скачать книгу бесплатно
Фигня (сборник)
Александр Николаевич Житинский
Роман-буфф известного петербургского писателя – это комический детектив, изобилующий парадоксальными и смешными ситуациями, с авантюрным сюжетом и симпатичными в своем идиотизме героями.
Состав сборника:
Фигня
Филиал
Время летать
Не уезжай ты, мой голубчик!
Барышня-крестьянка
Песнь торжествующей любви
Александр Житинский
Фигня
Истории для кино
От автора
В эту книгу вошли вещи, написанные для кино или же с расчетом на экранизацию. Такого рода проза отличается особым вниманием к фабуле и сюжетным переходам, а также к диалогу. Безусловно, она выглядит несколько облегченной по сравнению с традиционной прозой, однако уже давно стала особым жанром, существующим наряду с фильмами, которые созданы по этим произведениям.
Здесь представлены разные по характеру истории – от комедии абсурда, до триллера. Некоторые из них созданы «по мотивам» – удобная форма создания киноверсий прозы, когда можно уйти достаточно далеко от оригинала. Так кинороман «Фигня» по сути написан по мотивам моей повести «Подданный Бризании», но мотивы эти едва проглядываются. А вот в «Барышне-крестянке» следование авторскому сюжету было более точным.
Работа в кино никогда не рассматривалась мною как самостоятельная форма творчества. Я придерживаюсь мнения, что автор сценария, кинодраматург обязан лишь помогать автору фильма – режиссеру и выполнять его пожелания. Это не исключает собственно литературных задач, которые выполняет сценарий, призванный не только обозначить канву действия, но и всей свой фактурой предугадать атмосферу будущего фильма, пользуясь при этом весьма ограниченным набором средств.
Так случилось, что все фильмы, созданные в Москве, на киностудии «Мосфильм» в мастерской Георгия Данелия, принадлежат Алексею Николаевичу Сахарову, ныне покойному, – замечательному режиссеру и человеку. Внезапная смерть режиссера прервала нашу работу еще над одной экранизацией – совсем в другим жанре, чем завоевавшая популярность «Барышня-крестьянка», а именно, над тургеневской «Песней торжествующей любви», помещенной в этом сборнике. Здесь уже тургеневский оригинал значительно видоизменен, в чем смогут легко убедиться читатели.
Я не скажу, что работа в кино всегда приносила мне моральное удовлетворение качеством выпущенных фильмов. Однако она помогала мне не заботиться о том, опубликуют или нет очередную повесть или роман, а значит, писать их так, как мне представлялось нужным. Ну, и само сочинительство веселых историй для кино, само собой, часто было приятным занятием.
Александр Житинский
Фигня
Кинороман-буфф
Над страной фигня летала
Неизвестного металла.
Очень много в наши дни
Неопознанной фигни.
Часть 1
Агенты Интерпола
Глава 1.
Шифровки
Шифровальный отдел Большого дома работал в три смены. Самой напряженной всегда считалась ночная, потому как секретные документы обычно передаются по ночам, под покровом темноты, когда шифрованным текстам сподручнее преодолевать пространства планеты. Последние годы ввиду непрерывных сокращений и переименований КГБ опытные шифровальщицы покинули место работы, – одни ушли в коммерческие структуры, другие – на пенсию, где продолжали по инерции разгадывать ребусы и кроссворды, поэтому в ту ночь, когда началась наша история, в отделе бодрствовали лишь молоденькая шифровальщица Тонечка и старая грымза Зинаида Евгеньевна, которая получала шифровки еще от Рихарда Зорге.
Зинаида Евгеньевна только что приняла телегу на двенадцати листах от японского резидента и привычно, не заглядывая в гроссбух дешифратора, переписывала сообщение русским текстом на бумагу. Компьютеров Зинаида Евгеньевна не признавала.
– Вот чурка! – комментировала она информацию японского резидента. – Пишет, что премьер-министр замешан в махинациях. Об этом в газетах позавчера писали.
– А у меня – из Парагвая, – отозвалась Тонечка. – Очень интересно, только многое непонятно.
– Что там интересного может быть – Парагвае-то? – проворчала Зинаида Евгеньевна.
– Вот послушайте. «Генералу Карамышеву. Известная вам персона по кличке Яшка Тунгус формирует кабинет министров. В него уже вошли проходившие по разным делам Витя Бакс, Кенгуру, Жид Захар и Мурик. Посты силовых министров пока вакантны. Считаю необходимым приступить к ликвидации банды… Ортега Гонзалес».
