«Дебет боли, кредит лжи» Детектив о правде и лжи в финансах

«Дебет боли, кредит лжи» Детектив о правде и лжи в финансах

ГЛАВА 1: ЖАЛОБА СОМНИТЕЛЬНОГО СОДЕРЖАНИЯ

Часть 1

Запах старой бумаги, пыли и крепкого кофе был его родной стихией. Лев Зернов откинулся в кресле, скрип которого был таким же привычным, как тиканье настенных часов. На экране компьютера застыла шахматная позиция. Черные оказывали безумное давление на королевский фланг, но Зернов видел тихий, почти неприметный ход ладьей на b5. Спасение. Единственное. Истина, как всегда, была одна, а ложных путей – десяток.

Он сделал глоток эспрессо из маленькой черной чашки. Горький, обжигающий вкус прояснял сознание лучше любого энергетика. Взгляд скользнул по кабинету: стеллажи с папками, шахматная доска с фигурами из карельской березы, фотография отца на стене. Ничего лишнего. Порядок.

Раздался стук в дверь. Не в такт, сбивчивый, нервный.

– Войдите, – сказал Зернов, не повышая голоса.

В кабинет вошла женщина. Лет тридцати пяти, строгий серый костюм, но взгляд выдавал глубокую усталость. Она выглядела так, будто несла на плечах невидимый груз, с каждым днем становящийся все тяжелее.

– Лев Сергеевич Зернов? Я Анна Соколова. Вам звонила моя помощница…

– Садитесь, Анна Васильевна, – кивнул он, указывая на кресло напротив. Он уже успел найти в сети информацию о ней: «Соколова А.В., директор ООО «Страховой Щит», основано пять лет назад, специализация – автострахование, отзывы в основном положительные». И пара свежих негативных комментариев о задержках выплат.

Женщина опустилась на стул, сжав руками сумку из хорошей кожи.

– Я не знаю, с чего начать. Мой бизнес… он на грани. Я всегда вела дела честно. Но сейчас я, кажется, столкнулась с тем, против чего бессильна.

– Симуляторы? – спокойно спросил Зернов, отпивая кофе.

Она вздрогнула, будто он прочитал ее мысли.

– Вы… как вы догадались?

– Статистика, Анна Васильевна. У небольших страховых компаний в 80% случаев крах связан с крупным страховым случаем или их серией. А честные люди, столкнувшись с подлостью, часто говорят «я бессилен». Итак, что у вас случилось?

Она выдохнула и начала рассказывать. История была, на первый взгляд, типичной. За последний год три ДТП с травмами. Выплаты по ним съели всю прибыль и резервы. Последний случай был каплей, переполнившей чашу.

– Игорь Малинин, – произнесла она это имя с тихой ненавистью. – Столкновение на перекрестке. Второй участник признал вину, полис ОСАГО. Но Малинин заявил о тяжелой травме спины. Разрыв межпозвонковых дисков, осложнения. Он требовал компенсацию не только за лечение, но и за утраченный заработок. Он пианист. Играл в дорогом ресторане. Теперь, говорит, не может не только работать, но и нормально жить. Требует три миллиона.

– И вы заплатили?

– Судиться дороже и дольше. Медицинская экспертиза, которую я заказала, подтверждает травму. Но я чувствую, что что-то не так. Я видела его. Он ходит с тростью, говорит шепотом, весь вид – жертва. Но в его глазах… В них нет боли. Там что-то другое. Расчет, что ли.

Зернов отложил чашку. Его интерес проснулся. Когда человек говорит «я чувствую», а не «я уверен», это часто значит, что логика уже нащупала противоречие, но не успела его оформить.

– Почему ко мне? – спросил он. – Есть эксперты, есть полиция.

– Полиция закрыла дело как обычное ДТП. Эксперты смотрят только на бумажки. А мне нужен тот, кто посмотрит на человека. Я читала ваш блог. Вы там разобрали историю с фальшивым кредитным кооперативом. Вы объяснили, как они выстраивали схему, простыми словами. Вы ищете зерно. Я готова заплатить за ваше время.

Он оценивающе посмотрел на нее. Отчаяние было искренним. И готовность бороться – тоже.

– Хорошо, – сказал Зернов. – Я возьмусь. Мое условие: полная прозрачность. Вы предоставляете мне все документы по делу Малинина и по двум предыдущим похожим случаям. Я действую в рамках закона, но методы могу выбирать сам. Если я найду доказательства симуляции, вы получите отчет для суда. Если нет – вы заплатите только за потраченное время. Договорились?

– Договорились, – она кивнула, и в ее глазах впервые мелькнула надежда.

Часть 2

Старый Volvo Зернова бесшумно катился по мокрому после дождя асфальту. В машине пахло кожей, кофе и старой доброй механикой. Он ехал по адресу Малинина – спальный район, панельные девятиэтажки восьмидесятых.

Пока ехал, он мысленно прокручивал детали. Медицинское заключение из частной клиники «Орто-Мед». Лечащий врач – Роман Крылов. Справки, выписки, МРТ-снимки. Все сходилось в одну картину: серьезная травма, нетрудоспособность. Слишком уж все было идеально. Как будто кто-то собрал пазл, не оставив ни одной лишней детали. А в жизни, знал Зернов, всегда есть лишние детали.

