скачать книгу бесплатно
– Да, мама у тебя хороший человек была. Добрая очень, гостеприимная. Когда заболела, никому даже вида не показала. Для меня шок был, когда узнал, что она умерла. Жаль, на похоронах ее не удалось побывать.
– Как же не удалось, Толик, ты еще гроб помогал нести. Мужиков не хватало, пришлось тебя просить.
– Правда? Я что-то уже забывать начал. Ты меня извини – возраст. Что тебе сыграть? Я так рад, что тебя увидел!
– Я-то как рад, Толя! Для меня это лучшая новость, что ты жив.
– Ну, значит долго жить буду!
– Да куда теперь торопиться! У тебя сын, внуки, работа. Играй, что сам желаешь, я рядом постою послушаю.
– Закурить у тебя есть?
– Ты что ли еще и куришь?
– Я и выпить могу, у меня в подвале сорок литров вина стоит. Заходи вечерком, посидим, поговорим. Я Иринке скажу, она стол сообразит. Столько лет не виделись!
Я достал сигареты, мы закурили. Толя взял несколько аккордов и заиграл вальс Доги из фильма «Мой ласковый и нежный зверь». Сухие пожелтевшие пальцы музыканта перебирали гриф, не всегда успевая за мелодией, но, в целом, Толик выглядел хорошо – в белой рубахе, аккуратно отглаженные брюки. Он чем-то напоминал мне уличного музыканта из еврейского местечка на ярмарке: печальные мудрые глаза, большие мочки ушей, доминириующий на лице крючковатый нос. Ярко светило утреннее солнце, мимо шли праздные люди, я курил и чувствовал себя счастливым – первый мой день в Ессентуках подарил чудо встречи с близким человеком, который выкарабкался с того света, чтобы не просто коптить небо над головой, но еще и дарить радость другим людям, зарабатывая ежедневным трудом средства для поддержания своих близких.
С этой нечаянной встречи с Толей я окунулся в сказочную атмосферу этого города, насыщенную возможностями для завязывания новых знакомств, флирта, общения, разговоров по душам. Я хотел стать частью всего, говорить с каждым встречным, любить всех женщин, приводить в дом сирых и убогих, слушать их запутанные истории жизни и воображать себя посланником небес, призванным решить их проблемы одним фактом своего физического присутствия. Я наслаждался Россией, русским языком, опьяняющим чувством свободы.
А знаете ли вы, что такое свобода? Возможно ли быть свободным на чужбине, в стране, где принципы свободы и право человека на счастливую жизни прописаны в Конституции? Я специально интересовался этим вопросом и, вот, что я понял: свобода – это возможность, в широком смысле этого слова. Возможность действовать, добиваться, наслаждаться, испытывать чувства, делиться ими и разделять чувства других людей, сохраняя, при этом, естественность и непринужденность, глубоко проникая в самую суть вещей, процессов, законов, умело обходя препятствия, используя намеки, интуицию, опыт в качестве подсказки к действию. Свобода – это умение легко ориентироваться в той, или иной, нестандартной ситуации, искусно выбирая стратегии и подходы к достижению поставленных целей. А теперь, представьте, что вы недостаточно хорошо говорите на языке жителей той страны, в которой вы живете. У вас смешной акцент, вы не въезжаете с первого раза в избитые шутки, не понимаете намеков, не радуйтесь тому, что вызывает в них счастливые реакции на автомате. Вы просто слабоумный калека, с трудом учащийся произносить слова после перенесенного инсульта, вы – овощ, растение, колорадский жук с крылышками. – Лети, жук, домой! – сказал я себе, – и становись принцем.
Свобода это возможность быть полноценным человеком, ставить цели и добиваться их. Чтобы было понятно, цель у меня была одна – бабы.
Как только я пересек границу, семья перестала для меня существовать. Я чувствовал, что все отношения уже давно превратились в пустую формальность. Я просто боялся возвращения и того, что за ним неминуемо последует – депрессия, одиночество, растущая изоляция. То, что ситуация тупиковая, я уже не сомневался. Плохо было то, что никакого рационального плана действий у меня не было, я руководствовался исключительно инстинктом и эмоциями.
Мы не годимся для Америки. Мы слишком для нее своенравны. Чтобы победить эту своенравность в себе, нужно стать другим человеком. Другим человеком я не стал. Я просто осознал свою чуждость этой стране и ее культуре. Первое время я пребывал в эйфории. Мне казалось, что еще немного, и страна с ее безграничными возможностями откроется для меня, и я в один миг стану сильным, свободным и независимым. Вместо этого, она загнала меня в резервацию для белых. Я испытал на себе все невидимые глазу механизмы угнетения и унижения, которые работают с безжалостностью жерновов, перемалывая дух и тело, нагружая их словно вьючное животное тяжелым физическим трудом, поглощая время, прививая уродливые формы отношений, лишенные интеллектуальной радости и привычной с детства непосредственности общения между людьми.
Все в этой стране говорило мне, что я чужой. Слишком сложный, слишком ранимый, слишком требовательный и неблагодарный. Я инвестировал в эту страну свой труд, время и деньги. Страна высосала меня и выплюнула как бесполезный инородный организм, раздражающий простых американских парней, живущих представлениями и предрассудками девятнадцатого века, с их наивной верой в грубую силу, семейные ценности, приземленного и глуповатого Бога.
Я с детства мечтал выучит английский. Теперь, когда я мог читать, писать и говорить на этом языке, я понял, что больше не хочу на нем общаться. Мне не о чем говорить с этими людьми. Я хотел побыть в тишине, я все больше и больше погружался в молчание и одиночество.
В качестве компенсации, в мою жизнь вошел алкоголь и, разрешенная в Орегоне, марихуана. В последний перед отъездом в Россию месяц я курил ее каждый божий день после работы. Траву можно было приобрести, предъявив водительские права, в которые никто даже не заглядывал. Десятидолларовой дозы хватало на неделю.
Первое время мне казалось, что это прекрасная замена несостоявшимся надеждам на нормальную адаптацию. Сидя на заднем дворе своего дома, который мы приобрели в кредит через два года после приезда, я часами наблюдал в небе порнографические шоу, которые устраивали в мою честь облака. Однажды я увидел огромную вагину, которая хотела меня поглотить и понял, что с меня довольно.
– Кончай свои шуточки – обратился я к Богу, – давай поговорим серьезно.
– Давай! – согласился Господь, и с тех пор наши беседы с ним стали привычным элементом досуга. Согласитесь, не каждый способен отказаться от такого общества.
Мои диалоги со Всевышним большей частью носили шутливый характер. Я любил немного подразнить старика. Я понял, как ему скучно с серьезными до уныния поклонниками. Господь любил мои шутки и прощал мне мою дерзость. Постепенно я понял, кто я для него – я был мальчиком на качелях в его саду.
К счастью, наркотик не успел стать моей привычкой, возвращаясь в Россию, я знал, что там он мне не понадобится. Я все еще верил в удачу и желал как можно дольше оставаться мальчиком на качелях в саду у Господа своего.
Два первых года эмиграции я находился в эйфории, которая не позволяла мне впадать в панику, я был деятелен, энергичен и верил в свои силы. На третий год что-то случилось. Я сломался. Я устал биться за место под солнцем на чужой мне земле. Я не был способен ни на сложные расчеты, ни на многоходовые операции. Через шесть лет, получив гражданство США, я посчитал проект законченным. Мой план состоял в том, чтобы снять кассу и бежать. Снять кассу не означало ограбить банк, набрав кредитов, я всего лишь хотел продать дом, который за четыре года вырос в цене и с этими деньгами вернуться к Россию, чтобы вложить их в недвижимость, а потом сдавать ее, имея какой-то минимальный доход. Но в мой план кроме меня одного больше никто не верил. Всем надоело следовать за мной по воле моих прихотей, и я не исключаю, что и в мою адекватность к тому моменту мало кто верил.
Я понял, что мой разрыв с семьей углубляется, мне предстоит действовать на свой страх и риск, полностью доверившись своему растущему желанию вернуться и остаться на родине без каких-либо гарантий и сторонней поддержки.
Умом я понимал все риски подобного импульсивного решения, понимал всю серьезность и необратимость последствий своего поступка, но ничего не мог с собой поделать.
Надо честно признать, что я был вне себя. Находясь в состоянии сильнейшего стресса, я был постоянно на адреналине, и незаметно для себя вошел в зону психопатических реакций с непредсказуемыми последствиями.
Я безостановочно курил, очень мало спал, нервная система была возбуждена, физический тонус повышен. Из напитков я употреблял три раза в сутки минеральную воду, вечером пил полусладкое вино или коньяк.
Я жил в странном мире сбывающихся эротических фантазий. Я действовал очень самоуверенно, если не сказать, нагло, но это приносило успех, как ни странно.
Тем летом я познакомился с небывалым количеством вдов. Вдовы почему-то сразу воспринимали меня очень серьезно. Они рассказывали мне о своей нелегкой женской доле, попутно интересуюсь моими взглядами на жизнь. Кажется, вопреки своей легкомысленности и открытости, граничащей с патологией, я производил на женщин хорошее впечатление. Впрочем, я довольно быстро их огорчал своим безответственным поведением, легко находя им замену – мне вовсе не хотелось строить серьезные планы, мне больше нравилась непредсказуемость и мимолетность курортных отношений, которой я наслаждался с непосредственностью мотылька. Если бы мне кто-то сказал, что мне предстоит умереть осенью, я бы даже не удивился. Я был готов заплатить за эту фантастическая легкость бытия любую цену. Женщины интересовались мною так, как никогда прежде. На контрасте с аскетичной американской жизнью последних шести лет, это переживалось как нескончаемая восточная сказка, которая, наверняка, была весьма плотно населена своими джинами и демонами, но я рассчитывал на покровительство высших сил и готов был идти на риск ради сохранения динамики сюжета авантюрного романа.
Я сочинил себе легенду, которая служила мне поводом для знакомств и служила катализатором отношений. По легенде, я был гидом-консультантом – редкая несуществующую профессия, сочетающая в себе профессию гида на туристическом маршруте – чем в пору юности я зарабатывал себе на жизнь в Сибири, и профессию психолога. В 90-е мне удалось за год получить второе высшее образование, которое позволяло мне при необходимости представляться тем, кем я никогда в своей профессиональной деятельности не был, однако, университетский диплом психолога говорил сам за себя – мне не нужно было ничего доказывать.
Метод, который я изобрел, заключался в том, что психолог спускался с небес и погружался в гущу реальных событий, находя себе пациентов прямо в толпе. Я не навязывал потенциальному клиенту никакой терапии, я предлагал ему маршрут, на котором мы могли исповедовать друг другу свои тайны, проблемы, планы, мечты и фантазии. Маршрут служил метафорой терапевтического сеанса. Он имел свое начало и свой конец. Мы находились в равной позиции по отношению к друг другу, но только мне принадлежала привилегия объявить маршрут законченным и прекратить всякие отношения, если на тот момент я считал, что основной конфликт выявлен и дальше клиенту предстояло самому решать, как, и на каких условиях, он будет с ним разбираться. Это был абсолютно филантропический проект с элементами экспериментальной психологии, исключающий всякую ответственность, поскольку я не назначал своему «клиенту» никакой цены, удовлетворяясь роскошью человеческого общения.
Надо признать, что метод работал, хотя бы потому, что у меня с моими собеседницами очень быстро создавалась иллюзия давнего знакомства друг с другом. Это был эффект «случайного попутчика», который срабатывал всякий раз, как только я начинал использовать свой «метод». У меня даже зародилась горделивая мысль, что я стал автором уникальной психологической технологии, которая в скором времени должна будет принести мне славу и материальное благополучие. В общем, надо признать, что для человека пятидесяти трех лет, без сколько-нибудь серьезного образования, профессии и каких либо планов на будущее, я был настроен крайне нереалистично. Как и подобает гению в стадии обострения, я планировал завоевать мир щелчком пальцев еще до конца курортного сезона.
Пару раз мой совершенно бескорыстный интерес к общению, женщины принимали за профессиональное кокетство. В одном случае женщина называла себя успешным предпринимателем, раскручивающим у себя в регионе проект по строительству мусороперерабатывающих заводов, планируя выйти на всероссийский рынок. Вечер становился томным, после пары бокалов вина мы покорили танцпол, где на нее неодобрительно поглядывали со скамеек грузные матроны, приехавшие на лечение. На следующий день я составил ей компанию в поездке в Кисловодский парк, где мы забрались на Красное Солнышко и там она дала волю своим чувствам, рассказав о драматическом эпизоде гибели своего мужа в автокатострофе.
Собственно говоря, идея стать гидом-консультантом пришла мне именно здесь, поскольку я заметил, что непосредственное общение на курорте невероятно быстро сближает людей. Лучше, если общение происходит на природе, в горах, где вы ставите перед собой некую условную цель, которую нужно достичь. Это, своего рода, «хадж» – восхождение, в ходе которого преодолевается некое физическое напряжение и одновременно с этим снимаются психологические барьеры.
Все эти мысли мне пришли в электричке на обратной дороге, пока женщина, совершенно расслабившись, рассказывала мне о своем молодом любовнике из Египта, который всякий раз с нетерпением ожидает ее приезда и подарков на берегу Красного моря. Она даже позволила себе назвать меня «котиком», что уже совершенно вывело меня из себя. Я, вдруг, увидел себя ее глазами, и на меня накатил приступ тошноты. Женщина явно намекала на продолжение отношений, но уже в качестве ее любовника.
Собственно, именно тогда я и решился на то, чтобы поблагодарить женщину за интересную компанию в этом небольшом путешествии, в ходе которого я получил возможность вновь почувствовать себя гидом на маршруте, как в былые годы, работая на Байкале.
– У всякого путешествия есть свой маршрут, – резюмировал я, пока мы возвращались в электричке сидя напротив и глядя друг другу в глаза – точка отправления и точка прибытия. Мы сейчас достигли конечной точки, наш маршрут закончен, большое спасибо за доставленное удовольствие!
Женщина от неожиданности спала с лица. Я впервые в жизни наблюдал такую резкую смену настроений. Представляю, каких трудов ей стоило взять себя в руки и не разрыдаться прямо в вагоне.
Я вызвался проводить женщину до входа в санаторий, чтобы смягчить резкость с которой я подвел итог нашей дружбе. Женщина для разговора выбрала тему святых мест и того особого чувства благодати, которое она испытывает, когда их посещает. Из чувства невольного противоречия, насытившись благочествивыми рассказами, я решил развлечь ее историями из своего прошлого, одна из которой ее особенно потрясла. Речь шла о знакомстве с попадьей, с которой у меня случился роман здесь же в Ессентуках, несколько лет назад, когда я приехал, чтобы вступить в наследство маминой квартирой спустя год после ее смерти. Я познакомился с женщиной на танцплощадке в санатории через дорогу от маминой квартиры. Женщина не скрывала, что она замужем, но кто ее муж я даже не догадывался. Чудо случилось во время нашего с ней первого секса в маминой квартире.
– А сейчас ты ебешь попадью. – отчетливо услышал я спокойный голос у себя в голове, но счел, что это моя очередная нездоровая эротичесая фантазия по мотивам сказок Афанасьева. Лишь по возвращению в Америку мне удалось найти ее в соцсети и догадка – если это была догадка, – меня просто поразила своей точностью.
– Это что же, – патетически восклицала моя спутница, округлив в ужасе глаза – это значит на свете нет ничего святого? Нет ни ада, ни рая, все перемешалось?!
В этот момент я услышал как за ее спиной раздался удар. Я пригляделся и увидел лежащую на земле девочку лет десяти. Я подошел к ней, она лежала неподвижно, закатив глаза. Девочка была без сознания. Ее велосипед валялся рядом, она только что врезался на нем на полном ходу в колонну, стоявшую у входа в парк.
Шляпница.
Каждое утро я ходил на рынок за свежими овощами. Мой стол был прост и неприхотлив. Я покупал картошку, помидоры, огурцы, кабачки, баклажаны, зелень и сыр. В Америке я соскучился по натуральным продуктам, выращенным под жарким южным солнцем.
Путь к рынку пролегал мимо магазинчиков с курортным ассортиментом. На третий день своего пребывания, в открытых дверях шляпного салона, я углядел продавщицу, поразившую мое воображение. Это была довольно высокая брюнетка с пышными формами, которые едва прикрывал легкий летний сарафан с глубоким декольте.
Я вошел в салон и сделал вид, что интересуюсь стендом с мужскими летними кепками. Продавщица сдержанно и даже холодно ознакомила меня с ассортиментом и удалилась в глубину салона, общаясь с другой покупательницей.
Даже если я куплю кепку, у меня не будет повода сюда вернуться – рассудил я и, приценившись к одной из них, обещал продавщице подумать.
– Только не очень долго – предупредила меня она, товар быстро раскупается, я буду здесь до шести часов вечера, а потом ухожу.
– Что ж, я могу прийти завтра.
– Завтра я не работаю, у меня смена через день.
– Тогда я загляну послезавтра.
– Смотрите сами, как вам будет удобно. – холодно попрощалась со мной продавщица.
Так иногда случается, что мимолетное знакомство сначала оставляет яркое впечатление, но спустя короткое время быстро забывается. Но на этот раз все происходило иначе. Узкое лицо с забранными назад длинными волосами, черные глаза, а более всего, пышные формы продавщицы при узкой талии, продолжали владеть моим воображением.
Мне нужно было успеть поставить оградку на могиле мамы, и на некоторое время я погрузился в хлопоты, не переставая думать о том, как найти подход к этой странной женщине. То ли ее не идущая к яркой внешности холодность, то ли давно сложившийся архетип южной красавицы из итальянского кино, какой-то магической силой занесенный в провинциальный городок, – что-то определенно заставляло меня мыслями возвращаться к предмету своего внезапно вспыхнувшего вожделения.
Местный таксист-армянин, дал мне дельный совет, когда я решил поделиться с ним своими сомнениями.
– Это Кавказ, братан, не надо много думать, зайди прямо к магазин и спроси ее: замужем она или нет?
Простой совет моментально разрешил все мои сомнения.
Через день, я зашел в салон, имея уже в голове четкий план действий.
– Здравствуйте!
– Здравствуйте! Помните меня?
– Конечно, вы кажется хотели купить кепку.
– Честно говоря, я не хочу покупать эту кепку, я просто зашел с вами поговорить.
– Не хотите, не покупайте, чтобы поговорить не нужен повод. Что вас интересует, какие темы?
Такой неожиданно теплый прием меня слегка обескуражил, но более всего обрадовал и вдохновил.
– Вы сегодня какая-то другая. В прошлый раз вы выглядели более строго и официально.
– Просто я всегда боюсь общаться с покупателями-мужчинами, вдруг, следом зайдет его жена и устроит мне скандал. Но вы, я смотрю, сегодня подготовились.
– Что значит подготовился?
– В прошлый раз у вас было кольцо на пальце, сегодня вы его сняли, следовательно, вы здесь без жены.
– А вы замужем?
– Я разведена. Мне тридцать семь, у меня взрослый семнадцатилетний сын.
– Мне чуть больше пятидесяти, у меня две взрослые дочери, я женат, но семья живет в другой стране
– Что мешает вам жить вместе?
– Ничего. У меня даже есть билет на самолет. Ровно через неделю и один день я должен буду улететь, но мне, честно говоря, очень не хочется.
– Странно. Многие из России мечтают уехать жить за границу. Я бы тоже хотела, чтобы мой сын уехал жить к своему биологическому отцу в Германию на учебу. Мы сейчас собираем документы для получения визы. Что вас там не устраивает?
– Я слишком люблю русских женщин, мне трудно жить без флирта, а за границей это практически невозможно с моим знанием языка, да и законы на Западе таковы, что можно довольно легко нарваться на неприятности.
– Понятно, поэтому вы сейчас здесь отрываетесь. Я бы тоже так хотела.
– Что же вас сдерживает?
– Что сдерживает? Вы смейтесь, наверное. Это Кавказ! И это маленький город, здесь всем сразу все становится известно: кто, с кем и сколько раз. У меня взрослый сын, и я бы не хотела, чтобы друзья называли его мать шлюхой.
– Не похоже, чтобы вы были отсюда родом – у вас нет местного говора.
Женщина рассмеялась.
– За девять лет жизни здесь, я его так и не приобрела. Мы переехали сюда с сыном из Нижневартовска после моего развода. Я думала, что здесь Европа, а попала в Азию.
– А в чем разница?
– Ну, знаете, там я могла позволить себе более открытую одежду, могла, например, не одеть под платье нижнее белье, здесь это исключено. У вас такой взгляд, будто вы меня осуждаете. Может быть я слишком откровенна?
– Напротив, мне это приятно, это говорит о том, что я вызываю у вас доверие. Мне очень хотелось бы познакомиться с вами поближе.
– Я понимаю, что вы имеете в виду. Буду откровенной до конца: мне тоже бы хотелось познакомиться с вами поближе, но здесь так устроено общество, что если об этом узнают, тебя сразу сочтут продажной женщиной и будут с тобой вести себя соответствующе. Я уже с этим сталкивалась, и не раз. Проще принять правила и под них подстраиваться, чем постоянно попадать в неприятные истории. Кстати, сегодня очень жарко. Я постоянно обрызгиваю себя из пульверизатора, хотите на вас побрызгаю, вы кажется слегка перегрелись.
Женщина подошла ближе и направила струю распыленной воды мне в лицо, а затем себе на открытые плечи и грудь.
– А хотите, приходите завтра, я буду работать с одиннадцати, а вечером можем куда-нибудь сходить поужинать. Знаю одно неплохое место, где хорошо готовят и можно спокойно посидеть без лишних глаз. Я и так с вами сегодня заболтались, могут заметить и передать хозяйке, а мне бы не хотелось потерять это место. Мы работаем на процентах и у меня почти всегда самая высокая выручка, потому что я умею общаться с покупателями, только и всего.
– Самые активные покупатели это мужчины, я угадал?
– Не угадали. Женщины гораздо общительней и любопытней.
– Хорошо, я приду, мы поболтаем, а потом сходим куда-нибудь. А мы ведь даже не познакомились. Меня зовут Алик.
– Алик? Какое необычное для русского мужчины имя.
– Так я же с Кавказа. В армию призывался из этого города, у меня здесь мама жила, она и похоронена на Франчихе, мальчиком зеленью на рынке торговал. Местные меня за своего всегда принимали.
– Интересно. Ладно, еще поговорим. Приходите завтра, я вас буду ждать.
– Вы так и не назвали своего имени.
– Анна! Зовите меня Анной. Мне не нравится мое настоящее имя, поэтому я представляюсь тем именем, которое, я себе выбрала. Что-то вроде творческого псевдонима. Я немного рисую для себя. Может когда-нибудь я вам покажу свои работы.
– Я вас понимаю. Меня тоже большинство моих знакомых знают как Олега.
– У нас много общего, оказывается!
– Хотел бы я взглянуть на ваши работы. Где вы их храните?
– Дома, разумеется.
