скачать книгу бесплатно
Отпуск без задержания
Олег Николаевич Жилкин
«Отпуск без задержания» – это роман-приключение, с элементами мистики, психоанализа – интимный и одновременно шокирующий своей откровенностью. Действие романа охватывает разные временные периоды, города и страны; двигаясь по кругу от пункта принятия рокового для себя решения вернуться из Америки в Россию, и, заканчивая сегодняшним днем, – спустя три года после начала своей Одиссеи. Автор фиксирует те трансформации, которые происходят с его героем в ходе этого путешествия, рассказывает об удивительных встречах, впечатлениях и видениях, которые его посещают. Ему открываются скрытые механизмы, действующие во вселенной, оказывающие воздействие на отношения, что связывают людей. Встреча с женщиной, которая его полюбила, помогла осознать ему двойственность собственной натуры, обрести новую идентичность, освободиться от навязанной ему роли и стать автором своего романа и своей судьбы.
Содержит нецензурную брань.
Олег Жилкин
Отпуск без задержания
Часть 1. Ферт
Китайцы едят гусениц, а русские пишут на кириллице. Какая связь, казалось бы? Но она есть.
Прошло шесть лет, как я приехал в Америку, и мне уже было очевидно, что проект закончен. Он оказался закончен, как только я получил гражданство. За несколько месяцев, до наступления сроков подачи заявки на прохождения экзамена я всерьез задумался над тем, нужно ли мне все это? Но я не привык бросать начатое – слишком много энергии, времени, денег и сил было вложено, иначе к чему были все эти жертвы? У меня сохранилась фотография, где я вскрываю конверт с американским паспортом. Глаза у меня пустые. Работа закончена, но радости нет. Есть ощущение того, что проделан большой труд, и я молодец. После этого я еще несколько месяцев проработал в школе в ожидании лета. Летом я решил вернуться в Россию. Я еще был не уверен в себе, я каждый день менял свои решения. Наконец, в одно мгновение, я забронировал перелет, гостиницу в Ессентуках и сразу же успокоился. Я понял, что теперь я точно лечу.
Мне было жаль оставлять свою семью, но моя радость была сильнее жалости. Я просто бежал. Я бежал от депрессии и боли, которые стали посещать меня регулярно по ночам. Я слишком долго находился в стрессе. Мой проект закончен, я не должен был заставлять себя терпеть дальше, я свободен. Отныне каждый был волен принимать те решения, которые считал правильными.
Возвращаться в Россию было не страшно. Я допустил единственную ошибку, покинув транзитную зону во Франкфурте на Майне и, промаявшись в немецком аэропорту до вылета своего рейса в Москву. Несколько часов в Германии и штамп о переходе границы туда-обратно запомнилось как забавный курьез. Больше всего мне понравилось то, что на выходе из аэропорта можно было свободно курить, но, вернувшись в транзитную зону, я обнаружил специальную комнату для курящих и небольшой зал для занятий йогой, где мог бы провести время ожидания своего рейса на Москву, полеживая на коврике.
В Москве я долго не задержался, и через два дня уже прилетел в Минеральные Воды, а из аэропорта на такси до гостиницы в Ессентуках. Через неделю я позвонил жене и сказал, что не вернусь. Проект был закончен. Одновременно я понял, что закончен и наш с ней брак. Я не хотел и не мог больше обманывать ни себя, ни ее. Я хотел иметь секс с другими женщинами, и не скучал по ней. Самое удивительное, что я не скучал и по детям. Они выросли. Я уже давно понял, что совершенно не играю в их жизни никакой роли. На какое-то время я стал человеком без прошлого и без будущего.
До времени заселения в гостиницу оставалось пара часов, которые требовались администратору, чтобы подготовить номер. Я оставил свои вещи и пошел в парк, чтобы осмотреться и выпить минеральной воды. На пути к бювету у меня состоялась удивительная встреча с человеком, которого я считал умершим еще пять лет назад. Мертвец играл на гитаре вальс Доги из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь» и чувствовал себя вполне сносно, несмотря на свои семьдесят шесть лет. Это был школьный товарищ моего отчима – глуховатый музыкант Анатолий, к которому я с юности испытывал чувство симпатии и уважения, и с которым мы сыграли не одну партию в шахматы. Как и подобает восставшим из гроба мертвецам, Толя не сразу меня узнал.
– Алик? Что ты здесь делаешь? – удивился он, – ты ведь должен быть в Америке.
– А ты, – хотелось ответить мне ему вопросом на вопрос, – вот уже как пять лет лежать на кладбище, – но я воздержался от шутки. Не из приличия, из суеверия.
