скачать книгу бесплатно
Русская кампания Наполеона: последний акт (декабрь 1812 г. – январь 1813 г.)
Владимир Николаевич Земцов
Эпоха 1812 года
Книга посвящена наименее исследованному завершающему периоду русской кампании Наполеона, в ходе которого определились перспективы дальнейшей борьбы за Европу в 1813 и 1814 гг. Работа основана на значительном объеме как ранее опубликованных, так и впервые вводимых в научный оборот документов из французских и австрийских архивов. Автор ориентировался на традиции классических военно-исторических исследований и достижения военно-исторической антропологии последних десятилетий.
Книга адресована специалистам и всем, кого интересует зарубежная и отечественная история.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Владимир Николаевич Земцов
Русская кампания Наполеона: последний акт
(декабрь 1812 г. – январь 1813 г.)
* * *
© Земцов В. Н, 2024
© Политическая энциклопедия, 2024
Введение
Высочайшим манифестом 25 декабря 1812 г. (6 января 1813 г.)[1 - Большая часть дат будет дана по н. ст. В ряде случаев указываем ст. и н. ст.] российский император Александр I возвестил об освобождении России от нашествия неприятельского. Отечественная война 1812 г. была завершена. Однако военные действия продолжались. Для армии Наполеона продолжалась и русская кампания, перешедшая постепенно в немецкую кампанию 1813 г. Эти последние недели 1812 г. и первый месяц 1813 г. во многом предрешили все последующие события, завершившие в конечном итоге всю эпоху наполеоновских войн.
Нельзя сказать, что период рубежа 1812–1813 гг. был оставлен историками без внимания. В зарубежной историографии к нему специально обращались французские историки Ж. Шамбре[2 - Chambray G. Histoire de l'expеdition de Russie. Paris, 1838. T. 3 (в ряде случаев используем первое двухтомное издание 1823 г.).], Л. А. Тьер[3 - Thiers L. A. Histoire du Consulat et de l'Empire. Paris, 1856. T. 14.], Ж. д'Юссель[4 - Ussel J., de. La Dеfection de la Prusse (dеcembre 1812 – mars 1813). Paris, 1907; Idem. L'intervention de l'Autriche (dеcembre 1812 – mai 1813). Paris, 1912.], Ф. Ребуль[5 - Reboul F. Campagne de 1813: Les prеliminaires. Paris, 1910. T. 1–2.], австрийские и немецкие авторы В. Геблер[6 - Gebler W. Oesterreichische Auxiliar Corps im Russischen Feldzuge 1812. Wien, 1863.], Л. Вельден[7 - Welden L. Der Feldzug der Oesterreicher gegen Russland im Jahre 1812. Wien, 1870.], И. – Г. Дройзен[8 - Droysen J. G. Das Leben des Feldmarschalls Grafen York von Wartenburg. Berlin, 1852. Bd. 2.], польский историк М. Кукель[9 - Kukiel M. Wojna 1812 roku. Krakоw, 1937. T. 2.], украинский исследователь В. Ададуров[10 - Ададуров В. «Наполеонiда» на Сходi Європи: Уявлення, проекти та дiяльнiсть уряду Францii щодо пiвденно-захiдних окраiн Росiйськоi iмперii на початку XIX столiття. Львiв: Украiнський католицький унiверситет, 2007; Он же. Война цивилизаций: Социокультурная история русского похода Наполеона. Киев, 2017. Т. 1; и др.] и другие.
В отечественной историографии укажем на работы Д. П. Бутурлина[11 - Бутурлин Д. П. История нашествия Наполеона на Россию в 1812 году. СПб., 1824. Т. 2.], А. И. Михайловского-Данилевского[12 - Михайловский-Данилевский А. И. Описание Отечественной войны 1812 года. СПб., 1839. Ч. 4; Он же. Описание войны 1813 года. 2-е изд. СПб., 1844.], М. И. Богдановича[13 - Богданович М. И. История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам: В 3 т. СПб., 1859–1860; Он же. История войны 1813 года за независимость Германии по достоверным источникам: В 2 т. СПб., 1863. Т. 1.], К. А. Военского[14 - [Военский К. А.] Акты, документы и материалы для политической и бытовой истории 1812 года. СПб., 1911. Т. 2: Балтийская окраина в 1812 году.], герцога Г. Лейхтенбергского[15 - [Георгий Лейхтенбергский] Принц Евгений-Наполеон Богарне во главе Великой армии. СПб., 1905.], В. Е. Жамова[16 - Жамов В. Е. Отечественная война 1812 г.: Операции в направлении Тильзит – Митава – Рига. Рига, 1912.], Е. В. Тарле[17 - Тарле Е. В. Наполеон. М., 1936; и др.], А. И. Попова[18 - Попов А. И. Война 1812 года: Боевые действия на южном фланге. М., 2013–2019. Т. 1–4; и др.], К. Б. Жучкова[19 - Жучков К. Б. Внешнеполитическое самоопределение Пруссии в декабре 1812 – январе 1813 гг. // Россия, Польша и Германия: История и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре. М., 2009. С. 276–287; Он же. В конце двенадцатого года: Победа над союзником или компромисс с врагом? // Вестник Псковского государственного университета. Сер.: Социально-гуманитарные и психолого-педагогические науки. Псков, 2013. С. 47–58; Он же. Русско-прусское нейтральное соглашение в декабре 1812 г.: Причины и обстоятельства заключения // История и историческая память. 2015. С. 20–40; и др.] и А. И. Сапожникова[20 - Сапожников А. И. Войско Донское в Отечественной войне 1812 года. М.; СПб., 2012; Он же. «Экспедиция против Макдональда»: Донские казачьи полки в армии Витгенштейна в декабре 1812 г. // Военная история России XIX–XX веков: Материалы XI Международной военно-исторической конференции. СПб., 2018. С. 49–96; Он же. Действия донских казачьих полков в Старой Пруссии в 1812–1813 гг.: От Кёнигсберга до Данцига // Военная история России XIX–XX вв.: Материалы XII международной военно-исторической конференции. СПб., 2019. С. 23–73.]. Но вместе с тем никто из отечественных авторов (за исключением Е. В. Тарле[21 - Как бы то ни было, Е. В. Тарле, ориентируясь на создание исторических полотен широкого формата, нередко пренебрегал деталями. Так, в 1918 г. он опубликовал два письма Бертье к Наполеону от 9 и 12 декабря 1812 г. (Тарле Е. В. Два неизданных рапорта маршала Бертье // Тарле Е. В. Россия и Запад: Сборник документов. Пг., 1918. С. 165–172). Однако он не смог до конца расшифровать тексты этих документов. Генерал Л. А. Луазон превратился у него в Суассона, а слова «au gеnie» стали «генералом Женье» и т. д.]) более чем за 200 лет, в отличие от зарубежных историков, непосредственно не обращался к документальным сокровищам, находящимся во французских и австрийских архивохранилищах.
Большие коллекции документов последних месяцев русской кампании сосредоточены в Национальном архиве (Париж; Нант)[22 - Archives Nationales (далее – AN). AF IV. 1643–1646, 1651–1653.], в Архиве Исторической службы Министерства обороны Франции (Париж)[23 - Service historique de la Dеfense (далее – SHD). C2 133–136.], в Военном архиве[24 - Kriegsarchiv (далее – KA). Serie AFA 1812. Karton 1516–1518, 1520–1522; Serie AFA 1813. I–III; etc.] и в Дворцовом, Домашнем и Государственном архиве Австрии (Вена)[25 - Hof-, Haus- und Staats-Archiv (далее – HHSA). Frankreich 1812. Karton 215, 216. Weisungen. 1812; Russland 1812. Karton 13, 39, 50; etc.]. Часть этих документов была опубликована[26 - Campagne de Russie: Correspondance du Major Gеnеral // Carnet historique et littеraire. Paris, 1898. T. 2. P. 529–544; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie: Notes et Documents. Sеrie 2–3. Paris, 1912; [Du Casse A.] Mеmoires et correspondance politique et militaire du Prince Eug?ne. Paris, 1860. T. 8; Fabry G. Napolеon, Murat et le Roi de Prusse: Lettres inеdits. Paris, 1901; [Mazade A.] Correspondance du marеchal Davout. Paris, 1885. T. 3; Retraite du 10e corps de la Grande-Armеe de la Dwina sur Danzig (1812) // Le Spectateur militaire. Paris, 1888. T. 42. P. 226–296, 405–422; etc.] и введена в научный оборот французскими, австрийскими, немецкими, польскими и украинскими историками в XIX – начале XXI в. Однако, несмотря на это, и зарубежные авторы далеко не полностью исчерпали потенциал французских и австрийских архивохранилищ применительно к рассматриваемой тематике.
Наше обращение к последним месяцам русской кампании Наполеона, в ходе которых определялись перспективы дальнейшей борьбы за Европу, основано как на проработке ранее опубликованных, так и на впервые вводимых в научный оборот документах из французских и австрийских архивов. Это позволит, как мы полагаем, более убедительно, чем это делалось ранее, реконструировать ход событий завершающего этапа русской кампании Наполеона, уточнить его последствия как для Великой армии, так и для общих перспектив борьбы европейских сил в 1813 г.
