицеров челюсти отвисли от удивления, но Ю продолжал наповал разить, совершенно опомниться не давая:
– И второе. Перед самым приёмом пищи хочу ваше вкусовое восприятие слегка адреналинчиком взбодрить, и потому большой секрет раскрываю. Тайну очень опасную доверяю вам. Собачки, которых мы сейчас хряпать будем, у человека очень могущественного украдены. У самого начальника чувадальской милиции! Узнай он, чем мы тут занимаемся, будьте уверены, головок нам не сносить. Итак, теперь, когда вы всё знаете, и адреналинчик в жилках ваших уже засуетился, прошу
приступить к…
– Нет! Нет! Так не годится! – остановил красноречивого корейца Шухов. – Такое серьёзное блюдо без тоста кушать нельзя. Просто грех без тоста. Потому я слова прошу. Именем генерала Чо сегодня мы назвали драгоценный камень, который выпало счастье иметь нашему товарищу Ю. Так почему же, интересно, мы не может дать имя собственное этому драгоценному суперблюду? Надо назвать его так же, как и драгоценный камень: «Генерал Чо». Чувствуя, что инициатива моя всеми присутствующими здесь поддержана будет, предлагаю сразу выпить за новоиспечённого генерала, чтобы затем скушать его с гораздо большим аппетитом и удовольствием!
Снова дружные аплодисменты разразились.
Дверь входную на задвижку закрыть пришлось, чтобы на хлопанье любопытные не лезли, ну и наконец-то за шашлык принялись.
А «генеральчик» действительно отменным оказался, потому ели мясо медленно, словно выдержанное дорогое вино смакуя. Молча кушали, будто таинственный религиозный обряд верша. А могло ли оно по-другому и быть-то, коль обстоятельства, отмеченные Ю, шокировали – просто наотмашь по мозгам били? Автомобиль «Волга» для советского офицера – мечта фантастическая и почти нереальная. Из получки бесполезно на неё откладывать в силу мизерности зарплаты. Единственный шанс приобретения поистине драгоценности – это наследство или выигрыш в лотерею. Жалование офицерское – это три сотни в среднем, а «Волга» целых двадцать тысяч стоит. Но двадцать – цена государственная, на базаре – вдвое бери. За двадцать тысяч только важным армейским людям «Волги» покупать позволяют тем, у кого в руках власть конкретная над шелупонью. Возьмут они «Волгу» ту самую за двадцать да тут же за сорок и продадут. Вот тебе и денежки. Чистый навар – двадцать тысяч рублей. А мелочь армейская: пилоты да технари – далеко от дармовщины этой. С ума руководство-то не сошло ещё, чтобы бабки свои кровные охламонам раздаривать. Вот и поди ж ты, помечтай тут о крутой машине.
Но вот приём яств драгоценных кончился. Третий генерал Чо был безжалостно съеден и прекратил существованье своё. В тот самый момент, когда стрелка часов перевалила через самую высшую точку на циферблате, Шухов поднялся из-за стола и, слегка пошатываясь, тост произнёс последний:
– Всё, мужики. На прощанье прошу выпить сразу за трёх генералов: за генерала Чо – испытателя, за генерала Чо – бриллиант и за генерала Чо, которого мы только что скушали! Разом все выпили и потом по домам разъехались.
Около трёх недель с той поры прошло. Служили себе офицеры да послуживали. Вспоминали про пир замечательный, да в силу порядочности своей крепко язык за зубами держали, дабы до ментов чувадальских не дошло и чтобы на людей тем самым беду не накликать. Но между собой тихонько, когда глаза и уши посторонние не слышали, говаривали они на ту тему тайную, смаковали её довольно.
И вот как-то в пятницу после полётов выпивали герои наши у Круглова в гараже. Пили да вспоминали про генералов трёх. И только тост хозяин за них собрался сказать такой же, как Шухов на прощание говорил, как в открытые ворота гаража на огонёк капитан Бабищев просунулся.
Служил Бабищев в базе обслуживания заместителем начальника финансовой части и ещё по совместительству председателем совета кассы взаимопомощи был. К организации той, как к родной маме, каждый офицер и прапорщик до самого конца службы всем своим нутром привязан. Куда ни ткнись: в отпуск ли ехать или купить что – в кассу взаимопомощи лезть приходится. Поэтому, кто управляет ею, тому в любом гараже приём дружеский обеспечен. Бабищев знал это и к Круглову, как домой к себе, бесцеремонно зашёл.
Капитану без слов налили и вместе выпили, правда, тост намеченный произносить не стали – ясно, что при посторонних нельзя.