«Что если я не вернулся в Ессентуки, а оказался в царстве мертвых?» – подумал я. Эта встреча и впрямь перевернула мое сознание. Я решил, что раз в этой жизни все возможно, то почему бы и мне не обрести здесь новую жизнь. Алик – мое имя, которое мне дали родители. В школе на Украине, где прошло мое детство, меня стали называть Олегом. Я решил вернуть себе свое детское имя, которое вполне подходило для Кавказа, где я оказался.
Здесь была могила моей мамы, умершей пять лет назад. Я побывал на могиле и выбрал для нее небольшую оградку – прежде их запрещали устанавливать власти на социальных кладбищах, ввиду крошечных размеров захоронений. Тем ни менее, когда ограда была установлена, я убедился, что там достаточно места для двоих. Я не слишком сентиментален, но место мне понравилось: на склоне горы, напротив женского монастыря и с видом на Эльбрус, который отлично виден в ясную погоду.
Я никогда прежде не любил Ессентуков, но что-то произошло со мной за то время, что я прожил в Америке. Я научился любить тихие места, напоминавшие мне мое детство, я полюбил парки, я стал скучать по вкусу минеральной воды из источников. В Америке очень много красивых мест. Меня поразил океан, его мощь. Я всегда мечтал жить в доме на берегу и гулять по утрам вдоль бесконечных песчаных пляжей, собирая ракушки. Я вплотную приблизился к своей мечте, за два часа езды от дома достигая Западного побережья Тихого океана на своей купленной с рук «Хонде CRV». Но в океане невозможно купаться – вода слишком холодна. Для этого нужно было лететь на юг, в Мексику или Калифорнию, но мне почему-то все чаще хотелось оказаться в Кисловодском парке, и с этим ничего нельзя было поделать. Мой образ рая, наверное, слишком примитивен, или мы к середине жизни выбираем из всего разнообразия самые надежные и проверенные временем места?
Россия мало изменилась за те четыре года, что я в ней не был. В последний свой визит милиционеры ловили курящих в парках и на перронах вокзалов. Сейчас я мог курить почти везде, где мне вздумается, и после Америки, с ее жесткими ограничениями, это воспринималось как знак свободы, пусть и в негативном ее выражении. Мне показалось, что люди здесь меньше спешат и суетятся, больше времени проводят в праздных прогулках по улицам, больше разговаривают друг с другом. Первое время я не мог наговориться. Я искал и находил себе собеседников повсюду. Я наслаждался русской речью и способностью выразить с помощью слов любое сложное чувство, которое на родном языке не выглядело вычурно. Меня здесь понимали люди самого разного социального статуса: бродяги, нищие, старики, наркоманы. За каждым из них был опыт жизни, опыт общей для нас культуры. Люди были чутки к языку, и слышали каждый оттенок речи собеседника, и я был не новичком в этой игре, от которой получал подлинное наслаждение. Наша речь – это тропинки, которые ведут к сердцу человека, и кто знает, к кому они тебя приведут в следующий раз. Именно поэтому мне так легко было знакомиться, заводить романы, влюблять в себя людей и влюбляться самому. В этом лесу мне все было знакомо, и я был в нем не чужой.
Я уже знал, что могу жить один. Я уже знал, что могу обходиться малым. Я уже чувствовал, что могу рассчитывать на то, чтобы проводить часы в саду Господа своего, раскачиваясь на качелях. Старик был добр ко мне, во всяком случае, я почувствовал, что с приездом на Родину, тоска меня отпустила, я мог позволить себе некоторую беспечность, и я даже злоупотреблял этим чувством защищенности, позволяя себе то, чего никогда в жизни себе не позволял. Я чувствовал себя счастливым. Может со стороны это выглядело как сумасшествие, но я и вправду был счастлив так, как может быть счастлив приговоренный к казни и помилованный в последний момент преступник.
Я не знал, сколь долгим будет это мое состояние легкости и эйфории. Я думал о том, чтобы прожить так до конца лета. Я изменился, и это помогало мне не ощущать привычной тяжести на ногах, как будто сила земного притяжения на время утратила надо мной власть. Да, я вернулся на свою Родину, но я вернулся уже другим человеком. Мне еще предстояло найти себя – нового, или старого, впавшего в детство или в безумие пятидесятитрехлетнего мужика, у которого совершенно закончился ресурс нормальности, и не осталось сил на терпеливое ожидание будущего счастья. Счастье уже наступило. Я так чувствовал, я так решил для себя. И в этом чувстве было много отваги – того незнакомого мне ранее ощущения, когда ты уверен в том, что с тобой ничего дурного не случится, что ты находишься под защитой и покровительством высших сил, которые тебя сюда привели. Я не изображал из себя супергероя, я им был.