В основу нашего исследовательского метода, как и ранее, положен принцип максимально детализированного воспроизведения разноплановых факторов (от политического контекста до погодных условий и состояния здоровья ключевых участников событий), предопределивших в своей совокупности конечный исход гигантской борьбы, развернувшейся в конце 1812 – начале 1813 г. Убедительность подобной картины основывается на привлечении большого массива разнообразных источников, на их взаимной перепроверке и на последовательном их сопоставлении в жесткой хронологической последовательности.
Автор приносит глубочайшую благодарность Российскому научному фонду, предоставившему возможность завершить начатую ранее работу; моим коллегам по Институту общественных наук Уральского государственного педагогического университета и департаменту «Исторический факультет» Уральского гуманитарного института Уральского федерального университета; сотрудникам Национального архива Франции; Исторической службы Министерства обороны Франции; Архива Министерства иностранных дел Франции; Дворцового, Домашнего и Государственного архива и Военного архива Австрии; Национальной библиотеки Уэльса (г. Аберистуит); библиотеки Уэльского университета Тринити – Сент-Дэвидс (г. Лампетер, Уэльс, Великобритания); моим российским друзьям и коллегам, изучающим 1812 год и историю Франции: В. М. Безотосному А. В. Гладышеву, А. И. Голотиной, О. С. Даниловой, Е. А. Назарян, А. В. Овсянникову, А. А. Смирнову, О. В. Соколову, С. Н. Хомченко, А. В. Чудинову; особую признательность выражаю А. А. Постниковой, совместно с которой был пройден немалый путь в постижении событий русской кампании Наполеона; зарубежным историкам В. Ададурову, Т. Ленцу, А. М. Лукашевичу, Ж. Д. Поли, М. – П. Рей, Н. Робертсу П. Хиксу а также безвременно ушедшим от нас, но часто мною вспоминаемым Д. Чандлеру и Ф. Бокуру Хочу выразить признательность друзьям по Екатеринбургскому военно-историческому клубу «Горный щит», с неподдельным интересом в течение многих лет следившим за моими изысканиями. Признателен моей семье, проявлявшей многие годы терпение по отношению к моим историческим увлечениям.
Отдельно хочу произнести слова благодарности безвременно ушедшему от нас А. И. Попову, чей энтузиазм ученого много лет вдохновлял и продолжает вдохновлять меня и моих друзей на поиск истины.
Глава 1
Последние дни великой армии в России
(5–13 декабря 1812 г.)
3 декабря 1812 г., в середине дня, находясь в Молодечно, Наполеон объявил о своем решении оставить армию и отправиться во Францию. Начальник Главного штаба маршал Л. А. Бертье попытался воспрепятствовать такому решению. Помимо того, что начальник Главного штаба хорошо осознавал последствия подобного шага императора для отступавшей и таявшей на глазах армии, он был возмущен еще и тем, что Наполеон не имел намерения брать его с собой, оставляя при войсках. Поведение Бертье вызвало гнев Наполеона. На следующий день маршалу пришлось смириться со своей участью[27 - Sеgur P. P. Histoire de Napolеon et de la Grande-Armеe. 3
еd. Paris, 1825. T. 2. P. 383–384; Caulaincourt A. A. L. Mеmoires. Paris, 1933. T. 2. P. 202–203.].
К ночи на 4 декабря Наполеон обсудил с обер-шталмейстером А. О. Л. Коленкуром (сведений о том, что своими размышлениями на этот счет император поделился и с начальником Главного штаба, нет) вопрос, кому он должен передать командование армией – командиру IV армейского корпуса вице-королю Италии Э. Богарне или командиру резервной кавалерии королю Неаполитанскому И. Мюрату Несмотря на аргументы Коленкура в пользу вице-короля, Наполеон отдал предпочтение Мюрату, чьи «ранг, и возраст, и репутация должны будут внушать больше почтения маршалам, а его известная всем храбрость тоже кое-что значит, когда имеешь дело с русскими»[28 - Ibid. P. 197; Коленкур А. Мемуары: Поход Наполеона в Россию. М., 1943. С. 273–274.].
В 4 часа утра 4 декабря Наполеон уже диктовал приказы Бертье в отношении дальнейшего продвижения армии и обеспечения ее продовольствием[29 - Бертье – Богарне. Молодечно, 4 декабря 1812 г., 4 часа утра // [Du Casse A.] Mеmoires et correspondance politique et militaire du Prince Eugene. Paris, 1860. T. 8. P. 99; Бертье – А. Хрептовичу, 4 декабря 1812 г. // Ibid. P. 449–450. По-видимому, Бертье к тому времени уже получил отчет Гогендорпа от 2 декабря об отправке продовольствия (Гогендорп – Бертье. Б. м., 2 декабря 1812 г. // SHD. C2 134); теперь его следовало разумно перераспределить.]. Прибыв во второй половине дня 4 декабря из Молодечно в Беницу, Наполеон продолжил отдавать через Бертье приказы на движение войск[30 - Бертье – Богарне. Беница, 4 декабря 1812 г., 10 часов вечера // [Du Casse A.] Mеmoires et correspondance… T. 8. P. 99.].
С утра 5 декабря Наполеон отдал ряд приказов в преддверии своего отъезда из армии. Прежде всего был подготовлен текст декрета, согласно пункту 1 которого король Неаполитанский в период отсутствия императора назначался командующим Великой армией. Второй пункт гласил, что военный министр обязан выполнять положения настоящего декрета и адресоваться к начальнику Главного штаба[31 - Императорский декрет. Сморгонь, 5 декабря 1812 г. // SHD. C2 134 (дубликат, заверенный П. Дарю).]. Этот декрет Бертье предписывалось обнародовать приказом по армии через 2 или 3 дня после отъезда императора. При этом надлежало распустить слух, что император отправился в Варшаву. Через 5 или 6 дней, смотря по обстоятельствам, король Неаполитанский должен будет сообщить армии об отъезде императора в Париж[32 - Наполеон – Бертье. Беница, 5 декабря 1812 г. // Napolеon Bonaparte: Correspondance gеnеrale. Paris, 2012. T. 12. № 32102. P. 1294.].
Наполеон подготовил для Бертье и своего рода инструкцию по общей организации армии[33 - См.: Земцов В. Н. Наполеон в 1812 году: хроника. М., 2022. С. 601; Gourgaud G. Napolеon et la Grande Armee en Russie, ou, Examen critique de l'ouvrage de M. le comte P. de Sеgur. Paris, 1824. P. 490–492.]. Краткий приказ, набросанный от руки, он отдал непосредственно для Бертье. Следовало собрать армию в Вильно[34 - Ныне Вильнюс, столица Литовской Республики. – Примеч. ред.] и разместить ее на зимних квартирах[35 - Наполеон – Бертье. Беница, 5 декабря 1812 г. // Napolеon Bonaparte. T. 12. № 32104. P. 1296.].
К вечеру 5 декабря, часов в 7, начался обед императора с генералитетом. Наполеон излучал уверенность в благополучном окончании кампании и восстановлении боеспособности Великой армии[36 - См.: Земцов В. Н. Наполеон в 1812 году. С. 605.]. В 10 часов вечера совещание было закончено. Наполеон встал из-за стола, пожал всем руки, поцеловал, сел в карету вместе с Коленкуром и покинул Сморгонь[37 - Caulaincourt A. A. L. Mеmoires. T. 2. P. 205; Sеgur P. P. Histoire de Napolеon et de la Grande-Armеe. T. 2. P. 394; Castellane E. V. E. B. Journal. Paris, 1895. T. 1. P. 201.]. Термометр показывал 21 градус по Реомюру[38 - Fain A. J. F. Manuscrit de 1812. Bruxelles, 1827. T. 2. P. 424.].
В 7 часов утра 6 декабря[39 - В реляции Наполеону от 7 декабря Бертье напишет о 8 часах утра как о времени начала движения армии (Бертье – Наполеону. Медники, 7 декабря 1812 г. // Campagne de Russie: Correspondance du Major Gеnеral // Carnet historique et littеraire. Paris, 1898. T. 2. P. 530; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie: Notes et Documents. Sеrie 2–3. Paris, 1912. Sеr. 3. P. 167).] основные части армии двинулись из Сморгони и к 4 часам дня прибыли в Ошмяны. Холод все усиливался. Если 5 декабря термометр опустился до 20 градусов ниже 0 по Реомюру то 6-го было уже 24 градуса. 7-го будет 26 градусов![40 - Chambray G. Histoire de l'expеdition de Russie. Paris, 1838. T. 3. P. 359.] Бертье в письме к императору сообщал, что люди и лошади сильнейшим образом страдают от холода. По дороге встречается множество препятствий, которые затрудняют марш артиллерии и из-за которых потеряно несколько повозок. Хотя командовавший IX армейским корпусом маршал Виктор (К. В. Перрен) еще сохранил достаточно много кавалерии, несколько полков пехоты и орудий, численность его арьергарда уменьшилась до 1000 или 1200 бойцов. Число больных значительно увеличилось. В тот день было роздано примерно 20 тыс. рационов, включая хлеб и муку; 10 тыс. из них достались гвардии, остальные были распределены по другим частям армии. Неприятельская кавалерия, которая показалась к вечеру 5-го, множество раз атаковала[41 - Бертье – Наполеону. Ошмяны, 7 декабря 1812 г., 6 часов утра // AN. AF IV. 1643; Campagne de Russie. P. 529–530; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 165–166.].
