скачать книгу бесплатно
При всём своём глубочайшем уважении к этому солдату он не мог понять, как такое могло случиться. Как этот нежный образ школьницы-недотроги, как этот хрупкий предмет его робкого юношеского волнения так грубо разбился об утёс действительности. «Как жаль, что я не „афганец“, – проскочила шальная мысль в голове юноши, – тогда бы…»
– А-а-а, это Вы, юноша, тут шум в столовой подняли! – в палату вошёл главврач со свитой.
Майер поднялся с койки.
– Да лежите, лежите, молодой человек! – улыбался сквозь казахский «прищур» главврач. – Какие у вас тут проблемы? Вы на что-то жаловались? Вас здесь плохо кормят? Да-а?
– Да! Ни маслом, ни сахаром даже и не пахнет, не говоря уж про мясо! Вовсе нет ничего! Вы разберитесь, пожалста! – подтвердил юноша.
– Что ж, ладно-ладно! Разберёмся! – поулыбались недобрыми улыбками он и свита, вышли…
«Ну вот, теперь разберутся! – наивно решил Майер и снова ушёл мыслями в историю с Леной, с афганцем, с армией как таковой. – В армию, что ли пойти, в Афган,.. а мож в военное училище сперва поступить, а?..»
– Ну что, борец за правду, давай, на выписку! – через некоторое время, в палату вошла медсестра.
– Как на выписку? – удивился юноша. – Меня же ещё не прооперировали?
– Не знаю. Это распоряжение главврача! Он решил, что для твоего же блага операция будет пока излишня, так что лечи свой тонзиллит, – заявила медсестра и тихо добавила с усмешкой, – а в другой раз меньше за правду-матку глотку рви! Будет тебе урок!..
***
Настоящее
Август 1987 г. Ружомберок, ЧССР.
Седьмая рота.
В парке боевых машин шла полным ходом подготовка техники к очередным тактическим учениям. Замполит седьмой роты, двадцатисемилетний старший лейтенант Хашимов сидел на броне в чёрной куртке от танкового комбеза и повседневной фуражке с красным околышем, наблюдая за вознёй механика-водителя внутри БТРа.
– Мой брат на БМП служил. Во то техника! Не то, что эта!.. Ши- ш-шин..! – двадцатилетний водитель рядовой Каримов, призванный из Ферганы, с чувством глубокого сожаления зашипел ругательства на узбекском. Cтарлей посмотрел поверх тёмных кругов очков-«хамелеонов»:
– Это почему? Чем тэбе нэ нравятся наши старушки-«шестидесятки»?[3 - Да, то были старые «шестидесятки»* (БТР-60пб), которые глохли, подобно эпидемии, по любому поводу, не довозя на учениях множество бойцов до рубежа спешивания. На марше машина технического обеспечения, сопровождающая каждую колонну техники, то и дело ремонтировала отбившиеся от «стада» «коробочки».]
– Плохо, таварыш старший лейтенант. Барахлит она.
– Каримов, это, знаешь, как в народе говорят: «в чужих руках всегда перец толще»! Я в училище нахлебался с БМП по самое горло! Кто создал эту машину вообще непонятно. Мерзкая машина. Укачивает. Кидает ужасно да солярка в нос бьет. А в бойницы такая пыль идёт, что через минуту на сантыметр засыпает. Летом – душно. Зимой – холодно. Вылэзешь другой раз – под носом реальные пылевые усища. Так что радуйтесь, что вы здесь на БТРах, как белые люди, по заграничному асфальту ездите! А на БМПухах бы по бездорожью бы гусеницами пылили! Понял мэня?! – старший лейтенант Хашимов похлопал по шлемофону солдата в чёрном грязном бушлате.
– Я рад, таварыш старший лейтенант, толка она у меня барахлит. Глохнет она.
– Каримов, какая «она» у тебя глохнет?
– БТР, таварыш старший лейтенант.
– Каримов! БМП тэбе что, дэвушка? Она! Каримов! БТР – он! Харош щуриться! Давай! Шевели мозгами! Подымай полики и перебери всё! Заглохнешь у меня на выходе, вот тогда точно будэш щурится на оба глаза!
