скачать книгу бесплатно
– Да, – проглатывая горячий напиток, кивнул парень. – По-другому никак, иначе не пройти в Щель. Даже у тех, кто прошел всю историческую программу славян, бывает, что не получается, и тогда все двадцать лет обучения на свалку, только инструктором потом…
– Видимо, стоит эта Вода дорого, если на кону такие ставки? – желая узнать как можно больше, любопытствовал мастер. – А нам бы, Ванька, войну закончить, да фашистов разбить, ведь, под Москвой уже…
– Мы победим, Сергей Палыч, обязательно победим, мы всегда побеждаем, потому, что мы за правое дело, – твердо проговорил Иван заученную фразу, встал, поставил кружку к чайнику и вышел в цех.
Он работал здесь с осени, как только завод перевезли из Белгородской области и поставили первые станки. Это была обязательная часть программы обучения. Пошел уже второй месяц. За это время он всего лишь раз виделся с матерью, а отца не видел вовсе. Мир вокруг был реальным на все сто процентов. Даже выйдя через две недели из капсулы, он чувствовал все последствия на организм. Похудел, ноги тяжелые, а суставы пальцев от холода становились менее подвижными. Капсула с полной достоверностью передавала все воздействия на тело. Но самое необычное было в другом – Иван видел вокруг людей, настоящих, живых.
Вчера соседке по бараку, тете Зине, прислали похоронку на сына. Она сидела с бумажкой в руке, прикоснувшись лицом к деревянному косяку, и молчала, глядя в одну точку. Бабы проходили мимо, дети и подростки не лезли. Все знали, что горе надо принять. У каждого уже кто- то погиб. Кого- то разбомбили, кто- то на фронте пропал, а кто- то уже здесь, в эвакуации, от болезней, недоедания и ранений. Иван ступил на крыльцо барака, и тетя Зина подняла на него глаза.
– Такой же белокурый был… Сашенька… мой… Восемнадцать годков, ведь… всего…, – и ее прорвало, она завыла, как раненная волчица, закрыла лицо руками и орала диким воем, раскачиваясь взад и вперед.
Иван не знал, как поступить, но чувствовал, что нужно побыть рядом. Приблизился и сильно обнял тетку. Тетя Зина приняла его сострадание, она уперлась лбом в его худо плечо, заливая грязную фуфайку слезами. Темнело.
Таких моментов Иван пережил уже несколько. Через две недели, когда он первый раз вышел из капсулы, они сидели с матерью за столом.
– Мам, я не уверен, что так надо, ведь это настоящие люди.
Мать серьезно посмотрела на него, положила ладонь на голову и погладила волосы.
– Я слышала, что это тяжело, у нашей коллеги сын совсем вышел из программы, не смог. И если ты решишь прекратить, то я не буду критиковать тебя, – понимающе сказала мама.
– Знаешь, людям там очень плохо, а я как бы в гостях у них.
– Ваня, ты же знаешь, что без этого никак, тебе нужно прожить весь цикл, сейчас весь мир держится на Воде, челноки взлетают по пять раз за сутки, а возвращаются полными единицы, и Воды нужно все больше и больше, – убеждала мать. – Ты и такие как ты – гарантия этого мира, чтобы не повторялся весь тот ужас.
– Знаю, нам с пеленок это вдалбливают – вздохнул парень.
IV
Капсула симуляции. Юность. Формирование восприятий.
Иван сел в блестящий черный автомобиль с большими колесными арками и широкими дверями. Дверь плотно и гулко захлопнулась, удобное пассажирское кресло заднего пассажира приятно пружинило во время езды. Иван потрогал мягкий ворс сиденья и спросил водителя:
– Это же немецкая машина, да?
Водитель в строгом черном костюме, белой рубашке и темно- синем галстуке, не поворачиваясь, ответил:
– Да, трофейная еще, после войны много их у нас. А, интересно, как у вас там? Понимаю, что не расскажешь, но жутко интересно…
Иван посмотрел в окно. Сначала автомобиль ехал по какому- то отдаленному району, но постепенно город наступал, дома становились плотнее и выше, а людей на улицах встречалось все больше. Было интересно вглядываться в их лица, рассматривать одежду, сравнивать, понимать, почему все такое необычное. После крутого поворота машина резко остановилась, и взору открылась большая площадь, в самом начале которой двигалась огромная колонна людей с плакатами и транспарантами.
– Ух ты! Ты хоть знаешь, какой день-то сегодня? – воодушевился водитель.
