скачать книгу бесплатно
– Вот и я смотрю, – сказал он.
– Как твоя девушка поживает?
Миша рассказывал, что девушка к нашему Коле приезжала. С родины. Может, они там вместе в домике греются? Вместе не холодно и не страшно совсем.
– Уехала домой.
– Как же ты ее отпустил?
– А как ее удержать?
– Обещала вернуться?
– Обещала.
– Весна придет – и объявится.
– Вот я и жду.
– Ну, жди. Эта зима теплая, – сказала я.
– Слава богу, – отозвался Коля.
Он взял маленькое издание Библии, которое лежало на столе.
– Тут же все строчки подчеркнуты! – удивился он.
– Читаю. Изучаю… – ответила я.
– Миша рассказывал, что вы большой начальницей были и коммунисткой.
– Была, конечно. Главврачом много лет проработала. Секретарем партийной организации была. А как же?
– А теперь Библию изучаете?
– Теперь – Библию.
Потом он починил ручку в ванной и засобирался.
– Далеко идти, – говорит, – хочу засветло добраться.
Оказалось, что у него нет денег на трамвай. Совсем нет денег! И он пришел ко мне пешком. Так далеко шел!
Я дала ему несколько рублей, банку с вареньем грушевым и сухарики. Пусть хоть что-то покушает.
– Чай-то у тебя есть? – спрашиваю.
– Чай есть.
Пусть попьет чай с сухариками. Парень крепкий, от холода не загнется, если печь не поленится топить. Да и весна скоро.
Уже уходя, Коля остановился у балкона.
– Какой у вас большой балкон. Там жить можно, – улыбнулся он.
– Миша летом расстилает на балконе ковер, когда у меня остается, – ответила я.
Перекрестила Колю, и он побежал.
Она все говорила, что весна вот-вот наступит и сразу станет всем нам легче. Что и зима не суровая, раз море не замерзло.
Поблагодарила меня бабушка Миши, перекрестила, и я помчался, как будто спешил куда-то.
И сразу трамвай подошел. Как здорово ехать в трамвае! Увидеть море. Чернильное, туманное. Несколько огоньков уже зажглись на рейде.
Избушка еще не успела остыть. Подвинул кресло к печке. Хотел сесть, а там коты. Бросил котам сухарей, поспрыгивали неохотно. Грызут. С претензией. Заварил чай. Уже смеркалось. Сидел и смотрел на калитку неотрывно. Тут дверь качнулась, и на дорожке в шапочке с сиреневыми цветами и с большим рюкзаком возникла Татьяна. Тоненькая, высокая. Вернулась.
А на следующий день тепло стало.
Так мы с бабушкой перебороли зиму.
Потом, в конце, думаю, я ей тоже помог. Просто был рядом. Там мог оказаться Миша, его жена или мама. Но пришел я, потому что я тоже был ей как родной. Мне дали ключ от ее квартиры.
Деревья уже отцвели, а в небе между домами носились и щебетали ласточки. Коля сам открыл дверь, у него был ключ, вошел почти неслышно, невесомо, взял Библию и начал читать. Дочитал до слов:
«… и времени больше не будет». Остановился. Поднес зеркало к губам бабушки. Стекло осталось чистым и холодным.
Набрал номер и сказал медленно:
– Затихла. Да. Да. Я ей читал. Приезжайте. Я буду ждать.
Друзья и пиво или Лесной царь
И что мне за дело до всех этих скучных немцев?
Федор Достоевский
Темная мать! Ты всегда скользишь неподалеку тихими и мягкими шагами.
Уолт Уитмен
Исторически сложилось, что в нашей семье все учили немецкий. Прабабушка Янина Станиславовна, в честь которой я тоже стала при рождении Яниной Станиславовной, знала три языка – немецкий, английский и французский. Бабушка закончила школу с медалью, получила за немецкий «отлично» и могла бы дальше изучать язык, но она мечтала лечить людей, поэтому подала документы в медицинский и стала хирургом.