Главная квартира 6 декабря вслед за императором одновременно с войсками двигалась из Белицы в Ошмяны. Прибыв в Ошмяны, по его словам, в 3 часа дня[42 - Мюрат – Наполеону. Ошмяны, 6 декабря 1812 г. // Ibid. P. 219.], Мюрат отдал Бертье ряд приказов – о переходе 34-й пехотной дивизии, которой надлежало быть в Вильно 7 декабря, под командование маршала М. Нея; о передвижении войск генерала К. Ф. Вреде [командовал VI (Баварским) корпусом] в слободу Шумскую[43 - Ныне Шумскас (Литовская Республика). – Примеч. ред.] (Slob-Choumska)[44 - Судя по реляции Вреде, 6-го остатки его корпуса были в Слободке (Вреде – Бертье. Слободка, 6 декабря 1812 г. // SHD. C2 134).]; о необходимости прибыть Главной квартире назавтра в Медники[45 - Ныне Мядининкай (Литовская Республика). – Примеч. ред.], находившиеся на половине дороги из Ошмян к Вильно); о приведении в движение завтра в 8 утра всех корпусов вслед за движением гвардии при сохранении необходимых дистанций. Следовало повторить приказ об уничтожении всех перевозимых армией мостов, зарядных ящиков и всех иных повозок, которые нельзя вывезти. Генералу Ж. Л. Э. Рейнье, командовавшему VII армейским корпусом и фельдмаршалу К. Ф. Шварценбергу командовавшему Австрийским вспомогательным корпусом, также должны были быть направлены соответствующие приказы[46 - Мюрат – Бертье. Ошмяны, 6 декабря 1812 г. // SHD. C2 134.].
В тот же день Мюрат набросал небольшое письмо императору. Он сообщал, что неприятель все время преследует арьергард. Но он, Мюрат, собирается занять позицию на высотах Вильно. Однако думает, что не сможет удерживать эту позицию долгое время, поскольку «все корпуса в конце концов растают» и «почти ничего не осталось от Молодой гвардии». Далее Мюрат докладывал, что отдал приказы на эвакуацию Вильно и Ковно[47 - Ныне Каунас (Литовская Республика). – Примеч. ред.]. И здесь же – как бы оправдываясь – написал: «Все иные распоряжения Вашего Величества будут выполнены так, как это возможно». Примечателен и следующий абзац письма: «Ваше Величество отъехали: это главное. Бог вас сопровождает! Если я буду иметь счастье расположить армию на зимних квартирах и если неприятель не будет нас беспокоить, я присоединюсь к Вашему Величеству». В постскриптуме: «Начальник Главного штаба напишет вам, без сомнения, более подробно»[48 - Мюрат – Наполеону. Ошмяны, 6 декабря 1812 г. // AN. AF IV. 1647; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 219–220.].
Примечательно, что в обоих письмах к Наполеону, подготовленных Бертье утром и вечером 7 декабря (6-го Бертье Наполеону, видимо, не писал), начальник Главного штаба предпочел не упоминать о готовности оставить Вильно и Ковно.
В 10 часов вечера 6 декабря Мюрат двинулся из Ошмян по направлению к Вильно. Тогда же из Ошмян в сторону Вильно выступила 34-я пехотная дивизия, которую вел генерал П. Г. Грасьен.
6 декабря командовавший VIII армейским корпусом генерал Ж. А. Жюно (как указал в своем рапорте императору Бертье, несмотря на приказы, которые тот получил о движении на Меречь[49 - Ныне Меркине или Мяркине (Литовская Республика). – Примеч. ред.]) также двинулся, ведя спешенную кавалерию, на Вильно[50 - Бертье – Наполеону. Медники, 7 декабря 1812 г. // Campagne de Russie. P. 530; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 165.]. Причина была очевидна: Вильно представлялся в те дни краем обетованным, достижение которого положит конец всем страданиям солдат отступавшей армии.
В ночь на 6 декабря Наполеон счастливо избежал встречи с отрядом полковника А. Н. Сеславина. Утром 6-го в Медниках его встретил министр иностранных дел Ю. Б. Маре, герцог Бассано. Затем, сменив в Ковенском предместье Вильно лошадей, двинулся дальше – по дороге в Мариамполь[51 - Земцов В. Н. Наполеон в 1812 году. С. 606–608. (Мариамполь – ныне Мариямполе в Литовской Республике. – Примеч. ред.)]. Никаких сведений об отступавшей армии он, конечно, в тот день не получил.
7 декабря в 6 утра, еще находясь в Ошмянах, Бертье известил императора, что армия (читай: Главная квартира, гвардия и часть армии) в тот день будет в Медниках, арьергард подтянется к Ошмянам, а генерал Вреде с баварцами – к слободе Шумской (Slob-Choumska). Он писал, что холод очень сильный и армия чрезвычайно от этого страдает. Очень немногие солдаты из Молодой гвардии остаются под знаменами, и только Старая гвардия одна еще впечатляет своей численностью. Герцог Эльхингенский (Ней) этой ночью отправился в Вильно, где должен собрать одиночек. Не сообщая Наполеону о намерениях короля Неаполитанского (которые Бертье, по-видимому, не мог не разделять) оставить Вильно, начальник Главного штаба, тем не менее, написал, что отдал приказ «эвакуировать из города все объекты, которые могут загромождать» его.
«Армия верит, что Ваше Величество навел порядок в Вильно [L'armеe croit que Votre Majestе a pris les devants pour Vilna]»[52 - Напомним, что Наполеон не только не «навел порядок» в Вильно, но даже не заехал в город, стремясь как можно скорее покинуть враждебную страну.] и завтра 8-го он, Бертье, намерен обнародовать декрет о том, что Мюрат назначен главнокомандующим армией[53 - Бертье – Наполеону. Ошмяны, 7 декабря 1812 г., 6 часов утра // Campagne de Russie. P. 529–530; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 165–167.].
Еще до отбытия Главной квартиры из Ошмян туда собственной персоной прибыл Виктор, герцог Беллюнский. Мюрат, который еще находился в Ошмянах, пропуская вперед оставшуюся артиллерию, потребовал от Виктора объяснений насчет того, где, собственно говоря, его корпус. Виктор ответил, что он в нескольких лье. Тогда Бертье заявил, что так как Виктор имеет честь командовать арьергардом Великой армии, то должен быть со своими людьми перед врагом. На это Виктор ответил, что у него осталось не более 300 человек[54 - Бертье – Наполеону. Медники, 7 декабря 1812 г., 11 часов вечера // Campagne de Russie. P. 531; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 167.].
Наконец Главная квартира двинулась вперед и через несколько часов была в Медниках. Перед отбытием из Медников в Вильно Мюрат сообщил Наполеону, что день 7 декабря явил собою «истинное бедствие»: «Холод опустился до 22 градусов. Дорога усеяна мертвыми. Сколько ушей, сколько носов, сколько ног, сколько рук отморожены! Мы потеряли половину артиллерии. Все корпуса расстроены. Гвардия не смогла сегодня собрать и 600 человек… Если мы будем иметь несчастье не достичь Вильно и если врагу придет фантазия рискнуть преследовать нас, я не знаю, что с нами будет, ежели холод продолжится». Три напасти, по мнению Мюрата, приведут армию к несчастью: если не удастся сконцентрироваться (rallier) в Вильно, если «придет фантазия врагу рискнуть нас преследовать» и если холод не прекратится. Далее Мюрат сообщил, что рано утром следующего дня армия двинется к Вильно. Генерал Вреде с баварцами на следующий день останется в слободе Шумской (Slob-Choumska), а «генерал» Виктор, «который не может собрать и сотни людей»[55 - Мюрат называет Виктора генералом, хотя тот стал маршалом еще в 1807 г. Несмотря на то что, по заявлению Виктора, от его корпуса осталось 300 человек, король Неаполитанский написал в письме к Наполеону о сотне. Очевидно, Мюрат все еще испытывал раздражение от разговора с Виктором, состоявшегося накануне.], в Медниках. Остальная часть армии обоснуется в Рыконтах[56 - Ныне Рикантай (Литовская Республика). – Примеч. ред.] (Roukoni); гвардия, пешая и конная, будет в Вильно[57 - Мюрат – Наполеону. Медники, 7 декабря 1812 г. // AN. AF IV. 1643; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 220.].