Старший лейтенант Хашимов ухмыльнулся, потряс кулаком и спрыгнул на землю, цокнув каблуками щегольских, отполированных сапог со вставками, пробивающих глянцем даже сквозь толстый слой пыли. Увидел группу офицеров батальона, проходящих мимо.
– Ну, всё, сел замполит в БТР, хана БТРу! – произнёс с сарказмом командир взвода связи старший лейтенант Петренко, усатый брюнет лет двадцати шести. Все слегка хохотнули, однако увидев злой колючий взгляд появившегося перед ними Хашимова, ретировались.
– Салам-балам!
– Привет, Альяр!
– Прывет от старых штыблэт! – буркнул тот в ответ…
В эту минуту в парке боевых машин появился долгожданный «зелёный» лейтенант, новый командир взвода Александр Майер. В новенькой, цвета морской волны парадке, двигался тот не слишком уверенно в направлении с ехидцей прищурившегося Хашимова.
– Что, лейтенант, выходит, в одной роте служить будэм?! – весело бросил ему Хашимов.
– Так точно, товарищ гвардии старший лейтенант! – Майер козырнул ему в ответ.
Через несколько минут чумазые, в чёрных комбезах и грязных пилотках, водители БТРов, в сопровождении щеголеватого гвардии старшего лейтенанта Хашимова в запыленной повседневной фуражке с красным околышем, чёрной куртке от танкового комбеза, повседневных галифе, пыльных щегольских хромачах и совершенно чистенького, в новенькой парадке, блестящей золотом погон, гвардии лейтенанта Майера, строем двинулись в расположение седьмой роты…
В расположении, после краткого представления нового взводного роте, офицеры зашли в канцелярию. Канцелярия была прокурена. На столах – горы ротной документации, папок, каких-то бумаг. На сейфе – шитая фуражка с высокой тульей, принадлежащая ротному.
– Ну, лейтенант! Принимай хозяйство нашей прославленной своим разгильдяйством седьмой роты! С ротным познакомишься завтра, – при этих словах, Хашимов усмехнулся, сделал паузу. И продолжил.
– Завтра убываем на полковые учения. Знаешь уже? А сейчас ты остаёшься ответственным по роте. Проведёшь ужин, прогулку, проверку и отбой. А я пойду. Так что форма одежды на завтра понятна. Да?
– Полевая?
– Ну не парадная же! – Хашимов снова ехидно прищурился. – Да, а спальник уже купыл?
– Неа.
– Ладно, я прихвачу тебе что-нибудь. Но это первое, что ты должен будешь здэсь купыть.
Тут показался из каптёрки какой-то прапорщик.
– А-а-а! А вот и наш старшына, наш прапоршык! – Хашимов намеренно коверкал это слово. – Прапоршык Будило! Знакомься, Васька, с нашим новым командиром взвода! Лейтенантом Майером!
– Здоров! – буркнул прапорщик.
Это был щуплый шатен лет двадцати трёх, не более, с пушкообразной порослью под носом, гордо именуемой «усами»!
– Вася Будило – наш бывший солдат, «отличник боевой и политической подготовки»! Я верно говорю, а, Вася?
– Верно, товарищ старший лейтенант, а вам бы всё подкалывать! – с обидой в голосе вяло отвечал молодой человек.
– Ладно, старшина, иди, готовь матбазу на завтра!
– Всё готово уже!
– Готово-о-о?
– Так точно!
– Что-то незаметно, таварыш прапорщык!
– После ужина буду выдавать подменку[4 - Старое обмундирование, выдаваемое по случаю полевых занятий или грязных работ.], сбрую, вещмешки и прочее.
– Смотры у мэня, Василий, нэ подведи! Доложишь товарищу лейтенанту! Ладно, давай!
Прапорщик удалился.
– Васька хоть погоны прапора и одэл, но внутри остался зольдатом! Здэсь ещё есть те, кто с ним срочную служил. Он для них как корефан, а не старшина. Панибратство разводит по полной. В каптёрке у него вечно зольдаты пасутся. Он им из города даже водку таскает! Прячет их барахло! Я тут у него как-то шмон в каптёрке дэлал. Чё толька нэ нашол!.. Ладно, всё! Я в общагу! Будут проблемы, вызывай ротного, ну, или меня. Правда, наш ротный – это особый случай! Ещё узнаешь!.. Всё, давай, – замполит седьмой роты, старший лейтенант Хашимов хлопнул «зелёного» летёху – взводного по плечу и вышел было из канцелярии, затем вернулся на порог.