– Он такой же Ортега, как я Майкл Джексон, – прокомментировала Зинаида Евгеньевна. – Петька Курашов его зовут, в Парагвае уже лет двадцать ошивается. Синекура. Скорее всего, придумал все от начала до конца. Он Парагваю этому вшивому все время цену набивает. Ликвидация банды! Да кто ж ему денег даст на ликвидацию?
– И все же непонятно, – вздохнула Тонечка, – почему этот Тунгус формирует кабинет? Там что – нет кабинета?
– А вот это уже – не нашего ума дело, – строго сказала Зинаида Евгеньевна. – Наверху разберутся.
Некоторое время работали молча, переводя значки и цифры в осмысленный текст. Как вдруг Зинаида Евгеньевна рассмеялась:
– Тонечка, посмотри! Ну просто за людей уже не считают!
Тоня оторвалась от своего компьютера, подошла к коллеге и заглянула ей через плечо. На столе лежала шифровка, начинавшаяся словами: «РНБДПЧДММН РДИПДСМН!». И далее несколько рядов букв такой же абракадабры.
– Знаешь шифр? – строго спросила Зинаида Евгеньевна.
– Не-ет… – пролепетала Тонечка.
– Плохо. Двойка. Это Интерпол нас на вшивость проверяет. Шифр элементарнейший. Пользовались им русские разведчики в первую мировую войну. Даю три секунды на расшифровку. Раз, два…
– Ой, погодите!.. Нет, не могу… – Тонечка чуть не плакала.
– Три! – торжествующе провозгласила Зинаида Евгеньевна. – Эти слова означают «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО». Каждая буква заменяется следующей за ней буквой русского алфавита. Такие вещи знать надо, радость моя… – проворковала довольная грымза. – Уйду я – как будете работать?
– Ну и что там написано? – смущенно поинтересовалась Тонечка.
– «В ответ на ваш запрос сообщаем о готовности Интерпола принять на стажировку двух сотрудников российских служб безопасности для отработки приемов борьбы с международной организованной преступностью. Заведующий международным отделом Интерпола Ферри О’Нейл», – Зинаида Евгеньевна читала шифровку, как обычную газету.
– Здорово! – восхитилась Тонечка.
– Ничего здорового не вижу, – сухо проговорила Зинаида Евгеньевна. – В Интерполе думают, что у нас совсем специалистов не осталось. Такие шифры гонят! Ничего, я им исходящее зашифрую «сигмой плюс». Они там попрыгают!
«Сигма плюс» был новейший шифр, в котором буквы зашифровывались сложной формулой, включающей дату и астрономическое время написания текста, так что для правильной расшифровки требовалось угадать, когда был составлен текст.
Тонечка вернулась к своему месту и принялась за очередной документ.
Шифр был непростой, но, повозившись минут пятнадцать, она записала в компьютер следующую расшифровку телеграммы:
«Международный форум боди-реслинга приглашает представителя России для участия. Заявку просим прислать в оргкомитет до 15 июня с. г.»
– Зинаида Евгеньевна, а что такое боди-реслинг? – робко спросила Тонечка.
– Я думаю, это культуризм, – не отрываясь от документа, ответила Зинаида Евгеньевна.
Тонечка не знала, что такое культуризм, но переспрашивать побоялась. Поразмыслив еще секунд десять, она написала адрес телеграммы: «Комитет по культуре».
Глава 2
Последнее задание
Жрать в доме было нечего.
Позавчера мать продала за доллар последнюю мельхиоровую вилку и тут же пропила его со своим сожителем Семеном, одноногим ветераном Корейской войны.
Правда, Семен утверждал, что ногу ему оторвало во Вьетнаме, но как он мог там оказаться? Во Вьетнаме наши, как известно, не воевали. Не воевали они и в Корее, но это официально. Негласно же Семен летал на северокорейском самолете стрелком-радистом и лично сбил одну «летающую крепость». Обмен американской «летающей крепости» на оторванную ногу плюс медаль «За отвагу», которую Семен тоже давно пропил, был вполне выгоден. И сам Семен так считал. Корею же перепутал со Вьетнамом по давности лет и благодаря хроническому алкоголизму.
Да и мудрено ли перепутать две столь отдаленные страны, населенные весьма похожими существами?
Семен, пропивая вилку, все удивлялся: «Знать бы во Вьетнаме, что на доллары пить придется, я бы их там мешок насшибал!» Врал, наверное.
Короче говоря, вилок в доме уже не осталось, да они были и не нужны, потому как есть ими было нечего. Ольга нашла в дальнем углу кухонного шкафчика бумажный кулек, в котором чудом сохранилась половинка печенья «Мария», и позавтракала.