В 7 часов вечера Бертье отправил в Вильно письмо Д. ван Гогендорпу генерал-губернатору Литвы, в котором подробно расписал, где именно в городе должны быть размещены прибывающие части Великой армии. Все эти указания, конечно же, остались на бумаге[58 - Reboul F. Campagne de 1813. T. 1. P. 60.].
В 11 часов вечера 7 декабря более подробно, нежели Мюрат, описал ситуацию в письме императору Бертье. По его словам, Виктор находится в Ошмянах, и перед его арьергардом, предваряя его, движется множество отставших и одиночек. Генерал Вреде пребывает в слободе Шумской, имея перед собой неприятеля (в течение дня со стороны Вреде были слышны орудия). Вице-король Эжен Богарне вступил в Ошмяны и Медники. Даву, как и гвардия, в Медниках. Весь вечер позиции, занимаемые Виктором, неприятель атакует кавалерией и артиллерией. По мнению Бертье, ситуация особенно ухудшилась в течение двух последних дней. Утром 7-го термометр показывал 22 градуса; на дороге лежит более 150 мертвых или умирающих; все обозники пропали; одни канониры, верные чести, сами ведут лошадей, многие из которых погибли, не в состоянии тянуть запряжку; многие лица Квартиры императора, генералы и старшие офицеры, отморозили ноги и руки; в данный момент термометр показывает 24 градуса. Ночь, предсказывал Бертье, будет стоить жизни многим людям и лошадям. Солдат уже не может из-за холода держать свое оружие. Молодая гвардия совершенно расстроена; в Старой гвардии удастся собрать едва ли 600 человек; кавалерия почти окончательно растаяла (dеbandеe). «Честь и храбрость поддерживали внешний вид, но в этот момент все исчезло».
Бертье описал диспозицию на завтра, 8 декабря: арьергард будет в Медниках, Вреде – в слободе Шумской, Л. Н. Даву (командовал I армейским корпусом) и вице-король – в Рыконтах (Roukoni). Но, как писал начальник Главного штаба, корпуса представлены не более чем их командирами и несколькими сотнями человек. Гвардия, пешая и конная, придет завтра в Вильно. Несмотря на жестокий холод, неприятель изводит нападениями казаков; согласно рапортам, неприятельские пехота и регулярная кавалерия продолжают двигаться к Вильно по разным направлениям. Завершалось письмо новым перечислением потерь из-за мороза[59 - Бертье – Наполеону. Медники, 7 декабря 1812 г., 11 часов вечера // Campagne de Russie. P. 531–532. В самом конце письма Бертье отметил: «Я сжег все повозки с трофеями, кроме одной, которая везла наиболее драгоценный груз».].
Утром 7 декабря Наполеон превосходно позавтракал в Ковно и двинулся по дороге на Мариамполь. Никаких известий от отступающей армии он не получал. Судя по всему, его больше волновали сведения из Франции[60 - Земцов В. Н. Наполеон в 1812 году. С. 608–609.].
Ночь на 8 декабря выдалась для солдат Великой армии тяжелой. Холод был жуткий. Утром, когда Мюрат и гвардия собирались покинуть Медники и двинуться по дороге на Вильно, вновь появился маршал Виктор, который заявил, что арьергарда больше нет, что большая часть его солдат просто умерла от холода, все лошади погибли и артиллерию пришлось оставить.
В 2 часа дня Мюрат и Бертье прибыли в Вильно[61 - Reboul F. Campagne de 1813. T. 1. P. 60.]. Гогендорп, который вышел к ним навстречу, вспоминал: «Они шли пешком, потому что было страшно холодно. Мюрат был закутан в большую великолепную шубу; большая меховая шапка, очень высокая, еще более увеличивала его высокий рост и делала его похожим на движущийся колосс; резкий контрастом рядом с ним был Бертье, в широких одеждах на маленьком теле»[62 - Цит. по: Наполеон в России глазами иностранцев: В 2 кн. М., 2004. Кн. 2. С. 374.].
Оба расположились во дворце губернатора. В городе царила полная анархия. Между тем из инструкций императора, которые он оставил Бассано, а тот, в свою очередь, теперь передал их Мюрату и Бертье, следовало, что необходимо сохранять Вильно до тех пор, пока обстоятельства это будут позволять[63 - Ernouf A. Maret, duc de Bassano. Paris, 1884. P. 474; Reboul F. Campagne de 1813. T. 1. P. 61.]. Оба – король Неаполитанский и начальник Главного штаба – были этим обескуражены. В сущности, решение об оставлении не только Вильно, но и Ковно король Неаполитанский принял еще раньше. Бертье, судя по всему, не мог этого мнения не разделять.
День 8 декабря оказался и для Мюрата, и для Бертье настолько тяжелым, что ни тот, ни другой не смогли написать императору даже небольшой записки. О происходившем 8 декабря мы узнаем из сохранившихся приказов Мюрата и начальника Главного штаба.
Здесь, в Вильно, Бертье наконец объявил армии о передаче Наполеоном командования Великой армией в руки Мюрата[64 - Ordre de jour. Медники, 8 декабря 1812 г. // SHD. C2 134.].
По поводу отдачи приказов по армии в преддверии оставления Вильно между Мюратом и Бертье произошла длительная перепалка. Король Неаполитанский попытался переложить отдачу подобных приказов на начальника Главного штаба. Бертье, со своей стороны, требовал, чтобы сам Мюрат вначале приказывал ему, после чего он, в свою очередь, будет эти приказы оформлять уже от своего имени[65 - Chambray G. Histoire de l'expеdition de Russie. T. 3. P. 439, note 11.]. Как можно понять по характеру сохранившихся в архиве Исторической службы Министерства обороны Франции набросков приказов за 8 декабря, сделанных Мюратом[66 - Мюрат – Бертье. Вильно, 8 декабря 1812 г. (1); Мюрат – Бертье. Вильно, 8 декабря 1812 г. (2) // SHD. C2 134.], Бертье удалось настоять на своем.
Приказы свелись к тому, что I и IV армейские корпуса должны держаться в Рыконтах (Ronkoni), хотя в обоих корпусах насчитывалось не более 400 человек. Вреде с VI корпусом, который был в Слободке (слободе Шумской?), надлежит отступать по линии отступления арьергарда Виктора. У Рыконтов ему предстояло соединиться с I и IV корпусами и образовать арьергард. В небольшой записке к Бертье Мюрат предложил приказать обеспечить арьергард продовольствием, находившимся в Вильно[67 - Мюрат – Бертье. Вильно, 8 декабря 1812 г. (2).]. Во главе арьергарда решили поставить Нея. 34-я дивизия Грасьена, заметно ослабленная, передавалась, как и Легион Вислы, под командование Нея. V корпусу послали приказ двигаться на Гродно и Варшаву, где князь Ю. А. Понятовский, командующий корпусом, займется его реорганизацией. Всю спешенную кавалерию приказали двигать на Олиту[68 - Ныне Алитус (Литовская Республика). – Примеч. ред.]. Большая надежда в плане возобновления боеспособности кавалерии возлагалась на генерала Ф. А. Л. Бурсье, руководившего системой ремонтных депо. Предписывалось предпринять усилия по приведению в боеготовность войск Литовского легиона. Осуществить это следовало не в Вильно, а в Ковно, причем солдат легиона одеть во французские мундиры. Предлагалось также принять меры по сбору и организации отставших от своих частей солдат. Экипажам, в особенности с казной, следовало как можно скорее покинуть Вильно и направиться в Ковно[69 - Мюрат – Бертье. Вильно, 8 декабря 1812 г. (1); Мюрат – Бертье. Вильно, 8 декабря 1812 г. (2); Мюрат – Бертье. Вильно, 8 декабря 1812 г. (3) // SHD. C2 134; Бертье – Нею. Вильно, 8 декабря 1812 г., 6 часов вечера // Chambray G. Histoire de l'expеdition de Russie. T. 3. P. 714–716; [Du Casse A.] Mеmoires et correspondance… T. 8. P. 106–107; Бертье – Наполеону. Вильно, 9 декабря 1812 г., 5 часов утра // Campagne de Russie. P. 533–534; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 169–172; Мюрат – Наполеону. Вильно, 9 декабря 1812 г. // Ibid. P. 221; Reboul F. Campagne de 1813. T. 1. P. 61–65.].
Конечно, реальность оказалась более жестокой. Остатки некогда огромного и хорошо отлаженного военного организма распадались окончательно. Вполне можно согласиться с Ф. Ребулем в том, что сама новость об отъезде императора нанесла мощный психологический удар и стала сигналом к быстрой дезорганизации всего, что еще сохраняло остатки относительной организованности[70 - Ibid. P. 66.].
Те солдаты, которые находились в арьергарде, теперь, бросая все, ринулись к Вильно, продолжая еще воспринимать этот город как последнюю надежду на спасение. Когда солдаты III корпуса, покинувшие арьергард, захотели присоединиться к частям гвардии, Мюрат, попытавшийся отправить их обратно, не смог этого сделать. Генерал Ф. Р. Ледрю дез Эссар, демонстративно игнорируя требование Мюрата, встал во главе своих солдат и продолжил начатое движение[71 - Ibid. P. 67.].