Она была красивейшим доктором, я много раз видела длинные очереди из пациентов с цветами, ожидающих приема у бабушки. И все же иногда она вздыхала, говоря, что хирург – профессия тяжелая и, выучись она на переводчика, жизнь ее сложилась бы по-другому и была бы определенно легче. Ведь переводчик – профессия несложная и приятная. В глубокой старости, уже находясь где-то в параллельных мирах, наблюдая рядом с собой почивших родственников и родителей, принимая младшего сына за отца, бабушка помнила наизусть оригинал «Лесного царя» и могла в любой момент его прочесть.
Wer reitet so sp?t durch Nacht und Wind?
Es ist der Vater mit seinem Kind;
Еr hat den Knaben wohl in dem Arm
Er fa?t ihn sicher, er haelt ihn warm
Кто скачет, кто мчится под хладную мглой?
Ездок запоздалый, с ним сын молодой.
К отцу, весь издрогнув, малютка приник;
Обняв, его держит и греет старик.
Папа тоже учил немецкий. Когда мне было лет семь, он занимался со мной по учебнику, привезенному из ГДР, откуда и я запомнила несколько стихотворений на всю жизнь. Лесной царь среди них.
Mein Sohn, was birgst du so bang dein Gesicht? —
Siehst Vater, du den Erlk?nig nicht?
Дитя, что ко мне ты так робко прильнул? —
Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул:
Он в темной короне, с густой бородой —
О нет, то белеет туман над водой.
Я пошла дальше моих родственников в изучении немецкого. Возможно, во мне сработал бабушкин план стать переводчиком и получить, таким образом, более легкую жизнь. Я поступила в институт иностранных языков и учила немецкий пять лет с нажимом со стороны педагогов и постоянно под угрозой вылета из вуза. Школа принесла свои плоды. Немецкий я знаю хорошо, но язык мне по большому счету не пригодился. Я поработала какое-то время устным переводчиком и поняла, что транслировать чужие идеи на другой язык – занятие невыносимое для меня. Ведь у меня были мои собственные интересные мысли, которые мне страсть как хотелось высказать. Возможно, в этот момент включился другой сценарий моего будущего. Скоро я стала писать репортажи и тексты в газеты и журналы.
Однако мощная база немецких слов, фраз и выражений осталась внутри моего существа. Время от времени немецкая база обращается к моей чувствительной совести с сообщением, что она на глазах ржавеет и ее – базу – надо подновить.
Чтобы язык не ржавел, а совесть не разъедала внутренние органы, мне приходится специально находить немецкоязычных людей и разговаривать с ними, выпивать с ними, а иногда даже селить их ненадолго у себя на даче.
И вот я сижу в заведении «Друзья и пиво» в компании совсем незнакомых мне немецкоязычных жителей Одессы. Они расположились за деревянным столом и разговаривают.
А я сижу и думаю, почему я тут.
Молчу всю эту встречу и наблюдаю за людьми.
Они рассказывают про себя. Несколько немецких девушек работают в местных приютах. Украинских приютах. Им платят большие деньги, немецкие деньги из Германии. В Германии очень хорошо иметь запись в резюме о том, что ты работал в Восточной Европе. Это ценится в Германии. Это опыт.
О ценности опыта мне рассказала моя подруга из каучсерфинга Катя. И то, что платит Германия, тоже. Та самая немецкая девушка…
Да! Я упомянула каучсерфинг. А вдруг вы не знаете, что такое каучсерфинг?!
КС входит в пятерку лучших вещей в этом мире. В моей шкале ценностей он занимает пятое место. Сразу после родителей, детей, друзей и любви идет каучсерфинг, опережая красное сухое и путешествия. Правда, с путешествиями каучсерфинг связан напрямую, потому что речь идет о свободной и открытой организации, с помощью которой можно найти друзей в любой точке мира. Еще можно договориться и приехать жить у кого-то из каучсерферов совершенно бесплатно. Или с тобой договорятся и к тебе приедут… Каучсерферы – замечательные люди с открытым сознанием, они много путешествуют, иногда даже автостопом, говорят на английском, не боятся пустить в гости и отдать ключ от квартиры людям, с которыми до этого встречались только в Интернете. Мне нравятся эти люди и их стиль жизни, да и вся система.
С девушкой Катей из Германии – я пригласила ее остановиться у меня, чтобы мой немецкий не заржавел, – мы договорились, что она будет жить у меня три дня, а она задержалась на месяц.
