Голландский домик

– Чешется-то как… Без этого нельзя было?

– Я думал извлечь модуль, но это все-таки операция, нужны обезболивающие, бинты, иголки…

– Ой, не продолжай, мне даже думать дурно.

Аленка еще раз потерла за ухом модуль войсера.

– Ты не тереби его, он сейчас перезагрузится и перестанет вибрировать. И не трогай лучше, чтобы не отключить ненароком. По идее, не должна, но кто эти импланты знает. Я вообще думал сначала, что они все во время блэкаута погорели.

Она отдернула руку от шеи.

– У меня уже не зудит вроде. Давай протестим что ль?

– Да, идите в соседнюю квартиру. Только потише в подъезде.

Тимур отмахнулся, мол, знаем, проходили уже. Но перед выходом оглянулся на Аленку, приложил палец к губам и медленно отворил дверь. Быстро выглянул: лестничная клетка была пуста, конечно. В этом районе, наверное, даже собак не осталось. Все также быстро и тихо он прошмыгнул к соседней двери, открыл ее и нырнул в прихожую. Аленка скользнула следом, тихая, как кошка.

– Прием, прием.

Аленка подпрыгнула от неожиданности.

– Севка, ты меня напугал.

– Извини, не хотел. Как слышишь меня?

– Хорошо слышу.

– Тим, а ты?

– Нормально слышу. Ты нас как?

– Аленку получше, ты как будто пропадаешь немного.

– А ну это, наверное, потому что на Лермонтовке по голове получил. Задело. Главное, я тебя слышу.

– Ага. Возвращайтесь.

Темнело, лес за окном быстро чернел, и сразу потянуло в сон. Север разделил на троих батончик-концентрат. Жевали молча. Сделали по паре глотков – больше не могли, пахло от водопроводной воды жутко. Аленка пошла устраиваться на ночь.

– Жалко, пайки на Лермонтовке остались.

– Тим, ты опять? Не дай Бог, Аленка услышит, опять плакать будет.

– Да я че… ребятам они уже не понадобятся.

Тимур хоть и натаскал одеял из соседних квартир, ночь была холодной. Под утро Север ворочался и кашлял. Аленка пощупала его лоб, сказала, что жар, и пошла искать аптечку. Проверили ногу: она вся побелела, бинты промокли.

В этот день не пошли. И на следующий тоже. На третий день Севка пришел в себя. Ругался очень.

– Почему не пошли? Тим, у тебя же инструкция есть. Я для кого писал?

Тимур буркнул что-то, насупился, ушел на кухню.

– Севушка, ты только не ругайся, – Аленка протянула ему стакан. – Как же мы тебя оставить могли?

– Так вы бы уже дошли. И может, за нами бы уже прилетели.

Глаза у Аленки остекленели и наполнились слезами.

– А это что за вода?

Жидкость в стакане не пахла.

– Вы что, бутылку открыли?

По щекам Аленки потекли горячие ручьи.

– Зачем, а… Вам же нужнее будет. Ален, хоть допей.

Она помотала головой. Пшеничные волосы налипли на мокрые щеки.

– Ну и дурак же ты, Севка, – в дверном проеме стоял Тимур.

Идти решили завтра. Вечером разделили батончики: на ужин, на завтрак, по два тем, кто уходит, один – тому, кто остается. Аленка пыталась подсунуть Северу один из своих (“Я ем-то как птичка”), но тот наотрез отказался. Посмотрел исподлобья, сказал строго: “Алена”. Никогда так ей не говорил. Она сразу стушевалась, а Тим фыркнул и усмехнулся. Аленка покраснела и ушла вроде как в ванную по своим девичьим делам. Даже после апокалипсиса оставались они у девчонок.

Утро выдалось морозным. Аленка раздобыла где-то пару шарфов, молча положила на стол перед Севером шерстяной плед. Они поделили батончик на троих, позавтракали. Ромка с Аленой вышли. У подъезда их догнал голос Севера в войсерах:

– Метров через триста будет станция Плющево, там переход.

– Да знаю я, знаю.

– Поменьше шума.

Тимур хотел было что-то сказать, но только вздохнул, покачал головой, и они пошли вниз по улице Маевок.

– Сев, мы здесь.

– Верхом переходите, в переход не суйтесь.

– Угу.

– Вы там перешли?

– Да погоди ты. Ищем место. Через платформу не получится – тут электрон стоит, двери открыты, неохота соваться.

– А, это правильно. Вы там держите в курсе.

– Ага. Вот Аленка вроде дырку в заборе нашла. Не первые мы тут переходим.

Аленка сунула голову в дыру, потом исчезла в ней целиком. Вынула руку, поманила Тимура. В десяти шагах от них замерла электричка, как застывшая серебристая змея с дырками в боку – раскрытыми дверьми. Электрон проскочил платформу метров на пятнадцать. Встречные пути были свободны, только вдалеке на запасных стоял товарняк. С этой стороны в заборе чернело такое же аккуратное отверстие.