Закусив огурцом солёным и обтерев носовым платком физиономию, решил Бабищев с коллегами думкою сокровенною поделиться:
– На юге живём, мужики! Жизнь здесь ключом бьёт. Люди бабки делают, а мы киснем, как помидоры в рассоле, сопли жуём, да и только. А люди спекулируют, крутятся и живут себе припеваючи. Совсем не то, что мы, – капитан Бабищев вздохнул, налил себе ещё водочки в стакан и продолжил. – У меня в кассе, мужики, по секрету вам скажу, каждый день примерно десять тысяч остаётся. По сути дела, деньги эти невостребованы минимум до полугода. Так вот, слушайте меня внимательно: если удастся порядочного спекулянта или корейца отыскать, то деньги эти под проценты ссудить можно и навариться круто. Ставка в наших краях, слышал, – 10% в месяц. Вот и прикиньте. Каждый месяц тысяча косая ни за что ни про что! Знать бы только, где они, порядочные и деловые, водятся, а то ведь горя не оберёшься.
– Спекулянтов мы не знаем, тут ничем не поможем, а вот с корейцами порядочными знакомы прекрасно, – Круглов нашёлся, не задумываясь, – вполне могли бы рекомендовать отменных.
Бабищев оживился. Так ему сильно с деньжонками офицерскими расстаться захотелось, банкиром крутым себя почувствовать, что аж запрыгал от радости капитан.
– Давайте к людям этим прямо сейчас поедем! Прошу, ребята, не откажите!
Шухов пыл его попытался поубавить и произнёс со знанием дела явным:
– Те, кого мы знаем, бабки под проценты не берут. У них своих хватает, на кой чёрт им ещё под проценты какие-то брать?
– Ну пусть хоть подскажут, к кому обратиться, – взмолился неугомонный шеф кассы взаимопомощи и, пользуясь положением своим, настоял, заставил собравшихся к порядочным корейцам ехать.
Так как все выпили, Бабищев сбегал к соседу своему по гаражу, правому лётчику капитану Шпалину, который трезв был ещё, и уговорил его в город компанию отвезти.
Сели в «Москвич» – и поехали. Адреса, где корейцы Ю и О жили, у авиаторов не было, но найти их труда никакого не составляло, потому что средь узкоглазой братии города Чу все очень хорошо знали друг друга. Нашлось кому подсказать, и очень скоро к месту назначения прибыли.
Возле дома Ю стояла целая кавалькада автомобилей, и вокруг корейцы, празднично одетые, расхаживали, будто куда на торжество или гуляние собрались.
– Вот так встреча! – воскликнул Ю, увидев гостей. – Легки на помине. Только что вспоминали про вас. Чем быть полезны можем? Должно быть, не просто так наведаться-то решили?
– Понимаешь, Ю, у нашего коллеги деньжонки малость зашевелились, – ответил Шухов, – тысяч десять. Слыхал он, что корейцы их под проценты хорошо берут. Не поможешь нуждающегося человека найти? Такого, чтобы не обманул.
Почесал затылок Ю, посмотрел на офицеров искоса, вздохнул и ответил без особого желания помочь:
– Понимаете, товарищи, дело, что вы затеваете, самое что ни на есть неблагодарное. Нет ничего на свете хуже, чем в долг деньги давать. Недаром есть поговорка такая русская: хочешь нажить врага – дай ему в долг деньги. Это народная мудрость. Поговорок дураки не сочиняют.
– Да, товарищи, – подтвердил даже всегда молчаливый О, – послушайте дружеский совет: никогда не надо в долг деньги давать.
Бабищев совсем поник, услышав такое, но Ю несколько успокоил его:
– Конечно, возможно, мы чересчур драматизируем ситуацию, и следует отметить ещё, что кто не рискует – тот и не пьёт шампанское. Кстати, есть сейчас хороший вариант вложения денег. В Ташкент наши хорошие знакомые, очень даже порядочные, за семенами летят, а наличных денег вместо шестидесяти тысяч только пятьдесят имеется. Десять ровно не хватает. Часть семян они себе покупают, а часть – на продажу. То есть, кроме расхода, ещё и навар имеют. День туда, день там, день оттуда, день тут и получите за какие-то пять дней косую тысячу чистой прибыли.
Капитан Бабищев вновь оживился, довольно ладошки потёр и сказать что-то хотел, но молчаливый О опять вмешался:
– Не советую я вам, мужики, рисковать. Самолёт-то он хоть и железный, но когда упадёт, на куски разваливается. Навернётся – и деньжонки плакали. Поминай их потом, как звали.
Бабищеву этот последний довод О уже показался совсем дурацким.
«Коль так рассуждать, – думал он, – тогда вообще из дома выходить не надо: кирпич на голову с неба свалится и пришибёт. Не аргумент это. Главное, чтобы люди порядочные были, а не мошенники». И чтобы до конца рассеять сомнения, капитан попросил робко:
