скачать книгу бесплатно
– Вперед, соколы. Работаем. Добьем этот гадюшник.
Но едва спецназовцы несколькими группами устремились вверх по склону, как их накрыл огонь крупнокалиберного ДШК, внезапно ожившего. Минуту назад Зарубин мог поклясться, что там никого не было. Строгий регулярно докладывал ему об активности на этой точке, осматривая ее в оптический прицел.
Пулеметная очередь сразила двоих бойцов, которых тут же оттащили в укрытие товарищи. Остальные продолжали двигаться вперед под градом пуль. Пара ответных выстрелов из подствольных гранатометов ничего не дала, ДШК стоял в скальной ложбинке, и гранаты взорвались у подножия скалы, не задев душманов. Ответный огонь из «Утеса» поверх голов разведчиков по точке с пулеметом «душманов» поддержал наступление, но не заставил замолчать ДШК. Кондрат хотел было применить любимый АГС-17, но пулеметное гнездо было прикрыто даже сверху подобием крыши блиндажа, и тогда его выбор пал на ПТУРС, который они давно таскали за собой без дела. Начавшийся вдруг минометный обстрел, от которого пострадало еще несколько человек, только укрепил его в этой мысли. Тем более что один из минометов явно стоял сразу за гнездом ДШК.
– Пора пускать в ход артиллерию, – решил он, укрывшись за валуном, от которого отскакивали крупнокалиберные пули душманов, высекая искры.
И приказал поднять массивный «Конкурс» чуть выше, где нашлось подходящее защищенное место. На прямую наводку. Двое бойцов подтащили к указанному месту и быстро развернули переносной ракетный комплекс, способный подбивать танки и разрушать блиндажи. Открыв пятнистый ящик с ракетами, вложили одну в ствол. Наводчик приник к прицелу. Душманы, похоже, заметили их передвижение, усилив огонь, но было уже поздно. Ракета вырвалась из короткого широкого ствола установки и ударила точно в цель, войдя в распадок между двумя скалами.
Взрыв оглушительной силы прогремел в горах. Сверху на спецназовцев полетели камни и даже обрушился цельный кусок скалы, едва не придавив бойцов, успевших подобраться совсем близко к гнезду. Дымом заволокло все пространство впереди.
– Это вам за нашу вертушку, – сплюнул Зарубин, всматриваясь в скалы.
Вскоре дым раздуло ветром и стали видны результаты стрельбы. ДШК замолчал, миномет тоже. Дым и пыль еще витали над местом попадания. Даже обстрел с соседних скал почти прекратился. Но поняв, что пулеметное гнездо уничтожено, «душманы» вскоре усилили минометный огонь с другой точки. Наводчик из расчета ПТУРСа засек новые позиции «духов» чуть выше по скале и пустил туда вторую ракету. Этот выстрел тоже оказался точным. Разрушительного действия ракеты хватило на то, чтобы разметать в клочья укрепленное гнездо вместе с минометчиками. Внезапно стало тихо.
– Вперед, мальчики, – крикнул Зарубин, не теряя времени, – наверх. Через пулеметную точку.
Спецназовцы, больше не встречая сопротивления, поднялись по склону и ворвались в распадок, над которым едва успела рассеяться пыль от ракетного взрыва. Первым на месте оказались Антон Суворин и пулеметчик Семихватов, затем влезли еще пятеро разведчиков. Следом появился Зарубин с радистом и снайпером.
– Ну вот, – обвел взглядом месиво из обломков ДШК, искореженного до неузнаваемости, бревен перекрытия блиндажа, камней и разорванных тел «душманов», которых здесь было человек десять, – любо-дорого посмотреть. Суворин, рысью вперед.
Перешагнув через тела мертвых минометчиков, валявшихся в двадцати метрах от разбитого ДШК, спецназ распределился по двум ходам, которые вели из гнезда вглубь позиций. Еще группа пошла верхом, перекрывая направление возможной контратаки с перевала, до которого было не больше километра.
Резкая автоматная очередь хлестнула из бокового прохода, пройдя буквально на полметра левее Кондрата. Позади него раздался сдавленный крик, и Витя Строгий рухнул замертво. Кондрат не раздумывая метнул штурмовую гранату в сторону выстрела. Взрыв и стоны были доказательством точного попадания, но снайпера было уже не вернуть.