– Нет, – вглядывался в окно Иван. – Лицо человека, который молодой, кажется знакомым. Ленина и Сталина я конечно узнал, а это кто? Вспомнил! Это же Гагарин! Да?
– Сегодня великий день! Как по радио передали, так и радости нет конца! – с волнением и гордостью откликнулся водитель. – Представляешь, еще пятнадцать лет назад полстраны в развалинах было, а теперь! Первый человек в космосе, НАШ! Понимаешь? НАШ! Это вы там, по пять раз в день летаете, я- то знаю (по службе мне положено кое- что знать), а у нас- то – первый раз! Только вы же, вроде, каждый раз умираете, да?
– Юрий Алексеевич Гагарин, двенадцатое апреля тысяча девятьсот шестьдесят первый год, первый полет человека в космос! – проигнорировал вопрос Иван. – У меня на столе его фигурка стоит, мы помним, мы все помним.
– Правильно, по- другому нельзя. Радость- то какая! Это же все наш советский народ! Трудовой народ! Фашистов победил, Европу освободил, а теперь и космос покорил! – не унимался водитель. – А Гагарин – герой, а дальше Марс, а потом – другие Вселенные….
Машина остановилась на краю площади. Иван потянулся к ручке двери и спросил, обращаясь к человеку за рулем:
– Можно?
– Можно! – с улыбкой ответил тот, но поправил оружие под пиджаком.
Парень открыл дверь, вышел на брусчатку и вдохнул прохладный весенний воздух. Вокруг площади готовились сооружения, где- то уже висели плакаты «Мир. Труд. Май», где- то только устанавливались большие постаменты из досок и фанеры. Огромная толпа радостных людей приближалась к Ивану, из рупора громко и со скрипом вырывалась музыка и слова «… могучая, никем непобедимая…»
Люди тоже пели, улыбались и радостно обнимались. Многие несли плакаты с изображением Гагарина. Во главе колонны, на больших шестах, двое крепких парней держали макет большой космической ракеты. Колонна приближалась постепенно, огибая автомобиль и Ивана. Кто- то весело похлопал его по плечу, увлекая в бурное шествие. Одна девушка в сером берете обняла его и крепко поцеловала в щеку. Ваня растерялся, покраснел и глупо улыбнулся, а она, как ни в чем не бывало, пошла дальше, выкрикивая «Ура!.. Ура!»
Эта экскурсия в прошлое навсегда запомнилась молодому пилоту. Никогда в своей жизни он не встречал таких чистых и открытых людей. От них веяло силой и единением, было видно, что есть у этого общества цель и оно к ней идет, получая вот такие поощрения и подтверждения своего правильно выбранного пути. Еще больше на фоне этого было не понятно, как же случился раскол, который навсегда поделил народ на своих и других. Почему, спустя каких- то пятьдесят- шестьдесят лет, пережив большую войну, свершив немыслимые достижения, люди опять взяли в руки оружие и направили его друг против друга, уничтожая миллионами. Хотя, подобное ощущение Иван испытал потом еще не раз, но немного по-другому.
V
Капсула симуляции. Формирование задач.
Конь под Иваном переступал с ноги на ногу, гнул голову к земле, где копытом уже разбил тонкий лед и виднелась вода. Справа на кобылице с яблоками на боках, восседал угрюмый Святослав. Взор его был направлен вдаль и вниз, где около сотни воинов столкнулись в тяжелой битве. Сражавшихся можно было легко отличить друг от друга, примерно половина из них были на светлых лошадях, и одежда была серых и белых тонов, а другие – почти все в черном, лошади их были выше и поджарее, мечи их были кривые и тонкие, в отличие от тяжелых и прямых лезвий светлых.
– Эх, сдался ты на мою голову! – зло проговорил сквозь бороду Святослав. – Помочь браткам надо, посекут их черновцы, а я тут любуюсь с тобой…
Говор его был мягкий, звуки в словах сливались, но речь на слух воспринималась понятно, хоть и не совсем привычно.
– Прости, – сказал Иван и потянул коня за уздечку, выравнивая свое положение в сторону собеседника, – часто у вас такое? Много гибнет?
– Последнее время очень часто: набеги со степей, с востока, с запада, то одни, то другие… – всадник снял металлический шлем, из- под которого вывалилась густая русая шевелюра. Святослав провел ладонью по бороде и сплюнул на землю. – Как отец мой, князь Игорь, жути им навел, так пять лет ни одного смрадного тела не было, даже византийские со своим крестом, и те только с подарками ездят. А последние три года все больше и больше этой нечисти, что чернецы, что с дальних морей заходят – всем нашей земли хочется.
В этот момент, из толпы сражавшихся отделилось несколько человек. Двое волокли крупного парня по замерзшей траве, оставляя густой красный след. Оттащив подальше, они положили тело на широкую плащаницу и понесли к холму. Проходя мимо Ивана и Святослава, они притормозили. Святослав спешился и подошел к раненному. Воин был могуч, широк в плечах, даже двое его крупных товарища с трудом могли нести его тело. Зрелище было ужасно. Рана шла справа от шеи и доходила почти до середины груди, кровь пульсировала, а пострадавший непонимающе открывал рот и быстро моргал глазами. Иван соскочил с лошади, сорвал с седла тряпичную торбу, вытряхнул из нее остатки овса и смотал сумку в плотный комок. Тут же подскочил к раненному и крепко прижал плотную ткань к ране, а ручками торбы примотал повязку к плечу – кровь перестала хлюпать в ране, и Иван сказал, показывая на горло:
– Тут с обоих сторон артерии проходят, кровь по ним к голове идет, у него одна перебита, и если ее перетянуть грамотно, то есть шансы, что выживет, хотя тут их не много…
– Везите его к бабке Верде! – крикнул Святослав вслед обозу, потом повернулся к Ивану. – Ловко ты его… Если к ночи не помрет, то старуха его на ноги поставит быстро.
– С такими ранами не выживают, – грустно сказал Иван. – У него почти до позвоночника разрублено, умрет он.
– Верда еще и не таких поднимала, – хитро сказал Святослав, показывая на свой глаз, где почти от уха до носа виднелся тонкой полоской шрам. – По твоим словам, я бы тоже умер, ан нет. Старая ведунья две ночи уходила к болотам, воду носила свою, отпоила меня, примочки делала, а ведь у меня и глаза- то почти не было…
Иван внимательно посмотрел в волосатое лицо спутника. Тонкая бледная полоска проходила как раз по середине века, но когда тот открыл глаза, то никаких повреждений на таком нежном органе Иван не обнаружил.
– Интересно! – удивленно воскликнул парень. – Это ваш лекарь такие чудеса творит?
– Верда много тайн знает, воду заговаривать умеет, – сообщил Святослав. – Вечером я покажу тебе ее.
Битва под холмом закончилась, и воины, подбирая раненных, расходились в разные стороны. Через пару часов осенней дороги отряд Святослава приблизился к высокому бревенчатому забору.
– Открывай! – громко крикнул первый, – Звездана сразу к Верде тащите!
Мужик с узкой головой высунулся в проруб между бревен, а после заскрипели тяжелые петли и огромные ворота раскрылись.
– А старуха Верда уже тут, как чует будто… – пробубнил кто- то за спиной Ивана.
Несколько мужиков толкали тяжелые ворота, двое с оружием смотрели по сторонам, а чуть дальше стояла сгорбленная старая женщина в черном одеянии. Длинный темный платок покрывал ее голову и свисал почти до земли, из глубины покрывала на Ивана смотрели два зеленых блестящих глаза: старуха уставилась прямо на него. Тут же к ней поднесли раненого Звездана, тот уже был без сознания и бился в горячке. Старуха медленно оторвала взгляд от Ивана и склонилась над умирающим.
– Растрясли, ироды! – Верда быстро достала из глубины своего одеяния какой- то пузырек, откупорила и сделала маленький глоток, потом посмотрела на емкость и еще отхлебнула. После склонилась над раненным, положила старую сморщенную ладонь на его лоб, и Звездан сразу затих, успокоился и задышал ровно. Остатки снадобья из пузырька она вылила прямо в рану и тут же закрыла ее полотенцем. – Сделаем мОлодца, только мне нужен будет вот этот, – и, обращаясь к Святославу, показала пальцем на Ивана.
Иван в сопровождении Святослава и еще нескольких шли по старинному городищу. Поселение жило своей жизнью, из каждого двора виднелись люди, в основном – женщины и дети. Кто- то готовил еду, кто- то стирал в огромных корытах белье, тут же бродили курицы и свиньи, ковыряя недавно замерзшую землю.
– Скоро снег будет. – глядя на небо, сообщил Святослав, когда они приблизились к высокой рубленной избе, в крыше которой виднелось подобие узкой пирамиды, а на высоком шесте развевался по ветру белый флаг с непонятной эмблемой. – Пошли, с сыном тебя познакомлю!
Иван удивился, ведь, спутник был едва ли старше него самого, а войдя в дом, взору предстал маленький парнишка лет пяти, а в дальней комнате виднелась женщина с грудничком на руках.
– Малуша! Пошукай в келье, да на стол поставь еды, гость у нас! – громко с порога сказал Святослав, обращаясь к женщине, потом он позвал мальчика и сказал: – Это Володимир, свет мой, «Ясно солнышко», нарекла ему гадалка объединить земли все, от Киева до Новгорода. А, что скажешь, пришлый?
Иван внимательно посмотрел на ребенка и как- то не по-местному протянул ему руку, мальчишка открыто улыбнулся и интуитивно пожал ладонь, потом засмеялся ребяческим смехом и убежал в сени.
– Хороший парень, сразу видно – смышленый, – улыбнулся Иван.
– Ой, смышленый! – расцвел хозяин и опять окликнул женщину, – Малька! Ну где ты там? Живот к прозвонкам прилип, со вчера маковой росинки не было, давай быстрей! Да хмелю дай, гость же!
Широкобедрая крупногрудая женщина откинула с печи ткань, и по дому разнесся знакомый аромат выпечки. Она поставила несколько больших блюд с соленьями, кувшин с питьем и широкую доску с длинными печеными пирогами. Святослав отломил большой кусок пирога и протянул Ивану. Тот откусил прилично и закрыл от удовольствия глаза.
– С шеями…? Как в детстве… – едва смог выговорить Иван набитым ртом, протягивая руку к маленькому горшочку с молоком.
– А ты откуда знаешь? – подозрительно спросила женщина, все время до этого сидевшая молча. – Здесь только я такие пеку. Откуда ты?
Иван ответить не успел, в дверь требовательно постучали, и в избу ввалился мужик, один из окружения Святослава.
– Пора, Верда зовет этого, – кивнул он на Ивана.
– Иди с ним, и будь что будет, возьми пирога с собой, по дороге доешь, – распорядился Святослав.
Лачуга старухи Верды была на другой стороне поселенья, в стороне от жилых дворов, сразу за конюшнями. Провожатый остановился, сказав, что дальше ему нельзя и пальцем показал на полусгнившую деревянную дверь. Смеркалось. Иван толкнул дверь и вошел в темное помещение, в воздухе была испарина, пахло навозом, а за стеной слышно было, как пыхтела лошадь. Иван прошел дальше на тусклый свет. Там, посередине маленькой хибары, на длинном столе лежал Звездан, его по пояс голое тело уже было омыто чистой водой, глаза закрыты, а руки вытянуты вдоль туловища ладонями вверх. В темном углу что- то зашевелилось, Иван с опаской отпрянул – это была старуха.
– Бес тебя задел, что ль? – усмехнулась она. – Не бойся. Пошли за мной, только быстро, не отставай.
Старуха сунула Ивану в руки деревянную емкость, потом дотронулась до Звездана рукой и вышла через заднюю дверь, за которой начинался глухой лес.
– Я сразу усекла, что ты «вещий»! Носил уже Воду? – не поворачивая голову и быстро перебирая маленькими ногами говорила старуха, – вы там откуда ее берете?
– Оттуда, – поднимая глаза к звездному небу, пробубнил Иван, – не носил еще… А вы где берете Воду?
Верда остановилась, скинула с головы темный длинный платок и зыркнула на гостя своими ясными красивыми зелеными глазами. Волосы ее в свете луны были седые и волнистые, нос прямой и длинный – лицо, непохожее на местных.
– Я- то… вон, в болоте беру, чтоб хоть тиной пахла, а то народ вовсе подумает, что я колдунья, если из колодца набирать буду, еще сожгут своим идолам во славу….
– Так вы обычной водой лечите, что ли? – недоуменно спросил Иван.
– Обычной, да не обычной, – с какой- то привычной для слуха интонацией проговорила Верда, – Я еще бояться пойду: воды наберу, болото обойду вокруг, страху натерплюсь в ночи, вот тогда и можно этой Водой лечить.
– В смысле «бояться»? – не понял парень.