Даву, который среди командования Великой армии отличался наибольшим хладнокровием, вынужден был прямо в тот день в письме к Бертье охарактеризовать положение своего корпуса как катастрофическое[72 - См.: Даву – Бертье. Медники, 8 декабря 1812 г. // [Mazade A.] Correspondance du marеchal Davout. Paris, 1885. T. 3. № 1142. P. 431.].
Бертье, описывая в докладе императору ситуацию, открыто заявил следующее: «Большая часть артиллерии приведена в негодность из-за состояния лошадей, и, поскольку многие канониры и солдаты обоза отморозили ноги и руки, одна из повозок с казной разграблена возчиками [les tra?neurs]; удалось спасти только 12 тысяч франков»[73 - Бертье – Наполеону. Вильно, 9 декабря 1812 г., 5 часов утра // Campagne de Russie. P. 533; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 170.]. Не преминул Бертье и пожаловаться на Жюно, «который, вместо того чтобы быстро двигаться вперед и следовать по дороге на Меречь, прибыл вчера вечером [то есть 8-го вечером. – В. З.] в Вильно, где он нас ужасно стеснил». «Ваши большие экипажи, – писал он, – которые двигались под эскортом драгун гвардии, прибыли в величайшем беспорядке». И далее, после упоминания о желании Мюрата удержать на некоторое время виленские высоты: «Но, государь, я должен сказать вам всю правду: армия находится в полном беспорядке, солдат бросает свое ружье, поскольку он не может его держать; офицеры и солдаты стремятся только к тому, чтобы защитить свою жизнь от ужасного холода, который все время держится на 22 или 23 градусах. Офицеры Главного штаба, наши адъютанты не могут более идти»[74 - Campagne de Russie. P. 533–534; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 170–171.].
Без сомнения, Мюрат оказался в весьма незавидном положении. Несмотря на инструкции императора, он понимал, что не только Вильно, но и Ковно удержать не удастся и придется переходить на левый берег Немана. Однако для осуществления самого отступления, хотя бы мало-мальски организованного, что позволило бы сохранить жалкие остатки армии, следовало создать видимость готовности отстаивать Вильно, приостановить движение неприятеля и не допустить беспорядочного бегства. В письме, написанном ранним утром 9 декабря, Бертье докладывал императору: «Намерение Его величества [имеется в виду король Неаполитанский. – В. З.] заключается в том, чтобы продержаться возможно дольше на высотах Вильно с тем, чтобы дать время эвакуироваться»[75 - Campagne de Russie. P. 533; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 171.]. И далее: «Король сделает все, что в человеческих силах; он думает, что ему придется обосноваться за Неманом и мы потеряем весьма значительную часть артиллерии и обоза»[76 - Campagne de Russie. P. 534; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 171.].
В том же письме в постскриптуме Бертье сообщал о действиях противника: «Неприятель все время преследует нас большим числом кавалерии, орудиями на санях и небольшим числом пехоты. Говорят, что русская армия, которая действует против нас, определенно двигается на Вильно; вчера [то есть 8-го. – В. З.] перед нашим прибытием в этот город была тревога, вызванная набегом казаков, которые сразу же ретировались; это произошло немногим ранее приезда наших экипажей»[77 - Campagne de Russie. P. 534; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 172.].
8 декабря император продолжал двигаться по направлению к Варшаве. Никакой информации об отступавшей армии он в тот день не получал[78 - Земцов В. Н. Наполеон в 1812 году. С. 609.].
События 9 декабря достаточно хорошо реконструируются благодаря сохранившимся приказу Мюрату для Бертье, помеченному 9 декабря, ряду приказов начальника Главного штаба и в особенности письму короля Неаполитанского императору от 9 декабря, а также обширному докладу Бертье Наполеону, подготовленному уже в Ковно 12-го числа.
Важнейшей проблемой к утру 9 декабря стал вопрос о том, какими силами удастся прикрыть эвакуацию Вильно. От войск вице-короля, Даву и Виктора фактически ничего не осталось, кроме 300 человек. Поэтому основу арьергарда должны были составить баварцы Вреде и остатки 34-й пехотной дивизии. Вреде, получивший накануне приказ прибыть со своими войсками к селению Рыконты, едва успел занять позиции (19-я дивизия оказалась справа, бригада Л. Ф. Кутара из 28-й пехотной дивизии слева; 20-я пехотная дивизия по центру; всего, согласно докладу Бертье Наполеону от 12 декабря, у него имелось около 2000 человек пехоты и кавалерии), как его атаковали русские. После оживленного боя Вреде к 10 часам утра решился отступить. С большим трудом, сомкнув ряды, окружаемые казаками, бросив пушки, войска отошли[79 - Reboul F. Campagne de 1813. T. 1. P. 70–71.]. Они заняли новую позицию в полулье впереди высот, которые доминировали над городом[80 - Бертье – Наполеону. Ковно, 12 декабря 1812 г. // Campagne de Russie. P. 535; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 173.].
Между тем в Вильно французское командование предпринимало усилия, зачастую безуспешные, организовать эвакуацию города. Прежде всего оно сделало попытку привести в некоторый порядок спешенную кавалерию, артиллерию и обозы. Был отдан приказ отправить в полдень большой багаж, однако элитные жандармы покинули его, а у кучеров и почтальонов оказались отмороженными руки и ноги, и они вообще не проявляли желания двигаться. Более того, среди них нашлись те, кто начал демонстрировать возмущение по отношению к шталмейстеру, так как все они хотели остаться здесь, в Вильно[81 - Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 173.].
Генерал Вреде, оставшись со своими немногочисленными войсками прикрывать Вильно, ко второй половине дня так и не получил какой-либо поддержки. Ней с трудом пытался собрать в Вильно остатки 34-й пехотной дивизии для помощи арьергарду. В рапорте к Бертье Ней сообщал, что большое число солдат 34-й дивизии погибло из-за холода или же отморозило ноги и он стремится к тому, чтобы в рядах сохранилось не менее 400 солдат[82 - Ней – Бертье. Вильно, 9 декабря 1812 г. // SHD. C2 134. В том же рапорте Ней предлагает передать под свое командование как вновь назначенного командира арьергарда все оставшиеся подразделения I корпуса.].
Поэтому, когда около двух часов пополудни русские возобновили атаку, баварцам пришлось оставить занимаемые ими позиции. Вреде самолично появился в городе, со шпагой в руке, и доложил Мюрату о происходившем. Только благодаря Нею, который, собрав к тому времени до 600 солдат 34-й дивизии, а также присоединив батальон гвардии, пришел на помощь, атака была отбита[83 - Бертье – Наполеону. Ковно, 12 декабря 1812 г. // Campagne de Russie. P. 535; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 173–174; Reboul F. Campagne de 1813. T. 1. P. 72.].
Мюрат, еще более осознавая необходимость скорейшей эвакуации Вильно, решил осуществить это вечером того же дня 9 декабря и в ночь на 10 декабря. Он приказал барабанщикам бить сбор. Гвардия стала собираться на городской площади. Между тем многие офицеры и солдаты не спешили готовиться к выступлению, ибо во все предшествующие дни рассчитывали получить в Вильно хотя бы какой-то отдых и запастись продовольствием.
Не видя возможности задерживаться в городе до ночи, Мюрат приказал остаткам Главной квартиры с ним во главе двигаться к Ковенским воротам. Достигнув их, Главная квартира разместилась в здании большого трактира[84 - В тексте – Grand-Caffе. Полагаем, что это был тот самый трактир, содержавшийся итальянцем, где утром 7 декабря обедал Наполеон.]. Немногим ранее за пределы Вильно удалось отправить большую часть императорских экипажей; несколько повозок пришлось сжечь[85 - Бертье – Наполеону. Ковно, 12 декабря 1812 г. // Campagne de Russie. P. 536; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 174.].
По всей видимости, именно здесь Мюрат отдал Бертье приказ, текст которого начинался с констатации, что собрать армию в Вильно невозможно и, следовательно, возникла необходимость перейти Неман. В соответствии с этим потребовалось скорректировать движение войск Шварценберга, Рейнье и герцога Тарентского (маршала Ж. Макдональда, командовавшего X армейским корпусом, находившимся у Риги). Если в отношении Шварценберга и Рейнье можно было придерживаться высказанных императором намерений и с помощью их войск прикрыть Великое герцогство Варшавское, то герцогу Тарентскому надлежало выстроить новую операционную линию на Тильзит[86 - Ныне Советск (Калининградская обл.). – Примеч. ред.], дабы прикрыть Кёнигсберг[87 - Ныне Калининград. – Примеч. ред.] и Данциг[88 - Ныне Гданьск (Республика Польша). – Примеч. ред.]. Бертье предлагалось информировать о том, что армия движется для занятия Ковно, дабы сохранить в этом месте тет-де-пон[89 - T?te de pont (фр.) – предмостное укрепление для охраны и обороны переправы и защитный периметр (плацдарм) вокруг него. – Примеч. ред.]. Наконец, Мюрат приказал отдать приказ для Жюно, чтобы тот без задержки двигался с остатками VIII корпуса на Олиту К вестфальцам VIII корпуса следовало присоединить и вюртембержцев[90 - Мюрат – Бертье. Вильно, 9 декабря 1812 г. // SHD. C2 134.].