Прошерстив ходы до самых развалин в центре позиций и добив по ходу движения еще десяток душманов, разведчики Зарубина осмотрели все уцелевшие и даже разрушенные артиллерией блиндажи, но не нашли никаких признаков «Стингеров», кроме одного пустого тубуса.
– Странное дело, – проговорил вслух Кондрат, рассматривая тубус и слушая доклады командиров разведгрупп, – а где же обещанные залежи? Где, бляха муха, караван со «Стингерами»? Не мог же он сквозь землю провалиться. Искать, ребятушки.
В этот момент послышалась перестрелка на левом фланге захваченных позиций. Это разведчики Терехина подавили, наконец, сопротивление душманов и прорвались. Оставшиеся «духи», отстреливаясь, стали отступать к перевалу.
– Второй «Утес» и станковый гранатомет сюда, – приказал Зарубин, насчитав человек тридцать моджахедов, оставлявших свои позиции, – не дадим этой мрази уйти в Пакистан.
Пока расчеты разворачивали оружие, душманы уже почти достигли перевала.
– Живее, ребятушки! – крикнул Зарубин. – Уйдут.
Наконец заработал «Утес», посылая крупнокалиберные пули вдогонку отступавшим душманам. Короткими очередями пулеметчик косил врагов прямо в спину. Вскоре к нему добавился расчет АГС-17, зафырчавший очередями осколочных гранат, – сто выстрелов в минуту это не шутка. Попавшие под обстрел душманы быстро это поняли. В общем, до перевала, кое-как укрываясь за камнями, целыми доползло человек пять, не больше. Трех успел снять снайпер. Но парочка все же уползла в Пакистан.
Когда перестрелка утихла, показались бойцы из роты Терехина, просочившиеся по захваченным окопам к месту дислокации солдат Зарубина.
– Как дела? – спросил Кондрат, когда сам капитан Терехин оказался рядом с ним.
– Хреново, – сплюнул песок, застрявший на зубах, капитан, – трое убитых, пятеро раненых, «Стингеров» нет.
Несколько раненых с перебинтованными конечностями Кондрат увидел своими глазами. Эти еще могли ходить, хоть и с помощью товарищей. Убитых снесли на плащ-палатках в ближний окоп.
– У меня та же ерунда, – невесело усмехнулся Кондрат.
– Что делать будем, товарищ без пяти минут капитан? – поддел его Митя, осматривая дымившиеся позиции. – Начальство нас по головке не погладит. Потери есть, вертушку сбили, результата нет. Ну, почти…
К тому моменту Зарубин уже кое-что придумал.
– Есть мысль, – сказал он и махнул рукой в сторону перевала, – надо проверить, что там. Может, «духи» эти «Стингеры» где-то по дороге сховали. Может, кто им шепнул про наш визит в гости. Они и подстраховались.
– За перевалом Пакистан, – на всякий случай напомнил Терехин, но Кондрат и сам это прекрасно знал.
– Вот именно, – кивнул он, – караван пришел оттуда. Могли сгрузить по дороге. А может, они еще лежат на самом перевале где-нибудь в сторонке. Двое «духов» туда сбежали и скоро вернутся с подмогой. Надо бы побыстрее решать, товарищ капитан.
– «Вижу отряд духов!» – зашипела рация на плече у Зарубина, обозначив доклад наблюдателей, отправленных вслед за моджахедами на перевал. – «Поднимается к перевалу. Большой. Человек пятьдесят. Тащат ДШК и гранатометы. Странные».
– Ты о чем? – переспросил Зарубин, нажав кнопку на манипуляторе.
– «Все в черных одеждах».
Офицеры переглянулись.
– Похоже, «Черный аист»[23 - «Черный аист» – согласно одним источникам: диверсионно-истребительный отряд афганских моджахедов. По другим: подразделение пакистанского спецназа. Было сформировано из отборных головорезов, подготовленных пакистанскими и американскими инструкторами. Каждый боец «аистов» одновременно исполнял обязанности радиста, снайпера, минера. Владел почти всеми видами стрелкового оружия. Участники отряда лично пытали советских военнопленных. По данным разных источников, руководителем отряда были Гульбеддин Хекматиар или Усама бен Ладен.] пожаловал, – сплюнул капитан и обернулся к своему радисту: – Радио на базу. Открыть артиллерийский огонь по перевалу. Пусть наведет авиация.
