скачать книгу бесплатно
«Он не просто так приволок меня сюда, этот седенький полячишка, – подумал Андрей. – Это часть обучения, возможно, даже какое-то испытание… В самом деле, да что же там такое?»
Он осторожно соскользнул в Сумрак – шум толпы сразу стал тише, зазвучал будто из-за стены. Дохнуло холодом. Музыка исчезла. Все звуки заслонило мерное ритмичное гудение – будто рядом работал на полную мощность огромный генератор. Черно-синим беспокойным морем колыхались идущие через площадь в сторону Василия Блаженного людские колонны, а над ними – Андрей задохнулся от удивления – переливалась исполинская радужная воронка. От каждого из проходящих мимо трибун человека она выхватывала тонкий ручеек Силы и уносила вверх, в мерцающее энергией небо, а оттуда направляла яростно скрученным жгутом в квадратное отверстие на крыше Мавзолея. Каждый, понял Андрей, каждый из тех, кто пришел сюда сегодня – и солдат, и зевака, и член Политбюро ЦК, и простой рабочий: сотни тысяч, возможно, миллионы человек за утро, – все отдали частицу своей светлой, праздничной энергии в этот общий котел.
Но какая же красота! И это Сумрак? По сравнению с этой искрящейся ослепительной картиной Сумраком скорее можно называть привычную реальность…
– Ну, все, все, будет вам, – потянул его за рукав Крыницкий, – выходите, пожалуйста. Вам вредно там надолго застревать.
– Еще минуточку…
– Достаточно, Андрей. В Сумраке она гораздо быстрее вытягивает энергию из вас. Теперь вы знаете, какими возможностями мы обладаем. Нашим оппонентам и не снилось подобное.
Вечером они сидели на уютной маленькой кухне у Крыницкого и пили коньяк.
– Адам Францевич, а как же мертвые тела в Мавзолее? – задумчиво спросил Андрей. – Ленин, Сталин…
– Это все дела человеческие. К магии отношения не имеют. Для нас интересно собрать большое количество людей на праздник в одном месте. Представляете, как мы процветаем на Новый год… Вот в сорок первом под Москвой отчего, как бы вы думали, захлебнулось наступление гитлеровцев? «Генерал Мороз», говорят… Ну, мороз-то, конечно, имел место, хотя они долго и тщательно готовили большую оттепель для облегчения движения танков… Не вышло – мы оказались сильней. Немцев, Андрей, отбросили назад два красных дня в календаре – седьмое ноября и первое января…
Москва, угол улицы Горького и Тверского бульвара,
11 сентября 1962 года
Небо над Кремлем подернулось золотистой вечерней дымкой, когда Максим Баженов вошел в телефонную будку напротив Елисеевского магазина и набрал на жужжащем диске четыре тройки.
– Да? – отрывисто спросили в трубке.
– Они готовятся к штурму, – сухо сообщил Максим, – улица Горького перекрыта якобы для дорожных работ, ГАИ направляет машины в объезд. У их штаба строится баррикада, вдоль фасада стоят пустые автобусы. Со всех концов города к зданию стекаются Темные.
– Принято. Продолжайте наблюдение.
Максим повесил трубку, покачал головой – что можно тут наблюдать, издали? Пробраться бы к ним, послушать разговоры.
Нельзя. Узнают – утром на улице Восьмого Марта многие Темные видели его и, конечно, запомнили.
А что, если…
Он оглянулся – поблизости никого не наблюдалось. Обычно по вечерам на одной из центральных улиц столицы было многолюдно и шумно – но сейчас москвичи и гости столицы почему-то старались обходить эту часть города стороной. Светлый маг потянулся в Сумрак, припоминая слова давно не использованного заклятия. Холодная голубая тьма качнулась ему навстречу, заколебался густо разросшийся в телефонной будке синий мох… Если бы кто-то наблюдал сейчас за Максимом со стороны, он увидел бы, как очертания его худощавой фигуры словно заволокло туманом, а когда туман рассеялся, за стеклом Максима уже не было.
