скачать книгу бесплатно
– А, по-моему, это просто ржавый дровосек из сказки «Изумрудный город», – улыбчиво заметила она.
Улыбаясь, она всегда напоминала кролика. Смешно, однако.
– А помнишь, как мы ловили бабочек? – вспомнилось мне почему-то.
Она со смехом взглянула на меня.
Я подошёл к краю балкона и начал имитировать ловлю бабочек. Спустя пару минут послышался какой-то треск.
– Ты всегда был хорошим актёром, – сказала она, уходя из одного угла балкона в другой. – Всегда знал, что говорить. Правда, иногда ты несёшь полную чушь, но… но я люблю тебя, несмотря ни на что.
Я радостно побежал к ней, чтобы заключить её в объятиях, но внезапно поверхность хрустнула. Всё произошло слишком быстро. Одна моя рука схватилась за ручку двери с балкона в квартиру, а другая потянулась к ней, но внезапно бетонный пол балкона наклонился, и она полетела вниз, подобно камню, брошенному в воду…
Я ничего не успел сделать…
Она упала вниз. Её тело… больше не походило на неё…
Её больше не было…
Я начал кричать. Да что там?! Я просто вопил от душевной скорби, пытаясь из-за всех сил понять произошедшее на моих глазах.
На мои всхлипывания прибежали Женя и Степан.
– Что случилось? – взволнованно спросили они.
– Она! Она! Она… Она упала, – попытался ответить я.
– В смысле?
– Б-ба-балкон… балкон не-не выдержал.
Я не выдержал долгих объяснений и бросился вниз по лестнице…
Да, именно тогда всё и началось. В ту минуту, когда она упала…
Глава третья
Две недели я не выходил из дома. Меня терзала вина за её смерть.
А потом мне показалось, что всё идёт так намеренно, потому что так нужно…
Мне показалось, что нужно продолжать жить несмотря ни на что.
С этими противоречивыми мыслями я отправился в школу.
Первым меня встретил Стёпа Железов.
– Давно не виделись. Ты, наконец, отошёл от того несчастного случая?
– Нет. Это был не несчастный…
– Слушай, Миша, успокойся, – попросил Железов, прикладывая свою руку к моему плечу. – Знаешь, красивых девушек огромное множество. Подумаешь, одна того… ну, ты понял. Но есть и другие…
– Что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать: «Забудь её. Она умерла, а ты жив. Иди и живи с другими девушками, которые более умные и красивые».
– Можно задать тебе вопрос, Железка? – сменил я тон голоса на более грозный. – У тебя вместо мозгов протеин?
Степан вопросительно посмотрел на меня.
– Не подходи больше ко мне, – решил я закончить разговор на нейтральных нотах.
– Неужели так сложно взять и забыть? – окликнул меня Степан, когда я уже уходил прочь. – Даже Женя уже забыла её. А ты продолжаешь отдаляться от своих друзей. Пойми, мы волнуемся за тебя…
– Волнуетесь?! То есть, если со мной что-то случиться вы забудете наследующий день и продолжите смеяться, как ни в чём не бывало?!
– Успокойся! Хватит, Миша! – он схватил меня за плечи и начал трясти.
– Отошёл, – грозно воскликнул я, поднося кулак к его серо-синим глазам.
– Так почему вы подрались? – допрашивал нас директор в своём кабинете.
– Понятия не имею. Морковкин взял и ударил меня, – начал объяснять Степан.
– Железов сам спровоцировал своим гнилым языком. Если вы не против, я бы с радостью ударил его вновь, только сильнее. А затем продолжил бы избивать этого предателя до полусмерти.
– Хватит, Морковкин! Надеюсь, ты больше не будешь устраивать драки. Кулаками ничего…
– Не решишь? – поймал я директора на слове. – Я знаю. Миллион раз слышал эти слова. Но это просто слова! Бывают обстоятельства, когда нельзя оставаться в стороне и не применять грубую силу, потому что в таких обстоятельствах человек поддаётся самым разнообразным эмоциям. Мне казалось, что вы, как директор, должны это понимать, но, похоже…
– Иди на урок Морковкин, – отводя взгляд, произнёс директор.
Я, молча, вошёл в класс к середине урока, садясь за парту с Картошкиным.
– Морковкин? – поймал меня взглядом учитель. – Ты забыл обо всех правилах поведения? Ты отсутствовал две недели по непонятным причинам и, к тому же, приходишь к середине второго урока…
– Не обращайте на меня внимания, если я такой «плохой». Серьёзно, продолжайте урок. Я просто посижу и помолчу, – ответил мой немного разбитый голос.
– Ты подаешь плохой пример, – продолжал учитель. – Ты понимаешь, что это плохо для тебя кончиться?
– Мне плевать.
– Морковкин, реально успокойся. Ты сам не свой, – вмешался Картошкин, румяня щёки от удивления, вызванного происходящим.
– Пирожок, отстань. Ах, да! Ты же картофель, а не пирожок. Хотя, нет! Для картофеля ты больно жирный, – я встал из-за парты и обратился к учителю. – Можно я пересяду от этого… на свободное место, возле окна?
Учитель не успел и слова произнести, как я уже расположился за одинокой партой возле окна.
– Может, ты прекратишь этот цирк, Морковкин?! – крикнул мне учитель, терявший терпение.