– Быстро отходить, – приказал Зарубин своим наблюдателям и добавил, обернувшись к остальным: – У нас гости. Занять позиции для обороны со стороны перевала.
Через десять минут над перевалом прострекотала двойка Ми-24. Зарубин в это время как раз расспрашивал уж вернувшихся наблюдателей.
– Чуть ниже перевала, уже на спуске с той стороны есть укрепленные позиции, – доложил старший группы, – рядом были какие-то люди, по одежде не разобрать кто. Не пастухи. Похоже, моджахеды. Оружия у них не было. По перевалу не стреляли, нас не обнаружили.
Кондратий удовлетворенно кивнул, услышав все, что хотел.
– Есть там местечко, Митя, где сбросить груз, как я и думал, – сообщил он, приблизившись к Терехину, – с той стороны перевала. Но это уже, сам понимаешь, за границей.
– Если от него что-нибудь останется после обстрела, проверим, – согласился Терехин, – но начальству ни-ни.
Кондрат кивнул, пристраиваясь в блиндаже от греха подальше. Мало ли недолет выйдет. Гаубица Д-30 дело серьезное. Бойцы уже распределились по блиндажам и окопам. Едва Кондрат укрылся, как начался артобстрел. Моджахеды как раз должны были подойти под перевал. Но Кондрат даже не ожидал, что «аисты» передвигаются так быстро – фигурки в черных одеждах уже мелькали прямо на перевале. Он сам рассмотрел их в бинокль.
Первый снаряд улетел далеко за гору и взорвался на территории Пакистана. Второй тоже. Терехин связался с авианаводчиком, подкорректировав огонь. С третьего раза артиллеристы, наконец, угодили в цель. Снаряд из гаубицы лег четко на перевале, разметав черные фигурки. С этого момента для пакистанского спецназа начался сущий ад. Снаряды ложились ровно, рядом друг с другом, за пятнадцать минут буквально перепахав весь перевал. Затем Терехин приказал сдвинуть огонь за перевал, чтобы накрыть тех, кто укрывался на дальнем склоне, оставаясь невидимым. И артиллеристы еще минут двадцать утюжили пакистанскую землю.
– Первый, я «воздух пять», – заскрипела «Ромашка» в руках у радиста, – моджахеды отступают вниз. Много убитых.
– Ну, вот, – удовлетворено кивнул Терехин, осмотрев в бинокль разбросанные по всему перевалу останки «черных аистов» и воронки от снарядов, – а теперь, пока они не опомнились, нанесем визит сопредельному государству. Нехрен помогать моджахедам.
– Моя рота пойдет первой, – решил капитан, – а ты, Кондрат, прикрываешь.
Зарубин кивнул.
Через полчаса они были на перевале. Осторожно взошли и обследовали каждый камень, но ничего, кроме воронок от артиллерийских снарядов и мертвых моджахедов, не нашли. Здесь тоже не было никаких следов «Стингеров». Оставалась последняя надежда – позиции на дальнем склоне горы.
– Идем дальше, – приказал Терехин, подмигнув подошедшему Кондрату. И устремился со своими бойцами по склону вниз, миновав условную границу с Пакистаном.
Через полчаса они заметили укрепления – линию камней, соединявшую несколько блиндажей. Как ни старались разведчики Терехина прятаться за складками местности и подойти скрытно, тропа была здесь одна. Их ждали и заметили быстро. Хотя укрепления тоже пострадали от обстрела из гаубиц, почти половина была разрушена, но кое-кто там, похоже, выжил. Не успели спецназовцы приблизиться на расстояние пятисот метров к укреплениям, как оттуда застучали сразу три ДШК и начался минометный обстрел.
Ответив очередями из «Утесов», разведчики подтащили сначала станковые гранатометы, накрыв волной огня пакистанский спецназ, а затем и ПТУРС. Пары ракет хватило разнести вдребезги гнезда ДШК и минометы. Хваленый «Черный аист» начал отползать, отстреливаясь от наседавших советских солдат.
– Вперед, ребятушки! – крикнул Терехин и повел своих бойцов в атаку. Они сбросили остатки упорно сопротивлявшихся моджахедов с позиций и погнали их вниз. Особенно сильный бой шел на правом фланге, в районе самого большого блиндажа из уцелевших после обстрела. Там еще до сих пор кто-то отстреливался, даже попав в окружение.
– Суворин, Семихватов и еще пятеро со мной, – приказал Кондрат, приметивший странный блиндаж, – идем вон туда!
В этот момент в небе раздался стрекот винтов и появились хищные черные вертолеты. «Не наши, – смекнул Зарубин, приседая за камень. – Это “Пума”. Похоже, пакистанская армия зашевелилась. Навели мы тут шороху. Того и гляди самолеты подтянутся, и начнется международный скандал. Надо по-быстрому осмотреть блиндаж, и если нет ни черта, возвращаться обратно. Хрен ее разберешь, эту линию Дюранда»[24 - Линия Дюранда – линия, разделяющая Афганистан и Пакистан ещё со времён Британской Индии. Фактически считается границей, хотя руководство этих стран не до конца согласовало ее прохождение по конкретным районам. Эта разграничительная линия весьма условна.].
Достигнув перевала, армейские вертолеты открыли огонь ракетами по спецназовцам. Вдоль всей укрепленной линии заполыхали разрывы. Следом с неба ударили крупнокалиберные пулеметы, заставив разведчиков остановиться и залечь. Человек пять было убито сразу. На глазах Кондрата ракета угодила в распадок, по которому бежал капитан Терехин с радистом, и взрывом обоих разметало в клочья. Кондрат вздрогнул, словно это его разорвало, и несколько секунд в полном ступоре смотрел на воронку, в надежде, что его друг встанет как ни в чем не бывало, отряхнется и побежит дальше. Но Митя не встал. Когда дым рассеялся, Кондрат заметил его окровавленное тело с оторванной рукой на самом краю воронки.
Атака захлебнулась. Более того, снизу к «аистам» подтянулись резервы, и добрая сотня моджахедов снова поперла вверх, поддержанная огнем с воздуха. Кондрат, оставшийся за старшего, связался по рации с базой и сообщил об атаке вертолетов противника, а затем по «местной» связи приказал группе Терехина отходить с боем на укрепленный рубеж. Сам же устремился к блиндажу, который вот-вот мог снова оказаться в руках у пакистанского спецназа.
Когда он уже почти добрался до места, над головой вновь раздался стрекот винтокрылых машин, но звук был уже другой, до боли знакомый. А потом послышался пуск ракет и взрыв в воздухе. Затем второй. На бреющем полете над перевалом прошло звено Ми-24 и, прочесав контратакующих моджахедов их НУРСов, устремились вглубь чужой территории. Два черных вертолета уже догорали на склоне.
– Первый, говорит «Воздух пять», – донесся до Зарубина голос пилота из «Ромашки», – вертушки уничтожил. Вижу на подходе колонну грузовичков и бронетехники, атакую.
– Ну, теперь точно международный скандал, – кивнул Кондрат и толкнул приоткрытую дверь в блиндаж. Окатив очередью из автомата все углы и швырнув туда осколочную гранату, без пяти минут капитан Зарубин сразу же забыл про вертолеты, едва переступив порог. Почти весь блиндаж был завален темно-зелеными ящиками, испещренными надписями по-английски. Между ними валялось не меньше дюжины мертвых моджахедов, испачкавших ящики своей кровью. Кто-то застыл у бойниц с зажатым в руках автоматом, получив пулю в грудь, кого-то убило осколками. Парочка еще стонали, подавая признаки жизни, – Кондрат пристрелил их короткими очередями. В бревенчатой крыше зияла дыра от попадания чего-то помощнее гранаты. Возможно, задело снарядом от гаубицы или ракеты из ПТУРса. Это было не важно. Главное, он обнаружил те самые треклятые «Стингеры», стоившие жизни стольким нашим летчикам. И капитану Терехину.
Кондрат шагнул в центр блиндажа, сжимая автомат, осмотрелся. В углах висела пыль, поднявшаяся от недавнего взрыва гранаты. За ним внутрь вошли Суворин, Семихватов и еще двое бойцов. Галиулин с рацией остался у входа. Кондрат в нетерпении наклонился вперед, присел на колено и откинул крышку ближнего ящика. Внутри он увидел знакомые очертания пусковой установки. Неподалеку лежали и ящики с ракетами. «Надо побыстрее вынести их отсюда, – решил Зарубин, – пока не поздно».
В этот момент боковым зрением он заметил едва заметное шевеление в дальнем углу. В проеме стены, где полулежал, привалившись спиной к ней, мертвый на первый взгляд моджахед. С окровавленным плечом и в какой-то странной мешковатой одежде. Воин ислама был слегка толстоват для афганца, и только сейчас Кондрат заметил, что тучность его телу придавал не лишний жир, а связка гранат, которыми он был обвешан, как новогодняя елка игрушками. Главным «украшением» этой «елки» была советская мина ОЗМ-72, все та же «ведьма», прикрученная к поясу на животе моджахеда. Сверкнув ненавистью из-под надвинутой на лоб «пуштунки», он раскрыл окровавленную ладонь и на пол скатилась граната. Без чеки.
– Marg bar shouravi![25 - «Смерть советским!» – лозунг, распространенный среди афганских моджахедов. Советская армия и афганские власти называли их «душманами» (dusman – враг), а советских солдат афганцы именовали шурави (????? – ?urav?, шурави – советский).] – прошипел моджахед за секунду до взрыва.
Огонь полыхнул во все стороны, пожирая все на своем пути. Белый свет залил каменное подземелье. Тело Кондратия пронзила дикая боль, разорвавшая его на куски. В последнее мгновение своей жизни он успел почувствовать, как душа отделилась от уставшего тела и воспарила ввысь, покинув его навсегда. Вместе с ней исчезла и ненависть.
Глава девятая
Пробуждение
Удар когтистой лапы пришелся по плечу, но боль полоснула по всему телу, обожгла грудь. Треснула кожа, кровь брызнула во все стороны. Удар был настолько сильным, что его отбросило назад, и земля ушла из-под ног. Сорвавшись с самого края скалы, он полетел вниз, в глубокую бездонную пропасть. Но вскоре рухнул в воду, погрузился и стал тонуть. Вода заполнила всю грудь, дыхание прекратилось. Силы покинули. Он безучастно наблюдал из-под воды в последние мгновения своей жизни, как мечутся размытые фигурки на вершине холма, как кто-то прыгнул вслед за ним. Но ему было уже все равно, вскоре свет померк в очах, а тело погружалось все глубже, и душа поспешила расстаться с ним.
…Словно издалека доносились незнакомые голоса. Его трясли и тянули куда-то. «Наверное, я уже в раю», – слабо обрадовался Кондратий, не понимая, что происходит вокруг, и не обращая внимания на доносившиеся словно из другого мира голоса. Глаза его были закрыты и словно залеплены чем-то вязким. Он чувствовал только боль, охватившую все тело.
– Осторожней бери, помнешь!
– Понесли на телегу, авось жив еще.
Когда его бережно приподняли и понесли, тело вновь резанула дикая боль, заставившая Кондратия даже застонать. «Боль это хорошо, – пронеслась обжигающая сознание мысль, – значит, я еще жив. А этого просто не может быть».
Но голоса снаружи были иного мнения.
– Слышь, застонал… Жить будет еще, – произнес с надеждой один.
– Крови много вытекло, можем не поспеть, – засомневался другой, – Как довезем, надо Февронию сразу звать.
– Оно понятно, – согласился первый, – едва не утоп, да еще медведь порвал. Без ведуньи никак. Того и гляди помрет наш хозяин.
– Не бреши зазря, – осерчал второй, – неси давай, поспешай. Авось успеем. Ехать недалеко.
Кондрат ощутил, как его бережно опустили на подстилку из мягкой соломы и укрыли накидкой. Раздался звук кнута, и земля под ним пришла в движение. От тряски на ухабах начало мутить, он вновь застонал, а потом и вовсе провалился в небытие.
Сколько времени он провел в забытьи, Кондрат не знал. Ему мерещилась огненная лава, в которую он нырял с разбега и плыл по ней, пытаясь выгрести к далекому берегу. А потом тонул, сгорая, так и не доплыв. Снился дикий темный лес, по которому сновали странно одетые люди с рогатинами и копьями, пытаясь кого-то догнать. Позади них на мгновение показался всадник в алом плаще, одетый в доспехи и подпоясанный мечом, словно воин из Древней Руси. Крикнув что-то Кондратию, воин выхватил меч и поскакал в лес, растворившись в нем.
