скачать книгу бесплатно
– …Но согласись, вся твоя книга достаточно… как бы сказать помягче… просто написана, при этом пронизана идеей авторского совершенства и несовершенства всех остальных.
– Превосходство – с этого начинается писатель. А в простоте – весь кайф. Как у Шишкина, одноимённых конфет (конфеты «Бурые мишки на Севере» – прим. Жирафова) или Буковски.
– Опять этот Буковски… Я, например, не считаю его чем-то выдающимся.
– Ты – дурак.
Наливают и пьют по чуть-чуть, Авгурия прильнула боком и частью бедра к Жирафову: он теплее, чем кожаный диван.
– Хорошо. Поясни свои му…цкие посвящения и регалии – «Кавалер подвязки…, кошечка из Амстердама…» и прочее.
– Это всё правда.
– Что правда?
– Что я – Кавалер и был знаком с кошечкой из Амстердама.
– Девица легкого поведения?
– Нет, настоящая уличная кошечка, которая жила неподалёку от моего жилища. Ведь я, Бобка, жил в Амстердаме, был уважаемым человеком, пил «Бордо» того года, кушал настоящий сыр и голландскую селёдку. Да, такое время…
– Ох, чёрт… – вздыхает, Жирафов опять воспользовался паузой и всем наливает, не чокаясь, выпивает самостоятельно.
– …А Почетный житель деревни Отрада?
– Это – Награда, рифмую, я ведь – «последний поэт деревни»…
– Был Есенин…
– …Милая деревенька, жителей – всего две бабки-поскакушки, целебный воздух, чистый горизонт – от заката до рассвета… Хлеб им возил раз в неделю. Они согласились присвоить мне почетное звание. После бани как-то раз… Мы выпили…
– Куда без этого, твой творческий путь удобрен водкой и самогоном…
– …Выпили водки, а не крови, потому как крещёные, не то, что некоторые…
– Оставь свой дремучий антисемитский юмор!
– За это нужно выпить!
Пока Боб осмысливал, за что нужно выпить, Жирафов уже выпил, Авгурия отрубилась, поэтому стенограмма дается по памяти оставшихся.
– Твое чувство юмора давно вызывает тревогу… Назвать меня антисемитом, по крайней мере, несправедливо. В школе, когда дремучие недоброжелатели и арийцы из коммуналок пытались увязать твой маленький рост и происхождение с твоей физической слабостью – напомню, ты был маленький и слабенький – кто тебя защищал, поц?
– Хорошо, хорошо, не заводись…
– Сомнения в твоей адекватности и чувстве юмора были посеяны созданным тобой Институтом Кошмаров и Сновидений. Я был уверен, что это блестящая афера…
– Не хочу тебя обижать…
– Уже не сможешь, я слишком много выпил, а потом – я твой перманентный друг и почитатель твоих попыток стать песнопевцем.
– Чтобы ты знал – я известный поэт, есть разные премии и звания…
– А звания «говнюка» нет на подушке?
– На какой подушке, алкаш?
– Которую понесут за тобой, великим и известным…
– Опять ты…
– Всё, вернемся…
Авгурия проснулась, чмокнула и снова заснула, ох, это классика.
– Старик, ты пишешь всю жизнь, известный поэт, а чувство удовлетворения наступило?
– Ну…
– …Или мы тут все уже импотенты, в широком смысле этого слова?
– Что ты всё хамишь?
– Хорошо, я – импотент, а ты – девственница, у тебя все изнасилования и творческие подъёмы – впереди.
– Что тебя так волнует эта тема?
– Тема творчества?..
Опять пьют, задумались, Жирафов думает о женщинах, Друкпер – о чём, мы не знаем; следует признать, что Жирафов затронул острую проблему – нужно ли писать (некоторые говорят – творить) дальше, если как мужчина ты уже не нужен бабам. На этом сломались многие – Шекспир и старина Хэм, Вальтер Скотт и Л.Н. Толстой (с.р.л.), например. Да… нужно выпить…
Долгая пауза.
– Ты, наверное, слышал о том, что в Германии собираются переиздать «Майн Кампф»?
– Гитлера?
– Да, написано Гитлером.
– Надеюсь, что новое издание будет без картинок. (Пауза) Чтобы не привлекать неграмотных. Шучу. Не удивлюсь, если спустя какое-то время этот опус издадут в виде комикса или мультика.
– Тебе не кажется всё это странным.
– Кажется, и уже давно. Но я верю в будущее
– И?..
– Всех рассудит, покарает Господь Бог. И вашим Гитлером будут разжигать костры, чтобы согреться.