Катя, как и мои соседки по столу в «Друзьях и пиве», приехала в Одессу на добровольную работу в приют. До этого она посмотрела жалостливый фильм про наш город припортовый, из фильма она узнала, что Одесса – крайне бедный город, где по всем улицам гуляют беспризорники. По дороге из аэропорта Катя не заметила ни одного беспризорника. Зато мимо нее промчались, сверкая на солнце, несколько «майбахов», «бентли» и «ламбарждини», – машин, на которых стесняются ездить самые богатые немцы. Потому что такие машины выглядят нескромно.
Крупная белокожая немецкая Катя возникла на пороге нашей дачи с историей про машины и с огромным чемоданом. Она приволокла чемодан на стеклянную веранду, где стоял диванчик – тот самый кауч из названия любимой каучсерфинг-организации.
Большая и полноватая Катя имела манеру одеваться в маленькие ситцевые платьица и ходить, слегка вращая корпусом, как это делают маленькие девочки перед зеркалом.
Катин чемодан был набит платьицами и балетками.
Масса ленточек и ободков приехали из Германии, чтобы украшать волосы и маленькие сумочки Кати.
В первый же вечер немка уехала в благотворительную организацию и надолго пропала. Ночью веселые парни и девушки звонили и спрашивали, может ли Катя вернуться попозже, потому что у них-то собрание и в то же время праздник. Я отвечала, что может.
Катя пришла под утро. И весь следующий день она дремала на диване стеклянной террасы, как спящая царевна.
Потом Катя и ее друзья из благотворительной организации больше не звонили и ни о чем не спрашивали. Катя приходила поздно, а потом целый день спала.
Моему семейству и друзьям пришлось много дней наблюдать за спящей Катей. Дети удивлялись, почему немецкая девушка все время спит, и спрашивали, где девушка гуляет по ночам.
В конце концов семейство решило, что ребята в благотворительной организации накачивают Катю водкой, после чего она так крепко спит дни напролет.
Часто Катя исчезала под вечер неожиданно и бесследно, а мой немецкий язык благополучно ржавел дальше.
Но иногда перед выходом в свет Катя, выбирая новые платья, ленты и балетки (теперь они были раскиданы вокруг дивана по полу стеклянной террасы), рассказывала мне про жизнь благотворительной организации и приюта при ней.
Собственно, самую трагичную историю, слышанную мной на немецком, рассказала именно Катя.
Я вспомнила эту историю сейчас, глотая по чуть-чуть пиво среди немецких друзей.
Катя рассказывала, что ходила в заброшенный дом. Полуразрушенный дом, куда трудно пробраться.
Сырой и давно покинутый жильцами. Все коммуникации отключены. Окна и двери забиты. Чтобы пройти внутрь, нужно перекинуть длинную доску с высокого забора рядом в окно второго этажа. Переходить по доске опасно.
– Зачем туда идти? – спросила я.
– Там живут несколько беспризорников, – ответила Катя, – мы с друзьями из приюта уже два раза лазили туда.
– Зачем?
– Ну, мы хотим, чтобы они перебрались жить в приют.
А вокруг роскошное знойное лето.
– Катя! Сходили бы лучше на пляж! – сказала я.
– Да, на пляж мы тоже ходим, – ответила Катя.
В следующий раз Катя рассказала про приют.
– Я пытаюсь там играть с детьми, – сказала Катя.
– Что значит, пытаешься? – удивилась я.
– Дети не хотят играть. Тем более что я совсем не знаю русский. Детям сложно понять, чего я от них хочу.
– А что хотят они? – спрашиваю я.
– Одни целыми днями смотрят телевизор вместе с воспитателями. Другие играют в компьютер. У них там много компьютеров и телевизоров. Я думаю, им нужно больше разговаривать и играть. Но они не хотят. Им сложно переключиться.
В тот раз Катя вернулась домой в полночь – намного раньше обычного. Вместо того чтобы сразу лечь, она поднялась ко мне. Катя вздрагивала, и я сразу поняла: что-то случилось. Она села ко мне на кровать и стала быстро-быстро говорить.
Этот парень жил в брошенном доме.