Вскоре лес сменился желтыми скалистыми горами, по которым Кондрат прыгал в полном боекомплекте вместе со своими солдатами, отстреливаясь от наседавших со всех сторон душманов. Он садил по ним из автомата и с какой-то бесконечной радостью видел, как пули вспарывают их легкие одежки. Обливаясь кровью, «духи» падали и катились вниз по каменистому склону, пропадая в пыли. А Кондрат все стрелял и стрелял по ним, пока вдруг не кончились патроны, и он не остался совсем один. Всех бойцов его отряда уже убили. Он это знал. А кольцо душманов сжималось все плотнее. Тогда он выхватил гранату и бросился в свою последнюю атаку.
Затем Кондрат увидел высокое синее небо и тысячи коршунов, медленно паривших там, распластав крылья. Хищных птиц становилось все больше и больше. Скоро они уже закрывали свет солнца своими огромными крыльями. А затем начали пикировать вниз, неся стремительную смерть с неба туда, где лежало посреди луга его беззащитное тело. Набросившись на это тело всей сворой, коршуны стали рвать его на части. А Кондрат все лежал недвижимо, не защищаясь, и смотрел на свою смерть словно со стороны. Лишь когда самый большой и сильный коршун вознамерился выклевать его глаза, Кондратий вскрикнул от ужаса и очнулся.
Попытавшись открыть глаза, он чуть пошевелился и застонал. На этот раз глаза уже не залепляла липкая пленка, они были кем-то старательно промыты. Но то, что увидели эти глаза, лишь слегка приоткрывшись, заставило Кондрата усомниться в том, что он выжил. Глаза говорили ему, что лежит он у стены в каком-то бревенчатом доме, похожем на терем из сказки, которых отродясь не водилось в Афганистане. В приоткрытое окошко падает солнечный свет. Рядом с окном виднелся проход наружу, а напротив него сидят, словно истуканы, два здоровых мужика в странных кафтанах, совсем не похожие на «душманов». Смотрят на него во все глаза, но рта не раскрывают.
Тогда он снова застонал и закрыл глаза, откинувшись назад. «Неужели я попал в плен, – подумал Кондрат, пытаясь осознать происходящее, – лучше бы я умер. Ведь я же умер. Я не мог выжить после такого взрыва…»
Но едва он провел рукой по груди, как тело отозвавшись дикой болью, заставило его думать иначе. Под рукой Кондрат ощутил холщовую рубаху грубого сукна, которая едва ли не прилипла к повязке, обмотанной вокруг груди и прихватившей левое плечо. Боль под повязкой была адская, Кондрату показалось, что вся его грудь иссечена длинными шрамами, которые саднили так, что впору было лезть на стену. Да только сил у него не было. Хватило только на то, чтобы едва пошевелить рукой и с новым стоном откинуться на мягкой подстилке.
– Где я? – пробормотал Кондрат, с силой разомкнув спекшиеся губы.
– Очнулся, – пробормотал радостным шепотом один из бородатых мужиков, – может, за знахаркой сбегать?
– Беги, а я пока отвара ему дам, – согласился второй, тоже говоривший вполголоса, – а то слаб еще.
Кондрат услышал, как скрипнула дверь, а затем сильная рука осторожно приподняла его голову и придвинула ко рту чашу, из которой в нос шибанул горький и терпкий запах.
– Выпей, хозяин, – посоветовал бородатый мужик, так и не ответивший на вопрос, – этот отвар тебя укрепит. А скоро и знахарка будет, она тебя посмотрит.
Кондрат, подчиняясь, глотнул странного зелья. Оно горечью заполнило весь его рот и с трудом просочилось дальше, но вместе с тем принесло успокоение. Боль в груди унялась. Кондратий откинулся на мягкой подушке и вновь прикрыл глаза, задремав. Спал или не спал, он уже и сам не мог разобрать. В полудреме он услышал, как скрипнула дверь и в комнату этого странного жилища кто-то вошел. Сначала раздались тяжелые, а потом мягкие, едва слышные шаги.
– Как он? – послышался тихий женский голос, по которому Кондрат предположил, что обладательницей его была женщина в летах.
– В забытьи лежал до сей поры, Феврония, бредил, да недавно вдруг очнулся. Я за тобой сразу Макара и послал, – ответил уже знакомый мужской голос. – Видать, болит у него грудь сильно. Жжет боль лютая. Я ему отвара дал, что ты в прошлый раз оставила, он и затих пока.