– Какое же место займет твоя книга?
– Достойное. На ней будут сидеть, чтобы не было простатита и геморроя.
– И для книги ты считаешь это достижением?
– Мы говорим о далеком будущем, где и критики, вроде тебя, тоже будут нуждаться в тепле. Книги живут вместе с людьми, и последние не все – хорошие персонажи.
– Да, я понял, что литературные критики – не самая лучшая часть человечества.
– Если они хвалят, они – хорошие. Если поливают грязью, значит, тяжело больны, гниды и полуфашисты.
– Спасибо за разъяснение. Имей в виду, твоя книженция мне очень нравится.
– Значит, ты – хороший человек.
– Мне остается только поцеловать твою руку.
– На! – протягивает руку.
Друкпер еле стоит на ногах, целует руку, Жирафов обрабатывает место прикосновения антисептиком (виски). Они, в дымину пьяные, целуются взасос, как старые друзья.
* * *
Занавес.
Небольшое продолжение, придуманное А. Жирафовым.
– Благодарный читатель ждет от тебя новых творений.
– Они уже идут. Так, скоро выйдет в свет документально-художественная повесть для юношества и зрелости «Четыре сбоку…», посвященная одной тайной миссии в джунглях Индокитая.
– Что-что?
– Теперь пришло время, то есть вышло время секретности, и можно сказать правду. Ох, боюсь, некоторые головы в Генштабе и ЦРУ полетят, Обама может уйти в отставку…
– В нашем Генштабе?
– Не в вашем, а в нашем. И Обама – не наш, а ваш…
– И сколько прошло времени с того момента?..
– Почти полвека, но воспоминания рвутся к людям. Тем более, что миссия тайная только потому, что о ней никто не знал и не догадывался, что она тайная.
– Да, весьма интересно…
* * *
Опять занавес.
Возникает Шекспир…
И чуть поодаль – тень отца Гамлета… С книгой в руках… И виски… Люди, любите поэтов в себе, и обрящете…
Из цикла «Назидательные зоологические и физиологические сказки»
Некая уховертка поступила на службу в детский сад няней-воспитателем. Дети в этом саду, обливаясь слезами, мечтали поскорее поступить в школу, армию, институт, на работу, стать космонавтами, уйти на пенсию и прочее.
Потом выяснилось, что у няни было тяжелое детство – мама и папа тоже были уховертками. То есть пошла по семейной линии. А что делать детям?
* * *
Кобра с нескрываемой неприязнью смотрела на поросшую редкими рыжими волосами белую попу сахиба, что закрывала полнеба. Уже не сдерживаясь, кобра плюнула, попа рухнула, кобра подохла от удушья.
Вот как бывает, детки. Пожертвовав собой, кобра очистила небо Индии от колонизатора, попа же, в свою очередь, избавила окрестности от довольно эгоцентричного, не толерантного и ядовитого существа.
* * *
Когда возникает очередь в туалет, больше всего ждет сороконожка. Отгадайте – почему?
* * *
Утонченная инфузория-туфелька жила принципиально одна в стоячем водоеме, и ей не с кем было делиться.
* * *
Амеба, растекаясь по древу, закричала: «Всё вытекает из формы, но и содержание должно быть!» Когда-то наступает время, когда ты переполняешься эмоциями и мыслями. Одни после этого идут туда, другие – в другую сторону. Это закон жизни, и амеба права, хотя пиявки, например, считают её дурой.
* * *
Маленький малярийный комар может изменить жизнь человека до неузнаваемости!.. Если не принимать лекарство, не мыться и вести асоциальный образ жизни.
* * *
Некая домашняя маленькая собака не имела физических данных для закрепления выделениями границ своего дачного участка и, украв у хозяйки духи, помечала ими столбы и кустики.
Люди, приезжающие погостить, говорили: «Хорошо дышится! Все-таки загород есть загород».
* * *
Городская муха пошла на базар и, поползав по мясу, колбасе, птице и хлебу, с грустью подумала: «Как всё теперь дорого!» – и ничего не купила, включая самовар. Не до сказок…
* * *
Выступления детского ансамбля горлового пения «Ветряночка» пользовались неизменным успехом у детей и взрослых. После каждого выступления все с наслаждением брали больничный.
* * *
Земля затряслась, раскололась, взорвалась!.. Плоскотелка (это такой жук), удовлетворенно оглядывая свои плоские руки, груди, ноги, свой дом (плоский камень), заметила: «Жертв и разрушений нет, потому что не выпячиваемся».