Квартира Малинина была на первом этаже. Зернов позвонил. Дверь открыла женщина – бледная, с утомленными глазами.

– Елена, жена, – тихо представилась она. – Игорь ждет вас в гостиной.

Гостиная была затемнена, шторы полузакрыты. В кресле у окна сидел мужчина. Игорь Малинин. Лет сорока, с тонкими, артистичными чертами лица. Рядом с креслом стояла трость с резиновым наконечником. Он медленно, как сквозь боль, повернул голову.

– Лев Сергеевич? Простите, что не встаю. Доктора запрещают лишние движения.

Голос у него был тихий, с придыханием, но дикция – идеальная, поставленная.

– Ничего страшного, – Зернов сел на стул напротив. – Благодарю, что согласились на встречу.

– Что же мне оставалось? – Малинин горько улыбнулся. – Анна Васильевна, видимо, решила, что я мошенник. Наняла частного детектива. Обидно. Я потерял здоровье, карьеру, а меня еще в этом подозревают.

Зернов наблюдал. Руки Малинина лежали на подлокотниках. Длинные, гибкие пальцы пианиста. Но на правом указательном пальце была свежая царапина. Неглубокая, но заметная.

– Расскажите о аварии, – попросил Лев.

Малинин поведал историю, которая уже была в протоколах. Он ехал с уроков, его ударили в бок на перекрестке. Первая боль, скорая, больница. Потом – нескончаемая череда процедур, безнадежность.

– Музыка была всем, – прошептал он, глядя в окно. – А теперь даже до клавиш дотянуться – пытка.

Зернов кивал, делая заметки в блокноте. Его внимание привлекла полка с фотографиями. Несколько снимков Малинина за роялем. И одна – более свежая, где он с женой на фоне какого-то озера. Малинин стоял прямо, без трости, одной рукой обнимая Елену, а другой… держал тяжеловатый на вид рюкзак.

– Когда было сделано это фото? – вежливо спросил Зернов.

Малинин на секунду замер. Его жена встревоженно взглянула на него.

– Это… это было до аварии, – быстро сказал Игорь. – Летом. Мы на Селигере были.

– Прекрасное место, – заметил Зернов. Он не стал спрашивать, почему на фото у Малинина на шее висел бинокль, которым, судя по ракурсу, он только что пользовался. Резкий поворот шеи, необходиый для этого, явно противоречил картине «застарелой травмы».

Разговор продолжался еще минут десять. Зернов задавал нейтральные вопросы о лечении, о планах. Его острый глаз цеплял мелочи: слишком дорогая для их, казалось бы, скромной обстановки, аудиосистема; отсутствие пыли на крышке закрытого пианино (значит, открывают регулярно); и главное – абсолютное отсутствие в квартире признаков длительной болезни: упаковок таблеток, мазей, специальных подушек. Все было слишком чисто, слишком стерильно.

Прощаясь, Зернов невольно обратил внимание на прихожую. На вешалке, среди осенних курток, висела спортивная ветровка. На локте был свежий, аккуратно зашитый разрыв. Как будто от падения.

Часть 3

Следующим пунктом стал ресторан «Панорама», где работал Малинин. Вечером, за столиком у окна, Зернов заказал минеральную воду и наблюдал. Ресторан был дорогим, с живой музыкой. Сейчас у рояля сидел молодой человек, играл что-то джазовое. Неплохо, но без огня.

Он поймал взгляд официантки, милой девушки с усталыми глазами.

– Простите, вы давно здесь работаете?

– Год почти, – улыбнулась она.

– Пианист, который играл до этого… Игорь, кажется? Он хорошо играл?

Ее лицо оживилось.

– Игорь? Да, он был классный! Такой стиль… лиричный. Клиенты любили. Жалко его.

– Жалко?

– Ну да, с ним эта авария случилась. Он потом еще пару раз заходил, даже пытался играть, но видно было, что больно. Все хромал.

– Хромал? – уточнил Зернов.

– Ну, не то чтобы сильно, но прихрамывал. И все держался за спину. Говорил, старый сколиоз после аварии разыгрался.

Старый сколиоз. Ключевые слова. Не «разрыв дисков», а «старый сколиоз».

– А до аварии жаловался на спину? – как бы между делом поинтересовался Зернов.

Девушка на секунду задумалась, вытирая бокал.

– Знаете, да. Иногда. После длинного вечера говорил: «Ох, спина». Мы даже шутили, что у него работа сидячая, а он как шахтер после смены. Но чтобы так… Нет, чтобы не играть совсем… такого не было.

Зернов поблагодарил ее и оставил щедрые чаевые. Пазл начинал складываться. У Малинина была реальная, но не критичная проблема со спиной (сколиоз, старые травмы). Она стала идеальным фоном для симуляции. Он не придумал болезнь, он усилил ее в глазах врачей и экспертов. Умно. Рискованно, но умно.

На следующий день Зернов отправился в клинику «Орто-Мед». Он не стал представляться детективом, сказал, что журналист, пишет статью о реабилитации после спинальных травм, и хочет взять комментарий у доктора Крылова. Секретарша, позвонив, пропустила его.

Роман Крылов оказался молодым, но как-то преждевременно уставшим человеком. Его кабинет был завален бумагами и моделями позвоночников.