Теперь нужно было отправляться на работу. Но на какую? Дело в том, что Ольга Пенкина, корреспондент по профессии, сотрудничала с десятком питерских газет и со всеми неудачно. Это касалось и коротких репортажей, которые она писала, и фотоснимков. Последнее фото, изображавшее Гребенщикова сидящим на корточках в буддийском храме перед заезжим ламой, ей удалось опубликовать месяц назад и получить за него червонец, то есть десять тысяч. С той поры ни фотографии Карла Льюиса, ни описание и изображение митинга протеста против «Игр доброй воли», ни душераздирающие сцены похорон генерального директора АО «Синтезатор» Башмакова, застреленного в своей постели вместе с двумя любовницами, не заинтересовали редакторов. Причиной тому, по всей вероятности, было низкое качество негативов, потому что Ольга за неимением средств снимала допотопным «Любителем», который хотя и выдавал негативы 6х6, но никак не мог конкурировать с «Минолтами», «Олимпусами» и «Кодаками».
Ольга мечтала о «Минолте» и старалась заработать на камеру, снимая «Любителем», но это совсем не то же самое, что заработать на «Любитель», снимая «Минолтой».
Ольга спрятала «Любитель» в сумку и направилась в «Северный курьер» – новую газету с криминальным уклоном (то есть там рассказывали о криминальных делах, да и издавали ее, похоже, тоже уголовники…).
Главный уголовник, то есть редактор, по прозвищу Тщедушный, потому что он был одновременно тщеславным и душевным мафиози, отчего и взялся издавать газету, не довольствуясь только рэкетом, вернул Ольге три пленки, не пошедшие в дело, и сказал:
– Последнее тебе задание, Пенкина. Ступай в Большой дом и отсними брифинг интерполовцев. Я бы послал своих, но они в этот дом идти не желают. Не нравится им эта хаза. А ты все-таки девушка.
Ольга вспомнила, что первоначальное наименование газеты было «Северный бандит», но комитет по печати отказался регистрировать газету с таким названием, и Тщедушный придумал синоним, который, кстати, уже начинал входить в обиход.
«Тридцать пять тысяч одних курьеров» – так называлась статья в «Часе пик» о разгуле организованной преступности.
– Заметано, – сказала Ольга, мысленно сплюнув.
Она даже в разговоре с бандитом старалась выглядеть профессионалкой. Не всегда это удавалось. Родом Ольга была из деревни под Будогощью, образование восемь классов, а фотографировать ее научил один заезжий дачник из Москвы, кажется, художник. Он и подарил Ольге свой «Любитель», одновременно пытаясь склонить к сожительству на колхозном сеновале, но Ольга не далась, хотя ей было тогда семнадцать лет. О чем сожалела до сих пор, поскольку никаких домогательств с тех пор не наблюдалось, – и это было странно, ибо вид Ольги прямо-таки взывал к сожительству, но разве что на сеновале. Ольга была кровь с молоком, плотно сбитая, мордастенькая, шустрая, языкастая, с круглыми аппетитными коленками. Одним словом, красотка.
Но бизнесмены и бандиты предпочитали других, похожих на красоток из западных журналов – длинноногих, томных, худющих, раскрашенных, как первомайская демонстрация. Ольга один раз смотрела «Пентхауз» до седьмой страницы – дальше не смогла. С тех пор решила никогда никому не отдаваться, чтобы ненароком не впасть в порнографию. А было ей уже двадцать три. Самое время.
Однако инженеру или служащему что отдаваться? Отдашься – и дальше что? Продавай вилки, если они у него есть, что тоже сомнительно…
Ольга отправилась в Большой дом пешком, благо он был неподалеку от «Курьера». Проходя по улице Пестеля, до сих пор по непонятным причинам не вернувшей себе старое название, она увидела забавную сценку.
К старому дому, где шел капитальный ремонт, подъехал «мерседес», начиненный пятью коротко стриженными молодыми людьми. Одновременно бесшумно опустились все стекла машины, из окон «мерседеса» высунулись пять автоматных стволов вороненой стали – два слева и три справа – и принялись поливать пространство длинными и слегка заунывными очередями. Правые стволы стреляли по пустым окнам ремонтируемого дома, а левые поверх голов прохожих, видимо, просто за компанию.
Прохожие в радиусе ста метров нехотя легли на тротуар и принялись выжидать. В это время из окон обстреливаемого дома высунулось дуло пулемета, который тоже начал издавать громкие отрывистые звуки. В «мерседесе» на глазах стали образовываться аккуратные круглые дырки. Себестоимость предстоящего ремонта автомобиля с каждой секундой увеличивалась на сто долларов.