– Да, а ты где уже успел устроитса? Моя комната в общаге пустая. Три койки, а я одын пока живу, жду пока кого подсэлят. Так что пэреселяйся! Всё! Давай!
Майер, оставшись один, с удивлением наблюдал за «броуновским» хаотичным движением «зольдат», как выражался Хашимов, время от времени вываливающихся из кубриков. Было трудно понять, что происходит сейчас в подразделении. Кто здесь старший, и есть ли старший вообще. После ужина некоторые стали готовить свои вещмешки к предстоящему выходу в поле, кто-то чистил синюшной, жирной, вонючей ваксой сапоги в туалете, кто-то что-то орал. Майер подозвал к себе дневального. Тот нехотя поплёлся по направлению к только что представленному новому взводному. Подошёл. Вяло приложил руку к пилотке и пробормотал:
– Рядовой Даташвили.
– Товарищ солдат, подтяните ремень! Где дежурный по роте?
Солдат тупо уставился на лейтенанта, что-то невнятное прозвучало в ответ и затихло.
– Я не понял!? Солдат! Товарищ дневальный! Подайте команду «дежурный по роте на выход»!
Дневальный повернул лениво голову в сторону коридора, негромко крикнул снова нечто нечленораздельное.
– Шо такое, таварыш лэтенант, – высунулся из кубрика какой-то сержант.
– Товарищ сержант, стройте роту в расположении!
– Зачэм стройте? Э-э-э!
– Това-а-арищ сержант! Вопросы задавать будете после. Стройте!
Сержант пробурчал что-то по-узбекски. Исчез в кубрике.
– Где старшина? Где прапорщик Будило?
– Йок[5 - Нет.], старшина! – кто-то крикнул ему в ответ.
– Рота! Выходи строиться на улицу! Живо! – прокричал Майер.
– Таварыш летэнант, так нэ сдэлай! Э-э-э-э!..
Вскоре по коридору и крыльцу послышался дружный грохот сапог. Это соседняя девятая рота дружно выбегала на улицу, экипированная к полевому выходу. Вещмешки с торчащими из них кверху черенками сапёрных лопаток, противогазы, плащ-палатки в скатку.
«На смотр», – подумал Майер с завистью.
Сержанты подбадривали солдат. Взводные, перетянутые портупеями, стучали хромовыми сапогами каждый в унисон со своим взводом. Завершал процессию усатый ротный.
«Вот это подразделение! Порядок и дисциплина. Отличный внешний вид», – с завистью подумал Майер, наблюдая полный бардак и неуправляемость своей расхлябанной роты.
(Тот, кому кажется, что внешний вид бойца на поле сражения, даже в форме учебного занятия по огневой или тактической подготовке, не имеет никакого практического значения и не влияет на результат, глубоко ошибается. Лейтенант на себе помнил, что результаты значительно улучшаются, когда боец удобно экипирован и чувствует себя «настоящим солдатом». Причём уверен, что это влияет и в случаях, далёких от Армии. Например, если слесарь одет как «крутой мастер», а товаровед как «деловой человек», это влияет на результат их деятельности весьма значимо. На поле сражения же, даже на учебном, где создаётся максимально стрессовая обстановка, внешний «боевой» вид солдата – весьма важный вклад в его веру в себя, а значит, и в результат.)
– Товарищ сержант! Ко мне! – крикнул он в сторону того же непонятного сержанта, который медленно выходил вразвалочку из расположения. Сержант нехотя подошёл. Его ремень был настолько ослаблен, что бляха болталась где-то почти на уровне «неприличного места». Ворот кителя был нараспашку, обнажая не очень свежее нижнее бельё и грязную подшивку, нашитую толстым слоем по «неуставному» «приблатнённому» способу.
– Товарищ сержант! Как ваша фамилия?