Дверь телефонной будки приоткрылась, и на тротуар ступила сухонькая древняя старушка в черном платке и длинном, до пят, черном же монашеском платье. Она уверенно пересекла пустующую проезжую часть и засеменила вниз по улице Горького в сторону Советской площади. Пенсионерка неодобрительно покосилась на небо, которое к вечеру из василькового стало мрачно-синим, как будто солнечный свет над этой частью города задерживала покрытая пылью пленка. Улицу покинули последние пешеходы – лишь иногда там и тут мелькали в окнах белые лица попрятавшихся по квартирам обывателей. Шаркающие шаги старушки эхом отдавались от стен. Даже ветер стих в листьях деревьев, будто поспешил убраться подобру-поздорову отсюда.
Она просеменила через Советскую площадь, погрозив высушенным кулачком Юрию Долгорукому на стальном коне, и здесь наткнулась на первую линию обороны. Двое широкоплечих ребят в серых добротных костюмах и шляпах остановили пожилую ведьму и потребовали идентифицировать себя. Старуха встретилась взглядом выцветших голубых глаз с одним, потом с другим, ласково пролепетала что-то беззубым ртом.
– Роберт, – сказал один другому, – сигарета есть?
– Ты же только что курил. На, травись…
Парни затянулись сигаретным дымом, задумчиво глядя на пустую улицу перед собой.
– Ну и дела, брат. Ни одной живой души уже больше часа.
– Только зря торчим тут, угу.
Старая карга уже шаркала, согнувшись в три погибели, далеко от них – там, где тревожно перешептывались в полумраке липы, над которыми в густой вечерней тишине темнели вычурные острые башенки Исторического музея.
Вторую линию обороны Максим заметил издали – десяток мужчин и женщин с заряженными жезлами в руках у входа в здание штаба. Они замерли в оцеплении у выставленных в ряд напротив подъезда желтых городских автобусов. Перед автобусами высилась баррикада из перевернутых лавочек, разрушенных газетных киосков и вырванных с «мясом» из асфальта мусорных урн. Максим поколебался немного и решил не искушать судьбу. В конце концов, можно было получить информацию и не входя непосредственно в штаб – у баррикады и вокруг автобусов толклось немало Темных. Они горячо спорили, жестикулировали и курили. В основном это были хорошо одетые, ухоженные Иные – сразу бросалась в глаза разница между Темными и Светлыми, – но попадались экземпляры и поскромнее. К радости Максима, в толпе шныряли две или три старухи-ведуньи, весьма похожие на его фальшивую личину. Он тенью скользил вдоль баррикады, вслушивался в обрывки разговоров, но ничего интересного не узнал. Наконец проскользнул к одному из автобусов: здесь несколько Темных дозорных сгрудились вокруг костерка, обсуждая предстоящее сражение.
– Если все это просто наглая провокация Светлых, – качал головой немолодой мужчина в кожаной куртке, – они своего добились. Теперь большой драки не избежать. Еще немного, и на Договор всем будет начхать.
– А что же Инквизиция? – спросил парень с прилизанными волосами, похожий на стилягу. – Самоустранилась?
– Если до сих пор Инквизиция молчала, проглотив языки, – значит предоставят нам разбираться самим. Для того чтобы кого-то судить, нужны мотивы, улики.
Значит, отметил Максим, доказательств вины Светлого Дозора нет. Или рядовые Темные о них просто не знают?
– Какие мерзавцы, – с чувством проговорила черноволосая, очень красивая женщина в дорогом пальто с лисьим воротником. Она стояла у самого костра, протянув руки к огню, и ее огромные глаза сияли его отраженным пламенем. – Я бы лично убивала за то, что они сделали с Нодариком. Инквизиция – просто шайка дармоедов.
– Видели посмертный слепок его ауры? – спросил кто-то из-за спин. – Какими зверями надо быть, чтобы сотворить такое…
– Инквизиция давно продалась Светлым, – криво усмехнулся похожий на стилягу парень, – у них свои договора, втайне от нас.
Говорившие замолкли, глядя на пламя, обдумывая сказанное. Огненные мошки уносились вверх, к темнеющему небу, и растворялись в холодном воздухе. Обладатель кожаной куртки вскинул голову, нахмурился – стая ворон описала несколько кругов над улицей, беззвучно расселась на карнизах домов вокруг. Хищные птицы предвкушали пир.
– А вас, бабушка, каким ветром сюда принесло? – сказал «стиляга» и вдруг потрепал Максима по плечу. – Сидели бы дома, сушили бы свои травки. Сегодня в центре небезопасно.
Максим едва удержался от вскрика. Он быстро глянул на прилизанного парня – и опустил лицо.
– Не учил бы ты меня, что делать, сынок.
Получилось не слишком любезно.
– Я вас знаю, бабуля? – спросила черноволосая женщина. – Вы из Москвы? Все старушки наши у меня в бюро на учете.
– Из Гжатска мы, – буркнула «бабуля» и, воспользовавшись тем, что внимание Темных привлек какой-то шум у выхода из штаба, бочком-бочком скользнула в темноту.
Дневной Дозор выступал в поход. Никто не произносил громких речей, не было пафосных заявлений и подбадривающих криков. Темная армия разворачивала строй вдоль прямой и широкой улицы Горького. Они шли выяснить отношения, а если придется – и вступить в бой. Затарахтели двигатели автобусов – они выстраивались колонной и медленно отъезжали на север, в сторону Белорусского вокзала; следом спешили те, кому не хватило мест в салонах автобусов. Максим ковылял слева от нестройной колонны Темных, стараясь не отставать. Он ловил каждое слово в надежде узнать хоть что-то существенное, но напрасно. Об исчезнувших Темных магах говорили почти все – и все искренне верили в то, что это подлое дело рук «гесеровской шпаны». Они шагали через прохладные сумерки сентябрьского вечера – несколько десятков мрачных размытых фигур; и не нужно было никакого магического зрения, чтобы почувствовать пугающую черную Силу, закипевшую, изготовившуюся к броску.
Когда колонны вышли на покрытую мраком Пушкинскую площадь, Максим незаметно отстал и вскоре затерялся в боковых улицах.
Они явились на площадь у Белорусского вокзала одновременно – две примерно равные по количеству армии. К их приходу площадь уже опустела: люди словно вспомнили, что у них есть срочные дела где-то подальше отсюда, автомобилисты выбирали пути объезда, далеко не доезжая до улицы Горького, даже троллейбусы и автобусы исчезли куда-то. Солнце завалилось за горизонт, оставив на краю неба тревожную алую полосу.
Ночной Дозор прибыл на нескольких автобусах: они ярким сиянием фар ударили в толпу врагов на той стороне – но кто-то из Темных магов тут же ответил маскировочным заклятием, и электрические снопы света на середине площади тускнели, не в силах прорвать завесу тьмы. Светлые несли с собой факелы – их сполохи заполнили мост над железной дорогой; будто огненная река втекала на площадь. Глухо гудели сотни голосов. Окна многоэтажных жилых домов по краям площади погасли, неоновые вывески магазинов замигали и выключились. Завтра те люди, кто не успел покинуть свои дома, не вспомнят, как провели вечер. Но кто-то из них до конца своих дней будет видеть странный сон – видение в окне: две сошедшиеся армии на внезапно потемневшей площади… и умершие телефоны… и пляшущее пламя факелов… и жуткое ощущение древней могучей силы, ворвавшейся в обыденную суетливую жизнь большого города.
– Мама, мама, что это там, на улице?
– Ничего, доченька, спи… закрывай скорей глазки.
– Но мне еще рано ложиться, мама!
– А ну немедленно спать, я сказала!
Андрей шагал во главе первой колонны, он одним из первых вошел на площадь. Заглянул в Сумрак – и вздрогнул. Впереди по всей ширине площади и далеко по улице Горького клубилась черная, в лиловых прожилках, туча. Впереди нее дугой расположились два десятка Темных бойцов с заряженными жезлами. От них волнами исходила эманация пульсирующей, готовой вырваться на свободу разрушительной силы.
– Автобусы нужно поставить слева и справа, – сказал подошедший с группой рабочих Анатолий Матвеев, – пусть прикрывают наши фланги.
– Никто не принимал решения о выборе оборонительной тактики, – возразил Андрей.
– Ставьте автобусы справа, – вмешался в разговор Семен, – скажи ребятам, пусть занимают здание вокзала, там можно держаться долго, а фланги прикрыты соседними домами и мостом.
Зазвучали команды. В полумраке побежали от моста направо темные силуэты, покатились автобусы, шурша по асфальту тяжелыми покрышками, распугивая сумерки круглыми буркалами фар. Едко пахло бензиновым выхлопом. От Ленинградского проспекта продолжали подходить подкрепления, их рассредоточивали вдоль вокзала. Постукивая тростью, подошел седенький Адам Францевич в безупречном костюме, критически осмотрел линию обороны.
– Все уже здесь, товарищи, – сказал Матвеев, – не будем тянуть кота за хвост. Мой отряд пойдет впереди.
– Но я обещал им переговоры, – пожал плечами Семен.
– Касатики мои дорогие, они ж прискакали сюда драться – вы что, не видите?
– Их цели вторичны, наши всегда важней.
– Лучшая защита – нападение!
– Прежде чем драться, давай поговорим. – Семен оставался невозмутим.
– Был бы еще предмет для переговоров, – осторожно сказал Андрей. Он ждал, что Крыницкий даст совет, но тот безучастно смотрел на тусклую россыпь звезд в черно-синем небе над острыми шпилями вокзала и молчал.
– Андрюха прав, – рубанул рукой воздух Матвеев, – они сюда пришли не мира клянчить, а мстить за своих. У нас их украденных дружков нет? И вины на нас нет! Мы вдарим, защищая себя, – и будем потом оправданы!
– Если мы победим. – Семен положил тяжелую ладонь Анатолию на плечо. – Конечно, у нас больше сил, даже без Гесера. Но у Темных есть преимущество: они сильнее хотят победить. Мы с Андреем видели их утром: они уверены в своей правоте. Это не какая-то банальная провокация.
Матвеев сжал челюсти:
– А мы не уверены в правоте? Да я только свистну – мои хлопцы сей же миг в ответку за Гесера их в асфальт по шеи вобьют. Сашка! – крикнул он в темноту – Собирай команду, выдвигаемся вперед по центру!
– Все давно готовы, Анатолий Сергеич! – зло пробасил в ответ Сашка.
– Я запрещаю вам… – начал Семен.
– Кто ты такой, чтобы запретить?!
– Еще минуту, – сказал Андрей, – а вы уверены, что Борис Игнатьевич не стоит за всем этим?
Все посмотрели на него. В свете факелов лица товарищей казались багровыми.
– Я уже говорил вам – не верится, что Гесер дал бы так просто удавить себя или взять в плен. Он сумел бы подать нам знак. Темные утверждают, что они непричастны к его исчезновению, – и я склонен им верить.
– Тогда кто же, по-твоему, его… – встрял Матвеев.
– А если никто? Если он сам? Может быть, это часть какого-то хитрого плана. Может быть, он сейчас издалека наблюдает за происходящим и потирает руки.
Краем глаза Андрей следил за Адамом Францевичем. Тот во время его речи не проявил никаких эмоций. Он стоял на границе света и тени, слегка ссутулившись, опираясь на трость.
– Я не думаю, что Борис Игнатьевич устроил весь этот переполох, – покачал головой Семен, – ты его плохо знаешь, Андрюха. Если бы это все было его рук дело, мы бы почувствовали его направляющую волю – пусть даже цели и мотивы не ясны.
– Я все же думаю, что неплохо успел узнать его, – спокойно возразил Андрей. – Гесер – мастер интриги. Чтобы прочесть его игру, нужно быть таким же мастером. Кроме него, просто некому было поднять такую волну.
– Они идут, – сказал старик, – слава Свету, им хватило рассудка, чтобы не ударить без предупреждения.
По толпе перед вокзалом прокатился глухой ропот – и сразу стих.
Через сквер мимо памятника Максиму Горькому приближалось что-то. Как ни напрягал Андрей зрение, он смог разглядеть только движущийся в полумраке кокон тьмы.
– Всем приготовиться! – зычно крикнул Матвеев.
– Без команды огонь не открывать! – добавил Семен.
– Они пришли разговаривать, а не драться, – без уверенности сказал Андрей.
Матвеев покачал головой:
– Ох, братцы, вы еще пожалеете, что меня не послушали. Да поздно будет.
– Не стоит подпускать их близко к нашим позициям, – сказал знакомый голос позади. Андрей рывком обернулся и увидел Максима Баженова. Лицо его выглядело изможденным.
– Рад тебя видеть, – кивнул Андрей. – Товарищи, Максим совершенно прав. Кто знает, что у них на уме. Идемте, встретим их на площади.
Клубящийся кокон тьмы рассеялся, когда группа Светлых приблизилась к нему на расстояние в десяток шагов, – рассеялся в вечернем воздухе, словно дымок от папиросы. Темных явилось для переговоров четверо: уже знакомый Андрею по утреннему столкновению мрачный парень, совсем юная девица с длинной каштановой косой, наголо бритый здоровяк в кожаном пальто до пят – тот взирал на Светлых как готовый сорваться с цепи бульдог. Впереди делегации легкой походкой шла высокая женщина в узкой черной юбке. Первой мыслью Андрея было – как же ей в такой юбке неудобно будет сражаться. Лучше бы надела брюки и ботики, как ее молоденькая помощница с косой.
– Ламия, – назвал женщину по имени Семен и с усмешкой наклонил голову в знак приветствия.
Предводительница Темных коротко кивнула – без ответной улыбки. Ее волосы были золотисто-русыми, глаза – пронзительно-зелеными, как у русалки. В длинных тонких пальцах Ламия держала что-то вроде длинного черного прутика. Она быстро скользнула взглядом по Андрею и Адаму Францевичу, на мгновение задержалась на Баженове и затем вернулась к Семену.
– Наши условия просты, – сказала Ламия неожиданно глубоким и красивым голосом, – вы освобождаете всех похищенных Темных. Гесер держит ответ перед Инквизицией.
– Ах ты, моя хорошая, – рассмеялся Семен, – а если не выйдет по-твоему?
– В противном случае мы ударим всей мощью.
– Мы ударим своей, – пожал плечами Семен.
Ламия оставалась бесстрастной, как изваяние Нефертити.
– Вам известно, что последует за этим. Западный Дневной Дозор не оставит нас без помощи.
Она вдруг остановила взгляд на Андрее. Следующие минуты – до того момента, как переговоры полетели к черту, колдунья смотрела прямо в его глаза, и молодому человеку стоило больших усилий не отвести взгляда.
– Ламия, ты столь же умна, сколь и красива, – дружелюбно сказал Семен, – задумайся на минуту: зачем нам все это? Если хочешь знать, у нас многие склонны считать происходящее вашей провокацией. Гесер исчез без следа – возможно, убит. С вашей стороны потери выглядят смешными – пять или шесть несерьезных фигур. Шесть пешек в обмен на короля. Да это нам пристало грозить вам ударом!
– Мы не верим ни одному вашему слову. – Ламия продолжала смотреть в глаза Андрею, и тот чувствовал, что вот-вот утонет в этом зелено-золотом омуте. – О, это бесконечное вероломство Гесера… Сколько раз уже наносил он нам предательские удары и всегда умел после выставить себя в благородном свете.
– Дорогая моя…