– Электронку прошли, теперь хорда.

Ближайшая машина на дороге стояла метрах в двадцати, двери были раскрыты, недалеко лежало тело.

– Не смотри, – сказал Тимур и загородил собой дорогу. Аленка выставила ладонь, загораживая себе обзор.

Они пересекли магистраль и вошли в резные кованые ворота. Над ними изящными металлическими буквами было выведено “Усадьба Кусково”.

– Сев, мы вошли.

– Отлично. Посмотрите по сторонам – там карта должна быть.

Невдалеке стоял информационный стенд: два серебристых столбика, между которыми в свое время было натянуто гала-табло.

– Здесь только табло, нерабочее.

– Вооо, а теперь чуть дальше почти в кустах посмотри. Должна была остаться.

И правда, почти невидимый за ветками стоял обычный плексигласовый стенд с нанесенной краской картой парка. Краска облупилась, но центральную часть было хорошо видно.

– Нашли, Сев, – Аленка наконец подала голос.

– Ну слава Богу. Видите Кусковский просек? Вы в самом его начале. По нему дойдете до пруда. Обогнете его слева. Через мостик попадете на территорию старого дворца. Сразу увидите Голландский домик, красное такое здание. На нем надпись должна быть “Инженерная секция”. Передатчик стоял в одном из классов.

– Принято.

– Осторожней там. Лес все-таки.

– Угу, – буркнул Тимур, – и туман.

– Туман?

– Ага. Гаденький такой. Метров на тридцать только видно.

– Это из-за прудов. Вы знаете, тут целая система каскадных прудов. Еще при графе Шереметьеве накопали…

– Сев, не шелести.

Север осекся и замолчал. Обиделся что ли? Наконец, сказал тихо:

– Простите меня, ребят. Если б не нога…

– Да знаю. Нормально все. Просто нервно тут как-то.

– Мальчики, молчим.

Тимур кивнул. Север тоже замолчал.

Поначалу шли медленно. Туман густой пеленой перекрывал дорогу, старый лес обступал высокими стенами. Серое ровное небо накрывало сверху, как крышка. Ни единого просвета уже сколько недель? Семь или восемь. Было ли солнце еще там? Последние дни Тимуру казалось, что они втроем остались одни во всем мире. Хотя, конечно, это было не так.

Минут через пять от центрального просека начали разбегаться деревянные тропки вглубь парка. То тут, то там стояли скамеечки и столбики-гиды. Еще через пять минут Аленка дернула Тимура за рукав и мотнула головой в сторону одной из скамеек. Тот согласно кивнул. Аленка достала из рюкзака бутылку, глотнула воды. Маленький такой глоточек, будто действительно птичка воду пьет. Она совсем худая стала, эта Аленка. Аж щеки западают. Руки – одни косточки. Тимур вынул батончик, разломил пополам, протянул ей кусок. Аленка помотала головой.

– Ешь давай. А то не доживешь до спасения.

Она помедлила секунду и протянула руку. Захрустела концентратом. Тимур принялся за свой кусок. Все-таки пайка на двоих – это совсем не то, что пайка на троих. Выпили еще воды. Север молчал. Вежливый какой.

Аленка прикрыла глаза. Тимур дал ей минуту и тронул за плечо. Она вздрогнула, будто пробуждаясь. Кивнула, они встали. Идти стало как-то легче и теплее. Казалось, что невидимое солнце наконец над ними сжалилось и чуть добавило яркости. Неожиданно Север сказал:

– Ребят, здесь кто-то есть.

Аленка ахнула, прикрывая рот.

– Здесь это где?

– В подъезде шаги слышу. В окне меня, наверное, увидели.

Аленка закрыла лицо руками.

– Дверь закрыта?

– Ага.

– Сиди тихо. Спрятаться сможешь?

– Нога, Тим.

– Точно. Черт. Сиди тихо.

– Тим, у тебя есть инструкция. Куда идти, вы знаете.

– Молчи, кому сказал.

– Ален…

Он не успел договорить. Глухой сильный удар один, другой. Дверь в квартиру выбили. Хриплый мужской голос произнес:

– Ты кто такой? Откуда здесь взялся?

– Я с Коломны иду.

– Какой еще Коломны? Куда идешь?

– В центр.

– Что тут делаешь?

– Нога. Отдыхаю.

– Нога говоришь? (Послышался удар, Север вскрикнул) Не, с такой ногой не дойдешь.

– Не надо, не убивайте.

– Я тебе помогаю, поверь.

Раздался выстрел. Они услышали его в войсерах, и мигом позже звук разнесся над лесом.

Аленка вскрикнула и зарыдала. Тимур схватил ее, прижал к себе:

– Молчи, молчи.

Гладил по голове. Было тошно, его самого затрясло. Он смотрел в сторону входа в парк. Но там никто не появлялся. Они не должны были понять, а просто так в лес никто не сунется. Но все равно было страшно невыносимо. И горько. Он подавил ком в горле. Аленка уже не плакала, а мелко вздрагивала. Наконец, отстранилась. Глаза были красные, по щекам пошли пятна.

– Пошли? Он нам не простит, если не дойдем.

Она кивнула. Через пятнадцать минут – жутко долгих пятнадцать минут, когда ты ждешь окрика или сразу выстрела в спину – вышли к пруду. Туман отступил дальше к усадьбе, обнажив черную гладь воды с куполом посередине. Под куполом был островок. Тимур видел такие раньше в Китае и в Северных Штатах. Замкнутые экосистемы. Красиво было, наверное. Вот только без энергии все быстро сгнило, и островок был похож на желтый плесневый гриб, разросшийся во весь купол. Мерзкое зрелище.

Совсем рядом что-то зашуршало в кустах. Аленка вздрогнула. Тимур задвинул ее себе за спину одной рукой, второй доставая вибронож. Из куста высунулась мордочка какого-то зверя.

– Лисичка.

Аленка обогнула Тимура и присела рядом со зверем, протягивая ему ладонь. Зверек выбрался из своего убежища. Действительно лиса, только щуплая и какая-то серая. На лбу под прозрачным веком у нее поблескивал третий глаз. Мутант, как та кошка в Жуковском.

Лисица обнюхала Аленкины ладони. Не найдя там ничего, потерлась о Тимурову ногу и задрала морду, заглядывая в лицо.

– Не вздумай, – сказал он, перехватив взглядом Аленкино движение.

Она посмотрела на него укоризненно и, не останавливаясь, достала батончик из кармана. Отломила четвертушку и протянула зверьку. Лисичка настороженно понюхала кусочек, быстро слизнула его с ладони и шмыгнула в кусты.

– Вот и вся благодарность, – губы Аленки растянулись в улыбке, но взгляд был потухший.

– Пойдем, – Тимур легонько толкнул ее в плечо.

Они обогнули пруд по верхним дорожкам, не рискнув спустится ближе к пруду. Лес – знакомая опасность, но кто знает, что там в воде. Перешли декоративный мостик через узкий канал. С мостика открывался вид на миниатюрный, будто игрушечный, замок – Голландский домик. Чуть дальше виднелась главное здание усадьбы. Но им было нужно это маленькое здание, игровой павильон ушедшей эпохи, а в недавнем времени база инженерного лагеря, в котором Север стажировался прошлым летом. Там они восстановили примитивный 3G-передатчик. Технология устаревшая, но по словам Севки, вполне рабочая. Тимур погладил грудь в области сердца – там во внутреннем кармане куртки лежал листок, подумать только, от руки написанная инструкция по включению передатчика и отправке sos-сигнала. Дошли.

Они обогнули очередной прудик, такой же игрушечный, как замок на берегу. Почти бежали, Тим чувствовал, как колотится сердце от волнения. Поэтому не заметили. Аленка шла чуть впереди, оглядываясь то и дело на Тимура, мол, чего ты там плетешься. И наступила в паутину. Злобная страшная мина времен Антарктического конфликта – невероятно короткого и чудовищно жестокого, не в последнюю очередь из-за таких вот мин. Паутина была не электронная, как большинство видов современного оружия, а пневматическая. Если на нее наступить, вверх выбрасывалась тонкая, как шелк, полимерная сеть, которая окутывала человека с ног до головы. Чем больше стараешься выбраться, тем сильнее она стягивается. Аленка даже не успела вскрикнуть. Тим в два шага добежал до нее, на ходу вынимая нож.

– Сейчас, сейчас, Аленушка, не шевелись только.

Аленка билась, как рыбка в серебряной сетке. Паутина душила ее, ломала кости. Брызнула кровь. Тим наконец поддел тонкую нить – сетка почувствовала сопротивление, сильнее сдавила жертву – и разрезал ее. Паутина сдалась, ослабла. Аленка обмякла в его руках. Он стряхнул нити с её лица, размазывая кровь. Тонкие-тонкие порезы, а столько крови…

– Аленка, Аленушка…

Голубые глаза широко распахнулись, она поджала губы, будто обиделась. Будто говорила, будто они все в ее лице сейчас говорили ему: “Ну что же ты, Тимур?..”

Он не знал сколько пролежал так – прижавшись лицом к ее животу. Начало смеркаться. Что-то ткнулось ему в руки, влажное и холодное. Тим поднял глаза. Лиса смотрела на него. Он не стал прогонять. Встал, размял затекшие ноги, руки. Перенес Аленку на траву. Проверил машинально инструкцию во внутреннем кармане. Посмотрел на Голландский домик. Черные окна с частым переплетом отражали воду. Развернулся и пошел обратно в парк.

В оформлении обложки использована фотография Dutch house in Kuskovo park автора Alexey Broslavets с сайта https://ru.depositphotos.com/ по Стандартной лицензии.