– Гвардии сержант Ибрагимов! – сержант вяло поправил пилотку, из-под которой гордо выбивался жёсткий чёрный, как смоль, чуб с редкими вкраплениями седины, так странно смотревшимися на его ещё юной голове.
– Гвардии сержант! А смотритесь как чмо! Приведите себя в порядок и стройте подразделение! – Майер буравил сержанта взглядом, выговаривая каждое слово перекошенными от злости губами.
– Таварыш лэтенант! Так нэ скажи,.. э-э-э-э!..
***
Плац
Много ли, мало ли времени прошло, но день подходил к концу, а седьмая рота вяло топала сапогами по территории части.
Не желая тратить много времени на вечернюю строевую подготовку, Майер желал только одного: встряхнуть чуток это разнузданное «стадо» и провести перед отбоем элементарный инструктаж к предстоящему утром полевому выходу, к которому подразделение, как казалось, было абсолютно не готово. Однако рота не «встряхивалась» и напоминала больше толпу анархистов, нежели воинское подразделение, вяло выполняя команды молодого лейтенанта.
– Рота-а-а, стуй! Кру-у-угом!
Рота остановилась. Несколько солдат развернулось было, но под «шишим—каньем» товарищей вернулось в исходное положение.
– Так нэ сдэлай!
– Таварыш лэтенант! Давай хватыт! – Ибрагимов бросил взводному, смотря вслед белобрысому бойцу, который в этот же момент самовольно вышел из строя и поплёлся себе в казарму, громко выкрикивая русский набор ругательств и «чмыря» всех и вся, кто всё ещё находился в строю.
– Разорёнкин делает «йок»[6 - Делать «йок» – значит уходить на тюркском.]! – далее раздалось несколько возгласов, в том числе и на различных языках народов СССР, и вскоре всё воинское подразделение седьмой роты начало рассыпаться как горох, следуя дурному стадному примеру, один за другим. Пару минут – и все куда-то исчезли. Лейтенант бы мог бесполезно орать, брызжа слюнной пеной, но он сдержал себя, понимая, что будет смотреться донельзя глупо. Кровь ярости, вперемежку со стыдом поражения и отчаянием, ударила в голову молодому лейтенанту. Ведь это было полное фиаско его как командира. Сразу, с первого же дня.
«Ну, нет! Солдатскому „Блицкригу“ не бывать!» – решил юноша. И с разгораемой яростью, ринулся в расположение в поисках «неформального лидера», давшего «залп Авроры», спровоцировавшего бунт «на корабле». Разорёнкин лежал на койке, закинув ноги в сапогах на дужку кровати. Майер подскочил и рывком скинул солдата на пол.
Тот скривился от боли, подскочил в готовности сцепиться с молодым офицером.
– Солдат! Сейчас же я сдам тебя на гауптвахту!
Тот, язвительно ухмыльнувшись, изображая всем видом полное презрение, вышел из кубрика и куда-то отправился восвояси.
– Дневальный! – Майер не был намерен оставлять это вот так.
«Ночь длинна! Так что эти сутки будут для этого подразделения самыми длинными!» – безальтернативно решил он, чувствуя при этом свою практически полную беспомощность и прилив какой-то дикой всеуничтожающей ярости. Тогда он не знал, что через три-четыре года вот так же, как этот многонациональный строй, развалится и вся их многонациональная советская империя! А власть будет вот так же истерично и безрезультатно, под улюлюканье, как и он сейчас, пытаться «оседлать взбесившегося мерина»…
***
ДОСы[7 - ДОС – Дом офицерского состава]
Немолодой тридцатилетний командир седьмой роты капитан Несветайло был в прекрасном расположении духа. Он вяло посмотрел в окно туманным от выпитой «пшеничной» взглядом, отхлебывая свежий, наваристый, ароматный куриный супчик с сочными мягкими кусочками моркови и нежной, тающей во рту, домашней лапшой… Его желудок, казалось, буквально пищал от удовольствия.
Уставший день озарял на прощание небосвод на Западе, погружая ДОСы в сумерки.
– Товарищ капитан! А можете отправить меня поваром в столовую, а? Там сейчас на дембель повара уходят. А я бы как раз подошёл бы. Сами знаете, мне это дело ближе, чем автомат! Похлопочите за меня, а?