С кем я только не познакомился тем летом 2018 года! Это были бомжи, восточные проститутки, женщина из дипломатических кругов, наркоманы, убирающие парк по приговору суда, заезжая в город мошенница, женщины ищущие развлечений и одинокие вдовы, выжившие из ума старухи, безумный философ и местная поэтесса. Я каждый день заводил новые знакомства и не забывал поддерживать старые. С кем-то я расставался навсегда, кому-то обещал встречу в будущем и невольно обманывал, попадая под влияние нового увлечения. Я смеялся, смешивал стили и жанры, танцевал на улице под пение уличной певицы, водил женщин по любимым дорожкам кисловодского парка, рассказывал им свои истории, угощал кофеем, слушал их истории, увлекал и увлекался, легко расставался и все это переживал искренне, но не слишком глубоко.
Я много курил в то лето, пил каждый день вино, иногда коньяк, ел свежие овощи с рынка, спал по четыре часа в сутки и чувствовал себя четырнадцатилетним подростком, выросшим на улице среди клумб и аллей старого запущенного парка. Я почти не покидал его территории. Здесь я чувствовал себя в безопасности, хотя и видел, что вокруг праздных отдыхающих курортников кипит своя невидимая полукриминальная жизнь не самого благополучного в этом отношении региона. Кавказ всегда населяли всякого рода жулики, мошенники и проходимцы всех мастей, среди которых попадались и настоящие разбойники, способные легко сунуть нож в пьяной ссоре или просто освободить перебравшего спиртного отдыхающего от груза наличности.
Надо сказать, что я не слишком осторожничал. Однажды, перебравшая коньяка администраторша гостиницы, в которой я проживал, повела меня в гости к своим друзьям. Объясняла она свое приглашение тем, что ее старый приятель, которого она называла Сашкой, попал в серьезное положение и ему требуется дельный совет.
– Если ты им понравишься, – приговорила она, – они тебе поверят, и ты им поможешь. Ну, а нет, просто посидим, я тебя с хорошими людьми познакомлю.
Люди и впрямь оказались душевными. Ее старый приятель проживал в деревянном пристрое в глубине двора большого дома, недалеко от центра города. Он практически не вставал с постели, после неудачной операции на ноге. Передвигался он при помощи костылей, и хотя чувствительность конечностей была не нарушена, заниматься собственным здоровьем он наотрез отказывался. Ухаживала за ним его возлюбленная с очень испитым лицом, но с хорошей фигурой и изысканными арестантскими манерами. Позднее я узнал от администраторши, что женщина отсидела десять лет за убийство своего любовника, имела характер вспыльчивый и агрессивный. Администраторшу она ревновала и поэтому откровенно недолюбливала. Между собой они разговаривали исключительно на матах. Мужчина на эти вспышки и перебранки не реагировал, оставаясь абсолютно невозмутимым в любой ситуации.
Когда мы вошли во двор, вся компания праздновала день рождения любимой собаки Люськи. Пришли мы не с пустыми руками и в компанию меня приняли довольно просто, без лишних вопросов, и лишь Сашкина возлюбленная уставилась в меня испытывающим взглядом, пытаясь понять, что я за «фрукт», и чего мне надо. Женщина была уже изрядно пьяна и не считала нужным маскировать свою подозрительность и изображать гостеприимство.
Мы разлили по первой, выпили, закусили и закурили.
– Кого это ты привела, Тонька? Как звать тебя, мил человек?
– Алик! – представился я.
– Алик?! Как мило, – хрипло расхохоталась женщина, – а меня Маргарита Ильинична. Я жена вот это человека – женщина обняла сидящего рядом на кровати высокого худого мужчину с изможденным лицом и демонстративно впилась ему в губы.
– Какая ты мне жена?! – возразил мужчина. – Ты мне любовница.
– Любовница, жена, нянька, мамка. Мою тебя, белье стираю, есть готовлю, дерьмо за тобой выношу. Так что тебя к нам привело, Алик? Ты часом не мент? А то ты на мента очень похож.
– Алик риелтор. Он из Москвы, отдыхает у нас в гостинице. – Вступилась за меня Антонина. – Это я его позвала, может он поможет Сереге советом.
– Мне ничья помощь не нужна, – заявил мужчина. – Мне все по хрену, пусть все будет как есть, я долго на этом свете не задержусь, надоело все.