Ольга тоже улеглась на углу Моховой, не забыв подстелить газету «Пятница» со своей фотографией Гребенщикова, и не спеша извлекла из сумочки «Любитель». Навела на резкость, щелкнула. В ту же секунду один из стволов «мерседеса» сосредоточил огонь по ней.
– Вот говно, для его же газеты стараюсь… – пробормотала Ольга, продолжая съемку.
Автоматчик, видимо, был таким же дилетантом в стрельбе, как Ольга в фотоискусстве. Но патронов израсходовал больше, чем Ольга кадров. Внезапно Ольга заметила лежащего ничком в двух шагах от «мерседеса» молоденького лейтенанта милиции в форме. Время от времени он поднимал голову, и тогда можно было увидеть его голубые, полные непонимания глаза. Пули бодро свистели над ним в обе стороны. Лейтенант абсолютно не интересовал курьеров, хотя был вооружен табельным оружием, торчавшим в кобуре на боку.
Ольга улучила момент, когда он в очередной раз покажет свое простое и доверчивое лицо, – и щелкнула. «Клевый кадр! – мысленно похвалила она себя. – И мент молодец. Храбрый. Другой бы давно обосрался».
Ольга, подобно всем деревенским, не делала различия между нормативной и ненормативной лексикой, поскольку в устном и печатном обиходе грань между ними стерлась еще до переезда Ольги в Питер.
Мерседес наконец, получив десятка три мелких пробоин в своем туловище, умчался на станцию техобслуживания. Из него капала кровь, оставляя на улице Пестеля красную пунктирную полоску. А лейтенант, приободрившись, вскочил на ноги и, выхватив из кобуры пистолет системы Макарова, прыгнул прямо в окно ремонтируемого дома. Именно в то, из которого десять секунд назад торчало дуло пулемета.
«Все. Покойник», – подумала Ольга, зачехляя фотоаппарат и пряча «Пятницу» в сумку. После чего отправилась дальше.
Прохожие с недовольным видом разбредались по своим делам.
Глава 3
Верните табельное оружие
Когда Иван сообразил, что стреляют, первым движением его было – выхватить пистолет, а вторым – упасть на тротуар. Второе движение удалось лучше, и Иван упал рядом с подкатившим «мерседесом», из которого началась пальба. Он прижал щеку к пыльному тротуару, успевая фиксировать события, происходящие в окнах ремонтируемого дома, ибо голова Ивана оказалась повернутой именно туда.
Рабочие в спецовках, только что занимавшиеся мирным ремонтным делом, побросали мастерки, выставили в пустой проем окна первого этажа пулемет и ответили на нападение такой же беспорядочной пальбой.
Иван на мгновение приподнял голову в надежде увидеть автомобиль патрульной милицейской службы, но заметил вокруг только разбросанные по тротуару тела земляков. Кто из них был жив, кто мертв – поди догадайся.
Несомненно живой была лишь девушка метрах в тридцати от Ивана, которая, лежа на животе, заглядывала сверху в видоискатель «Любителя», невзирая на выстрелы.
Иван снова уронил голову на тротуар и принялся напряженно размышлять, как не ронять достоинства.
Вскочить на ноги и дать предупредительный выстрел в воздух? Так требовал Устав, но не обстоятельства. Во-первых, в бешеной обоюдной пальбе одинокий предупредительный выстрел милиционера наверняка прозвучит неубедительно, во-вторых, Иван вряд ли успеет произвести следующий выстрел – на поражение, поскольку будет скошен очередями.
Стрелять из положения лежа? Но в кого? Чью сторону он должен принять? И допустимо ли лейтенанту УВД принимать чью-нибудь сторону в разборке двух бандформирований?
В том, что происходит разборка, сомневаться не приходилось. Молодые люди в «мерседесе» сомнений не вызывали, и строительные рабочие с пулеметом на месте работы тоже выглядели подозрительно.
Главное, Иван опаздывал. Перестрелка сильно его задерживала и срывала все планы. И еще было жаль пачкать форму – новенькую, ненадеванную.
Он еще раз приподнял голову и успел заметить, что проклятая девка с фотоаппаратом нажала на спуск.
«Компромат…» – подумал Иван, роняя голову на другую щеку.
Теперь он мог полюбоваться молодцами в «мерседесе». Все были как на подбор – с круглыми стрижеными головами и квадратными подбородками. Но стрелять явно не умели. «Калашниковы» тряслись у них в руках, как больные Паркинсона. Один из бандитов уже уронил голову на плечо другому и матерился сквозь зубы. Видно, его пробило пулей.