Во исполнение приказа, отданного Мюратом, Бертье подготовил и отправил приказы Шварценбергу Рейнье и Макдональду[91 - В архиве Исторической службы Министерства обороны Франции мы обнаружили тексты приказов Бертье для Рейнье, Макдональда и Жюно, в которых конкретизировались задачи, определенные королем Неаполитанским (Бертье – Рейнье. Вильно, 9 декабря 1812 г.; Бертье – Макдональду. Вильно, 9 декабря 1812 г.; Бертье – Жюно. Вильно, 9 декабря 1812 г. // Ibid). Текста приказа для Шварценберга обнаружить не удалось.]. Он отправил также приказы генералу Ж. Б. Эбле, начальнику понтонеров, и графу П. Дарю, генерал-квартирмейстеру на предмет уничтожения в Вильно всего, что еще будет оставаться после исполнения Неем приказа об эвакуации. По-видимому, был отправлен приказ и Нею с поручением завершить эвакуацию города в течение ночи и следующего дня[92 - Бертье – Наполеону. Ковно, 12 декабря 1812 г. // Campagne de Russie. P. 536; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 175.].
Пока Мюрат и чины Главной квартиры, расположившись в трактире, спешно составляли и отправляли приказы, конная гвардия обосновалась недалеко возле Ковенского предместья Вильно в ожидании приказа к выступлению. В 8 часов вечера с большими трудностями в Ковно были отправлены экипажи императора[93 - Ibid.].
В письме, написанном Наполеону вечером, бегло изложив происшествия того дня, Мюрат написал, что все надежды, связанные с достижением Вильно, утрачены. Письмо он закончил так: «Я остаюсь [здесь в Вильно] последним. Но не схватят ли меня? Не убьют ли меня?» Затем, как можно понять, после минутного раздумья, приписал в постскриптуме: «Князь Невшательский демонстрирует героическую храбрость»[94 - Мюрат – Наполеону. Вильно, 9 декабря 1812 г. // Ibid. P. 221.].
В тот день, 9 декабря, меняя лошадей на почтовых станциях, Наполеон мчался к Варшаве. Император пребывал в добром расположении духа. Он убедил себя, что покинутая им армия уже остановилась на линии Вильно и начинает обустраиваться на зимних квартирах[95 - Земцов В. Н. Наполеон в 1812 году. С. 610.].
Ни одного рапорта за 10 декабря, который мог бы пролить свет на события этого дня, не сохранилось. Этих рапортов просто не было! После того как в 4 часа утра 10 декабря Мюрат выступил от Ковенских ворот с гвардией и с символическими остатками I и IV корпусов (теперь эти «корпуса» просто обозначались орлами и сотней офицеров и солдат вокруг них)[96 - Бертье – Наполеону. Ковно, 12 декабря 1812 г. // Campagne de Russie. P. 536; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 175.] и до поздней ночи на 11 декабря, когда Главная квартира и «ядро» армии все же смогли достичь Евье[97 - Ныне Вевис (Литовская Республика). – Примеч. ред.], все усилия направлялись на то, чтобы преодолеть это расстояние, пройдя знаменитую Понарскую гору, а арьергарду Нея еще и отбиться от наседавшего неприятеля.
К 5 часам утра, преодолев полтора лье от Вильно, отступавшие войска достигли узкого дефиле[98 - Dеfilе (фр.) или теснина – узкий проход, как правило, между горами, утесами или крутыми склонами. – Примеч. ред.] и очень крутой Понарской горы. Бертье описал Наполеону картину так: «…вся артиллерия, ваши экипажи, наши [экипажи], войсковые обозы создали ужасный затор. Никакая повозка не могла проехать, дефиле было забито пушками и перевернутыми повозками; мы могли достичь вершины горы пехотой и кавалерией, единственно только проложив дорогу справа и слева по лесу[99 - Еще 8 декабря Мюрат предложил Бертье отдать приказ Гогендорпу отправить офицера по левому берегу Вилии для отыскания дороги, через которую можно было бы обойти Понарскую гору (Мюрат – Бертье. Вильно, 8 декабря 1812 г. Post scriptum (2) // SHD. C2 134). Нам неизвестен подобный приказ, который бы Бертье отправил Гогендорпу. Последний в своих мемуарах об этом приказе также не пишет. Между тем сам он смог провести свою карету по тропинке, которая шла возле самой реки, и миновать Понарскую гору (Наполеон в России глазами иностранцев. Кн. 2. С. 412–413). Возможно ли было использовать путь из Вильно через Новые Троки, о чем говорили в войсках в тот день 10 декабря и позже пишет в мемуарах Э. Лабом (Там же. С. 406), сказать трудно, поскольку такой дороги от Новых Трок на Еве или Жижморы на картах вообще не было.]. Король счел нужным подождать дня, чтобы пройти дефиле. Мы занимались тем, что оттаскивали в сторону опрокинутые экипажи, сжигая все повозки, которые загромождали проход, дабы могли пройти казна, экипажи Вашего Величества, из которых только три удалось втащить на вершину; ваше столовое серебро и деньги плательщика вашего Дома были сложены в мешки и перевезены на лошадях, и ничего не было потеряно; почти все экипажи прошли, запряженные 20 лошадьми каждый. Король продолжил свой марш на Евье»[100 - Бертье – Наполеону. Ковно, 12 декабря 1812 г. // Campagne de Russie. P. 537; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 175–176.].
По всей видимости, уже миновав дефиле и гору, Мюрат увидел на обочине дороги 16 орудий, находившихся в хорошем состоянии. Полковника Ж. Н. О. Ноэля, командовавшего этой артиллерией 34-й пехотной дивизии, отправленной из Ковно навстречу отступавшей армии, немедленно затребовали к Мюрату. Неаполитанский король сидел в экипаже. Ноэль доложил о ситуации, сообщив, что дожидается приказа на дальнейшие действия. Мюрат, наклонившись к нему, по-солдатски ёмко одним словом охарактеризовал положение армии и предложил уводить артиллерию[101 - No?l J. N. A. Souvenirs militaires d'un officier du Premier Empire, 1795–1832. Paris, 1895. P. 176.].
Согласно рапорту Бертье, в 9 утра отступавшие услышали пушечные выстрелы, свидетельствовавшие о том, что арьергард Нея вступил в столкновение с русскими[102 - Бертье – Наполеону. Ковно, 12 декабря 1812 г. // Campagne de Russie. P. 537; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 176.]. Все утро Ней проводил эвакуацию того, что оставалось в городе. Эбле, которому приказали вывезти или, если это не будет возможным, уничтожить арсенал, этого не успел сделать. Неприятелю было оставлено и много провизии. В госпиталях и домах находилось много раненых (согласно Л. П. Э. Биньону, комиссару французского правительства в Вильно, – до 14–15 тыс. человек)[103 - Reboul F. Campagne de 1813. T. 1. P. 74.].
Около 10 часов утра арьергард Нея покинул город. В голове отступавшего арьергарда шли баварцы. Остатки 34-й дивизии, к которым примкнули солдаты других частей, замыкали движение. Особенно тяжело пришлось 4-му Рейнскому полку, который обошли казаки, и один из его батальонов вынужден был сложить оружие. Большие потери понес и Франкфуртский полк. На вершине Понарской горы солдаты 34-й дивизии сформировали каре, и Ней подтянул последние эшелоны отступавших. Все, что нельзя было втащить на гору, маршал приказал уничтожить. «Это был момент окончательной потери артиллерии, зарядных ящиков и всех обозов, которые герцог Эльхингенский предал огню», – сообщал Бертье императору в своем рапорте[104 - Бертье – Наполеону. Ковно, 12 декабря 1812 г. // Campagne de Russie. P. 537; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 176; Reboul F. Campagne de 1813. T. 1. P. 75.].
Вечером арьергард Нея добрался до Рыконтов, приведя в своем составе не более 2 тыс. человек, включая баварцев и солдат 34-й дивизии. Бертье сообщал: «…чрезвычайный мороз и огромное количество снега довершили полную дезорганизацию армии; большая дорога была занесена снегом, и это невольно заставляло сходить с нее и падать в канавы, которые ее обрамляли, и в ямы»[105 - Бертье – Наполеону. Ковно, 12 декабря 1812 г. // Campagne de Russie. P. 537; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 176.].