– Да, ты не торопись в могилу! – рассердилась Тоня – Тут такое дело: у Сереги была сестра в Москве, восемь или девять месяцев назад ее убили. Кто – неизвестно. У нее в Москве две квартиры было – одна двухкомнатная, другая трехкомнатная. Одну она вроде каким-то сектантам отписала еще при жизни, а в другой квартиранты живут. Что можно в этой ситуации сделать?
– У сестры есть еще родня кроме Сергея: дети, внуки, брат, сестра?
– Да никого у нее нет – я один. Ну, есть еще двоюродная племянница – она нотариусом работает.
– А ты заявление на вступление в наследство писал? К нотариусу ездил?
– Да ничего я не писал. У меня племянница этим всем занимается. Я ей генеральную доверенность подписал.
– А, ну молодец, может тебе что-то перепадет.
– Да ни хрена ему не перепадет! – вмешалась в разговор Антонина. – Видишь, в каких он условиях живет! Его как раз родственники эти сюда переселили. Ему весь дом по наследству принадлежал, а они его уговорили поменяться на квартиру за железной дорогой, ну и каморку эту выделили, чтобы он здесь доживал. Ждут, когда он своей смертью помрет и все им достанется.
– Слышь, Тонька, что ты не в свои дела лезешь? – оборвала ее Маргарита Ильинична. – В другой раз поговоришь. У нас сегодня день рождения Люськи – давайте за ее здоровье выпьем!
– А кто это? – поинтересовался я у почтенной публики.
– Собачка наша. Ровно год назад приблудилась.
– Это та, что меня на входе облаяла?
– Да она никого сроду не укусила, это она от страха. Но преданная, – если кто руку на хозяина поднимет – загрызет на хрен. Люсечка-Люсечка, иди к нам!
– Не пойдет! – сказал Серега. – Боится. Чужой в доме.
– Так ты и вправду риэлтор? – переключила на меня внимание Маргарита Ильинична. – Смотри, меня еще никому обмануть не удалось. Глаза у тебя добрые, вроде, но что ты за человек я понять не могу. Выпьешь с нами за Люську?
– Почему нет? Давайте выпьем. Мне только Тоню до дому надо довести, я матери ее обещал.
– Это ты зря обещал. Тонька после смены обычно дома не ночует. Правда, Тонь? Гуляем сегодня?
– Гуляем. Так что скажешь, Алик, какой совет дашь, умный человек. Или ты не так умен, каким кажешься?
– Выходит, Тоня, тебе за Серегу замуж нужно выходить. Есть у Сереги паспорт? – зашел я с козырей.
– Ты что, с ума, что ли сошел? Серега мой друган. Я за него замуж не пойду – возмутилась Антонина.
– Ну и зря. Дело твое. Жить с ним можешь не жить, а вот по закону ты могла бы его делами заниматься.
– Это ты что ли Тоньку за Серегу моего сватаешь?! – возмутилась Маргарита Ильинична. – Я сейчас этой бляди все глаза выцарапаю!
– Вы, Маргарита Ильинична, не беспокойтесь раньше времени! – успокоил я женщину, – Дело тут требует юридической формы, а содержание все останется таким же, как и прежде. Вы же за Сергея замуж выйти не можете? Вы с мужем разводиться не собираетесь, я так понимаю.
– Да, я женщина замужняя, у меня квартира, семья, дети. Мне жизнь свою заново начинать не с руки.
– На кой хрен мне жениться! – подал голос Серега. – Мне и так неплохо живется. Сколько проживу – все мое, я свое отжил.
– Да не отжил ты свое! – вмешалась Тоня. Ты же на четыре года меня всего старше – мы с Аликом ровесники.
– Да, ладно, – удивился я – тебе, Сергей, что ли шестидесяти нет?
Мужчина и впрямь выглядел как глубокий старик.
– Пятьдесят восемь мне. Это болезнь меня подкосила. Но все, что ниже пояса у меня еще работает, будь здоров!
– Так, а можно на медиков в суд подать? Пусть они операцию переделывают.
– Они мне и без суда предлагали, я сам не захотел.
– Бесплатно?
– Ну, конечно. Откуда у меня деньги. Были деньги – мне родственники за дом выплатили, так мы их за год пропили.
– Че-то у нас скучно, мужчины – вмешалась в разговор Маргарита Ильинична. – Давайте музыку включим – я танцевать хочу.
– Ну, иди, танцуй, а мы пока потолкуем с человеком – махнул рукой Серега. – Закуски нам еще принеси.