– Ничему вас там не научили, – нервно сказала старуха, – страх мой с силой моей и делает эту Воду. Там в болоте леший сидит, булькает, в лесу волки воют, да тати шастают, людей едят. Много страху. А от страха спасаться надо, вот сила спасения- то моего и уходит в Воду. Жди здесь, авось, жива вернусь, так и Звездана выручим.
Верда сбросила платок на землю, провела сухой дрожащей рукой по седым волосам и вышла в темноту.
Уже две огромные тучи накрывали раз за разом луну, и прилесок погружался в зловещий мрак. Сколько времени просидел Иван возле дома старухи – неизвестно, но как только послышался первый петух, с обратной стороны леса послышался шорох. Глаза уже давно привыкли к темноте, и парень различил пробирающуюся сквозь ветки старушку, она шагала медленно, сгорбленно, прижимая деревянную кадку к худой груди. Она смотрела под ноги, чтобы не упасть, и медленно приближалась к Ивану. Тот стоял молча, потом шагнул навстречу и спросил:
– Что, помочь?
– Тссссссс! – прошипела старуха и отдала емкость парню, будто избавляясь от нее, – неси, неси, я потом приду.
Иван взял кадку, прижал к себе и пошел обратной тропой к логову Верды.
Она пришла где- то через час, молча подошла к кадке, открыла крышку и жадно стала пить через край. Насытившись, она довольно отвалилась. Вид у нее был очень уставший, но кожа стала свежее, что было видно даже при свете лучины и утренних сумерек. Казалось, что она помолодела. Старуха собралась и подняла голову с удивлением глядя на Ивана.
– Вот так дела! «Вещий» значит, да еще какой «вещий», далеко понесешь! Обычно пока хлопцы от леса сюда несут, полсилы расплескают – почти пустую воду приносят, а ты – ни капли! Вся Вода тут! С первого глотка поняла! Давай- ка приподними этого! – кивнула она на Звездана.
Иван поднял голову воина, а Верда медленно вливала ему в рот Воду. Вода заливалась внутрь, бежала по губам, бороде и попадала на рану, от чего в том месте появлялась легкая дымка. Казалось, что плоть срастается прямо на глазах. Звездан порозовел, глубоко задышал. Верда отставила кадку в дальний темный угол и заговорила.
– Когда- то давно, что и сама не помню, мир этот был создан для нас, и жили люди, не умирали. Воду мог любой брать. Рана какая или болезнь – все Вода исправит. И жили долго, и не старели. Потом все изменилось. А сейчас и подавно, дурные люди стали совсем… Потом тех, кто мог Воду доносить, не расплескав ее силу, прозвали «вещими», а потом и тех не стало.
– Откуда ты? И сколько тебе лет? – с интересом спросил Иван.
– Не надо тебе знать это. Все, что ты узнаешь – делает твои способности или сильнее, или слабее. Да, вижу, что этому-то вас и учат? Сюда прислали для этого же? Видать совсем все плохо, если в другое время пошли. Вода- то хоть у вас еще осталась там?
– Ага, – усмехнулся парень, – такая же, как у вас в болоте, только у нас бояться не получится, Водой она никогда не станет.
– А где берете Воду, жить- то как?
– А это те знания, что вам знать нельзя. Хотя… тебе можно, – передумал Иван, – к звездам мы теперь летаем за Водой, только, чтобы донести ее оттуда – тяжкий труд, и не все это могут, далеко не все. Отец мой, к примеру, двадцать лет учился, а привез пустую воду и все, больше не летал.
– У тебя получится, – успокоила Верда, – уже получилось. Иди спать, завтра Звездана встречать, праздник.
Утро началось с громких возгласов, из главной комнаты раздавался звонкий голос Святослава, от которого и проснулся Иван.
– Живой! Не получилось в этот раз умереть!?
– Не время, видать! – с улыбкой сказал Звездан. – Мы, хоть и умираем, но всегда поднимаемся вновь… От чернецов- то отбились?
– Отбились, Звездан, отбились, – успокоил друга Святослав, – не видать им нашей земли и нашего добра.
– А знаешь, кто рубанул меня? – хитро сказал Звездан и с прищуром посмотрел на хозяина дома.
– Ну? – нахмурился Святослав.
– Брат твой сродный. Пока я с его прихвостнями разбирался, тот с боку подошел и рубанул с плеча. Сразу видно, что не хазарский меч, этот тяжелый, до нутра достал…
– Ярополк, что ль? – стыдливо отвел глаза Святослав, – неймется ему, гаденышу, надо было его тогда порубить, а не отпускать…