– Дверь прикрой, – приказала женщина, обернувшись назад ко второму мужику, который ее сюда и привел, – негоже будет, если кто войдет сейчас.
Мужик бросился исполнять приказание, а Кондратий осторожно приоткрыл глаза и попытался исподтишка рассмотреть гостью. Напротив стояла невысокая женщина в сером холщовом платье до самого пола, подпоясанная широким поясом, испещренным странными рисунками. Голова ее до самых глаз была укрыта темной косынкой, из-под которой, обрамляя морщинистое, но доброе лицо, ниспадали длинные русые волосы почти до пояса. На груди виднелось ожерелье, не то из камней, не то из костей. В руке гостья, которой на вид было лет пятьдесят, держала небольшой туесок. Через плечо у нее висела котомка. Едва женщина убедилась, что дверь закрыта плотно, вновь обернулась к лежавшему у стены Кондратию, который уже закрыл глаза, притворившись спящим.
«Кого это ко мне привели, – промелькнуло в затуманенном мозгу Кондрата, который до сих пор не мог найти объяснения происходящему, – колдунью какую-то. Кто это вокруг меня, да и где я вообще?»
Но до выяснения всех обстоятельств Кондрат решил, что ему лучше прикидываться спящим и больным. Так он мог получить хоть какую-то информацию об окружающем мире, не выдавая себя. Тем более что особого труда это ему не составляло, как раз таким он сейчас и был. Его знобило, грудь опять заболела нещадно. Похоже, действие горького отвара закончилось.
Странная женщина приблизилась к лежащему Кондратию и поставила туесок рядом с кроватью на табурет, а рядом положила котомку. Затем осторожно, но быстро и уверенно приподняла рубаху, осмотрев повязку. Запустила под нее свою руку и чуть сдвинула в сторону, оголив рану. Как ни пытался Кондрат прикинуться спящим, но тут взвыл от боли и открыл глаза, уставившись на знахарку. Он хотел громко выругаться, но встретившись с ней глазами, замолчал и даже невольно вздрогнул. Женщина была хоть и немолода, но еще сохранила остатки какой-то спокойной благородной красоты, хотя и выглядела, как простая селянка. Но вот ее зеленые глаза горели холодным огнем и смотрели словно в самую душу Кондрата, читая все его мысли. Кондрат хотел что-то сказать, но не знал что, а потому чуть склонил голову набок, стиснул зубы и молча наблюдал за действиями женщины.
Та, не обращая внимания на его крики, деловито осмотрела рану и, довольно кивнув сама себе, постаралась сдвинуть повязку из промокшей ветоши еще дальше в сторону. Но повязка оказалась слишком тугой. Неожиданно в руке у женщины блеснуло узкое лезвие ножа, отчего Кондратий напрягся, решив, что сейчас его просто добьют, как беспомощного котенка. Однако гостья отточенным движением засунула нож под пропитанную кровью ткань и просто вспорола ее, оголив растерзанную грудь. Затем открыла туесок, в котором оказалась какая-то бурая вязкая жижа, и смазала раны, невесть откуда взявшиеся на теле Кондратия. Сам он, глядя на раны, решил, что его просто исполосовали ножами в каком-то бою или поглумились, пока он находился без памяти. Вся грудь была как одно сплошное красное месиво. Но Кондрат не мог даже представить, как и где это могло произойти, поскольку он ничего об этой драке не помнил. Чтобы офицеру спецназа позволить так себя изуродовать, нужно было вообще не уметь драться или находиться в полной отключке. Глядя на все это, Кондратий вновь пришел в замешательство. Медленно оживавшему мозгу просто не за что было зацепиться.
– Бред какой-то, – вполголоса проговорил Кондрат и поймал на себе удивленный взгляд знахарки. Та, закончив мазать распухшие раны, сорвала с Кондрата остатки размокшей повязки и достала из котомки какие-то новые тряпки.
– Помогите, – кивнула она видневшимся из-за спины мужикам, – чего стоите, как истуканы.
Оба бородатых мужика приблизились к лежанке и, осторожно подхватив раненого Кондратия за плечи, приподняли его. Кондрат застонал, но тут же сжал зубы.
– Потерпи, хозяин, – пробормотал один из мужиков, словно уговаривая, – скоро полегчает.