– А ты и впрямь думаешь, что может это дело выгореть? – обратился он ко мне, когда женщины пошли налаживать музыку и собирать на стол.
– Откуда мне знать, я даже документов никаких не видел. Меня Антонина в курс дела не посвящала, куда меня зовет и зачем. Но, в любом случае, попытаться стоит. Подумай, если тебе будет нужна моя помощь, я помогу, чем смогу. Тебе специалист нужен, – я врача имею в виду. Ты еще на ноги встать сможешь, – я смотрю, что голова у тебя работает нормально. Тоня, конечно, не вариант. Есть у меня одна знакомая медсестра – я с ней поговорю, может она согласится за тобой ухаживать.
– Тебе-то какой интерес?
– Почему не помочь хорошему человеку? Мне ничего это стоить не будет.
– Ладно, не пьяный это разговор, приходи завтра к двенадцати, я подумаю.
– Договорились.
В этот момент к столу подошли Маргарита Ильинична и Антонина. Тоня смотрела на меня с подозрением. Она уже была крепко пьяна.
– О чем вы здесь говорил? Что он тебе обещал? Ты ему документы какие-то показывал?
– Мальчики, давайте танцевать! – бросила клич Маргарита Ильинична. – Хотите я вам стриптиз покажу?
– Ты еще не видел какое у нее тело, – подмигнул мне Серега. – как у двадцатилетней!
Маргарита села на стул и стала под музыку снимать сначала колготки, демонстрируя и впрямь очень стройные не по возрасту ноги, а затем принялась расстегивать пуговицы на блузке.
– Марго когда-то профессионально танцевала, – поделился информацией Серега. – стриптиз у нее коронный номер.
Тем временем Маргарита сняла блузку и расстегнула застежку на бюстгальтере.
Антонина тоже вошла в раж и начала сбрасывать с себя одежду. В отличии от Маргариты, тело ее было оплывшим, массивные груди нависали над весьма заметным животом, который, впрочем, мог бы прийтись по вкусу любителям восточных танцев.
Тем временем Маргарита сбросила бюстгальтер и обнажила грудь, которой и правда могла бы позавидовать двадцатилетняя девушка.
– Что, нравлюсь? – с вызовом спросила она у меня.
– У вас очень красивая фигура, Маргарита Ильинична! – корректно признал я правоту ее слов.
– Ладно, посмотрел и хватит! – сказала Маргарита, застегивая бюстгальтер – У меня мужчина есть, а то он еще меня к тебе приревнует.
– Да я не посягаю, у меня у самого есть женщина, которую я люблю.
– Правда? Ты нас с ней познакомишь? Почему ты без нее пришел? Я думала ты Тонькин хахаль. – Маргарита, кажется, совсем прониклась ко мне доверием. Она слегка вытянулась на стуле, положив мне на бедра свои длинные ноги.
– Да, не, мы просто друзья.
– Какие мы с тобой друзья?! Ты – жулик! Я тебя сразу раскусила – мутный тип! – встряла в разговор Антонина.
– Какого тогда черта ты меня сюда привела, дура? С тебя же первой спросят, если что. – спокойно ответил я на ее выпад. Я уже знал за ней эту особенность становиться в пьяном состоянии очень агрессивной и решил не давать ей спуску.
Маргарита встала со стула, застегнула блузку и пошла по двору искать забившуюся куда-то собаку.
– Ах, ты, сучёныш! Я тебя просто проверить решила, что ты за «фрукт». А ты уже к Сереге подобрался, документы его смотрел. Показывал ты ему документы?! – обратилась она к приятелю, который сидел совершенно невозмутимо и нарезал тонкими ломтиками сало на блюдце.
Я налил полный стакан воды и отпил от него глоток.
– Показывал или нет?! – настаивала Антонина. Ее мощная грудь, казалось, сейчас выпрыгнет из лифчика от возмущения.
–Люська-Люська! – звала Маргарита собачку. – Ее нигде нет, я весь двор обыскала!
– Да я ее выпустила, когда мусор выносила, – призналась Тоня. – пусть побегает немного, а то она кобеля в жизни своей не нюхала.
– Ты, что, блядь, с ума сошла? – заорала на нее Маргарита. – Она же пропадет. Ее собаки загрызут! Она ничего здесь не знает, ее сроду никто со двора не выпускал!
– Ладно, я пошел. Если что надумаешь, дай мне знать. – кивнул я Сереге. – Спасибо за компанию!
– Ты что ли уже обо всем с ним договорился?! – вновь обострилась Тоня. – Ты его знать не знаешь, кому ты поверил?!