Главная квартира на ночь на 11 декабря расположилась в Евье. Мюрат и Бертье оказались «в отвратительной хижине, на скверной кровати: все дома там были сожжены», – отмечал Гогендорп[106 - Наполеон в России глазами иностранцев. Кн. 2. С. 413.]. Штаб короля разместился в соседней хижине, пространство которой освещалось «слабым и грустным светом зажженного огарка свечи»[107 - Там же.]. Там находился и граф Дарю.
10 декабря Наполеон, миновав Пултуск, добрался до Варшавы. Вечером 10-го сани с императором помчали его дальше – в сторону Кутно[108 - Земцов В. Н. Наполеон в 1812 году. С. 611–613.].
В течение следующего дня, 11 декабря, осколки Великой армии двигались к Ковно. Главная квартира вышла из Евье в 7 часов утра, когда арьергард Нея уже подходил к этому местечку. Ней сообщил в Главный штаб, что не может более оказывать сопротивления многочисленной кавалерии, которая уже перед ним, и выдерживать огонь 15 орудий на санях, которые с этой кавалерией следуют.
Вследствие этого остаткам французской армии пришлось ускорить движение и сделать большой переход, достигнув к вечеру Румжишек[109 - Ныне Румшишкес (Литовская Республика). – Примеч. ред.] (Roumchiki), в то время как Ней остановился возле Жижмор[110 - Ныне Жежмаряй (Литовская Республика). – Примеч. ред.] (Jijsmoroui; Chichmori). Однако сам Мюрат продолжил путь и в полночь 11-го прибыл в Ковно[111 - Бертье – Наполеону. Ковно, 12 декабря 1812 г. // Campagne de Russie. P. 537; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 176.].
Здесь ночью, пометив письма Ковно 11 декабря, он составил отчет для Наполеона и подготовил ряд приказов, из которых нам удалось обнаружить четыре, адресованные Бертье и сохранившиеся в архиве Исторической службы Министерства обороны Франции. В отчете для императора Мюрат писал: «Беспорядок достиг высшей степени [? son comble]. У герцога Эльхингенского от II, III, IX корпусов, дивизии Вреде, Легиона Вислы, генерала Луазона [34-й пехотной дивизии. – В. З.] осталось примерно 1500 человек, ни одного кавалериста, и он сильно тесним многочисленной кавалерией и артиллерией, и это [давление] все более нарастает и заставляет покидать все наши позиции и оставлять каждый день много людей. Кроме того, если враг решится сделать сильное нападение, он добьется того, что уничтожит все, что еще осталось от осколков армии». «Императорская гвардия, – продолжал Мюрат далее, – имеет не более 1500 человек пехоты, 600 кавалерии и не имеет вовсе артиллерии. Часть казны разграблена, и я сомневаюсь, что мы сможем привезти безопасно остатки ее в Данциг. У нас осталась артиллерия генерала Луазона [артиллерия 34-й пехотной дивизии. – В. З.] и та, что размещена в самом Ковно. Но сохраним ли мы [эту артиллерию] с теми силами, которые имеем? У нас более не осталось повозок. Все потеряно. Холод продолжает держаться жестоким. Солдат, который остается под знаменем, не имеет сил нести службу с оружием в руках. Это истинное бедствие, которое обрушилось на ваших храбрецов». Далее король Неаполя доложил, что в целях сохранения генералов, офицеров и орлов решил скорейшим образом отправить их в Кёнигсберг и далее в пункты на Висле. Мюрат также сообщил о приказах, отправленных Шварценбергу и Рейнье для прикрытия ими Великого герцогства Варшавского, а Макдональду – о движении на Тильзит. После того как все оставшееся от армии будет подтянуто к Ковно, его, по словам Мюрата, перебросят ближе к Кёнигсбергу Король Неаполитанский закончил письмо словами, что не существует человеческих сил, чтобы остановить происходящий беспорядок[112 - Мюрат – Наполеону. Ковно, 11 декабря 1812 г. // Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 222–223. В конце письма была (слово за словом) зачеркнута следующая фраза: «Если я окажусь во власти неприятеля, я вручаю [милости] Вашего Величества королеву, моих детей и моих подданных» (Ibid. Note 1).].
Четыре приказа, отданные Мюратом, предназначались для Бертье (как можно предполагать, начальник Главного штаба получил их утром 12 декабря). В первом из них Мюрат предлагал сообщить герцогу Тарентскому что остатки армии будут двигаться на Инстербург[113 - Ныне Черняховск (Калининградская обл.). – Примеч. ред.] и Тильзит. Следовало также повторить распоряжения, отправленные ранее из Вильно для Макдональда, Шварценберга и Рейнье о движении их корпусов (X корпуса – на Тильзит, а Шварценберга и Рейнье – на Белосток с целью прикрытия Великого герцогства Варшавского). Нужно было также предупредить военного губернатора Варшавы о необходимости отправить рапорты в Кёнигсберг, куда предполагала направиться Главная квартира[114 - Мюрат – Бертье. Ковно, 11 декабря 1812 г. (1) // SHD. C2 134.].
Второе письмо касалось различных депо Великой армии, чьи действия следовало соотнести с новой оперативной линией, которую должна была взять отступавшая армия[115 - Мюрат – Бертье. Ковно, 11 декабря 1812 г. (2) // Ibid.].
Два следующих небольших приказа относились к организации оставшейся кавалерии: они предписывали объединить маршевые кавалерийские части с гвардейской кавалерией под командованием герцога Истрийского, маршала Ж. Б. Бессьера, а остатки армейской кавалерии отправить на Кёнигсберг и соединить их под началом генералов В. Н. Латур-Мобура и О. Ф. Б. Себастьяни[116 - Мюрат – Бертье. Ковно, 11 декабря 1812 г. (3); Мюрат – Бертье. Ковно, 11 декабря 1812 г. (4) // Ibid. Напомним, что генерал Себастьяни с 8 декабря командовал так называемым Священным эскадроном, в котором оказались остатки II и IV кавалерийских корпусов, а под командованием генерала Латур-Мобура был сводный кавалерийский корпус, куда вошли фрагменты кавалерии армейских корпусов.].
11 декабря Наполеон находился в Кутно, откуда отправил ряд распоряжений, которые касались необходимости успокоить европейские столицы, прежде всего Вену и Берлин, насчет сохранения Наполеоном в своих руках полного контроля над ситуацией и обеспечения со стороны австрийцев и поляков дополнительных военных усилий. Ночью император должен был прибыть в Позен[117 - Земцов В. Н. Наполеон в 1812 году. С. 613–614. (Позен – ныне Познань в Республике Польше. – Примеч. ред.)].
Несмотря на то что события 12 декабря, казалось бы, можно реконструировать в деталях благодаря, во-первых, докладу Бертье императору, помеченному Ковно 12 декабря, во-вторых, еще одному докладу начальника Главного штаба, также составленному для Наполеона и помеченному Вирбалленом[118 - Ныне Вирбалис (Литовская Республика). – Примеч. ред.], 5 часами утра 16 декабря, в-третьих, целому ряду приказов, подготовленных Бертье для генерала Эбле, маршала Нея (два приказа, помеченных полднем и 9 часами вечера 12 декабря), в-четвертых, сохранившемуся фрагменту послания Нея к Бертье (все эти бумаги проработаны еще Ф. Ребулем), вопросы остаются. Главный из них связан с разночтениями между докладом Мюрата Наполеону, помеченным местечком Скрауце[119 - Ныне Скряуджяй (Литовская Республика). – Примеч. ред.] (Skrauce) 13 декабря, и бумагами Бертье. Если Мюрат утверждал, что совещание, которое он провел с высшим генералитетом по ключевому вопросу о сдаче Ковно и дальнейшем отступлении, а также о путях этого отступления, имело место 13 декабря, то из приказов, отданных Бертье, следует, что это совещание уже завершилось к 9 часам вечера 12-го[120 - В докладе Наполеону, подготовленном в 5 утра 16 декабря в Вирбаллене, Бертье писал, что это совещание началось в 7 вечера 12 декабря (Бертье – Наполеону. Вирбаллен, 16 декабря 1812 г., 5 часов утра // Campagne de Russie. P. 541; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 181).]. В связи с этим можем предположить, что король Неаполя сознательно «перенес» время совещания в письме к императору, дабы создать впечатление, будто решение об оставлении Ковно (вслед за Вильно) не было спланировано заранее, но принято под давлением текущих обстоятельств и при одобрении со стороны высшего генералитета армии. Очевидно, что Мюрат хорошо осознавал невозможность выполнения тех задач, которые поставил перед новым командованием отступавшей и быстро таявшей армии отъезжавший в Париж и питавшийся иллюзиями император. Король Неаполя предпочел постепенно готовить Наполеона к восприятию реального положения дел, отводя от себя и ослабляя тот взрыв негодования, который неминуемо грозил обрушиться на Мюрата после осознания императором масштабов произошедшей катастрофы.