– Хорошо, – бросил я с холодной ухмылкой. – Если вам не нравится моё присутствие, то откланиваюсь и удаляюсь, – моя физическая оболочка издевательски поклонилась. – До свидания!
Я громко хлопнул за собой дверью.
Больше я не воспринимал школу всерьёз. Никогда.
«Забыть её? Этим миром правят идиоты? Жить дальше? Как?! Без неё нет жизни. Я виноват в её смерти! Почему так сложно это понять, чёрт возьми? Все, кому я верил, предали меня…», думал я в те минуты, «Мир полон Брутов, вонзающих ножи в спины Цезарей. Это единственное объяснение для всего происходящего…».
Чтобы заглушить сердечную боль и одинокую душевную тоску, я представил её перед собой. Да, это просто иллюзия, созданная воображением, но это единственное, что у меня осталось от… неё…
– Ты всегда будешь со мной, – прошептал я со слезами в глазах.
Наши руки потянулись на встречу друг другу. На миг мне показалось, что мы взлетаем в небеса, будто мы улетаем из этого жестокого бренного мира, полного предательства и обмана…
Реальность
Глава первая
Лепестки роз такие нежные, гладкие и приятные, словно девичья кожа. Вернее её кожа. Только её.
Забавно, не правда ли? Конечно, нет. Это не смешно и не весело, ибо неудавшаяся платоническая любовь, как правило, вводит в глубокую депрессию, из которой сложно найти выход, если вообще удаётся…
В моём случае, любовь не вызвала радости, она принесла боль, печаль, тоску, одиночество.
Знаю, слышать такое от человека моего возраста странно: мне едва перевалило за двадцать, а я продолжаю считать, что настоящие истинные чувства умерли во мне ещё в юности…
Но что поделать? Просто, чтобы понять меня, надо мной быть.
Многие скажут, что я не знаю жизни, что мне всего двадцать и вся жизнь впереди, что ещё встречу свою единственную и всё в таком духе. Однако встречались на моём жизненном пути интересные девушки до неё и после; ни одна не смогла затмить её образ, влетевший в сознание, подобно выстрелу пули в висок…
Подумать только: ни одна девушка не смогла затмить девчонку, с которой я был знаком каких-то два месяца…
Она умерла. Иногда мне казалось, что нужно продолжать жить дальше, но с кем? Никто не смог затмить её. Даже её образ, созданный моим воображением, не является ей.
– Неужели так сложно забыть про неё? – прервал мои размышления внутренний голос.
Я бы смог её забыть ещё в тот день, когда пришёл в школу спустя две недели, после того случая на балконе, если бы не всплеск кардинального изменения моего мировоззрения, в процессе которого пострадали все взаимоотношения с близкими, друзьями, знакомыми. Наверное, именно в этот период изменений, который некоторые называют взрослением, я и отдалился от всего в окружающем себя мире, зарывшись в одеяло собственной души.
– По-моему, ты просто драматизируешь…
Нет! Дело в том, что она меня понимала в отличие от других. Да что там! Она понимала меня единственная из всего мира! Понимала…
– Просто ты не сближался с другими. В какой-то степени ты сам внушил себе, что она – единственная. Уверен, если заменить её, эффект будет тот же самый…
Замолчи! Ты не понимаешь, я влюбился в неё с первого взгляда…
– Диагноз ясен: самовнушение…
– Ты никогда меня не понимал! – крикнул я свои мысли вслух.
– Я это ты, дурачок.
– Конечно! Что говорить обо всём мире, когда я не могу понять другую часть себя?!
– Снова драматизируешь?
– Тебя не спрашивали! – не сдержавшись, крикнул я и специально ударился носом об тумбочку, и хлынула кровь.
– Ты причиняешь боль не мне, а себе, – насмешливо заметил внутренний голос.
– Но если не будет меня, то не будет и тебя, – вставил я с ироничной улыбкой.
– Ты ненормальный. После такого отношения к самому себе, я не понимаю, как можно удивляться презрению со стороны всего мира…
– Ты знаешь, что это не так. Это меня все презирают и не замечают, – я начал сбавлять тон и говорить с самим собой спокойней прежнего.
– Слушай, тебе не надоело ещё?
Я удивлённо замолчал, выжидая, что скажет мой единственный собеседник.
– Ты никогда не проводишь параллель между собой сегодняшним и вчерашним…
Допустим. И что дальше?
– Ты не вспоминал те далёкие дни, до знакомства с ней? Ты забыл, что был душой компании и с любым человеком мог найти общий язык?
Не стоит ворошить прошлое. Это не повлияет на ход настоящего…
– Если не оглядываться назад, то никогда не удастся понять свои ошибки…
Ты хочешь, чтобы я ностальгировал о ещё более далёком прошлом?
– Неужели так сложно меня дослушать?
Ты несёшь какую-то чушь, которая мне безразлична…
– Может, уже прекратишь?
Что именно прекращу?
– Выстраивать защиту от окружающего себя мира, подобно Набоковскому Лужину. Ты не персонаж, придуманный автором, чей портрет висит над твоей кроватью. Ты это ты, Михаил Морковкин.
– Не произноси мою фамилию вслух! Никогда! – надрывал я глотку. – Зови меня иначе. Например, Михаил М.
– Что ж, простите, почитатель Кафки. Для полной картины не хватает только «Билли, двадцать три в одном» или хотя бы портрета Киза, – сознание ненадолго замолчало и сделало вывод. – Твоя крыша давно улетела за пределы стратосферы.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: