скачать книгу бесплатно
Вот мы шли с мамой до церкви и были уже на середине моста. И я вижу: на другом мосту, который дальше через реку, бегут ополченцы. Я их сразу узнала – у них на голове зеленые ленты. Они стали стрелять из такой длинной зеленой трубы, которую носят за плечом. И прямо по нам! С того моста – по этому мосту! Ка-а-ак бахнуло! Огонь! Все попадали.
Рядом с нами тетя шла с мальчиком, чеченцы. И дедушка с бабушкой, русские. И мы. Все в церковь шли – там продукты иногда дают. Казаки привозят.
Как начали стрелять! Бой! Солдаты стали бить пушкой по ополченцам, по другому мосту. Пушка большая! На колесах! Она стреляет, а земля шевелится, как землетрясение.
Я лежала и кричала от страха. А мама меня потащила за шкирку в разрушенную гостиницу «Кавказ». И люди с моста тоже прибежали в руины гостиницы. Там лежали на полу. А стреляли сильнее и сильнее. Я так боялась! Я подумала, вот смерть пришла. Никакой тепловой мины не надо. Так убьют.
Гостиница разбита. По ней тысячи раз попадали снаряды. Стены как кружева. Под ногами куча каменной крошки. Мы два часа там лежали. Познакомились.
Мальчик плакал. К тете Асе на руки залез. Она на полу лежала, его обнимала. А дедушка Борис нас утешал. Сказал, что пули не достанут. Ведь так не бывает, чтобы всех сразу убило. У каждого своя судьба!
Потом мы смотрим, а куча мешков в углу шевелится. Там мусор был, пакеты. Вылезают четыре солдата оттуда. Оказывается, они все время там лежали!
Мама к ним:
– Что вы тут делаете?!
Они:
– Мы прячемся. Мы не хотим воевать!
Дед Борис давай на них ругаться:
– Что вы тут делаете? Бой идет! А вы за мешками сидите!
А солдаты худые такие. Говорят:
– Мы не хотим воевать! Мы домой хотим! Домой!
Когда тише стало, солдаты нас проводили до другого здания. Мама просила у них бронежилет.
– Дайте, – сказала мама, – один бронежилет. Для ребенка!
Но солдаты не дали. Себе, сказали, мало. По три на себя надели. Боялись очень.
Мы перебежали дорогу, залезли через окна в другой дом. А там выход завален. Нет выхода. Нужно с третьего этажа прыгать. Назад не пойти – опять стреляют. Я прыгнула и упала на большую гору битых кирпичей. Ноги ударила и руки поцарапала.
А за мной все попрыгали: охнув, прыгнула тетя Ася; ругаясь, мама; бабушка и дедушка прыгнули вниз, перекрестившись. Дедушка Борис сына тети Аси в воздухе поймал.
15.03.
Мансур приходил. Принес муки на лепешку. Его семья ушла от нас. Еще стреляют, но не так сильно. Они жили у нас, пока сильно стреляли.
У Мансура есть друг. Он живет в соседнем доме. Они всегда вместе ходят. И у них есть подружка с длинным светлым хвостиком. Ей лет шестнадцать. Я ее терпеть не могу!
Тетя Марьям приехала, потом уехала. Некоторые соседи вернулись. Сосед Рамзес со второго этажа всю квартиру коврами завалил, не пройти.
А тетя Варя, мама Мансура, пришла и стала говорить, что все плохо. Ее муж давно уехал, ее с детьми бросил. Уехал в командировку и не вернулся. Нашел другую жену. Мама погадала на картах и сказала ей, что он однажды приедет. Надо ждать!
Я написала стихи:
Всю жизнь мечтаю я,
Как в сказке,
В безбрежном океане плыть.
Свободной быть.
И вольной быть.
Вдали увидеть остров тайный,
Где изумрудная листва,
Где волны плещутся на берег.
Там все друзья и мир всегда!
18.03.
Мама сдурела. Ночью сильно стреляли. Я несла коптилку и уронила. Взрыв!!! Банка из рук упала и покатилась.
Пол загорелся и диван. А воды нет.
Мы за водой на колодец ходим. Далеко. Там снайпер часто по ногам стреляет. Воды в доме одно ведро. Мама вылила ведро на пол. Дым пошел. А полы воняют и горят дальше. Мы взяли ведро у тети Марьям, еще полили. Пожар! Чуть квартира не сгорела. Я перепугалась. Мама меня избила. А сегодня утром притащила к зеркалу и отрезала мои волосы. У меня волосы были ниже плеча. Каштановые. Она меня обстригла налысо. Сказала:
– Это наказание! Надо быть внимательной! Ты мне паркет загубила!
На паркете всего одна дощечка сгорела. Но мама не простила. Избила и волосы обрезала. Я сидела и плакала перед зеркалом. Подбородок дрожал. Мне было противно смотреть на себя. Потом пришла тетя Валя. Ахнула:
– Ты, Лена, с ума сошла?!
И мне сказала:
– Почему ты к нам не прибежала? Мы бы тебя спрятали!
Теперь я надела большой платок. Иначе все дети будут смеяться и обзывать меня.
19.03.
Мы ходили за водой. Труба далеко за садами, где речка Нефтянка. Были дети, женщины. Все с ведрами, бидончиками. Там иногда сильно стреляют из автоматов, мы падаем и лежим.
Мама не простила из-за коптилки. Когда много детей было, она подошла и стащила с меня платок. Сказала:
– Вот как я ее наказала! Теперь она лысая и страшная, потому что была неаккуратна и огонь попал на пол!
Все дети смеялись. Стали говорить: «Лысая башка, дай кусочек пирожка» – и хохотали. А я стояла и плакала. И кажется, что мне лучше умереть, чем жить. Зачем я живу? Поля
20.03.
Сегодня день рождения. Мне десять лет!
Я в большом платке, и видно только лицо, как у матрешки. Мама подошла, обняла меня и сказала:
– Я погорячилась, наверное. Вот возьми! – и сунула немного денег. – Это тебе на мороженое! – сказала она.
И пошла по делам. А я сижу и думаю, что мне не нужны эти деньги. Мне ничего не нужно. Она не любит меня. Никто не любит.
Пришли тетя Валя и Аленка. Принесли старое варенье из абрикосов. Это – подарок.
02.04.
Мы ходили на консервный завод. Это далеко. Нужно идти пешком часа четыре. Я, мама, Аленка и тетя Валя.
Там можно взять кабачковую икру. Срок годности истек. Но есть можно, если пережарить. Все носят и едят. Там тысячи банок!
Мы шли через дома и сады туда. Там были сотни людей и корреспонденты. Иностранцы. Они говорили на непонятном языке. Мама сказала, они из Англии и Франции. Эти дяди дали мне и Аленке конфеты! Настоящие! Шоколадные! И ушли. Они что-то фотографировали. А мы сразу все конфеты засунули в рот и съели. О, как вкусно!
Мама и тетя Валя взяли много банок икры. Мы будем обжаривать ее на сковороде!
Но было и страшно. Когда мы шли туда, есть дорога, где едут машины. Эта дорога недалеко от консервного завода. Там лежал человек. Не человек, а такой черный скелет. Немного одежды. Лицо и руки скушали собаки. И середину поели, но не совсем. А рядом сгоревший танк. И больше не было трупов.
Мама и тетя Валя отвернулись и прошли мимо. А я и Аленка остановились. Мы смотрели. Я видела его ребра. Они такие были странные, и куски одежды приклеились вроде. Мама и тетя Валя давай на нас орать.
Мы побрели дальше. Потом я Аленке говорю:
– Вдруг он зашевелится?
Аленка завизжала.
Обратно не хотели идти той же дорогой, но пошли. И опять я не испугалась. Посмотрела – лежит. Все ходят мимо, а он – лежит. Собака подошла, понюхала. Мы отогнали ее палкой.
Решила звать его Танкистом. Он погиб, сгорел в танке. Он русский. Где его друзья? Почему он лежит на дороге?
06.04.
Ох и страшный сон! Танкист приснился. И вроде он мертвый – весь черный, горелый, – а живой! И шевелится. Ползет куда-то. Я кричала. Маму разбудила. Мама опять дала подзатыльников.
09.04.
Были на «Березке». Там очередь была. Дали коробку с красным крестом. Гуманитарная помощь.
Я принесла домой. И вижу – сыр. Я так сыра хотела! Отрезала кусочек. Пожевала. И фу… Это оказалось мыло. Я есть хотела, думала, сыр. Мама открыла консервы. Это тушенка. И мы ели ее из банки ложкой.
11.04.
Пыль. Воняет непонятно чем. Стреляют. Всё война. Опять ходили на консервный завод.
Икру едим. Противная, гнилая. Но тетя Валя жарит ее на сковороде с маслом, и ничего. Можно макать лепешку и есть. Я ждала, когда мимо Танкиста пойдем.
Мама и тетя Валя прошли быстро. И Аленка с ними. Я картонку тащила, чтобы его накрыть. Нашла коробку, разломала, чтобы длинная картонка была. А его нет нигде. Смотрю, а в канаве! Кто-то с дороги в канаву спихнул. Мимо машины едут, люди идут с тачками за икрой кабачковой, а он в канаве лежит. Бедненький! Собаки ножки доели. Вкусно, наверное. Остались только ребра да кости. Страшно смотреть. Но я решила накрыть картонкой.
Мама увидела, как закричит:
– Дура! Дура! Иди оттуда!
Я не знала, что делать, но картонку вниз бросила. Чуть промахнулась. Мама подбежала, за руку схватила. Кричит:
– Собака картонку не снимет, думаешь?! Не трогай и не смотри!
И обратно мы этой дорогой не пошли. Прости, Танкист.
Поля
15.04.
Мы с мамой ходим на базар «Березка». Продаем дедушкины удочки. У дедушки было много удочек. Он был рыбак! На Волге рыбачил. Дядьки покупают. Рыбу будут ловить. Мы покупаем рис, макароны.
Иногда стреляют. Недавно был такой взрыв! Взорвали солдат в машине на остановке. А другие солдаты стали стрелять. И все бежали. Падали. Товар бросили. Мы забежали к одной тете в дом и там в сарае сидели. Потом пошли домой. Еще долго стреляли. Я и мама лежали на траве, и я все думала, прилетит мина или нет. Но не прилетела.
Домой пришли, а там Аленка, Васька, тетя Валя и тетя Дуся. Они слышали взрывы, сидели в коридоре. За нас молились, чтобы нас не убило. Спасибо!
23.04.
Пасха!!!
Я болею. Меня тетя Валя угостила котлетами, и теперь болит живот. Я лежу.
Тетя Дуся и тетя Валя напекли печенье. Приходил сосед – дядя Валера. Принес яблоко. А Васька принес в подарок конфету!
26.04.
Удалось поесть. Мама ходила в центр города. Там бесплатно раздавали хлеб с машин. Какие-то добрые люди, не военные. Все становились по два-три раза в очередь. И брали три-четыре булки. Мама взяла нам и старикам из нашего подъезда. Они ходить не могут. У них ноги болят.
Мы с Аленкой играли в куклы. Мы решили, что будем сестрами и не расстанемся.
15.06.
Я хожу в школу. Раньше это был детский сад, а теперь школа. Она из красного кирпича.
Мою школу № 55 разбило. Остался черный остов. Много людей погибло в подвале. Бомба упала. И другую мою школу, № 32, разбомбили. Там документы сгорели. Но мои бумаги нашлись. Учительница их дома спрятала.
Дети в школе обижают. Обзываются. Один мальчик спросил:
– Ты русская?
Я сказала:
– Да.
Он дал мне пощечину. Я не знаю этого мальчика. Он не из моего класса. Дети обзываются на меня и других нечеченцев: дохлый Ельцин, Исусик, гъаски хак (русская свинья). Что мы сделали плохого?
Эти дети из России приехали – они тут на войне не были, как мы. Теперь говорят:
– Всё тут наше. Наша земля. Всех русских убить!