В отчете Бертье, написанном для Наполеона и помеченном Ковно 12 декабря, об этом совещании не упоминалось. Совещание, как полагаем, состоялось после того, как отчет уже был составлен и пакет с ним даже запечатан. Судя по постскриптуму, после совещания начальник Главного штаба вскрыл пакет и приписал: «Я вновь вскрываю письмо; кажется, что Король намерен перебросить армию, то есть ту массу людей, которые ее составляют, на Вислу, в Торн[121 - Ныне Торунь (Республика Польша). – Примеч. ред.], Мариенбург[122 - Ныне Мальборк (Республика Польша). – Примеч. ред.] и Данциг, а герцога Тарентского в Эльбинг»[123 - Бертье – Наполеону. Ковно, 12 декабря 1812 г. // Campagne de Russie. P. 539; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 178. (Эльбинг – ныне Эльблонг в Республике Польше. – Примеч. ред.)]. Обращает на себя внимание, что герцог Невшательский, который, без сомнения, принял участие в совещании и не мог не высказать своего мнения, в письме к императору попытался представить все так, будто решение принимал один Мюрат.
Итак, утром 12 декабря от Нея (авангард под его командованием к ночи на 12 декабря находился у Жижмор) в Главную квартиру пришло известие, что у него осталось не более 1500 человек и что он едва ли доберется до Румжишек (Roumchki), так как его решительно теснит кавалерия. Однако Мюрат велел сообщить Нею, что тому абсолютно необходимо удержать в течение завтрашнего дня дефиле перед Ковно, ибо тет-де-пон теперь не имеет никакого значения, «поскольку Неман исчез», так как река замерзла, покрыта снегом, экипажи проходят по ней как по равнине и лед может выдержать даже большие орудия[124 - Campagne de Russie. P. 537–538; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 177.].
Из сообщения Бертье Нею, которое начальник Главного штаба отправил в полдень 12 декабря, ясно, что король Неаполитанский весьма рассчитывал на боеспособность 34-й пехотной дивизии, переданной в арьергард, надеясь, что это позволит маршалу удержать дефиле в Румжишках, пока там не появится неприятельская пехота. «Вы понимаете, – писал Бертье, – что чрезвычайно важно, чтобы нас не загнали в угол…»[125 - Reboul F. Campagne de 1813. T. 1. P. 78.]
Тем временем Мюрат активно готовил к эвакуации Ковно. Генерал Эбле занялся уничтожением всего, что нельзя вывезти.
Определялись места для временного размещения отступавших войск на левом берегу Немана по линии дорог на Скрауце и Тильзит. Была проведена подготовка и к защите укреплений Ковно, ибо там предстояло временно закрепиться арьергарду армии. В ретраншементах[126 - Retranchement (фр.) – укрепление, внутренняя оборонительная ограда, расположенная позади какой-либо главной позиции обороняющихся. – Примеч. ред.], устроенных впереди крепостного вала, решили оставить 10–12 орудий, размещенных там ранее[127 - Приказ Бертье для Эбле (Ковно, 12 декабря 1812 г.), цитируемый Ф. Ребулем (Reboul F. Campagne de 1813. T. 1. P. 76).].
9 или 12 орудий[128 - Согласно рапорту Бертье императору от 16 декабря – 8 орудий (Бертье – Наполеону. Вирбаллен, 16 декабря 1812 г., 5 часов утра // Campagne de Russie. P. 540; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 181).] 34-й дивизии были переброшены на левый берег и размещены на его высотах, чтобы защищать подходы к нему. Часть подразделений, принадлежавших разным частям, которые оказались к началу декабря в Ковно еще до подхода 34-й дивизии, отправили вперед по дороге на Жижморы к монастырю, который мог стать одной из опорных точек отступавшего арьергарда[129 - Ф. Ребуль дает подробное расписание войск, находившихся в Ковно на 4 декабря (Reboul F. Campagne de 1813. T. 1. P. 76–77, note 5).].
Между тем ситуация в Ковно сложилась удручающая. Город был переполнен. В нем царил совершенный беспорядок, усугубленный начавшимися пожарами. Было ясно, что огромные склады с продовольствием и амуницией вывезти не удастся, поэтому Дарю распорядился их уничтожить, предварительно раздав продовольствие солдатам на 8 дней. Около 2 часов дня в Ковно прибыла Старая гвардия. Она теперь, подобно другим войскам, являла печальное зрелище дезорганизации[130 - Бертье – Наполеону. Вирбаллен, 16 декабря 1812 г., 5 часов утра // Campagne de Russie. P. 540; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 180.]. Все попытки навести хоть какой-то порядок и восстановить дисциплину не имели успеха. Магазины с водкой подверглись разграблению, пожары и эксцессы всякого рода только усиливались[131 - Ibid.].
Особое беспокойство у Мюрата вызывали фургоны с казной. Он приказал запрячь в них лошадей артиллерии и отправил вечером в сторону Скрауце под эскортом. Один из фургонов свалился с моста; возле него пришлось выставить охрану[132 - Campagne de Russie. P. 541; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 181.].
В 7 часов вечера 12 декабря Мюрат собрал совещание «господ маршалов, командующих разных частей [des diffеrentes corps], различных родов войск [des diffеrentes arms]» и главного интенданта М. Дюма, чтобы, как он писал императору, «прояснить реальную ситуацию в отношении их войск и узнать их мнение о том, как скоро можно будет их [войска. – В. З.] собрать и сколько максимально собрать из числа тех, кто покинул знамена»[133 - Мюрат – Наполеону. Скрауце, 13 декабря 1812 г. // Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 223.].
Конечно, Мюрат ко времени этого совета давно уже принял решение об оставлении Ковно; теперь же ему было важно получить формальное одобрение со стороны высшего генералитета отступавшей армии. В результате сведений на предмет состояния отдельных корпусов и служб армии, предоставленных собравшимися, картина оказалась следующей: в I корпусе, который являл собою только офицеров, находившихся рядом с орлами, возможности увеличить число находившихся в строю не существовало вовсе; та же ситуация сложилась во II и III корпусах; в IV корпусе еще накануне прохождения через Вильно насчитывалось 100 офицеров и 118 солдат, но два больших марша, последовавших за Вильно, привели к полному исчезновению солдат, и собрать сейчас более чем 30 человек не представлялось возможным; V корпус совсем растаял (est fondu); в VIII корпусе не осталось никого, кроме офицеров; IX корпус еще имел в своих рядах некоторое число сержантов и солдат; дивизия Вреде включала в себя 36 человек; 2-я дивизия Молодой гвардии генерала Ф. Роге – примерно 30 человек; пешая гвардия могла собрать около 600 человек, конная гвардия – от 600 до 800 человек; дивизия Луазона (34-я дивизия) имела максимум 800 человек, помимо 1 тыс. солдат, которые находились в Ковно; инженеров было не более сотни; в артиллерии артиллерийской прислуги не стало совсем, но сохранилось 16 орудий дивизии Луазона и 10 орудий, защищавших тет-де-пон у Ковно. Пехота не была обеспечена патронами. У солдат имелись только заряды в патронных сумах; нехватка подвижного состава не давала осуществить подвоз трех миллионов патронов. Интендантская служба была совершенно дезорганизована, как и Главный штаб[134 - Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 223–225. В докладе Бертье императору от 16 декабря дана такая же характеристика состояния армии, какая прозвучала на совещании (Бертье – Наполеону. Вирбаллен, 16 декабря 1812 г., 5 часов утра // Campagne de Russie. P. 541; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 181).].
По мнению Мюрата, в этой ситуации можно было выставить против неприятеля не более 2 тыс. человек, что не позволяло обеспечить защиту Ковно.
Все присутствовавшие на совете маршалы и генералы выразили мнение, что такая попытка будет неразумной, поскольку Неман покрыт льдом и поэтому тот-де-пон можно миновать, и что путь, по которому движется армия, может быть перерезан неприятелем.
Второй вопрос, поставленный на совещании, касался того, какую систему сбора армии лучше всего избрать. Было высказано мнение, что армия не может быть собрана иначе, чем в тех пунктах, которые находятся на линии Вислы. В этом случае следовало определиться, надо ли отходить армии на Тильзит, а затем на Кёнигсберг либо двигаться через Гумбиннен[135 - Ныне Гусев (Калининградская обл.). – Примеч. ред.] и Инстербург. Хотя мнения разделились, Мюрат выбрал путь на Гумбиннен, откуда движение корпусов следует разделить. I, VIII корпуса и вюртембержцы должны от Гумбиннена двигаться на Торн, IV корпус – на Мариенвердер[136 - Ныне Квидзын (Республика Польша). – Примеч. ред.], императорская гвардия, II, III и IX корпуса – на Данциг и Мариенбург; кавалерийские депо – на остров реки Ногат, их прикроет герцог Тарентский, который, в свою очередь, будет занимать Эльбинг, если неприятель вынудит оставить Кёнигсберг. Артиллерия и инженерные войска будут отправлены в Данциг[137 - Мюрат – Наполеону. Скрауце, 13 декабря 1812 г. // Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 223–225. См. также: Бертье – Наполеону. Скрауце, 13 декабря 1812 г. // Campagne de Russie. P. 539; Chuquet A. 1812. La Guerre de Russie. Sеr. 3. P. 179.].
